This world can hurt you It cuts you deep and leaves a scar Things fall apart, but nothing breaks like a heart
Люцифер, всю свою жизнь будучи убежденным приверженцем одиночества, никогда и предположить не мог, что любимой частью его хоть и странных, непонятных, до конца не оформленных отношений станет каждое совместно проведённое с ангелом утро. Внезапно оказалось, что нет на свете ничего приятнее пробуждения в тёплых объятиях небезразличного тебе человека,***
На первую лекцию демон ожидаемо пришёл с опозданием. Быстро заняв привычное место рядом с Ости, Люцифер коротким кивком поприветствовал демоницу и расплылся в блаженной, счастливой улыбке, когда, внимательным взглядом просканировав аудиторию, наткнулся на не менее растрепанного, чем он сам, ангела. Лёгкое покашливание сбоку привело его в чувство, и демон тут же отвернулся от объекта своей неуемной страсти, стараясь сохранить невозмутимое выражение лица и не обращать внимание на тихое хихикание Ости, преследующее его всякий раз, когда он усиленно, но безуспешно пытался не смотреть в запретную, магнитом притягивающую сторону. — Ты теперь с ним? — с печальной улыбкой спросила девушка, проследив за неотрывным взглядом Люцифера, которым мужчина проводил уходящего из кабинета после окончания занятия Дино. Демон не ожидал, что она осмелится спросить, и потому слегка опешил. Делиться подробностями своей личной жизни с кем бы то ни было он не собирался, поэтому устало и как можно более безразлично ответил: — Я ни с кем, ты же знаешь. — Потренируйся перед зеркалом, Люцифер, очень неубедительно, — иронично усмехнулась демоница, но, встретив недоуменный взгляд, уже более серьезно добавила: — Только слепой не заметил изменения между вами. Все более, чем очевидно. Ты смотришь на него так, будто солнце встаёт только из-за его присутствия. И он смотрит на тебя так же. Слышать это со стороны было странно. Возникло неприятное ощущение, будто кто-то наглейшим образом забрался к нему в душу и беспардонно покопался в ее содержимом, являя миру самые сокровенные части. Появилась внутренняя необходимость защитить то священное, не предназначенное для глаз посторонних, что демон уже долго хранил в себе. — Что за бред? Я не… — попытался возмутиться Люцифер, но был мгновенно перебит. — Поверь, невозможно перепутать, когда тот, кого ты любишь, дарит взгляд, о которым ты мечтаешь, кому-то другому. Признание Ости было неудобным, неуместным, чем-то чужеродным. Люцифер чувствовал себя максимально некомфортно. Нельзя было сказать, что он не знал об этих чувствах, но они оба долгие годы умело делали вид, что их не существует, и демон был уверен, что так будет всегда. Ответить взаимностью мужчина не мог, но, вопреки расхожему мнению, подонком он не был и делать больно девушке не хотел. — Ости… — глубоко вздохнув, начал демон, но и тут его оправдательную речь быстро остановили. — Все в порядке, Люцифер, — все с той же печальной улыбкой проговорила девушка, мягко прикоснувшись изящной ладонью к мощному плечу. — Хочу, чтобы ты был счастлив. Не просри это.***
Весь оставшийся учебный день Люцифера преследовало необъяснимое, неотпускающее чувство тревоги, зародившееся в груди ещё с момента разговора с Ости. Было странное ощущение, будто за ним следят. Пару раз ему даже показалось, что он видел в толпе учеников слуг своего отца, но демон скидывал эти галлюцинации на усталость и хронический недосып. Мужчина вновь и вновь прокручивал в голове утренний диалог с демоницей в попытках отыскать то, что вызвало внезапное и с каждой секундой растущее смятение, пока наконец не зацепился за не дающие покоя слова: «Только слепой не заметил изменения между вами. Все более, чем очевидно». Очевидно. Взгляды, которые он весь день на себе ощущал, теперь казались не просто игрой воспалённого воображения и обретали вполне себе обоснованную причину. Но это понимание не принесло ни грамма успокоения. Напротив, на душе стало ещё гаже, ведь если что-то очевидно для всех, значит, очевидно и для…отца? «Учись врать лучше, сын. Не советую позорить меня снова». Слова Сатаны могильным шёпотом прозвучали в голове. Все внутренности скрутило болезненным спазмом от внезапного, молнией ударившего осознания — его долгое задание было проверкой, и Люцифер, к большому сожалению, ее не прошёл. Демон на протяжении всего месяца безуспешно пытался понять, для чего отец отправил его на девятый круг Ада на не имеющую смысла миссию, ведь с небольшим восстанием мог справиться и советник Рондент, как оно обычно и бывало. Но теперь все встало на свои места — Сатана разделил его с Дино на время, за которое Люцифер, по его мнению, остыл бы, если бы эта связь была кратковременной интрижкой, основанной на сексе, а своим немедленным появлением в комнате ангела сразу после окончания задания демон лишь показал, что его чувства значительно глубже физического влечения. Хотелось биться головой о стену от своего идиотизма и наивности. Панический страх сковал тело, мышцы задеревенели, и сердце замедлило ритм, упорно отказываясь разгонять кровь по организму. Перед глазами мгновенно нарисовалась яростная гримаса Сатаны, когда он произносил леденящие душу слова: «Или лучше сразу наведаться к твоему «дружку»?» От нескольких вялых ударов сердце за считанные секунды разогналось до бешеной скорости. Грудь сдавило так, что становилось невозможно дышать. Демон готов был поклясться, что у него началась паническая атака, если бы не знал наверняка, что у бессмертных не бывает подобных проявлений тревоги. В потяжелевшей голове образовалась неразборчивая каша из хаотичных мыслей, главная из которых аварийной сиреной крутилась на повторе — Нужно. Спасти. Дино. Люцифер знал наверняка, все не может оставаться так, как сейчас, отец не позволит. Он отберёт, уничтожит, растопчет, как делал всегда, а этого демон допустить никак не мог. Первым порывом было бежать к ангелу, поговорить с ним, вместе решить, что со всем этим делать и как быть дальше, но мужчина быстро отмёл эту мысль, судорожно стараясь понять, как ему следует поступить. Люцифер был уверен — Дино не отпустит его только из-за страха за свою жизнь. Демон знал, ангел способен убедить его, что вдвоём они со всем справятся, но жестокая правда была в том, что не со всем в этом мире в действительности можно справиться. И жестокость и целеустремлённость Сатаны были как раз теми вещами, которые побороть было невозможно. Понимание безысходности ситуации обухом ударило по голове, и когда пришло осознание, что именно следует сделать, на душе стало так пусто, что хотелось выть. Появление Дино в его комнате было вопросом времени. Намеренно не показавшись на их острове в заранее оговорённое время, Люцифер трусливо надеялся на то, что ангел обидится и не пойдёт его искать, избавив от пугающей необходимости делать то, что он задумал ради его спасения. Но хрупкие надежды рухнули, стоило ангелу показаться на пороге спустя полчаса после их так и не состоявшейся встречи. — Привет, — тихо проговорил Дино, неслышно подходя к стоящему спиной к двери демону. Мягко поцеловав его в чувствительное местечко на затылке, он почувствовал, как Люцифер вздрогнул и отшатнулся от него, словно от прокаженного. Настойчиво развернув мужчину к себе лицом, ангел обеспокоено спросил: — Что-то не так? — Все так, — безразлично ответил демон, всеми силами стараясь избегать взволнованного взгляда. — Не забывай, я чувствую все то же, что чувствуешь ты. «Знаю, ангел, и от этого только хуже». Все внутри сопротивлялось его отчаянному плану, но, глубоко вздохнув, демон всё-таки решился: — Да как тут забудешь, я ведь каждый день вынужден ощущать все твое сентиментальное дерьмо. Люцифер был уверен, что поступает правильно. Оттолкнуть Дино, сделав вид, что для него все происходящее между ними не имело значения, было единственным выходом, ведь если в это поверит ангел, значит поверит и отец. Но разве когда поступаешь правильно, не должен чувствовать некое удовлетворение? Почему же, поступая правильно, он чувствовал себя так погано? Давно забытая грубость ударила ангела сильнее любой пощёчины. Тревожное предчувствие чего-то ужасного тугим узлом скрутило внутренности, и Дино сделал ещё один небольшой шаг вперёд, мнимым спокойствием стараясь унять поднимающуюся внутри бурю. — Может, всё-таки расскажешь, что случилось? «Что случилось? Что случилось?! Я — идиот, вот, что случилось! Потому что на секунду я позволил себе поверить, что в моей гребаной жизни может появиться что-то хорошее и, ещё более тупое, что я этого заслуживаю». Люциферу хотелось плюнуть на все, сгрести ангела в охапку, ткнуться носом в белокурую макушку, по-звериному втянуть родной, дурманящий запах и до головокружения, до разноцветных пятен перед глазами дышать им. Но не меньше этого необузданного желания было мучительно простое понимание — нельзя. Пришлось до боли сжать кулаки и до скрипа стиснуть зубы, расплываясь в знакомой фальшивой улыбке, больше смахивающей на оскал, и посмотреть в глаза растерянному Дино, обреченно осознавая, что в этот самый момент он не может поступить эгоистично. Только не с ним. — Ты. Ты в моей жизни случился. Ты все испортил, — из забытых глубин Люцифер буквально выскребал яд, которого в присутствии ангела уже давно не было. — Да что с тобой такое? Между нами ещё сегодня утром все было хорошо, — непонимание, растерянность и обида в голосе Дино разрывали и так в клочья растерзанную душу. — Между нами? — понадобились неимоверные усилия, чтобы в снисходительной усмешке не услышался надрывный скулёж. — Между нами только секс, ангел, так что либо раздевайся, либо проваливай. Стало физически больно от неприкрытого отчаяния, легко читаемого в небесно-голубых глазах, появившегося сразу же после последней произнесённой фразы. — Ясно, — бессильно прошептал Дино, машинально двигаясь назад к двери. — Все стало слишком серьезно, и ты струсил. «Да, ангел, да, мне безумно страшно. Я за тебя до чертиков боюсь!» Но изо рта надменно вырвалось совершенно противоположное: — Это смешно. Мне нечего бояться. — Разве? — раздраженно усмехнулся Дино. — Ты боишься, что чувства ко мне делают тебя слабым, — всегда спокойный голос сейчас дрожал, приобретая истерические нотки. «Мои чувства к тебе делают тебя мишенью» — хотел выкрикнуть демон в ответ, но горло сковало спазмом, не позволяющим произнести ни звука, а ангел тем временем настойчиво продолжил: — А ещё тебя пугают мои чувства, ведь это единственная вещь в твоей жизни, которую тебе не нужно заслуживать, они просто есть. Видеть Дино таким уязвимым было невыносимо. Нестерпимое желание обнять его крупной дрожью отдавалось во всем теле, но отступать от намеченного курса было поздно. «Прости, прости, прости меня, я не хочу делать тебе больно, но по-другому ты меня не отпустишь». — Успокойся, ангел, нет никаких чувств, — Люцифер сам не знал, откуда в нем все ещё находились силы на этот безэмоциональный тон, но был безмерно благодарен своей способности держать лицо даже тогда, когда внутри все полыхало. Но Дино будто не слышал его, отчаянно пытаясь доказать, что не выдумал взаимность с его стороны. — То, что тебя не любил отец, не означает, что ты не заслуживаешь любви вовсе, — упрямо продолжил гнуть свою линию мужчина, стараясь не допускать в голову убийственную мысль, что все, что говорит демон, может оказаться правдой. — Я… — начал Дино, но истошный крик остановил его на полуслове. — Нет, замолчи! Не смей! Не говори! Пожалуйста. «Я не выдержу, ангел, я не смогу. Пожалуйста, не надо! Пожалуйстапожалуйстапожалуйста». — Я люблю тебя, Люцифер, — не обращая внимание на умоляющий тон демона, громко выпалил Дино и замер, будто сам испугался того, что сказал. На несколько мгновений повисла оглушающая тишина. Тяжело вздохнув, ангел, будто смирившись, спокойно повторил: — Я…я люблю тебя. Люцифер знал. Знал же? И, если знал, то какого черта тогда это так больно? На несколько секунд маска треснула. Руки безвольными плетьми повисли вдоль тела, с губ сорвался хриплый, порывистый вздох, и демон уже готов был сделать решительный шаг по направлению к ангелу, когда перед глазами возник образ его бездыханного тела. До разноцветных пятен сдавив пальцами веки, Люцифер бессильно помотал головой и застыл на месте, не разрешая себе сдвинуться ни на сантиметр. Он не мог позволить, чтобы с Дино что-то случилось — это единственное, что имело значение. Несколько раз глубоко вздохнув, демон приказал себе собраться и произнести то, что заставит ангела его ненавидеть. То, за что он сам себя будет ненавидеть всю жизнь. — Тебе хватило парочки комплиментов, секса и слезливой истории о мальчике из приюта? Поздравляю, ты ещё более жалкий, чем я всегда думал, — жестоко, едко выплюнул Люцифер, эгоистично надеясь, что Дино его расколет, не поверит, разрушит его дурацкую спасительную миссию, обнимет так, как только он умеет и убедит, что все будет хорошо и что вместе они со всем справятся. «Пожалуйста, не верь мне. Прошу, просто посмотри на меня, ангел. Посмотри. Ты же должен знать, чувствовать. Я бы не смог…я бы не поступил так с тобой…не после всего, что было…» Но Дино не смотрел. И не чувствовал. Не чувствовал ничего, кроме собственной боли. Было ощущение, будто ему вспороли нутро, вырвали кусок мяса, за прокачку крови отвечающий, обваляли его в соли, запихнули обратно и сказали жить так. Он задыхался. Казалось, что если он позволит воздуху, пропитавшемуся атмосферой безысходности, попасть в свои лёгкие, то весь этот сюр станет реальностью, а он этого просто не выдержит. По горлу словно прошлись наждачкой, делая каждое произнесенное слово мучительным, болезненным, невыносимым. — Я долго боролся за тебя с собой. Прости, но я не знаю, хватит ли у меня сил на то, чтобы бороться за тебя…с тобой. Дино ещё несколько бесконечных секунд стоял у двери, будто ожидая, что Люцифер засмеётся и начнёт уверять его, что весь их непонятный, неправильный диалог был глупой шуткой, жестоким розыгрышем, альтернативной реальностью, которая ни в коем случае не могла произойти в их мире, но бьющее сильнее любых слов молчание нещадно отнимало хлипкую надежду. Глухой хлопок закрываемой двери словно катком проехался по Люциферу, выбив весь кислород из его лёгких. Ангел ушёл, и вместе с ним ушло все то, что демон наивно начал считать своей душой. Еще сегодня утром он был бесконечно счастлив. И, главное, его вечная, практически бесцельная жизнь наконец обрела смысл. А сейчас этот смысл безжалостно вырвали, возвращая холодное, пугающее Ничто в то место, где ещё недавно зародилось тёплое, щемящее Нечто. И возможно было бы легче, если бы Люцифер никогда не знал, как на самом деле может быть хорошо. Но его уже успели подразнить, перед глазами помаячив чем-то прекрасным, мол смотри, как оно бывает у нормальных людей, а потом отобрали, чтобы вспомнил наконец, что не заслужил, не для него, не про него история со счастливым концом. Я люблю тебя, Люцифер. В голове будто запустили беспощадно бьющую по нервам пластинку, вновь и вновь повторяющую слова, жидким огнём проникшие под кожу, заставляющие кровь вскипеть, плавя вены, мышцы, ткани. Больно. Больно. Больно. Первый удар пришёлся по зеркальной двери шкафа, тут же разлетевшейся на десятки осколков у ног Люцифера. Острый укол боли на мгновение отвлёк от агонии внутри, и демон продолжил бесконечной чередой точных ударов кромсать свою кожу о неровные края разбитой поверхности, уцелевшие деревянные дверцы и бетонную стену. Я люблю тебя, Люцифер. Мужчина с маниакальной решимостью рушил все, что попадалась под горячую руку, пока в его комнате не осталось ничего, что ещё можно было бы сломать. Он резко остановился, загнанно дыша, неверяще оглядывая воцарившийся вокруг хаос. С костяшек пальцев горячими струйками на пол стекала кровь, но демон едва ли был способен обратить внимание на это малозначительное обстоятельство. Хотелось плакать, но слез не было. Их поставку к слёзным канальцам остановили ещё в детстве, когда отец впервые избил его при своих слугах. С тех пор мужчина впервые пожалел, что в его базовой комплектации не предусмотрена такая простая и очевидная возможность выплеснуть разрывающие сердце эмоции. Отчаянный вопль противным, неестественным звуком вырвался из груди, и демон резко скатился по стене на пол, головой уперевшись в колени. Он медленно начал раскачиваться, как умалишённый, беспорядочными движениями надеясь уменьшить расползающуюся внутри дыру. Я люблю тебя, Люцифер. Прошло не меньше часа, а по ощущениям вечности, когда надрывный скулёж затих, и мужчина перестал двигаться. Боли больше не было. Ничего больше не было. Осталась лишь полая, как внутренности резинового шарика, пустота. *Этот мир может причинить тебе боль, Он наносит глубокие раны и оставляет шрамы. Всё разрушается, но ничто не разбивается так, как сердце.