* * *
— Наверное, мне не нужно было надевать свой плащ, потому что мы легко можем довести хозяев до инфаркта. — Еще не успев въехать в главные ворота фермы, Чимин заметил несколько на всех парах удаляющихся от невысокого забота мужчин, которые явно теперь торопились принести вести о столь высоком посещении. — Уверен, Айю будет счастлива его потрогать. — Хёндэ всю дорогу думал о том, как произойдет их встреча. Он очень хотел увидеть девушку, с которой во многом началась его вера в благоприятный исход его миссии. Девочка, которая своей заботой, слепым доверием и огромным добрым сердцем смогла уберечь его от темных мыслей. — Я могу даже дать ей его померить. — Чимин посмотрел на Хёндэ, натянув поводья, чтобы замедлить лошадь. — Судя по твоем рассказу, эта девочка тебе дорога. А еще у нее золотое сердце. Этого достаточно для того, чтобы на один день посвятить ее в рыцари Серебряного плаща. Главное, не говорить Его Высочеству. — Чимин заговорщицки сузил глаза, затем приложив палец к своим губам, и Хёндэ рассмеялся. Как только они прошли через главные ворота, стало заметно, что об их посещении уже знали все. Кто-то откровенно бросал дела и смотрел, кто-то — лишь с любопытством поглядывал, а некоторые, как высокий мужчина в простом коричневом сюртуке, надетом поверх серой рубашки, уже стоял в поклоне, как и стоящие рядом с ним молодые люди, которые, как можно было догадаться по их одежде, были простыми работниками и готовились в любой момент принять поводья. — Добрый день. — Хёндэ на этот раз спешился первым. — Вы не могли бы позвать Айю. Скажите… Скажите, что Хёндэ приехал. Мужчина кивнул. — Вы позволите напоить ваших лошадей, Древний Господин? Чимин, который не успел спешиться, теперь с интересом наблюдал за тем, как медленно и очень постепенно Хёндэ привыкал к своему новому, уже официальному статусу. — Да. Да, спасибо! Он повернулся к Чимину, который уже освободил седло, встав рядом с ним, наблюдая за тем, как управляющий вновь склонился в поклоне, уже более глубоком. — Вечный Господин. Приветствую. Это огромная честь. — Спасибо. Я рад, что... нам здесь рады. — Чимин ждал, когда мужчина выпрямится, заметив, что один из его сопровождающих уже удалился явно по поручению позвать Айю. — Пожалуйста, не нужно так сгибать спину. У вас итак здесь нелегкий труд. Мужчина тут же выпрямился. — Большое спасибо, Вечный Господин. По тому, как он теперь пытался соблюдать только ему понятный церемониал, стало понятно, что до этого рыцарей он не встречал. И Чимин, чтобы немного его ободрить и успокоить, потому что его сцепленные руки очень откровенно дрожали, сделал шаг навстречу и коснулся его плеча. — Всё в порядке. Мы здесь гости… Как друзья. Пожалуйста, не нужно так переживать. Мужчина криво, но благодарно улыбнулся, кивнув, а затем резко повернулся, когда раздался звонкий, радостный девичий визг. — Хёёёёндэ! И Хёндэ теперь не собирался скрывать свою улыбку, уже начав выглядывать серое платье и белый передник. Айю бежала к нему со стороны клубники. Наверное, протирала листья или собирала ягоды, которые теперь, под золотым светом, должны были зреть охотнее. Девушка бежала со всех ног, но увидев гостей, остановилась и перешла на осторожный шаг. — Хёндэ? — Она подошла к Древнему, запыхавшаяся и успевшая зарумяниться от усердия, с любопытством и осторожностью посматривая на Чимина, затем уставившись на Хёндэ. И ее глазки начали стремительно округляться. — Ты… Древний! У тебя… Золотые волосы! Мы с бабулей видели первый золотой рассвет, когда задержались, перебирая собранные клубни! Это было так красиво! Я теперь всегда буду просыпаться пораньше, чтобы посмотреть, как в небе золотой свет целуется с серебряным. — Она смутилась, пока Чимин думал о том, что это было очень точное и при этом безумно романтичное сравнение смены дня и ночи. — Бабуля в тот момент даже ворчать перестала, что я спать не захотела, и мы с ней, как две глупые, выбежали на улицу и уселись на траву, задрав головы. Это… Это ты вернул Золото, да? Она вытерла и без того чистые руки о передник, затем потянувшись к волосам Хёндэ, в последний момент одернув дрожащие пальцы. — Так вот почему ты прятал голову… — Она смущенно улыбнулась, пока Хёндэ взял ее ладошку и приложил к свои волосам. Девушка очень бережно пропустила золотую прядь между пальцев, заворожено наблюдая за как будто струящимся по ее коже золотом. Шелковым, безумно мягким, теплым… — Папа… — Она сглотнула, будто пытаясь проглотить волнение, продолжая следить за своими пальцами. — Он мне все передал. Я тогда переживать начала, думала, как с тобой и что будет, но он сказал, что господин, который был рядом с тобой, был добрый и на тебя по-доброму смотрел, поэтому я успокоилась. Вечный господин. — Айю посмотрела на Чимина, затем торопливо опустив взгляд и покраснев. — Ты такой красивый. И такой сильный. Знаешь, в тебе всегда была сила, а теперь… Я вот касаюсь тебя, а внутри как будто рябит всё и вибрирует, такой ты сильный. Или я впечатлительная. Хёндэ перехватил ее ладошку и потянул к Чимину, который уже забавно приосанился, схватившись за полу плаща. — Госпожа. — Он совершил эффектный взмах, затем чуть склонившись. Девушка потеряла дар речи, крепче вцепившись в Хёндэ, который не мог скрыть улыбку, пока Айю, придя в себя, отпустила его руку, тут же низко поклонившись. — Эй, девочка, нельзя кланяться тем, кто приехал тебя благодарить. — Голос Чимина теперь звучал так мягко, что Айю… Вообще, она не собиралась плакать. Но и рыцаря, который поклонился ей, она тоже встречать не собиралась. И передником утираться, как дурочка, она не собиралась, но все же утиралась, и Чимин мягко взял ее за запястья, пустив в ход магию, чтобы немного унять волнение, видя, что девушка теперь явно не могла себя контролировать от эмоций. — Крошечка, перестань, пожалуйста. — Он коснулся ее щек пальцами. — Посмотри, как я могу. — Слезы под теплыми прикосновениями начали тут же высыхать, пока Айю смотрела на него широко раскрытыми глазами. — Ну же, улыбнись! Мы не хотели так тебя волновать, и мне теперь совестно. — Вы… Вы… — Она смотрела на Чимина не моргая. — Вы такой добрый! Я знала, что все рыцари добрые, но знала это знала, а теперь убедилась. И такой же красивый, как Хёндэ. — Но не красивее тебя. — Чимин многозначительно улыбнулся, затем став серьезным. — Госпожа Айю, я благодарю тебя за твое сердце и за ту доброту и заботу, что ты проявила в отношение Хёндэ, не зная тогда, кто он. Благодарю тебя не только как рыцарь Серебряного плаща и Вечный, но и… — Чимин посмотрел на Хёндэ. — Как его Вечный избранник и муж. Девушка в недоумении подняла бровки, затем очень задумалась, а потом посмотрела на Хёндэ и… запищала от восторга, сжав кулачки. — Ты нашел свою любовь! — Она бросила к Хёндэ на шею, и Золотой Древний, который теперь смотрел на самодовольно улыбающегося Чимина, бережно прижал ее к себе. — Я так рада! Я так рада за тебя! Но ты ведь все мне расскажешь, правда? Я ведь помню твое обещание! А еще я должна позвать бабулю! Мы… — Она отпустила Хёндэ, обращаясь к Чимину. — Останетесь у нас? Мы с бабулей приготовим самый вкусный ужин! И самую лучшую комнату вам дадим! И расскажем много всего интересного или покажем, если захотите! А хотите, у нас очень много теперь клубники! Пойдемте? Будем набивать щеки и болтать! — Она вдруг смутилась, опустив глаза. — Простите, я… — Ты придумала замечательный план! — Чимин улыбнулся, подмигнув Хёндэ, который улыбался так широко и так счастливо, что Чимин на самом деле не мог сомневаться в том, чтобы остаться. — А где твоя бабуля? Мы хотим с ней познакомиться! — Ой, моя бабуля она… Она еще добрее и лучше меня! Сейчас, наверное, на кухне, а может вышла… Я сейчас найду ее! Она будет так рада, что Хёндэ вернулся — он ей тоже понравился, как и мне! Жалко только, что родителей нет, но они уехали в город… — Кошечка, ты чего голосила? Чимин первым заметил подошедшую к ним пожилую женщину, в такой же как у Айю косынке. Она заметила плащ за спиной Чимина, затем переведя взгляд на Хёндэ, в этот самый момент начав как-то угрожающе вытирать руки о передник. — Только пожалуйста — не нужно кланяться и все остальное! — Чимин не мог допустить, чтобы пожилая женщина перенесла те же волнения, что и ее внучка, потому что это было реально опасно. — Мы друзья Айю! И здесь сейчас находимся как друзья. Поэтому давайте обойдемся без формальностей! Женщина смотрела на него внимательно, затем широко улыбнувшись и подойдя к Айю, обхватив ее за тонкую талию. — Кошечка, когда ты успела себе раздобыть таким красивых и могущественных друзей? Вечный и Древний. — Она с теплом посмотрела на Хёндэ. — Вот почему ты, малыш, голову прятал. Готовил грандиозное возвращение золотой магии. Я очень рада, что ты жив и здоров. Хотя, с таким другом, как у тебя… — Она перевела на Чимина свой хитрый взгляд, который сразу расчертил вокруг ее глаз задорные морщинки. — Немудрено. Спасет. — Ба, они… — Айю быстро нагнулась к уху бабушки, которая удивленно округлила глаза. — Представляешь? Их магия поженила! Представляешь, какая любовь сильная?! — Ох, моя хорошая, это серьезное дело. — Женщина задумчиво покачала головой, затем вдруг серьезно посмотрев на Хёндэ и Чимина, которые встали плечом к плечу. — Так, детишки, вы голодные? Дорога явно была неблизкая. Лошадей сейчас напоят и покормят, а вами займусь я. — Ба, какие детишки! — Айю нахмурилась, обнимая бабушку за плечи. — Это же Вечный! Рыцарь! — Ай. — Бабушка махнула рукой. — Вечный, а ты посмотри — улыбается как ребенок. Даже глаз невидно, такой теперь довольный рядом с Хёндэ. Чимин увидел, как многозначительно посмотрел на него его муж, заметно приосанившись, и засмеялся. — И заливается как дитя малое. — Бабушка улыбалась, затем вдруг встрепенувшись. — А ужин-то еще не готов! Чимин стал серьезным. — Я помогу на кухне. — Он вытянул ладонь, на которой заплясал огонек. — Справимся в два счета! — Чтобы я позволила рыцарю со мной кастрюли переставлять?! — Бабушка нахмурилась, затем хитро улыбнувшись. — Позволю. И буду очень благодарна. Так ужин получится вкуснее, когда в четыре руки и для любимых. — А мы тогда с Айю пойдем в клубнику. — Хендэ подошел к девушке, взяв ее за руку. — Я должен сдержать обещание. Айю крепко сжала его ладонь, даже вздохнув торопливо и неровно от переполнявшей ее радости и чувства предвкушения… Чего-то очень увлекательного!* * *
— Можешь быть уверен — она теперь сидит над твоим плащем и следит за тем, чтобы на него даже пылинка не села. — Хёндэ мерно покачивался в седле, и теперь… Это были совершенно другие ощущения, отличные от тех, когда он последний раз проделывал этот путь. Ничего не болело, ничего не тяготило душу, и только безотчетная радость внутри. Счастье, которое плескалось, разливалось и вырывалось наружу улыбкой. — Славная девочка! Славная бабушка! Я прямо… Вот у меня никогда не было бабушки, а теперь есть. — Чимин довольно улыбался, затем повернувшись к Хёндэ. — Я обязательно закажу для них платья на коронацию, чтобы, когда попадут во дворец, а мы их обязательно позовем после всех торжественных мероприятий, чувствовали себя как дома. — Я тоже об этом подумал. И вообще… Мне до сих пор не верится, что теперь всё так хорошо. — Хёндэ стал задумчивым, и Чимин сразу обратил внимание на смену в его настроении. Он огляделся, заметив, что они теперь преодолевали небольшой пролесок, и остановил лошадь. — Что такое? — Хёндэ тоже натянул поводья, наблюдая за тем, как Чимин решительно спешился, затем направившись к нему. — Что ты хочешь? — Тебе не верится, потому что мы давно не целовались. Забыл, что рядом с тобой муж, а я, как муж, являюсь гарантом того, что все взаправду. Хёндэ коснулся земли, и Чимин тут же притянул его к себе, сделав несколько шагов назад, затем опрокинувшись на мягкую траву. — Что ты творишь? — Хёндэ засмеялся от столь стремительной и неловкой смены положения, но затих, когда Чимин опустил его спиной на землю, устроившись сверху. — То что нужно. В этом была особая прелесть — просто целоваться посреди деревьев, с пользующимися случаем и мирно пасущимися рядом лошадьми, слушая звонкие птичьи переливы и дыхание природы, которое было в шелесте листвы, потрескивании веток… Это было так просто и при этом позволяло до краев заполниться безмятежностью. И лаской, которую Чимин перестал дозировать своими мягкими губами, отдавшись моменту и сладкому, до сих пор сохранившему вкус клубники и молока поцелую. А Хёндэ позволил себе полностью расслабиться, выгнав из головы все не вовремя подкравшиеся горькие воспоминания. Их нужно окончательно выбросить, потому что в его в распоряжении теперь были и счастье, и любовь, и теплая, согревающая ласка, которая накрывала его с головой будто одеялом стоило только Чимину покрепче сжать его в объятиях. — Любимый муж. — Он отстранился от губ Хёндэ, теперь смотря ему в глаза. — У меня предчувствие. — Какое? — Хёндэ сильнее прильнул к нему, обнимая за плечи. — Что ты скоро совсем перестанешь вспоминать былое и станешь воспринимать нашу большую и чистую любовь как должное, перестав хотеть меня постоянно целовать. — Чимин трагично поднял бровки, пока Хёндэ свои угрожающе насупил. — Даже не надейся. — Он игриво прикусил его нижнюю губу. — Любимый муж. Магия не даст мне остыть в отношении тебя. А ты скоро собьешься со счета, перестав считать наши брачные ночи. — Каждая как последняя. — Чимин мечтательно улыбнулся, коротко и жадно поцеловав Хёндэ, чтобы затем подняться и подать ему руку. — Поехали. Нужно успеть до ужина. Привязав лошадей чуть поодаль от входа в лавку, Хендэ откинул капюшон, который до этого скрывал его, чтобы не вызвать лишнюю суету в городе. Именно поэтому Чимин, который взял его за руку, направив к тяжелой деревянной двери, оставил его на ферме. — Постой. — Хёндэ остановил его, прислушиваясь. — Мама просила тебе передать, что новые жернова делают не муку, а волшебную пыль. На. То, что осталось, но она настаивала, чтобы ты убедился в правильности этого вложения. Сердце Хендэ забилось часто-часто, как только он понял, что это был голос Минхека. — Просто у твоей мамы золотые ручки. Но… Да, неплохо. Пожалуй, заменю все. Может, быстро окупится. И не дожидаясь дальнейших реплик, Хёндэ распахнул дверь, в ней застыв, как только на него обратился сначала взгляд дедушки Чонгана, который даже рот открыл, а затем Минхека, который обернулся в тот момент, когда Чонган очень убедительно удивился. — Хёндэ? — Он теперь вытянул шею, будто пытаясь удостовериться, а затем кинулся к другу. — Шибздик, черт бы тебя побрал! Мы чуть с ума не сошли! Он набросился с неловкими, как умел только он, объятиями, и Хёндэ засмеялся, вжавшись в его горячую грудь, двумя руками обнимая за могучую талию. — А что это… — Он с недоумением отстранился, пока Чонган вышел из-за прилавка, уже успев пару раз коснуться щек пальцами, чтобы вытереть с ним сентиментальную радость. — Ты… Древний?! Золотой Древний?! Ты… вернул магию?! — Ну… немного. — Хёндэ запрокинул голову, чтоб посмотреть на лицо друга, который был больше чем удивлен. — Как оказалось, я Седьмой сын Золотой Древности. — Кто ты? — Дедушка Чонган встал рядом, и Хёндэ тут же отпустил опешившего друга, принявшись крепко обнимать пожилого мужчину. — Трогательно. — Чимин улыбался, затем подойдя к Минхеку, протягивая руку. — Чимин. Стрелец. Рыцарь Серебряного плаща. Это принятое у нас приветствие — просто пожми ее. Высокий молодой человек, который до сих пор очень удивлялся, по крайней мере в лице, замерев, на автомате протянул руку, слишком крепко пожав ладонь Чимина. А затем он как будто вышел из забытья, тут же склонившись. — Господин, это огромная честь для меня. Меня зовут Минхек, я… — Друг Хёндэ — мой друг. Так что… — Чимин забавно огляделся. — Не вижу тут господина. — Я… — Минхек растерянно лупал глазами, затем как будто виновато улыбнувшись. — В шоке. Я в шоке, правда! Хёндэ оставил послание, мы сразу начали переживать. Я регулярно навещал его дом, чтобы сохранить к его возвращению, которого мы очень ждали, а он… — Минхек повернулся к другу, которого теперь Чонган бережно гладил по волосам, что-то приговаривая, пока Хёндэ широко улыбался. — Мы все расскажем. — Чимин кивнул, затем подойдя к пожилому мужчине, который тут же неловко отстранился, начав одергивать свой крепко сшитый сюртук. — Мы друзья, не нужно! Я Чимин. А вы… дедушка Чонган. Хёндэ мне все рассказал. И я благодарю вас от всего своего Вечного сердца за доброту. У меня сердце вечное, а вот у вас — золотые. — Ой, это… Это такие пустяки, что даже говорить нельзя! Я сразу полюбил их семью, как только они здесь появились. Воспитанные, добрые, с ласковыми глазами и огромной тоской в улыбке… — Которая теперь была и в улыбке Чонгана. — Но теперь очень радостный повод! И… — Он приблизился к Чимину, перейдя на заговорщицкий шепот. — Я всегда догадывался, что он непростой. И даже дерзил предполагать, что он красивее Принца Серебряного плаща! — Это… Правда. Если мы не скажем Его Высочеству. — Чимин широко улыбнулся, и старику явно понравилась его улыбка, потому что он широко и искренне улыбнулся в ответ. — Вы надолго? Я настаиваю на ужине! Точнее, мама меня убьет, если узнает, что ты был здесь и не пришел к нам на ужин! А если ужин… — Минхек теперь очень усиленно что-то думал. — Надо купить всё для ужина. Хорошего ужина. Дедушка Чонган… — Я приду. — Старик уверенно кивнул. — И соберу для твоей матушки все необходимое, из чего ее ручки сделают вкуснятину! И возьму вина. — Вина? — Чимин тут же оживился, и дедушка Чонган заметил это. — Какого? Я ценитель. И должен все попробовать. — Ох, господин Чимин… — Старик многозначительно улыбнулся, затем посмотрев за дверь. — Тогда мне придется пригласить вас в свой погребок. — Тогда мне придется согласиться! — Чимин закатал рукава. — Никто не разбирается в вине лучше меня! Чонган, который готовился что-то ответить, обратил внимание на его запястье, на котором теперь горел золотой узор. И Хёндэ заметил этот любопытный взгляд, затем оголив и свое запястье, поставив его рядом с рукой Чимина. — Магический брак?! — Минхек выглядывал теперь из-за его плеча. — Вот это интересно повернулась судьба! А я кстати прошел отбор в Живое собрание… Хёндэ тут же повернулся к нему. — А я тебе говорил! Лучше тебя не найти! — Он улыбался с гордостью, а потом задумался, повернувшись к Чимину, который понял его взгляд. — И я знаю, где ты сможешь больше пригодиться.* * *
Джин чувствовал, что не чувствовал спину, но больше, чем спину, он не чувствовал усталость, уложив Тэхена на своих коленях. Он бы мог напугаться, когда Тэхен вдруг потерял сознание, полностью, казалось, перестав подавать признаки жизни, если бы сам через это не прошел однажды, точнее, четырежды. Магия сама восстанавливает силы, пока тело восстанавливает жизненный потенциал. У Джина на коленках. Но вдруг Тэхен дернулся, тут же подняв голову. — Сколько я спал? — Он смотрел на Джина сосредоточенно, но все же слегка расфокусированно, пытаясь собрать заспанные глаза в кучу. — Ты не спал, малыш, а переусердствовал с магическим усилием. И магия обезвредила твое рвение. — Джин бережно провел по щеке Тэхена, уложив его на прежнее место, и Тэхен, повинуясь и наслаждаясь, обнял его двумя руками, уткнувшись носом Джину в живот. — Просто все проще, чем я думал, и поэтому хочется… Хочется поскорее увидеться с ними! В Хидэо осталось только вдохнуть жизнь, а потом, я надеюсь, мы вместе с ним займемся воплощением Кику. Ну, как вместе с ним… Он просто будет рядом со мной вновь привыкать к жизни, которую успел не по воле судьбы потерять. Я ведь прекрасно понимаю… — Тэхен прикрыл глаза, сконцентрировавшись на ласково копошащихся в его волосах пальцах Джина. — После того, как пепел твоего Живого сердца был заключен в камень, приходит полное осознание смерти, отлучение от которого может быть болезненным. Но это только до того момента, как он увидит сына. А Кику увидит сразу и сына, и мужа, так что, уверен, ей переход к жизни удастся проще всего. — Знаешь, о чем я теперь думаю? — Джин звучал как пригретый солнцем хрустальный ручеек, и Тэхен невольно вспомнил тот момент, когда впервые услышал его голос. — Что судьбой было именно возвращение их к жизни. Именно поэтому тебе так просто это удается. Ну, сравнительно просто. — Пальцы Джина остановились, и Тэхен тут же повел головой, побуждая его продолжить. — Мне стоит подготовить покои для наших Золотых Древних. И всё то, что понадобиться им сразу после того, как они осознают себя живыми. Тэхен молчал, затем улыбнувшись. — Приятные хлопоты, правда? Джин улыбнулся шире. — Очень. Я уже намекнул Арин, что ты собираешься вернуть Хёндэ родителей, и она… С ее помощью мне будет еще приятнее справляться с этими приятными хлопотами. — Голос Джина стал мягче. — Она очень любила Кику. Помнишь, когда она, наконец, забеременела, Арин одно время даже мужа к ней не подпускала, постоянно крутясь рядом с ней со своими травками и настойками? Тэхен улыбнулся. — Потому что Арин знала золотой темперамент, который под действием больших чувств… Ну, ты понимаешь. Тем более, это всё была необходимая мера, если учесть, как неспокойно прорастал в Кику наш милый золотой росток, который они потом назвали красивым именем Хёндэ. — Кстати, даже позабыв магию, Кику помнила, как я гладил ее по животу, когда Хёндэ был особенно подвижен. Она рассказывала малышу, что он поэтому такой красивый, что Принц во время беременности гладил ее по животу. Но мы то знаем, что в его красоте виноват только его собственный отец, который не смог передать сыну только свой исполинский рост. — Джин вздохнул. — Как жаль, что мы не видели, как Хёндэ взрослел, как учился всему тому, что умеет теперь… Наверняка, он даже крошечным был очень смышленым мальчиком. — Джин будто почувствовал, что Тэхена вновь захлестнуло чувство вины, и он согнулся, чтобы коснуться губами его лба. — Ты сделал то, что нужно. Ты спас этот мир. Дважды. А теперь спасешь два невинных сердца, вручив им бесценный дар Вечной жизни. Тебе не за что себя больше винить. Потому что все тебя здесь любят и очень ждали твоего возвращения, пусть даже не осознавали этого. — Это не чувство вины. — Тэхен взял руку Джина, прижав к своей щеке. — Это просто грусть. На Земле говорят, что нельзя жалеть об упущенных возможностях, потому что их так и так не вернуть, а ты, жалея, выпускаешь из себя силы и энергию, которую тебе потом никто не восполнит. Я понимаю это, но… — Тэхен улыбнулся, подняв на Джина глаза. — Уверен, всё как рукой снимет, когда мы увидим, как Хёндэ воссоединиться с родителями. Я прямо чувствую, что это будет финальный триумфальный аккорд моего возвращения, после которого мы сможем заняться делами насущными. — Тэхен поднялся. — Пойдем к нашим рыцарям — хочется поесть, посмеяться и подготовиться. К финальному рывку.* * *
— В гостях очень хорошо, но дома лучше! — Чимин передал дракона в руки слуг, пока Хёндэ подошел к нему, обняв за плечи. — В гостях, кстати, было настолько хорошо, что даже я не прочь был бы повторить… — А я говорил тебе, что они все замечательные! — Хёндэ улыбался. — Только теперь они будут у нас в гостях. Мне поэтому уже не терпится, чтобы Тэхена короновали, и… Она шли по саду, как вдруг Хёндэ заметил двух мужчин, который пока стояли к ним спиной, разглядывая раскидистый вяз, который общими усилиями и стараниями был восстановлен после того, как пострадал от тьмы. Один мужчина явно был Тэхеном, а вот у другого… У него были доходящие почти до пояса золотые волосы. И сердце Хёндэ начало так отчаянно биться, что он схватился за грудь, как будто пытаясь его сдержать, пока Чимин рядом с ним замер. — Красиво, правда? Мы хорошо постарались, чтобы стереть все следы мраки. — Тэхен самодовольно улыбался, чуть развернувшись, и сразу заметил Хёндэ. А потом наклонился к молодому человеку, стоящему рядом, что-то быстро сказав ему на ухо, затем сделав шаг назад. Хёндэ боялся надеяться. Это было невероятно, и теперь он пытался убедить себя в том, что это было просто… Просто какое-то совпадение, обман глаз, которые устали за то время, что они провели в небе, так долго вглядываясь в переливающееся золотой магией небо и облака. Но молодой человек повернулся, и Хёндэ перестал что либо чувствовать, теперь пытаясь убедиться, что… Это был папа. Он не помнил его таким: молодым, сильным, с расправленными широкими плечами, на которых бы легко могли уместиться они с мамой, на которых помещался он, когда папа еще мог удержать его, прежде чем силы начали стремительно его покидать. Высокий, сильный и такой красивый… Такой… — Папа! — Хёндэ бросился со всех ног, не обращая внимание на застилающие слезами мелькавшую под ногами траву глаза. — Папа! Молодой человек бросился к нему навстречу, затем лишь успев расправить руки, в которых тут же оказался Хёндэ. Ошибки быть не могло. Не могло быть ошибки в этих объятиях, которые в один момент закрыли его от всего, чтобы теперь было совсем неважно. Теплые, сильные, они могли защитить от всего на свете. — Папочка! Папа! — Хёндэ бессильно всхлипывал, повиснув в крепко, до треска костей сжимающих его руках, своими судорожно сжимая рубашку отца. Из последних оставшихся у него сил. Если это сон или что-то другое, что потом обязательно растает, он задержит этот момент. — Хёндэ… Мой мальчик… Молодой человек тоже плакал. Сильный, умудренный прожитым и вернувшимся ему вместе с магией опытом, он теперь рыдал, беззвучно, просто содрогаясь, чтобы выпустить из себя все те горькие, скребущие изнутри длинными, разрывающими сердце когтями воспоминания. Прежде чем покинуть мир, он запомнил своего сына живым одиннадцатилетним мальчиком, который хмурился каждый раз, когда отец, усадив к себе на колени, прижимал его к себе, роняя сухие, горькие слезы. Он тогда боялся. Боялся за него, что их с Кику золотой мальчик, маленькое, но самое драгоценное сокровище в мире не сможет увидеть жизнь. Что он… — Твой папа теперь никуда не денется, малыш. Он останется с нами навечно, и мы вместе с вами дадим новую вечную жизни и твоей маме. — Тэхен пытался сдерживать срывающийся от слез голос, видя, что Чимин, который стоял чуть в стороне, так же теперь торопливо утирался. — Вы вновь будете счастливой семьей. И моей наградой, потому что… Я буду следить, чтобы вы были счастливы. Хёндэ теперь только тихо всхлипывал, боясь отпускать отца. Горячего, живого… Он прижимался к нему изо всех сил. Он так хотел, чтобы папа чувствовал, как он любит его, как он скучал всё это время, как он… — Родной. Мой родной сынок. Мое золотко. — Низкий, мягкий, заполненный до краев любовью голос теперь сушил слезы, как большие заботливые руки, которыми Хидэо гладил сына по голове. — Тэтэ рассказал мне, что ты сделал. И я не могу передать тебе, как я горжусь тобой. Не могу передать, как сильно тебя люблю. Хидэо отстранился, и Хёндэ поднял на него блестящие, красные глаза, которые теперь очень хорошо сочетались с его припухшим красным носом, которым он не перестал шморгать. А потом улыбнулся, видя, как счастливо улыбался его отец. Они ведь были так похожи. — Пап, я тебя никогда не отпущу. Никому не дам забрать тебя. Я… — Его глаза вновь заполнились слезами, и Хидэо взял его заплаканное личико в своим большие ладони, которые могли легко его закрыть. — Я…так тебя люблю. Я… так… Слезы сами покатились, и им даже не мешали ласковые губы отца, которые стали целовать его лицо. Когда он был маленьким, он быстро уставал от такой ласки, просто не понимая, зачем она была нужна. А теперь… Он готов вновь и вновь отдавать всё, что у него было, чтобы этот момент не кончался. Момент, в котором он сдавленно засмеялся, когда губы отца остановились на его носу. — Я думал, у меня сладкий сын, а он соленый. — Хидэо нахмурил свои густые брови и стал таким суровым, что Хёндэ рассмеялся громче. Звонко. Вновь превратившись в маленького мальчика. Вновь вернувшись в детство, которое у него однажды отобрали. — Золотко. Поможем Тэхену воплотить маму? Он сказал, что она быстрее к нам вернется, если мы будем помогать и ждать ее. — Да. Да! — Хёндэ вновь прижался к груди отца, который остановил губы на его макушке, стараясь им надышаться, а затем отстранился и повернулся к Тэхену. — Спасибо. Спасибо, спасибо, спасибо! Он кинулся ему на шею, и теперь пришла очередь Тэхена смеяться от столь неожиданных и таких нужных и счастливых объятий. — Это ты сделал, малыш. Это твои камни помогли мне. А я… Ну так, приложил чуть магии. Я ведь тоже успел соскучиться по твоим родителям. И их крепкие объятия оказались в кольце сильных рук Хидэо, который из-за своего роста вполне мог себе это позволить. — Мои родные. — Тэхен сказал это шепотом, вложив в эти слова всё, что было внутри счастливого. Они стояли так некоторое время, как будто привыкая к воссоединению, когда Хёндэ вдруг начал вырываться. — Па! Я должен тебя познакомить! — Он решительно, но бережно выпутывался из рук, затем начав выглядывать Чимина. — Чим! Он подошел к нему, взял за руку и повел к отцу. — Пап, это Чимин. Он Вечный, рыцарь Серебряного плаща и… — Хёндэ посмотрел на Чимина со смущенной улыбкой, затем вытянув свое запястье. — Моя любовь. Нас магия поженила. Хидэо внимательно смотрел на Чимина, с любопытством, но без какого-либо предубеждения, пока Чимин думал о том, насколько… он был большим. — Хидэо. Просто Хидэо. И я очень рад нашему знакомству. И очень рад, что наша семья смогла расшириться. Если Золотая магия сделала такой выбор для моего сына, значит, ты самый достойный из достойных. — Хидэо говорил серьезно, а затем улыбнулся. — Я только снаружи страшный. Внутри вполне безобидный. Молодой человек расставил руки, пока Чимин, засмеявшись и испытав чувство облегчения от случившегося знакомства, нырнул в эти объятия. — Мне жаль, что мне удалось лишь увидеть констатацию факта, но я безумно рад за своего мальчика. Магический брак — это огромная любовь и удача. Удача встретить того, кто тебе предназначен был. Я очень рад за вас, мальчики. В низком голосе было покровительственное, родственное тепло, и Чимин сразу расслабился, почувствовав в своей руке руку Хёндэ. — Ладно. У нас впереди еще одно дело. — Тэхен оправив завязки на рубашке, придав себе вновь представительный вид. — Быстрее начнем — быстрее закончим.* * *
— Паааа, ну я уже большой! — Несмотря на протест, который звучал не столь убедительно, потому что Хёндэ не мог перестать улыбаться, он и не собирался слезать с коленей отца, который теперь крепко прижимал его к себе двумя руками, положив голову ему на плечо. — Для родителей ты всегда будешь маленьким. Я помню, как качал тебя еще мальчиком, а теперь ты взрослый мужчина, который сам успел обзавестись семьей. Это совсем другие ощущения. Но… — Хидэо сместил голову к затылку Хёндэ, шумно задышав в его волосы, при этом выдохами дотягиваясь до тонкой кожи, заставив Хёндэ засмеяться. — Мой малыш. Это пройдет. Мне просто нужно надышаться тобой, чтобы удостовериться, что всё взаправду. — Я очень люблю тебя, пап. — Хёндэ обхватил руки отца своими, затем повернув к нему голову. — А почему Тэхен нас выгнал? Мы разве не будем смотреть, как мама проснется? — Мы с тобой уже сделали свою часть работы, полностью воссоздав мамин образ, а Тэхен теперь вдохнет в него силы и жизнь. Это слишком могущественная магия для нас с тобой, но и мы с тобой очень хорошо потрудились. — А это долго? — Хёндэ звучал немного капризно, разрешив себе побыть ребенком. Заслужив теперь побыть ребенком, в крепких и любящих отцовских руках. — Раз Джин позвал нас сюда, значит, недолго. И очень скоро твоя мама появится здесь. — А ты не волнуешься? — Хёндэ мечтательно улыбался. — Нет. Потому что очень скоро смогу задушить ее в своих объятиях. Кстати! Между прочим, чтобы ты не удивлялся, почему о нас так переживают Серебряные Древние… Я был и остаюсь лучшим другом Юонга, в то время как Кику — Арин. Собственно, я так и познакомился с твоей мамой — на свадьбе лучшего друга. Мы с Юонгом одно время больше интересовались проблемами мироздания, чем женитьбой, так что… — Но ты ведь сразу влюбился, правда? — Хёндэ никогда не слышал эту историю и теперь навострил ушки. — Да. Но твоя мама сказала, что свяжет со мной свою жизни только когда покинет этот мир. А всё из-за того, что я не очень удачно пошутил по поводу ее платья. Ладно, я сказал грубость, и даже Юонг меня поругал, но это лишь потому, что я впервые в жизни был поражен. В самое сердце. — В голосе Хидэо слышалась романтическая мечтательность, которую можно было объяснить лишь глубоким сильным чувством. — А как же тебе удалось маму уговорить? — Ухаживал. Сначала Юонг просто мной мозолил Кику глаза, приглашая проводить вместе с ним и Арин время. Потом, когда обида была забыта, мы просто гуляли, и я рассказывал ей все, что успел узнать до этого, выбирая лишь самое интересное. Она всегда была очень любопытной, в самом хорошем смысле этого слова, потому мне быстро удалось втереться ей в доверие и заставить окончательно забыть о том грустном инциденте. Разумеется, я не ухаживал открыто. Нет, это была не тактика — я просто не умел, но… Она что-то разглядела в моих глазах. Разглядела в них большое, во всю цветущее чувство, которое откликнулось в ней. До сих пор помню, когда она впервые взяла меня за руку. Сама. Просто переплела наши пальцы и продолжила щебетать. Я в тот момент умер от счастья. А воскрес тогда, когда она позволила себя поцеловать. Вообще, я всегда удивлялся, как на меня могла обратить внимание такая красавица, потому что справедливо считал, что во мне из интересного и привлекательного были только ум и рост, но… Глядя теперь на тебя, я понимаю, что маме твоей в красоте не уступал. — Хидэо самодовольно улыбнулся, пока Хёндэ звонко рассмеялся. — Мы очень долго ждали тебя, но никогда не отчаивались. Потому что магия не могла связать наши судьбы, зная, что мы не сможем дать миру наследника. Самого вкусненького и сладенького наследника, которого даже Король не мог не целовать, стоило тебе только оказаться на его руках. — Паааааап…. — Хёндэ покраснел, но от удовольствия. — Я просто хочу, чтобы ты знал, что ты наше с мамой сокровище. Единственное сокровище, которое нельзя выменять. Бесценный подарок. Награда. — В теплом низком голосе слышались не вылившиеся слезы. — Я знаю. Потому что в… Вдруг дверь, напротив которой они сидели, в ожидании, приоткрылась, и из нее показалась золотоволосая головка. Первым вскочил, разумеется, Хёндэ и кинулся навстречу маме, которая, сумев разглядеть, кто ждал ее снаружи, увереннее распахнула дверь, а затем — объятия. — Мамочка! — Хёндэ знал, эта встреча была предсказана и гарантирована, и они с отцом успели к ней подготовиться, но теперь… Он плакал потому, что его мама была молодой. Молодой, цветущей, румяной и гибкой, как только что проклюнувшийся сильный зеленый росток, а не засохший и увядший стебель. — Малыш… — Девушка целовала все, что попадалось под ее губы — лоб, волосы, двумя хрупкими ладошками обхватив лицо сына, который плакал, но при этом улыбался самой широкой и самой счастливой улыбкой. — Мой маленький… Ее пальцы дрожали, как и тонкие губы, поджавшись, как будто она изо всех сдерживала слезы. И, наконец, она все же всхлипнула, крепко-крепко прижав к себе сына, лицом прижимаясь к его шее, целуя, целуя, целуя… Будто его вот-вот должны были отнять у нее. Простая и самая нужная теперь вещь на свете — ласка и нежность мамы, от которой Хёндэ успел отвыкнуть, но которую не забыл, и к которой льнул теперь, чувствуя, как внутри все переворачивалось. Он думал, что потерял. А теперь вновь обрел. Хидэо наблюдал со стороны, боясь нарушить этот сакральный момент и просто радуясь за их воссоединение. Он подождет. Он подождет сколько угодно, если все это время на его глазах его любимая жена будет нежить их единственного и любимого сына. Если он и мог кому уступить свою жену, то только сыну. — Папа тоже очень по тебе скучал. — Хёндэ нехотя, его руки не слушались и не хотели разжиматься до последнего, отстранился, и девушка, утирая ладошками слезы, откинув назад длинные, переливающиеся золотом волосы, очень шумно выдохнула, пытаясь унять сердце. — Мое свадебное платье? Серьезно, родной? — Она хитро улыбнулась, а затем, чтобы не было видно слез, подлетела к мужу, встав на цыпочки и со всех сил обняв его за шею. — Моя любовь. Сильные руки тут же подхватили ее за талию, дав возможность Кику, упираясь теперь ладошками в широкие плечи, посмотреть в блестящие от слез глаза мужа, который начал кружить ее, вынудив девушку крепче обхватить его за шею. И она засмеялась, кружась, рассыпая вокруг себя тончайшее золотое кружево платья, которое так точно запомнил Хидэо, вжавшись губами в щеку мужа, чувствуя, как по ней забежали маленькие соленые капли. — Моя любовь. — Хидэо ловко, как будто его жена вовсе ничего не весила, перехватил ее под коленями, дав возможность Кику немного ослабить хватку на его шее и посмотреть на него. — Всё такая же красивая. Не стыдно? Он нахмурился, но его обезоруживающе счастливая улыбка выдавала его с потрохами. Но девушка ничего не ответила. Она лишь бережно обхватила его острые высокие скулы своими дрожащими пальчиками и осторожно поцеловала. Ее губы подрагивали, пока она сильнее не прижалась к губам мужа. И Хидэо замер, в памяти вернувшись в те времена, когда между ними не было признаний — только расцветающие чувства. Нежность и трепет, которые стеснялись вылиться в ласку, но уже не могли удержаться внутри. Хёндэ наблюдал за родителями как завороженный. Они были перед ним, молодые, здоровые и такие счастливые… Он не помнил их такими, и, наверное, это было хорошо, потому что его сердце теперь радостнее выпрыгивало из груди, постепенно свыкаясь с мыслью, что… У него вновь была семья. — Малыш, иди сюда! — Хидэо аккуратно опустил жену на пол, подозвав Хёндэ. Папины руки. Большие, сильные, они могли обхватить собой весь мир, но ему не нужен был мир — только самые дорогие, самые любимые и самые родные, которых хотелось прижать к себе и никогда-никогда больше не отпускать. Чувствовать, как они копошились, стараясь поудобнее прижаться друг к другу, чтобы замереть и насытиться этим теплом. Любить всем сердцем и не только сердцем, стараясь, чтобы каждый день, которые они проведут вместе, не давал забывать о том, насколько он дорожил своей семьей. Они больше никогда не будут плакать. Ну, только от счастья.* * *
— Расскажи мне. — Тэхен сидел на широком каменном подоконнике, между ног Джина, который теперь опирался спиной на каменный свод, надежно удерживая в двух руках все еще не успевшего до конца прийти в себя после свершившейся магии Короля. — Все ждут, когда ты выйдешь, чтобы задушить тебя в объятиях. — Джин самодовольно улыбался, носом зарывшись в темные волосы, покрепче прижав к себе Тэхена, который обхватил его руки. Он был слаб, но точно знал, что в таких объятиях очень быстро придет в норму. — У нас теперь так шумно. Смех, перебивающие друг друга голоса… В этом столько счастья… Мне кажется, волшебные стены уже успели его впитать, настолько оно… Настоящее. Искреннее. Даже мои дорогие рыцари, которые не могут похвастаться общими золотыми воспоминания, сразу оказались живо вовлечены в эти сентиментальные, но счастливые разговоры… Знаешь, на них всех достаточно теперь просто смотреть, чтобы ни о чем не жалеть. Это всё стоило того. Абсолютно всё. И это счастье подарил им ты. И уже неважно, что было до этого. Ты своей самоотверженностью вернул в эти стены радость, смех и любовь. Не скажу, что этого не было до твоего возвращения, потому что мы с моими маленькими Вечными жили в согласии, мире и любви, но… Теперь всего этого столько, что даже воздух стал другим, пропитавшись улыбками, поцелуями, объятиями, детской радостью и восторгом… Наверное, нам стоит присоединиться, чтобы ты смог воочию оценить результаты своих трудов. Тэхен молчал, наблюдая за тем, как в воздухе, прямо у их окна, будто сбежав с неба, повиснув на невидимых паутинках, зажигались звезды. Джин зажигал звезды. Для него. — Значит, я молодец? — Тэхен повернул к своему Принцу голову, и Принц уверенно кивнул. — Твой рыцарь совершил подвиг. А каждый подвиг должен быть вознагражден, особенно, если он был сделан во имя прекрасного Принца и мира во всем мире. Кажется, ты начал забывать… Джин улыбнулся, хитро сощурившись. — И какое ты хочешь вознаграждение? — Поцелуй меня. Просто поцелуй. Как ты умеешь. Чтобы меня до мозга костей проняло твоей магией и чтобы я тут же вскочил как угорелый, побежав обнимать всех Вечных и Древних, что теперь, наверняка, заседают с вином в большом зале. Я хочу, чтобы ты меня поцеловал именно так. — Так я не смогу. — Джин поджал губы, чуть сместив в своих руках Тэхена, переместив его спину к своему правому, направленному в комнату, плечу. На всякий случай. — Но я могу поцеловать тебя так, что ты, прямо не размыкая губ, закроешь свои прекрасные глазки и тут же окунешься в сны. Непонятные, неясные, но до утреннего пробуждения приятные, которые вернут тебе все-все силы, чтобы ты смог начать новый день со счастья, которым тебя уже не терпится одарить тем, кто любит тебя и бесконечно тебе предан. Нам ведь еще надо заключить парочку магических браков и закатить по этому поводу праздник. Потом заняться реконструкцией замка. Потом — подготовкой коронации. На всё это нужны силы. И я смогу тебя поцеловать так, чтобы… — Хёндэ обещал золотой брак Гуку и Хосоку. Так что, их я беру на себя. — Тэхен деловито улыбнулся, кивнув, затем запрокинув голову на плечо Джина, который смотрел на него с любовью и… намерением поцеловать. Точно. — Так ты целуешь или нет? Я еще планирую в твоих объятиях полюбоваться на мир, который мы создали, и который теперь точно станет еще лучше. — Я просто хотел растянуть этот момент. — Джин невозмутимо поднял брови, будто удивляясь, пока Тэхена закатил глаза. — Тогда, я упаду в обморок от бессилия, если ты действительно не собираешься меня целовать. Я нахожусь в сознании только для этого. Чтобы не пропустить ни одного ощущения от твоих сладких клубничных губ. Нет, слаще клубники. — Перестань льстить, Ваше Величество. И Джин, наконец, приступил к обещанному вознаграждению. Чувственному вознаграждению. Мягкому на приоткрывшихся губах и неторопливому в нежном сплетении языков. И пусть весь мир, который однажды был создан Золотой и Серебряной магией, подождет. Потому что и Золото, и Серебро этого мира теперь замерли, любуясь этими чувствами. Они не могли стать едиными, но их невозможно было разделить. Ни время, ни новое воплощение, ни вынужденное забвение — ничего не могло остановить два стремящихся навстречу друг другу сердца. Это судьба. Всё равно, рано или поздно, потому что... Неслитно, но неделимо.* * *
— Йок, у меня тут твои рекламщики требуют какого-то Ким Тэхена на съемку. — Девушка в джинсовом костюме, очках и с электронным планшетом в руках возникла на пороге кабинета дизайнера, который склонился над калькой, что-то выводя карандашом. — И что я должен сделать? — Он поднял на девушку полный негодования взгляд, который из-за линз его очков становился будто недовольнее. — Найти Ким Тэхена? Я хрен знает, кто это. Это ты составляла расписания, потому и тебе его искать. А теперь уйди, а потом вернись и принеси мне кофе. Я, кажется, поймал за хвост новую коллекцию. Девушка покорно кивнула и вышла из кабинета. — Ким Тэхен. — Она уверенно провела по экрану. — Вычеркиваем.