Солнечный шторм

У Наруто шла кругом голова. И она была рада, что лежала на полу — очень подходящая опора в данный момент. Она никогда доселе не испытывала такую ошеломляющую слабость, принесенную на волнах удовольствия. Тобирама целовал ее так пылко и страстно, что она готова была от наслаждения рассыпаться звёздной пылью, аналогичной той, которая вспыхивала под веками цветными искрами. Если до этого она испытывала какие-либо сомнения, то теперь всецело была уверена, что поступила правильно. Испытав такое, можно было смело умирать. Только ради этого можно было совершить самую катастрофическую ошибку в своей жизни. Тобирама Сенджу оказался не таким уж и холодным. А даже наоборот. Весьма горячим. И Наруто с удовольствием плавилась от того жара, что он ей дарил. И бесчувственным теперь его назвать было сложно. Внутри каменного сердца томился самый настоящий вулкан. Просто до этого момента он был спящим. — Только не останавливайся, — в горячем бреду шептала она, часто-часто дыша, стараясь максимально наполнить лёгкие кислородом. Поцелуи Тобирамы были настолько жадными, что у нее с завидным постоянством кончался кислород, и она банально задыхалась в эйфории. — Ни за что, — хрипло пообещал Сенджу, скользнув губами к ее уху, чтобы осторожно, но чувственно прикусить мочку. Этим он не ограничился — цепочка коротких поцелуев, и вот нежно прикусывает кожу у основания шеи. Наруто изумленно всхлипнув, выгнулась дугой от прошившей ее позвоночник дрожи, вжимаясь грудью в нависшего над ней Тобираму. И схватилась за его плечи руками так порывисто и отчаянно, словно пребывала на грани падения, и Сенджу единственный, кто мог ее спасти от затягивающей бездны. Сенджу заключил обманчиво хрупкую фигурку в объятия, слегка меняя свое положение, утягивая за собой. Утыкаясь носом в изгиб ее шеи, он тяжело дышал. Его била крупная дрожь едва сдерживаемого желания. Узумаки слишком ярко чувствует. Чтобы он не делал, она так искренне наслаждается этим, самозабвенно растворяясь под натиском его чувств. И это сводит с ума. Все же, если он сейчас не остановится, то… Наруто и дальше продолжит бессовестно уничтожать его контроль, наверняка даже не ведая, что происходит, и по какой опасной грани они оба ходят. На мгновение ему даже слегка стало стыдно, что все его намерения прозрачны и ясны, и скатились к примитивным инстинктам. И зов тела грозил победить голоса разума. — Выходи за меня, — порывисто произнес он, умирая от ощущения ее обнаженной кожи, нахально показавшейся из-за задравшейся футболки. Его пальцы дрожали от нетерпения. Ему жизненно необходимо почувствовать ее всю здесь и сейчас. Его сдерживали лишь жалкие остатки выдолбленной в детстве розгами дисциплины и воспитания. — Что? — не поняла опьяненная чувствами Наруто. — Выходи за меня замуж, — четко и с расстановкой повторяет Тобирама, более чем уверенный в своих намерениях. Лично с его стороны у него имеются все основания быть настолько серьезным. И кажется, он теперь понимает своего старшего брата и его поспешность в принятии такого важного решения. Если она скажет ему "да", то он будет целовать ее так, как она захочет и где она захочет, и столько, сколько она захочет. На постоянной основе. Узумаки хмурится, стараясь уловить раскисшим от наслаждения мозгом ту мысль, что до нее пытается донести Тобирама. Смысл предложения доходит до нее одновременно с раздражением от нехватки поцелуев. — Э-э-э, — Наруто глубоко шокирована. Буквально некоторое время назад он требовал от нее взаимности, а стоило ему дать эту взаимность без гарантии на светлое будущее, как ее почти тут же и замуж позвали. — Стоп! — напряглась она в его объятиях. Паника ворвалась к ней, с ноги распахнув дверь и задушив всю романтику на корню. Какое "замуж"? Он что, ее не расслышал про то, что она в себе не разобралась? И это он ее постоянно называет дурой? Они только второй раз целуются! Замуж это очень и очень серьезно! Ей ещё нельзя! Ее напряжение тут же передалось и Тобираме. Он вмиг посерьезнел и типично нахмурился, выпрямляясь и смотря на нее с таким серьезным ожиданием, что стало дурно. Из объятий ее пришлось выпустить. — Погоди! Ты может и самый быстрый шиноби среди всех пяти стран, но давай спешить не будем, — нервно запричитала она, внутренне содрогаясь от ужаса. Наруто аналогично выпрямилась, принимая сидячее положение. Разогретую тёплыми объятиями кожу мгновенно отсудил прохладный воздух, заставив ощутимо поежиться. Нехватка горячих объятий Тобирама чувствуется невероятно остро. Но… Свадьба! Как страшно-то! «Главное, чтобы в постели был не самым быстрым, — лис нахально взял слово, вклиниваясь в испуганный ворох мысли своей джинчуурики. — А то старший брат бревно, младший скоро…» Наруто подавилась воздухом, закашлявшись от ассоциаций Кьюби. Паника мгновенно забылась. Вместо этого Узумаки вспыхнула словно маковый цвет. Будто бы и до этого не была раскрасневшейся. Тобирама поспешил встать, намереваясь подать воды заходившейся кашлем Наруто. Это позволило и скрыть промелькнувшее на лице разочарование. «Хотя, знаешь, у Моли с выдержкой все должно быть в порядке. Скорее всего это ты будешь умолять его поторопиться», — ехидничал Лис, будучи экстремалом. Дать о себе знать в присутствии Тобирамы - рисковое занятие. Низ живота предательски стянуло в тугой раскалённый узел. Слова Курамы запустили цепочку воспоминаний: тугие и крепкие мышцы, создающие потрясающий рельеф натренированного тела; капли пота, стекающие по алебастровой коже; уверенность и сила, сквозящие в каждом движении Тобирамы во время спарринга с Мадарой. Было несложно представить полуобнаженного Сенджу, как и не сложно было примерить на него образ героя-любовника из романов Джирайи, спешащего доставить ей удовольствие иного рода. Сложно было выкинуть это из головы. Узумаки вновь поперхнулась воздухом от фантазий, навеянных с лёгкой лапы Курамы. Но Тобирама явно не замечал инородной вспышки чакры или же настолько привык к проблеском лисьей энергии, что они его не настораживали. Он обеспокоенно протягивал Наруто стакан с водой, заботливо похлопывая ее по спине. Наруто с немой благодарностью приняла стакан и дрожащими руками поднесла к губам, осторожно делая маленький глоток. Кашель всё еще напрашивался разодрать ее сухое горло. Прохладная вода стала благословением, смягчившим раздражённые сухим надрывным кашлем связки. Вот бы ещё ей стакан. А лучше целый таз холодной воды, чтобы остудить пылающее от смущения лицо. И нутро. Лис оказался тем ещё извращенцем. И она недалеко от него ушла. Это влияние Джирайи на них так пагубно сказывается? — Нам есть куда спешить, — остывший и протрезвевший Сенджу собирался авторитетно задавить Наруто бесспорными аргументами. — Времена такие, что спешка вполне обоснована, — серьезно проговорил он, не убрав руку с ее спины. Он пальцами бессознательно запутался в ее длинных светлых волосах, нежно перебирая прядки. — Ты сильнейший, — возразила Наруто, поняв куда клонит Сенджу. Хаширама делал предложение Мито, исходя из таких же выводов. — Я польщён, что ты считаешь меня сильнейшим, — не без удовольствия отметил Тобирама. — Но сама прекрасно понимаешь, насколько жизнь непредсказуема, — он подавил горькую усмешку вызванную тем, что выходило так, будто он снова давил на нее, склоняя к более быстрому принятию решений. Почти что вернулись туда, откуда и начали. — Тобирама, — Наруто подняла на него взгляд. — Я не против, но и согласиться прямо сейчас не могу, — честно призналась она. Собственные секреты начинали изрядно портить жизни, отнимая перспективу прекрасного будущего. Расстройство по поводу данного факта бессовестно оттеснила незатейливая ласка. Пальцы Тобирамы, блуждающие по ее спине и путающиеся в волосах здорово сбивали с мысли. От затылка вдоль позвоночника вновь поползли мурашки. «Правда, интригует? Если бы не вышколенное благородство, то возможно, ты бы уже знала, какая у Моли выдержка», — не унимался девятихвостый, рассуждая на запретную тему, тем самым доводя Наруто. — Что тебя останавливает? — опять его начинало раздражать ее "как бы и да, но все таки нет". Если вдуматься, то все так и выходило. Наруто хитро переложила ответственность за все происходящее на его плечи. — Доверие, — коротко пояснила она, стараясь дышать ровно и не выдавать насколько она взволнована замечаниями мохнатого таракана, которого все сильнее и сильнее хотелось пустить на коврик. — Любовь строится на доверии, — хотя, отчасти, Наруто была благодарна лису. Она хотя бы не испытывала невыносимое напряжение в момент такого серьезного разговора. Выходило совсем не трагично и драматично, как могло бы быть. — Ты мне не доверяешь? — Тобираму сбивали с мысли ее алые щеки и зацелованные им самим губы. Знание, что он может свободно касаться ее, не получив при этом отказа, опьяняло. Только серьезность поднятого им вопроса удерживала его на грани здравого поведения. — Проблема не в тебе, а во мне. Ты не можешь мне доверять, — она опустила взгляд, растерянно уставившись на собственные колени. — Ты знаешь, что я полна секретов. Думаю, даже чувствуешь это. И ещё не настало то время, когда я могу открыть их все. И Тобирама с кристальной ясностью понимал, насколько она права. Будучи ослепленным своими чувствами, как-то забылось, что Наруто сплошная тайна. Один только барьер в голове Узумаки многого стоил. Если размышлять на этот счёт, то можно себя накрутить так, что Наруто мгновенно станет врагом. Некоторое время назад Тобирама этим занимался на постоянной основе. — Но ты хочешь их раскрыть? — решил уточнить, правильно ли Тобирама понял ее недомолвку. — Очень хочу, — искренность перемешалась с отчаянием. — Но мне нужно время. На все. — Хорошо, — Сенджу обнял ее, притянув к себе, буквально затащив не сопротивляющуюся Наруто к себе на колени. — Только давай подумаем о твоих секретах и тайнах утром, — и он вновь позволил себе малодушную слабость - поцеловал ее. Неторопливо и медленно. И мир Наруто вновь взорвался цветными искрами.

***

— Давай так, — Наруто отошла от него на пару шагов назад, прижимая к груди остатки анкет. На заре нового дня все возвращалось на свои места. Как и их отношения возвращались в стадию "не враги, но и не друзья". Только от былой беспечности не осталось и следа. — Подождем момента, когда я смогу быть предельно откровенной с тобой, — в данный момент именно она была оплотом здравомыслия и предлагала самый приемлемый расклад событий на ближайшее будущее. Тобирама ни о чем другом, кроме как о ее мягких губах и горячих поцелуях думать не мог. Химия пресловутой романтики конкретно расплавила ему мозги. Сопротивляться было бесполезно. Ему чертовски сложно было собрать волю в кулак, восстанавливая свое холодное равнодушие. — Хорошо, — нет, не хорошо. Очень не хорошо. Но он должен был согласиться на это. Для нее это было важно. Значит, важно и для него. Факт того, что она готова раскрыть ему свои самые сокровенные тайны оказался безрадостным. Такая серьезная и мрачная Наруто вызывала дурное предчувствие. — Наверное, нам будет проще жить, если мы не будем пересекаться с друг другом какое-то время, — что Узумаки и поняла за эту ночь, так это то, что Нидайме стал для нее якорем в этом времени. Их встречи, разговоры, перепалки отгоняли тяжёлые мысли. И магнитом тянуло к нему не потому, что он выдающаяся личность. Скверный характер Сенджу Тобирамы был не менее выдающимся, как и его заслуги. Он привлекал ее на уровне инстинктов как мужчина. Само собой, Наруто любила сложности, а сложности любили Наруто. Изначально ее напугало то, что притяжение взаимно и имеет под собой почву из романтических побуждений. Это было пугающей неожиданностью. Она поверить не могла, что такой, как он, может испытывать что-то кроме пренебрежения к такой, как она. И вообще старалась не думать, не вспоминать и не анализировать это. Теперь, когда все карты были вскрыты, радость от взаимности грозила превратиться в тайфун и уничтожить их двоих. Ее тайны абсолютно точно сделают больно, поставив перед мучительным выбором. Тобирама Сенджу любил зарождающуюся Коноху, а Наруто была потенциальной угрозой для деревни, нося под своим сердцем девятихвостого демона-лиса. Выбор был бы очевидным: множество жизней против одной. Пощады ей не будет. Времена суровые и жестокие. А его привязанность к ней может сделать ему чертовски больно. И если его чувства сильнее, чем она представляет, то вполне может и уничтожить морально. Удручающая логическая цепочка. — Да, так будет лучше, — худший расклад событий, какой он только мог представить. Не надави он на нее сегодня ночью по пьяни, то жили бы они как раньше. Он бы был тайно влюбленным, а она ничего несведущей о его чувствах Наруто. Сдерживать несвойственные ему порывы было бы куда проще, чем ходить и мучиться от мысли, что он может ее касаться, целовать, обнимать, но чтобы вновь это повторить, нужно подождать. Ожидание грозило превратиться в изощренную пытку, на которую он идёт добровольно. И ведь у него ни один мускул не дрогнул, когда он соглашался с ее условиями, с которыми он был категорически не согласен. Разумом он и понимал, что Наруто истину глаголит, но вот сердце отчаянно не желало подчиняться установленным рамкам. Внутри разверзлась самая настоящая пропасть, полная разочарования, сожалений и тоски. Дурак влюбленный! И где был его хваленый самоконтроль этой ночью? Если бы только он сдержал себя в руках, все было бы гораздо проще. — До встречи, — натянуто улыбнулась она и решительным шагом направилась к выходу, безуспешно пытаясь подавить грусть и скребущее в груди отчаянье. Поставленные ею же самой условия жёстко угнетали. Как и вынужденные секреты. Тобирама нахмурился, приказывая себе стоять на месте и не двигаться. Он и так позволил себе слишком много слабости, за что сейчас и расплачивается. Сжав кулаки и сцепив зубы, он с горькой тоской смотрел ей в спину. Наруто на мгновение замешкалась, застыв перед дверью. Адски хотелось развернуться, обнять Тобираму и не отпускать. И утонуть в лживой надежде на прекрасное будущее. Продолжая держать в неведении о том, что внутри нее сидит демон и она как бы из другого времени, наслаждаться его симпатией? Влюбленностью? Любовью? Влечением? Да что бы это не было такое с его стороны, она с удовольствием нырнула в этот неизведанный омут. Секундную слабость убили собственные неутешительные выводы. Что бы там Тобирама к ней не испытывал, ему всё равно будет больно от правды. И Наруто решительно открыла дверь, чуть не сшибив ею Хашираму. — Опять поругались? — посмотрев на мрачных и хмурых Тобираму и Наруто, поинтересовался Хаширама. Настроение у него было до безобразия хорошим. — Можно и так сказать, — холодно отчеканил Тобирама и отвернулся. — Хаширама, перепрячь свои заначки, — деланно весело прощебетала Наруто, не поворачивая лица к братьям Сенджу, и махнув им рукой, пошла прочь, огибая застывшего в коридоре Мадару. — Алкоголизм у вас семейное, — констатировал факт вошедший в кабинет Мадара Учиха, тут же посчитав, сколько пустых бутылок находилось в кабинете. Оба Сенджу проигнорировали данное замечание. — И так. Пост лидера деревни будет называться Хокаге, — просиял Хаширама, гордо выпячивая грудь. — Что означает: Тень Огня, — воодушевленно рассказывал он, приступая сразу к делу. Мадара, закрыв за собой дверь, прислонился к оной и скрестил на груди руки, исподлобья глядя на веселого Хашираму. Хмурый Тобирама сел за стол, бросив короткий, но очень выразительный взгляд в сторону брата. И поспешил занять себя тем, что начал складывая разбросанные бумаги в идеально ровную стопку. По его мнению, решать было нечего. Он ещё вчера дал понять Хашираме, что думает на этот счёт. Удивительное дело. Мадара и Тобирама зачастую единогласно не разделяли гениальные идеи человека, который их связывает. — И первым Хокаге предлагаю выбрать Мадару, — торжественно произнес Сенджу сияя как тысяча солнц. Мадара искренне опешил. Тобирама даже не оторвал взгляд от столешницы. Видимо, Сенджу-младший уже спорил на этот счёт с Сенджу-старшим. В кабинете повисло молчание. Хаширама всё ещё сиял, озаряя всех своих широкой и белозубой улыбкой, нарочно игнорируя сгустившиеся тучи напряжения. — Не слышу возражений, — карие глаза мокутонщика метались между другом и братом. Улыбка его ширилась, когда после затянувшегося молчания, никто и слова против не сказал. Хаширама от счастья чуть из кожи вон не выпрыгивал. — Подожди, — Мадара ожидал яростного сопротивления от Тобирамы. Но его не последовало. Бог Грома сидел себе, зарывшись в бумажках, делая вид, что их двоих тут нет. Такое безучастие с его стороны настораживало. — В чем подвох? — резонно поинтересовался Учиха, переводя полный подозрения взгляд с Тобирамы, на Хашираму. — Нет никакого подвоха, — честно признался Хаширама. — Все просто! Это как управлять кланом, только очень-очень большим, — вещал довольный Сенджу, радуясь, что Тобирама помалкивает. — Чем больше власть, тем больше ответственность, — отрываясь от работы, холодно изрекает Сенджу-младший. Именно этого старался избежать его местами глупый братец. И Мадара понимает. Понимает почему Хаширама решил его выбрать главой. — Вчера я пресек его попытку вписать твое имя без твоего ведома, — откидываясь на спинку стула, признается Тобирама. Сейчас будет зрелище. Возможно, это отвлечет его в достаточной мере от личных проблем. — Хаширама, — предупреждающе цедит сквозь плотно сжатые зубы Мадара. — Что? — невинно хлопает глазками Хаширама, но напрягается. Предчувствует бурю. Сияние его меркнет перед лицом грозового фронта в лице разозленного Мадары. И она обрушивается незамедлительно. Нотациями Мадары. А потом перетекает в то, что Учиха, что Хаширама, пытаются убедить друг друга в том, что именно их оппонент будет лучшим лидером. Послушав внимательно где-то минуты две перечни заслуг обоих претендентов, он стал отключаться от реальности, вновь погружаясь в болото своих проблем. Тобирама никогда ранее не был таким рассеянным. Но сейчас он был именно таким. В целом, он мог позволить себе быть невнимательным, поглощенным собственными переживаниями, пока Мадара и Хаширама спорили до хрипоты о том, кому лучше занять пост главы деревни. Никто из них не хотел брать на себя главенствующую роль, пророчащую гору ответственности и намертво прибитую к стулу пятую точку. Ему бы упиваться их нарастающими по накалу страстей дебатами, доказывающим его правоту (Мадара лично перечислял свои недостатки), но впервые нет до этого дела. Пускай выплескивают свое недовольство друг на друга, пока Сенджу-младший анализирует прошедшую ночь. С наслаждением смакует воспоминания об их близости. Размышляет над диалогами. С нетипичными рвением занимается самобичеванием. Он глядел расфокусировано на мельтешащих по кабинету Мадару и Хашираму, хмурясь. Голова слегка гудела от лёгкого похмелья и повышенных тонов закадычных друзей. Но все это не мешало ему вновь и вновь прокручивать в мыслях момент их с Наруто расставания. — Тобирама, ты меня слышишь? — Хаширама стоял по ту сторону стола, облокотившись ладонями на край столешницы и что-то у него требовательно спрашивал. — Прости, не услышал, — вернулся в реальность младший Сенджу. — Кто из нас будет лучшим лидером? — серьезно спрашивает Хаширама. Видимо, к нужному решению они не пришли. — Конечно же ты, — презрительно фыркает Мадара, зная о предвзятости Тобирамы к Учиха. Ответ очевиден. — Предлагаю народное голосование, — настаивает Мадара. Тобирама слегка приподнимает бровь в изумлении. Он считал Учиху жадным до власти. Ведь любимое занятие Мадары - упиваться своей силой и влиянием. Вон, весь клан держит в страхе. Хаширама остервенело отрицательно покачал головой, молча возражая этому предложению. — Я пугаю людей. Они меня боятся, — здраво рассудил глава клана красноглазых. — Бред, — возмутился Хаширама. — Не бред. Его боятся, — согласился с аргументом Учиха Тобирама. Губы Учиха искривила победоносная усмешка. — Самый логичный вариант Хаширама - он располагает к себе. — Тобирама встал с места. Стены кабинета душили, а перепалка Хаширамы и Мадары вызывала мигрень. Все равно его мнение учитываться не будет. Хаширама упрямо не хочет в лидеры, Мадара, оказывается, тоже. Других претендентов, ожидаемо, у них нет. Да и Коноха все же их детище. Замкнутый круг какой-то. — Решать будем мы втроём, — упрямо говорит Сенджу, до последнего стараясь убежать от перспективы огромной ответственности. — Тут решать нечего. Нас трое. Ты выбираешь меня, я выбираю тебя. Тобирама выбирает тебя. Вот и все решение, — расписывает логическую цепочку Мадара. — Вопрос закрыт. — и Учиха резко развернулся, намереваясь уйти. Тобирама задумчиво посмотрел в спину уходящего Мадары. Перспектива большей власти пугала Учиху. Он готов сделать все возможное ради безопасности деревни, что раньше и доказал им, но не как лидер, а как палач, стоящий за спиной главы. Он готов погружать свои руки в кровь, скрываясь в тени. И это может способствовать полному погружению во тьму и без того темной души главы клана красноглазых. Кажется, Наруто права. Стоит позволить Мадаре заполнить свое пустое сердце любовью к деревне и к ее жителям. Да и Хаширама, если бы чувствовал опасность в Мадаре, не пошёл бы на такой шаг. Может, уже пора доверять большому и доброму сердцу брата? Как там сказала Наруто? Любовь спасет мир? В случае чего, Тобирама и Хаширама спасут деревню от чрезмерной любви Мадары. — Мадара, — нехотя цедит Тобирама. Хаширама излишне мягок для лидера. Учиха замирает. Глаза Хаширамы вспыхивают надеждой. — Что? — оборачивается недовольный и злой Учиха, готовый дать словесный отпор явно какому-либо замечанию Тобирамы. — Не такая уж и плохая идея, если Мадара станет лидером деревни, — Тобирама явно сходит с ума, произнося это вслух. Но он готов дать ему шанс. Хаширама неверяще моргает, разинув рот. Мадара замирает, маска закоренелого антагониста трещит по швам, открывая искренний шок. — Поздравляю тебя с назначением, — с дежурной вежливостью Тобирама поздравил опешившего Мадару с новым титулом и вышел из кабинета прочь. Пускай дальше сами решают, что да как, в конце-концов, это их затея, пусть сами и отдуваются. А он на сегодня берет выходной.