Солнечный шторм

Почему-то в последнее время ее категорически не радуют собственные воспоминания о последних минутах в сознании. Сначала Второй, потом вообще живые и пугающе реальные основатели в полном боевом комплекте. Это точно не предвещает ничего хорошего. Опять же, надо было слушаться Кураму и не лезть туда, куда не просят. Что бы это ни было, оно дурно влияет на нее. Думать о том, что все это реальней некуда, было страшно. Потому что такое точно невозможно. Проще было воспринимать случившееся с ней как бред или гендзюцу, которое обычными способами не развеешь. Попахивает как чертова куча проблем. Но, что бы это ни было, разгребать это ей и, судя по всему, одной. Курама по прежнему молчал. Лучше бы на ее голову он вылил обвиняющую и уничтожающую ее совесть речь, чем держал рот на замке. Опять придя в себя, но не спеша открывать глаза, — а вдруг эти страшные черно-красные шаринганы Мадары все еще смотрят на нее — Наруто попыталась понять, где находиться. Положение теперь у нее было не сидячее, а лежачее. Руки и ноги не связаны. Это радует. Тело было в тепле и уюте, абсолютно сухое. Она лежала на татами, укрытая тонким покрывалом. Легкий ветерок ласкал открытые участки кожи, создавая иллюзию идиллии. Все было хорошо, за исключением того, что давящая аура витала в воздухе, как и сладкий, назойливый аромат цветущей вишни. Чужая чакра аналогично сильно раздражала ее нутро, как запах сакуры рецепторы ее носа. — Кто ты? — у Мадары был приятный голос, когда он был не на поле боя. На пару интонационных градусов холоднее голоса Саске. Такой тон со стороны носителя фамилии Учиха можно было расценить как дружелюбие. А подобное многословие было обусловлено тем, что он обнаружил, что она пришла в себя, просто глаза не торопилась открывать. — Девушка, — Узумаки перевернулась на бок и посмотрела на Мадару, выказывая, что не боится его, хотя находиться в одном помещение с живой легендой было опасно для жизни. Мадара имел поразительное терпение и стальные нервы. Он проигнорировал ее колкий ответ, никак не отреагировав на него. — Наруто, — пошла на попятную она, понимая, что не стоит ворошить этот улей, каким бы обманчиво спокойным он не казался. — А клан? — Мадара сидел в углу комнаты неподвижной статуей в позе лотоса. У стены, ловя на лезвие лучи солнца, стояла чертовски острая кама. Наруто знала, что в тандеме с Учиха они опасны. — Бесклановая, — осторожно ответила Наруто, выбирая путь лжи. Вот только лгать нужно было осторожно. Чтобы ложь не подвела ее под то самое, ярко блестящее в лучах солнца, лезвие косы. — Сирота. — Да и знать им не стоит, что она носит фамилию клана матери. Узумаки тут фамилия видная, знаменитая. А называться фамилией отца — на такой риск тоже идти не стоит. Мадара не выказывал вообще никаких чувств. Наруто не могла понять, верит он ей или нет. Также она не могла понять, верит ли она в то, что Мадара сидит перед ней живой. Двоякое состояние. — Где я? — она присела, скинув с себя покрывало. Одета она была не в свой обычный костюм, а в юкату темно-синего цвета. Ее переодели. Какие, оказывается, заботливые. — В Стране Огня, — не спуская с нее глаз ответил Мадара. — А конкретнее? — Узумаки вперила аналогично пристальный взгляд в Учиха, отлично понимая, что тот ответил в той же манере, в какой начала отвечать она. Вроде бы и честный ответ, но не то, что ей хотелось бы услышать. — Этому месту еще нет названия, но я бы назвал его Конохагакуре но Сато, — правый уголок губы Мадары дернулся, намекая на улыбку. И взгляд стал мягче лишь на мгновение. И вот вновь перед ней не способный на эмоции камень. — Как поэтично и тонко, — сконфуженно выдала Наруто, оглушенная тем, что услышала. Деревня скрытая в Листе. Она дома. Правда, почти лет восемьдесят-девяносто назад, если на вскидку. Свой шок она постаралась тут же сгладить широченной улыбкой. Мысленно она себя убеждала в том, что должна воспринимать это как должное, а не нечто невозможное. Истерика вдруг защекотала нервы. Мадара прикрыл глаза, черты его лица стали еще мягче. Это очень походило на одобрение ее реакции. Но Наруто этого не заметила, смотря будто бы сквозь него. Она, мать вашу, в прошлом! В П-Р-О-Ш-Л-О-М! Или же это поспешные выводы, которые ей диктует подступающая истерика, чтобы точно спровоцировать на эмоциональный взрыв? Проще думать, что она в загробном мире или гендзюцу. — Ты наемница? — Мадара подметил ее сконфуженное состояние. Но та по прежнему смотрела на него, толком и не видя, утонув с каких-то своих мыслях. Глаза у нее подозрительно заблестели, намекая на слезы. Вот только слез ему тут не хватало. Что-то подсказывало ему, что плакать она собиралась натурально и совершенно не наигранно. И если дело дошло до слез, то она его в них и утопить сможет, девушка же эмоциональная дюже. — Я спрашиваю, ты наемница? — Мадара решил ей устроить шоковую терапию. Нечего ему тут нюни разводить! Вот только что он сидел в углу, поодаль от навязанной Хаширамой кучки проблем, а сейчас он уже сидит прямо перед ней, чуть ли не нос к носу, выпустив на волю свою Ки. Наруто тут же встрепенулась и напряглась, взгляд приобрел осмысленность и сфокусировался на его лице. Как и любой другой шиноби, она готова была ввязаться в схватку в любую секунду — о чем говорила ее поза, и взгляд, в котором не было и крупицы страха. — Да, — выдавила та, впиваясь пальцами в собственные бедра, подавляя в себе желание вцепиться в физиономию напротив. Все же у нее срабатывают совершенно иные рефлексы. Мадара в ее глазах монстр, который в своей жестокости уступает лишь Кагуе. А с монстрами нужно бороться. — Что ты тут забыла? — Мадара не торопился отстраняться, продолжая играть на ее нервах. Возможно, он даже хотел бы спровоцировать ее на драку. Своим бесстрашием перед ним и заявлением Хаширамы о ее потенциально большом резерве чакры, она вызывала интерес. Изначально он пошел на поводу у Хаширамы лишь потому, что не мог вскрыть ее мозги. А потом еще и заявление о ее потенциальной мощи подогрело интерес. Точкой в этом вопросе стало отчаянное рвение Тобирамы убить девчонку, не пытаясь докопаться до сути. Как всегда, младший Сенджу был оплотом здравомыслия и холодного расчета. И Мадара мысленно поддерживал точку зрения Тобирамы. Избавиться от потенциальной угрозы было очень даже логично. Но зерно нерационального интереса, да и собственная гордость помешали поддержать Тобираму. У Мадары привычка делать все назло Сенджу. Хаширама не в счет. — Ничего, — простодушно выдала Наруто, понимая, что ответ нужно дать как можно скорее. Да и если ей не отвлечься на разговор, то точно попробует ввязаться в драку, ну или в истерику впасть. Былые чувства, которые в ней вызывал этот Учиха, цвели и пахли. А Мадару она ненавидела. — Лжешь, — ее груди коснулось лезвие камы. — Слухами земля полниться. Услышала, что строят селение, решила попытать счастья. Может, я тут жить хочу? Осесть, остепениться, жить другой жизнью, — горячо выпалила Наруто, начиная воспламеняться от бешенства, перенаправляя бурлящую ненависть к Учиха в пылкую речь. Ее разве что не потряхивало от избытка чувств. Столько всего свалилось, а этот хрен волосатый мешает ей осмыслить текущее положение вещей и разработать тактику и стратегию поведения. — Сердцем чую — тут мой дом родной, вот только по пути сюда меня жизнь потрепала, — она поддалась вперед, из-за чего кончик лезвия болезненно впился в кожу. Укол боли несколько остудил ее желание оторвать руки от ткани одолженной юкаты и опустить их на шею Учиха и плевать, что сейчас она слаба, как никогда ранее, и ее ждет безоговорочный проигрыш. — Устраивает такой ответ? — Не совсем, — Мадара убрал оружие. Крепкий орешек ему попался. Причем еще и отбитый на всю голову. До безобразия бесстрашная, отчаянная, да еще и жутко дерзкая. — А это уже твои проблемы, — пробубнила Наруто, позволяя себе расслабиться, облегченно выдохнув. Доверия не вызывала у него, зато желание нападать отбила. А он точно напал бы на нее, не понравься ему ее ответ. Всадил бы ей в грудь по самую рукоять лезвие своей косы и глазом бы не моргнул. — Нет, это твои проблемы, — Мадара от нее отстранился, подавляя свою чакру. С ней это не прокатит, судя по всему. У нее ни один мускул не дрогнул, когда он прямо начал угрожать. Даже дыхание не сперло. И в глазах яростное пламя, а не страх; не попятилась от смертоносного лезвия, а наоборот, поддалась вперед. Своим поведением она бросала ему вызов. Определенно точно за ней нужен глаз да глаз, раз она такая бесстрашная. Может, за этой бравадой и скрывается банальная глупость, но слова Хаширамы о ее резерве чакры… Ей сильно придется постараться, чтобы заслужить доверие. Особенно его. — Противный Учиха, — прошипела Узумаки, явно недовольная происходящим. Прикрыв глаза, она откинулась спиной на стенку, расслабляясь. Кажется, все же определенную толику доверия она заслужила. Заодно своей бравадой перед Мадарой ей удалось пока что заткнуть истерику.  — Не выходи, если не хочешь, чтобы тебя убили. — Прежде чем испариться в облаке шуншина, посоветовал Мадара. — И не собиралась, — фыркнула та в ответ. Ей о многом надо подумать. Для начала хотя бы понять, где она и что с ней.

***

Медитация все же дала результат — она скатилась в подсознание. Пришлось, правда, угробить большую часть дня для этого. Периодически накатывающая волнами паника мешала расслабиться всецело и полностью, как и тяжелые думы. Курама по прежнему молчал, что не прибавляло бонусов, а лишь усугубляло ситуацию. Поэтому оказавшись в глубине своих подсознательных катакомб, она отправилась на поиски биджу. К слову, катакомбы были катастрофически пусты и тихи. Чакры в ней было чертовски мало. Пол, который обычно скрывала вода-чакра, был абсолютно сух. Что бы это за печать не была, она выпила ее чакру чуть ли не до дна. А если эта печать выпила и всю чакру у биджу? Биджу же полностью состоит из чакры. Наруто задрожала и затрясла головой, выгоняя безрадостные мысли. Бред! Если бы она (печать) выпила всю чакру Курамы, Наруто умерла бы. А она вон — живая, здоровая. Но крупицы здравомыслия жестоко топтали ее надежду — ведь было же непонятно, умерла она, в прошлом ли или в гендзюцу. Загробный мир вполне мог походить на Коноху времен основателей. С того света не возвращаются, чтобы рассказать, что там ждет за гранью. Отчаянно взвыв, она отправилась на поиски того места, где ютился ее демон, с выпрыгивающим от страха из груди сердцем. Давно она не испытывала такого. Дура! Дура! Дура! Какая же она все же безмозглая! Втянула их непонятно куда. Чертово любопытство сгубило Наруто, как ту самую знаменитую кошку. Впредь нужно остужать свою специфическую тягу ко всему непонятному, потенциально опасному и пророчещему что-то увлекательное и интересное. А то плохо кончит. Если уже этого не случилось. Все же ее блуждания не прошли даром — она вышла в просторный зал, где обозначились гигантские прутья клетки лиса. Кьюби там не было. Нет, Кьюби любитель драматизировать. Он часто пугал ее в прошлом, прячась в тени катакомб, наводя на нее ужас своими блестящими от всепоглощающей злобы и гнева глазами да и клыками, обнаженными в кровожадном оскале. Сейчас же там была пустота. Всепоглощающая, а потому и пугающая. — Курама! — панически завизжала Наруто и, преисполненная страха, бросилась к клетке. Мало того, что она не видела демона, так и не чувствовала его ауры. А связь у них ого-го какая! Прокачали за время войны, да и после. Все же померла? А это отголоски её былой жизни? Слезы текли ручьями. Наруто рыдала навзрыд, когда пробегала между прутьями в обитель своего демона. Отчаяние и вина ее душили изнутри. — Курама! — Узумаки, как заведенная, носилась по пустой клетке, пытаясь угнаться за ускользающей надеждой в попытках отыскать Лиса. Но его массивной туши, которую вряд ли возможно спрятать настолько хорошо в замкнутом пространстве, нигде не было. И быть не могло — жестоко нашептывало здравомыслие. Наруто рухнула на колени, как подкошенная, когда очевидное отрицать было бессмысленно. Спрятав лицо в ладонях, она продолжила рыдать взахлеб. И тут же на нее весьма недружелюбно зафычали. Нечто мягкое и теплое скользнуло вдоль правого бока, а следом в отбитые и так пульсирующие от боли колени впилось нечто острое. Боль отрезвила, заставив проглотить рвущиеся наружу булькающие звуки истерики и на время затихнуть. Отняв руки от лица она посмотрела себе на колени. Что-то острое продолжало в них впиваться в глубже. Перед взглядом из-за слез расплывалось что-то буро-рыжее. Остервенело размазав по лицу слезы в попытке просушить все еще слезящиеся глаза, она попыталась рассмотреть, что так нагло и больно нарушило ее страдания. У ее колен сидел лис. Не Лис, а лис. Маленькое пушистое существо имело буро-рыжий оттенок шерсти, красные глаза, черную пасть с острыми зубами, и на все сто точно острые когти, которые беспощадно рвали плоть на ее колене. Добившись от нее внимания, животное соблаговолило вынуть из ее тела когти, при этом смотря таким убийственным взглядом, что у Наруто по спине мурашки забегали. Если бы не его маленький рост, возможно, оно бы впилось в глотку. Лис был мельче своих сородичей, но явно куда кровожаднее. Нет, рост не помешает ему впиться в глотку. Четвероногое снова на нее зафычало, затявкало, зарычало, запрыгнуло ей на колени и, весьма изящно потянувшись, встало на задние лапы, уперевшись передними в район ключицы. Теперь лис был на уровне ее лица. Свою тираду он не окончил. Лишь еще сильнее зарычал, да и клацнул острыми зубами прям перед самым носом. Наруто в шоке застыла, совершенно не понимая что происходит. Откуда в ее подсознание завелись лисы? Обычные лисы? Этот комок шерсти походил на лису обыкновенную, правда не такую облезлую, какие обычно встречаются в лесу. Лис уловив ее шок, затих и покачал своей маленькой головой, совсем натурально закатив глаза. На его морде подозрительно четко вырисовывалось его отношение к ее умственным способностям. Затишье прошло. Посмотрев на морду лиса, у нее снова задрожали губы и на глазах навернулись крупные слезы. Презрительно фыркнув, лис спрыгнул с ее колен и повернулся к ней задом, демонстрируя веер из девяти до нельзя пушистых хвостов. Видать, Наруто настолько контузила истерика, что та не увидела очевидного, что лиса перед ней не простая, а девятихвостая. Зацепившись взглядом за сей наглядный факт, Наруто сморгнула слезы, опять на время придушила истерику и подалась вперед для точного пересчета хвостов животного. С первого раза пересчитать точно не получилось. Со второго тоже. В глазах от рыданий плыло и размывалось, смазывая контуры. Поэтому, для достоверного подсчета, она попыталась протянуть руки к хвостам. Лису это не понравилось, но он стоически терпел, пока его совсем не нежно дергали за хвосты. Он утробно зарычал, выказывая свое раздражение этим фактом. Ну вот какому животному понравится, что его хвосты трогают? — Ку… Ку… Курама?! — Узумаки насчитала ровно девять мягких и пушистых хвостов. — Тяф, — подтвердил тявканьем Лис. В такой форме он на большее не был способен. Кьюби повернулся к ней мордой и вперил в нее осуждающий взгляд. — Курама! Ты жив! — Лис опомниться не успел, как был прижат к груди Узумаки и стиснут в крепкие тиски ее объятий. Радостное биение ее сердца почти оглушало, а чуткий слух без проблем уловил его ритм. Это так унизительно быть таким маленьким! Да, он жив, но не совсем в порядке. Далеко не в порядке! Он едва выжил! Эта чертова печать чуть не выпила и его до дна. Вон сколько чакры осталось! Каков ее объем, таков и его размер. Ужас! Маленький и слабый… Но зато зубы острые. Поэтому он тут же зубанул свою нерадивую джинчуурики. Один раз, второй, третий, а она все прижимает и прижимает его к себе, еще и носом уткнулась в его мех, вытирая свои слезы-сопли о его шкуру! Вот вечно ему приходиться страдать из-за этой Узумаки!