Опять, значит снова.

Тик-так, тик-так. Часы метрономом отсчитывали секунды от часа. Тот-тот-тот-тот-тот. Ноги Уилла Грэма, сидящего в кресле напротив, выстукивали нервический ритм. Тик-так, тик-так. Тот-тот-тот-тот-тот. Ганнибал прикрыл глаза, позволяя ритму омыть его, просочиться в каждую пору тела, проникнуть в разум. И уже там, во Дворце памяти, он позволил себе пододвинуть стул к клавесину и взять на пробу несколько нот, прежде чем заиграть по настоящему, сплетая каскады тягучих звуков с бесконечным нервным постукиванием ног своего пациента и тиканием часов. Он аранжировал реальность, превращая безмолвие в изысканный концерт, которому по праву рукоплескала бы самая взыскательная публика. Таков был Ганнибал Лектер, он не тратил ни минуты своей жизни впустую. Чего нельзя было сказать о Уилле Грэме, что сидел напротив. Профайлер привычно ежился, прятал глаза и нервно долбил каблуками поношенных ботинок натертый до зеркального блеска паркет. Уилл завозился в кресле, и Ганнибал вынырнул из глубин своего разума, чтобы созерцать этот шедевр во всем его молчаливом великолепии. Лектер сложил длинные пальцы в замок и поместил на колено, пристально вглядываясь в бледное лицо своего пациента. Уилл и не ведал до чего он хорош. Кудри волос вились в привычном беспорядке, обрамляя высокий, вечно хмурый лоб, ниже следовали насупленные брови, криво сидящие очки, призванные скрыть от любопытных штормовые, как атлантический океан сине-зеленые глаза, щетина прикрывала идеальную кожу, склонную к яркому румянцу, а одежда… Одежда скрывала самое интересное. Доктор Лектер имел достаточно опыта и наметанный глаз, чтобы распознать под мешковатой одеждой классическое атлетическое телосложение Грэма. И он прекрасно знал, что в правильных руках тот самый профайлер, от которого отодвигаются в большинстве уличных забегаловок, заблистает настоящим бриллиантом. Достаточно было остричь по-собачьи лохматую голову Грэма в стиле, уместном для вьющихся волос, уложить кудри гелем, освободив большую часть лба, и снять очки, чтобы было видно лицо. А дальше и того проще, частный портной, приталенный фасон и цвета, сочетающиеся с тоном кожи и оттенком глаз и, разумеется, перекликающиеся с цветовой гаммой костюма партнера обновленного и улучшенного Уилла Грэма. Лектер настолько замечтался, уходя в своих фантазиях не только к совместному походу в оперу, но даже к двум билетам до Флоренции, что не сразу заметил, что Уилл заерзал. Тот самый Уилл, которого доктор Лектер хотел сделать своим постоянным бойфрендом, если бы не одно препятствие — очевидная гетеросексуальность Грэма. Но доктор не привык сдаваться, а значит нужно было просто найти способ уместно сделать это предложение. — Кажется, я трачу ваше время, доктор Лектер, мне лучше уйти, — хриплый голос прервал размышления Ганнибала и, наконец, заставил ноги Уилла перестать отбивать чечетку на несчастном полу. — Пустяки, Уилл, — услужливо откликнулся доктор, которому было в радость лишний час любоваться нервным профайлером. Ради этого он терпел даже запах собак, дешевого одеколона и энцефалита. — Вы тратите исключительно свое время, мое же полностью оплачивается медицинской страховкой Федерального Бюро. Уилл испуганно посмотрел на часы, как будто этот неистекший час только что образовал брешь в федеральном бюджете. Как известно, все люди носят маски, но маска Грэма явно уже начала к нему прирастать, Ганнибал же давно хотел увидеть если не его истинное лицо, то хотя бы проблески того естественного, что все еще таились глубоко внутри Грэма. Поэтому, зная, что Уилл не расколется сам, доктор решил, что пора доставать вспомогательные инструменты. Он легко покинул свое кресло, привычно поправляя жилет и манжеты, и подошел к бару, естественным жестом предлагая Уиллу выбрать. Тот, как ни странно, не стал отпираться, значит дело было и правда серьезным. — Это европейская традиция - пить с пациентами? — стандартно подколол его Уилл, пытаясь рутинными шутками вернуть себя в привычную колею. — Европейская традиция рекомендует еще и целоваться при встрече, — легко парировал Ганнибал, выбирая между вином и виски. — В Италии и Франции целуют друг друга в щеки, выходцы из Маори прижимаются носами, в России и вовсе целуют в губы. Он почти нежно улыбнулся, показывая Грэму бутылку виски, на что тот только коротко кивнул, не зная как объяснить самому себе привычку пить с психотерапевтом. — Мне ближе русская традиция, Уилл, в силу близости места рождения, — продолжал разглагольствовать доктор Лектер, щедро разливая напиток в бокалы, он мог доехать до дома на такси, Уилл же, видимо, сядет за руль не скоро, лишь основательно протрезвев. — Но, как вы видите, я держу себя в руках и не предлагаю вам те традиции, к которым вы не готовы. Алкоголь же выступает простым катализатором беседы, которая у нас с вами чаще всего выходит за рамки профессиональной помощи. Если бы я назвал себя вашим другом, Уилл, вам стало бы легче принимать от меня непрошенные советы? Уилл предсказуемо насупился, сверля взглядом поверхность полированного стола, словно там, в переливах древесных волокон, скрывались все тайны мироздания. Он стоял так долгую минуту, вынуждая Ганнибала держать полные стаканы в руках, но он не торопил Уилла, зная, что он медлит лишь из-за того, что ушел слишком глубоко в себя. — Вы не даете мне непрошенных советов, доктор, — внезапно мягко произнес Уилл, застенчиво улыбаясь, и в груди у Ганнибала потеплело. — Я искренне ценю каждый из них. Он протянул Грэму стакан и тот, взяв его, случайно прикоснулся пальцами к пальцам Лектера, заставляя его вздрогнуть. Первое прикосновение всегда было самым ярким и острым, оно врезалось в память, заставляя понимать, какие именно отношения могут сложиться с человеком. И с Уиллом Грэмом у Ганнибала могло быть все… Именно Ганнибал первым отдернул руку, уходя от физического контакта. Пальцы жгло так, словно он схватил сухой лед. — Итак, Уилл… могу я дать вам совет относительно той ситуации, что сидела у вас на плечах сегодня? Если бы мне пришло в голову вас нарисовать, у вас на закорках непременно оказался бы какой-нибудь гнусный жирный гоблин с похотливым взглядом. Ганнибал лукаво улыбнулся и сделал первый глоток, инициируя разговор. Уилл тоже собирался выпить, но внезапно подавился и закашлялся, растирая грудь. — Извините, просто это было неожиданно. — Он все-таки смог глотнуть виски, словно это были сыворотка правды и лекарство сразу. — В этом-то все дело. Я получаю странные письма сомнительного содержания. Лектер насмешливо приподнял бровь, понимая, что у него появился конкурент в эпистолярном жанре, но хмурый взгляд Уилла заставил его убрать насмешку до лучших времен. Кажется, Грэм не оценил чьего-то энтузиазма. — И что же это за письма, Уилл? Угрозы, оскорбления, может быть обвинения в чем-то? — Ганнибал искренне делал самое заинтересованное лицо, прикидывая в уме, сколько времени у него уйдет на то, чтобы вычислить и убрать негодяя, ему совершенно не хотелось, чтобы Уилл отвлекался. — Вы должны понимать, что тесная работа с ФБР ставит вас в уязвимое положение. У маньяков часто бывают не только подражатели, но и фанаты. Известны случаи, когда подобные люди совершали нападения на дома сотрудников. Вам следует рассказать об этом Джеку… Уилл покраснел до корней волос, подтверждая догадку Ганнибала о румянце, и тот снова прикрылся стаканом, делая новый глоток, чтобы скрыть свою реакцию на этот невинный факт. Дело оборачивалось интересным образом. — Нет! Боже, нет! Я не могу. — Уилл с остервенением потер лицо, скрашивая смущение виски. — Мы не можем поймать действительно опасных преступников, а я буду отвлекать Джека тем, что меня преследует сексуальный домогатель? Беверли и ребята просто засмеют меня! Я и так выслушиваю их шуточки о необходимости завести бойфренда большую часть времени! Бойфренда, а я ведь сто раз говорил им, что натурал! У Лектера вытянулось лицо, если бы он знал, что агенты Прайс и Зеллер стараются на его благо, он приносил бы им свежие пончики собственного изготовления дважды в неделю. — Что именно в этом вас расстраивает, Уилл? То, что они подозревают вас в гомосексуальности, или намеки на то, что вам недоступны близкие отношения в принципе? У Уилла окаменело лицо, и Ганнибал поспешил сгладить свою прямолинейность. — Уилл, вы не хуже меня знаете, что люди со здоровой сексуальностью по природе своей бисексуальны, а значит их слова сложно счесть оскорблением. Что же касается предложения завести кого-то, то это, если я правильно понимаю, шутка, уместная среди коллег, в качестве дружественного подтрунивания. Слишком банально и грубо, на мой вкус, но мы же говорим о федеральных агентах… — Меня расстраивает то, что каждые два дня я нахожу в своем почтовом ящике очередное письмо. — Уилл держал стакан оборонительным жестом, забыв о напитке напрочь. — Даже так… Вы покажете мне их, Уилл? Возможно, вместе мы сможем составить профиль преступника. У доктора Лектера покалывало в пальцах от желания скорее приложиться к обозначенным листкам бумаги. Интересно, где их хранил Уилл, не может быть, чтобы в рабочем портфеле, скорее уж во внутреннем кармане пиджака, у самого сердца. Уилл не разочаровал Ганнибала, он вынул мятую кучку бумаг из переднего кармана брюк и небрежно положил на стол, уступая место Лектеру. А он не стал стесняться и поднес первый измятый комок из кипы к лицу, вдыхая его аромат. — Слезы? Я впечатлен, Уилл, кто-то не просто пишет вам, а орошает послания слезами… Но куда больше Ганнибал был впечатлен запахом самого Уилла. Тот, очевидно, не стирал брюки каждый день и, нося письма так близко от паховой области, позволил Лектеру обонять его собственный природный запах, без примеси химии шампуней или одеколонов. Уилл пах как песчаный пляж побережья Балтийского моря, где йодистая соль мешается с горьковатым духом прелой листвы, он пах свободой и дикостью. — Да, я знаю, там не разобрать половины букв. — Уилл подошел со спины и заглянул через плечо, изучая как Ганнибал педантично разглаживает первые три страницы на поверхности стола. «… Мягкие кудряшки… Блестящие глаза, такие красивые и яркие… Я помню твой юркий язычок…» Ганнибал с удивлением обернулся, оказываясь с Уиллом почти нос к носу, но профайлер был слишком озабочен, чтобы заметить двусмысленную близость их тел. «… Я зову тебя каждую ночь… Уилли… Вижу в каждом встречном… Приди ко мне и все будет…» — Впервые, я не знаю, что сказать, — Ганнибал положил руку Грэму на плечо в успокаивающем жесте. — Возможно, вам стоит временно переехать, Уилл. Этот человек очевидно следит за вашим домом. — Я не могу, доктор Лектер, вы же знаете, семь собак - не то, что легко можно оставить и снять номер в отеле. — Вы могли бы переселиться ко мне, Уилл. Временно. Думаю, наличие «бойфренда» охладило бы и поклонника, и коллег. Разумеется… Разумеется, Ганнибал был уверен в своем обаянии, сексуальности и убедительности. Он планировал добраться до Грэма, а там, как говорят "увяз коготок, всей птичке пропасть". Не бывает гетеросексуальных мужчин, бывают плохие любовники. Однако радужные мечты доктора Лектера разбил звонкий смех. — Нет! — Уилл тряс головой в десяти сантиметрах от лица Ганнибала, заливисто хохоча. — О, боги, конечно, нет. Доктор Лектер, что вы такое говорите? Я не стану рисковать вашей лицензией и своей репутацией. Видимо, все-таки придется отдать эту пошлость Бев на анализ. Кровь отхлынула от лица доктора, но Уилл и не думал брать свои слова назад. Первый раунд остался за Грэмом, но это был долгий забег. **** Уже на следующем сеансе Уилл улыбался, он расслабленно плюхнулся в кресло и, улыбаясь сам себе, рассказал удивительную историю. Мадам Джилленхол из соседствующего дома давно жила одна, ее муж умер в прошлом году от инсульта, и единственный, кто скрашивал ее внезапное одиночество, пес по кличке Вилли. Старый пудель покойного мужа, почти беззубый и слюнявый, прихрамывающий на правую лапу и почти потерявший голос от старости. Ганнибала мало интересовали собачьи подробности, но Уилл был неудержим. Потеря последней памяти о любимом муже справоцировала усиление деменции, и мадам Джилленхол немного утратила связь с реальностью. Не Уиллу ее винить, само собой. Она писала обьявления о пропаже, но слишком сбивчиво и орошая их слезами, а потом раскладывала по ящикам соседских домов, надеясь на чудо. Чуда не произошло, пес был найден в километре от дома, несчастное животное, ушло умирать, чтобы не расстраивать хозяйку, где его и обнаружили дети. Теперь мадам Джилленхол забрали к себе дети, и Уилл очень рад, что ситуация разрешилась без помощи Бев или самого доктора. Уилл подмигнул, намекая на неприличность предыдущего предложения Лектера и, рассмеявшись так, словно это их общая шутка, сразу перешел к рассказам о сложностях в Бюро.