Плечом к плечу

О да, по телевизору фестиваль выглядел совсем иначе. Экран не передаёт этот масштаб. Сквозь экран не ощутить, как холодит кожу тень, когда огромное здание стадиона надвигается на лучи майского солнца, подпуская зрителей всё ближе ко входу. Не прочувствовать, как пробегает по гигантским трибунам дрожь от гула десятков тысяч голосов, как от движения зрителей волнуется воздух. Запахи карамельного попкорна и нагретой солнцем краски, и отголоски фейерверков, и заразительное, витающее вокруг нетерпение и предвкушение — всё это не заснять на камеру, не показать в прямом эфире. И даже огромная очередь у стоек безопасности на входе не портила настроение. В конце концов, после нападения на одну из локаций академии, Юэй вправе защищать другие десятикратно. Место, которое подыскала ей Полночь, и вправду оказалось отличным. Не слишком высоко, и открывается вид на всё поле, на судейский подиум и на ворота для выхода участников. И потому, когда голос Сущего Мика из комментаторской объявил о начале фестиваля, когда из ворот показались крошечные фигурки участников — Эми увидела их первой. Даже здесь, на трибунах мурашки бегут при мысли о будущих событиях, а уж что должны чувствовать сейчас эти дети! Имена некоторых из них завтра будет знать вся страна. Как должны трепетать сердца в предвкушении, как дрожать колени! Эми вгляделась в силуэты на поле до боли в глазах, изучая будущих героев. Пересчитывая. Первый курс, первый поток, все двадцать на месте. Пережили нападение злодеев, да ещё и Стёрка никого до сих пор не выгнал — вот уж, действительно, особый класс. До чего разные — даже по походке и осанке чувствуется, кто сорвиголова, а кто тихоня… Между тем Сущий Мик огласил выход прочих участников — ещё один класс геройского факультета, классы факультетов техподдержки, обществознания, бизнеса… Эти шли иначе — потупив взгляд, не глядя по сторонам, будто стремясь поскорее выбраться с поля. И, глядя на них, Эми отчётливо вспомнила, за что недолюбливает спортивный фестиваль. Большинство студентов здесь лишь для массовости. Для галочки. Геройские курсы, более сильные и подготовленные, носители ярких боевых причуд, без труда сметут соперников уже в первых раундах и останутся на поле одни. К чему выводить сюда тех, у кого в этой борьбе нет шансов? К чему делать вид, будто все они смогут соревноваться на равных? Это же просто унизительно для студентов. Размышляя над этим неочевидным лицемерием, Эми рассеянно наблюдала за построением участников и за тем, как меняются надписи на мониторе с прямой трансляцией. За тем, как все взгляды обратились к судейскому подиуму, где появилась Полночь в вызывающем геройском костюме. Очнулась она лишь тогда, когда какой-то особо отличившийся студент-первокурсник вышел к микрофону и по просьбе Полночи произнёс вступительную речь. Невероятно короткую вступительную речь. — Просто хотел сказать, что победителем сегодня буду я! Она встряхнулась от смеха и от неожиданности вместе с прочими зрителями и всмотрелась повнимательней. На монитор как раз вывели его портрет — колючие светлые волосы, напряжённо сведённые брови и ни тени улыбки. Кацки Бакуго — даже имя самоуверенное, взрывное. Нужно его запомнить. А между тем Полночь огласила начало первого раунда. Полоса препятствий. Сотня фигурок на поле наперегонки бросилась к огромным воротам, засветились дополнительные мониторы по периметру трибун — на них придётся наблюдать за состязанием, когда участники выйдут за пределы стадиона. А к голосу Сущего Мика вдруг присоединился второй — глухой, низкий и до боли знакомый. — Просыпайся, Стиратель, и скажи, что ты думаешь по поводу происходящего! — Понятия не имею, как ты меня на это уговорил. «Вот и я не представляю», — внутренне улыбнулась Эми. Хорошо, что все трое сегодня здесь. Неожиданно, но хорошо. Это значит, что после фестиваля будет ещё один повод снова встретиться — пусть ненадолго, но подновить угасающую связь. И будет хоть какая-то тема для общего разговора. Если только речь не зайдёт снова о злополучных отчислениях. Но на экране в это время происходило такое, что скоро Эми и думать забыла о будущей встрече. Юэй расстарались и выстроили для участников такие декорации, которые прежде ей доводилось видеть разве что в кино. Гигантские роботы! Глубокое ущелье! Минное поле с шумовыми и световыми зарядами! Причуды студентов довершили эффект, и вскоре происходящее на экране окончательно стало напоминать фильм — пёстрый адреналиновый экшн. Камера металась между локациями, выводя в кадр то одних, то других участников, и разобраться в происходящем становилось всё сложней, несмотря на несущиеся из динамиков комментарии. А потому, когда на поле под гром аплодисментов выбежал лидер, невысокий зеленоволосый паренёк, Эми лишь озадаченно заморгала. До чего же быстро и непонятно всё случилось — неясно, ни когда он успел вырваться вперёд, ни какая у него причуда. Но имя первого победителя лучше запомнить. Мидория. Изуку Мидория. Экран засветился, выводя имена участников, прошедших в следующий раунд. Что и требовалось доказать: два геройских курса в полном составе и всего два счастливчика с других специальностей, невесть как пробившиеся в число лучших. Когда-нибудь Юэй перестанет использовать негеройские факультеты лишь как выгодный фон для будущих героев. Когда-нибудь, но точно не сегодня. Следующий раунд оказался командным — детская игра «в кавалерию», только ставки повыше, с постоянной борьбой за призовые очки. Надо отдать должное, это они неплохо придумали: и планировать детям придётся, и союзников искать, и стратегию просчитывать, и постоянно подстраиваться к ситуации на поле боя. Жаль только двух случайных новичков с других курсов: когда все бросятся звать в команду друзей и знакомых-однокурсников, эти двое точно останутся не у дел. Однако же команды на поле сформировались на удивление быстро, а лишних учеников не осталось. Против лидера прошлого раунда тут же ополчилась половина всех присутствующих на поле — отбери у него главный приз, и сам станешь победителем! Его команда уходила от атак быстро и изобретательно, преследование затягивалось. На фоне этой гонки просматривались и другие — осторожные и расчётливые, они перемещались по полю, понемногу отбирая баллы у зазевавшихся соперников. Эти почти не рискуют, но неуклонно повышают шансы на победу — чем не стратегия? Эми осматривала поле намётанным взглядом педагога, оценивая решения и поступки, но сочившийся с арены азарт понемногу делал своё дело: всё сильней хотелось отбросить профессионализм и просто подбадривать тех, кто рвётся вперёд — увлечённо, без оглядки на учительский опыт, самозабвенно погрузиться в роль болельщицы. Так и вышло, когда за пять минут до конца матча кто-то из участников воспользовался моментом и отобрал весь комплект победных очков у команды Кацки Бакуго. Разражаясь бранью и проклятьями, сыпля искрами взрывной причуды, Бакуго развернул команду и направился в погоню. Встретил отпор. Потерял преимущество. Безнадёжно отстал от команды обидчиков. На этом месте разумнее было бы смириться с потерей и перестроить стратегию. Но куда там! От воплей и взрывов задрожали трибуны. Похоже, единственная стратегия, с которой он сейчас намерен считаться — это догнать, отомстить, уничтожить! Но нет, это не истерика, не бездумная горячка — вон как чётко он раздаёт приказы команде. А сам ведь даже по именам их толком не соизволил запомнить! Но этот запал, этот адреналиновый раж капитана передаётся и им, и вот его план — рисковый, полубезумный — кажется, начинает работать… За минуту до финала он вернул команду в число лидеров. За считанные секунды до конца — вырвался на второе место. Финальный гонг Эми, сама того не заметив, встретила на ногах, с колотящимся от волнения сердцем. Вот он, участник, за которого невозможно не болеть! Упрямый, амбициозный. Заносчивый и нахальный. Комок неуправляемой ярости, и где-то там же, в толще уязвлённого самолюбия — острый ум и задатки лидера. Ох и вызов для учителя, ох и головная боль! Но если приложить усилия, если направить эту ярость в нужное русло, то можно воспитать превосходного героя — неудержимого, несгибаемого и, вопреки своему эго — благородного. Вот только классный руководитель у них — Стёрка. Не будет он заморачиваться таким воспитанием, не оценит потенциал. Скорее, просто плюнет на проблемного ученика и выгонит его прочь. Заменит на кого-то более покладистого. Удивительно, что он не сделал этого до сих пор. Эми покосилась на комментаторскую будку. С самого начала фестиваля Стёрка молчал — пара сухих комментариев про очевидное не в счёт. И правда, зачем он вообще на это подписался? Зачем сменил законный отдых на больничной койке на шум и гам стадиона? Таблица с рейтингом всё ещё горела на мониторах, камера демонстрировала команду победителей. Этот парень в очках — явно один из Тенья, их семейную причуду ни с чем не спутаешь. И у капитана семейное сходство тоже налицо. Правда, только слева, но если бы не этот шрам от ожога, то был бы вылитый он — пламенный герой номер два, Старатель. Как вообще мог получить ожог ребёнок с огненной причудой? Ведь нет сомнений в том, что с такой внешностью он наследовал силы обоих родителей. Эми вгляделась в арену, где неспешно таял гигантский ледовый барьер. Лёд — это явно его работа, а вот знаменитого Адского Пламени она за два раунда так ни разу и не видела. Или пропустила момент? Пожалуй, в финале стоит и к нему присмотреться получше. Финал начался со скандала. Двое из шестнадцати финалистов вдруг отказались участвовать в турнире, ссылаясь на то, что преуспели в командном бою «не по собственной воле, а под действием причуды капитана». Капитан молча стоял в стороне и делал вид, что происходящее его не касается. Камера выхватывала из суматохи копну взлохмаченных лиловых волос и синяки под глазами — по размерам они вполне могли бы поспорить со стёркиными… В конце концов, Полночь постановила заменить двух участников в турнирной сетке на новых, и финал наконец-то стартовал. И по иронии судьбы злополучный капитан, Хитоши Шинсо, оказался на арене первым. Бой оказался невероятно коротким — не успев нанести и одного удара, его соперник развернулся и послушно зашагал прочь с арены. Трибуны взорвались недоумёнными криками, к которым присоединился и Сущий Мик. Да что там, Эми и сама поразилась случившемуся. Менталист. Понятно, на что жаловалась его команда. Дошёл до финала, парализуя волю и соперников, и союзников без их ведома — буквально по головам. Не с геройского факультета — значит, подчинил ещё и тех, кто с его силами не знаком, у кого не было шансов защититься. Совсем не благородно, но в изобретательности и настойчивости ему не откажешь. Ради чего стремится к победе, интересно? Самоутверждение? Личные счёты? Мстительность? Ответ на этот незаданный вопрос прозвучал почти сразу же. Из комментаторской будки. Стёркиным голосом. — Вот наглядный пример того, что наш вступительный экзамен устроен абсолютно нерационально. Большой ошибкой было подменить живых оппонентов роботами. Шинсо намеревался поступить на геройский факультет, но в бою с искусственными противниками у него не было шансов. Зная об этом, он подал документы ещё и на факультет обществознания, и таким образом всё же оказался в Юэй… Вот оно как, значит. Не самоутверждение. Мечта. Эми с сожалением взглянула на поле, где маячила крошечная одинокая фигурка — его соперник уже почти вышел за пределы ринга. Эх, геройский факультет, потеряли такого абитуриента — с мотивацией, со смекалкой, с сильной причудой! Стёрка прав, поступление у них устроено бестолково. Не должно так быть в одной из лучших академий страны. А не Стёрка ли когда-то критиковал систему образования, которая не даёт шансов носителям небоевых причуд? Приятно знать, что от этих убеждений ещё что-то осталось… С арены донёсся громкий звук, похожий на взрыв. Порыв ветра пробежал по трибунам. Изуку Мидория, почти дошагавший до границы поля, остановился и развернулся к сопернику. Вышел из транса! А как? Они сошлись — бесхитростная драка без причуд, борьба за право остаться на поле. Шинсо, явно физически подготовленный хуже, уступал. Камера взяла средний план, приблизила фигуры бойцов, и стало видно, как неловко поджимает правую руку Мидория, уберегая от ударов средний и указательный палец. Пальцы выглядели жутковато — потемневшая кожа, неестественно вывернутые фаланги. Не то ожог, не то перелом. Как его вообще на поле выпустили с такими травмами? Или же… он получил их только что? Бой без причуд закончился быстро, Шинсо распластался на траве — кажется, отключился от удара. Полночь торжественно огласила имя первого победителя турнира. А пару минут спустя проигравший, поникнув и ссутулившись, пополз к выходу с арены. — Шинсо! Шинсо! — неслось откуда-то снизу, с ближнего к полю ряда. Там, у самого края, сидели выбывшие участники фестиваля. — Потрясающе выступил! Ты гордость нашего курса! Ничем не хуже, тех, с геройского! Ты бы слышал, что говорят профи! И верно. Соседи Эми по ряду уже вовсю обсуждали первый матч: — Отличная причуда, мне бы такую. — Жаль, что у них такая разница в подготовке, всё могло бы обернуться иначе. — Всех желающих на героев не примешь, но иногда случаются совсем уж вопиющие случаи… — Чем они думали, когда задвинули его на факультет обществознания, а? — возмутилась Эми как можно громче, а потом, склонившись вперёд, и вовсе прокричала: — Шинсо-о, эй! Всё у тебя ещё впереди, слышишь? Удачи! Неясно, расслышал ли он эти слова. Неизвестно, о чём перемолвился на прощание с Мидорией — их голоса тонули в шуме и гаме толпы. Но с поля он ушёл куда уверенней прежнего — поднял голову, расправил плечи. Походкой победителя.

***

После первого матча дело пошло быстрей. Ни одна схватка не длилась дольше нескольких минут, только успевай следить за полем. Младший Тодороки выстроил на арене стену льда, в считанные мгновения сковав ею соперника. Девушка с кислотно-розовой кожей и грацией гимнастки отправила в нокаут блондина с лазерной причудой. Два паренька с почти одинаковыми укрепляющими причудами вышли на ничью… Турнирная таблица понемногу заполнялась, и взгляд Эми каждый раз притягивала одна и та же ячейка. Один и тот же бой. Каким он будет? Кацки Бакуго против Очако Урараки. Есть что-то притягательное в проблемных детях. В их душах вьются демоны, качаются чаши весов — что перевесит, порядок или хаос, созидание или разрушение? И тревожит, и восхищает мысль о том, что каждое событие, каждая встреча, каждое принятое решение, каждая неслучайная случайность — это сила, склоняющая одну из этих чаш. Мысль о том, что и учителя неизбежно становятся этой силой. — Лично я болею именно за неё! — надрывался в комментаторской Сущий Мик. — На арене Очако-о-о…. Урарака! Урарака, невысокая, круглолицая, смотрела в камеру сосредоточенно. Бакуго — презрительно, с насмешкой. Куда качнутся весы после этого боя? Если он победит, если победа дастся ему легко, он прибавит в самоуверенности. Поднимется ещё на ступень выше по той лестнице, с которой смотрит на других свысока. Станет чуть тщеславнее, чуть наглее. Чуть более жесток. Если встретит отпор, а то и вовсе проиграет — наверняка будет зол. Будет в ярости. Растеряет часть самоуверенности и, если повезёт, станет критичнее к себе и внимательней — к другим. Каждое поражение — повод для перемен… От взрыва на арене заволокло дымом небо. В чёрных клубах пронеслись куски развороченного бетона, каменная крошка, а потом — отброшенное взрывной волной тело Урараки. Стадион ахнул. Девушка перекувыркнулась, сгруппировалась и вновь бросилась в клубы дыма. Со стороны это походило на отчаянные, бесцельные атаки. Раз за разом она бросалась вперёд, встречая отпор, раз за разом падала и скрывалась в чёрных клубах. Огненные отблески пронизывали дым, будто молнии во время шторма. Грохот взрывов не прекращался — раз за разом Бакуго выискивал в тёмном мареве соперницу и отбрасывал её прочь, не давая приблизиться. Снова. И снова. И снова. А высоко над полем, вдали от битвы и взволнованной толпы, происходило самое важное. Эми всмотрелась получше, убеждаясь, что ей не привиделось. Нет, всё верно. Повинуясь причуде Урараки, в небо взмывали всё новые и новые обломки бетона, покрупней и поменьше. Зависали, складываясь в гигантское метеоритное облако. Ох и несладко придётся Бакуго, когда всё это полетит вниз! Эми сжала кулаки в предвкушении. Ещё несколько атак, ещё немного подрастёт это облако, и тогда… Впрочем, за небом, похоже, наблюдали не все. — Это ужасно! — возмущённо гомонили где-то в соседнем ряду. — Бедная девочка! Он же её искалечит! Почему учителя до сих пор не вмешались? Эми покосилась на соседей. Да что они понимают! Но ничего, совсем скоро… — Эй! — завопил кто-то из зрителей. — Эй, Бакуго! Ты правда собрался в герои? Тогда не веди себя, как подонок! Просто закончи матч, если ты настолько сильнее, и не издевайся над ней! Эми вскочила с места. Хотелось наорать на говорившего — за слепоту, за недалёкость, за неуважение к участникам на арене, в конце концов! Пусть не унижает никого из них своей надуманной жалостью! Но к голосу из зала уже присоединился другой, из громкоговорителей: — Зрители возмущены действиями Бакуго, — скорбно сообщил Сущий Мик. — И, сказать по правде, я с ними совершенно соглас… Ай, бро! Локтем! Больно! За что?! — Дай сюда! — потребовал голос второго комментатора, и по стадиону разнёсся вой помех. Похоже, забирать микрофон пришлось с боем. — Кто там недоволен? Серьёзно? Эми с надеждой обернулась к комментаторской. Стёрка в ярости, нечасто такое услышишь. Всё понял правильно или всё сейчас испортит? — Кто это сказал? — Стёрка повысил голос ещё на полтона. — Профессиональный герой? Если да, то вам пора в отставку, таким в нашей профессии делать нечего! «Так его!», — мысленно зааплодировала Эми. Правильно понял! Всё правильно понял! Толпа зашумела в недоумении. Бой остановился, соперники замерли в десятке метров друг от друга, не сводя друг с друга взглядов. — Она достойная соперница, и Бакуго не может не считаться с её силой! «Размажет его по арене, не успеет и глазом моргнуть!» — Он проиграет, если расслабится, если будет беспечен. Он уже это понял. Пора бы и вам понять! — Пора-а-а! — вторя ему, прозвучал с арены девичий голос. И с неба, застилая солнечные лучи, хлынул град камней. Мелкая бетонная крошка понеслась по трибунам с порывом ветра, запорошила глаза. И взгляды зрителей наконец-то обратились вверх. — А-а-а-а! — возвопил в микрофон Сущий Мик. — Метеоритный дождь! «Наконец-то ты заметил», — подумала Эми, откидываясь на спинку сиденья. — Наконец-то ты заметил, — примирительно повторил Стёрка в комментаторской. Урарака неслась по полю, приближаясь к цели. Всего одно касание, одно касание — и соперник отправится следом за бетонными глыбами, прочь из круга, прямиком к поражению… Взрыв. Столп огня, пламенный шторм, будто разверзлось само пекло. Ударная волна такой мощи, что зрителей вдавило в сиденья. Застучали по трибунам осколки бетона, люди вокруг сжались, прикрывая головы. На добрых полминуты мир остановился, затих, будто оглушённый грохотом, и померк, затерялся в непроглядном дыму. Когда же дым рассеялся, Урарака лежала на земле. Бакуго стоял поодаль — тяжело дыша, пошатываясь, потирая дрожащую после атаки руку. Он готов был атаковать ещё, он занёс для удара ладонь, когда девушка поднялась и попыталась снова броситься в бой. Когда её ноги подкосились, и она снова повалилась наземь, он замер в боевой стойке — нервно, напряжённо, будто даже от побеждённой Урараки исходила опасность. И лишь когда Полночь остановила матч, вызвала медицинскую бригаду и объявила победителя, он наконец-то опустил руки, по-прежнему не сводя взгляда с соперницы. — Эх, Урарака, — вздохнул в микрофон Сущий Мик. — Ах да, и Бакуго проходит в следующий раунд… — Комментируй как положено, — поправил Стёрка, и в голосе его больше не было злости, лишь бесконечная усталость. — Беспристрастно. «Не очень-то беспристрастен ты был, когда бросился их защищать» Бакуго оставался на арене до последнего. Задумчиво следил, как пара роботов грузит на носилки бесчувственное тело соперницы и направляется к выходу с поля. И лишь когда медицинская бригада скрылась в темноте ворот, он наконец-то развернулся и зашагал к выходу сам, не обращая внимания на крики толпы.

***

Бетон на стадионе пришлось перезаливать после боя, и потому между матчами образовалась краткая передышка. Когда она завершилась, Эми толком и не заметила. Внимание привлекло другое. Из-за трибун, казалось, повеяло жаром. На спуске к арене, между рядами, замелькали языки пламени. Сам Герой номер два почтил своим присутствием этот матч. И неудивительно. На арену выходил Тодороки-младший. Сосредоточенный, напряжённый, он не смотрел ни на трибуны, ни на отца, лишь на соперника. На Изуку Мидорию. Значит, лёд и пламя против… какой причуды? Эми напрягла память, но вспоминался лишь громкий удар, сотрясший арену во время боя с Шинсо, да искалеченные пальцы Мидории. Сейчас — аккуратно перемотанные бинтами. Но долго думать не пришлось. Стоило Сущему Мику объявить о начале боя, и события начали развиваться стремительно. Гигантская ледовая стена разделила арену пополам, направляясь к сопернику. И раскололась, разлетелась на тысячи осколков под ударом неведомой силы. Воздушный поток отбросил куски льда в трибуны напротив, послышались крики зрителей. А на мониторах, под прицелом бдительных камер, Мидория опустил руку, на которой прибавился ещё один искалеченный палец. Меняет силу причуды на здоровье. Эми поёжилась. Должно быть, это адски больно. Долго ли продлится такой бой? Ещё один удар. Ещё один заряд холодной крошки, на этот раз в её сторону. Тодороки принялся двигаться — быстро, плавно, он словно сросся с растущей на глазах ледяной стеной, стал её продолжением. Мидория отбил и эту атаку. И следующую. Ледяной ветер гулял по трибунам, резал глаза, и наблюдать за матчем становилось всё сложней. Кажется, в какой-то момент Тодороки всё же дотянулся до соперника, и тогда последовал удар сильней предыдущих. Доски трибун заскрипели, прогнулись под напором воздушного потока. И левая рука Мидории повисла плетью — потемневшая, изувеченная. Безжизненная. Вся рука и почти все пальцы на второй. Эми закусила губу. Будь она в судействе, она бы вовсе не допустила этого участника к бою. Да что там, она бы десять раз подумала, прежде чем вообще брать его на геройский факультет. Нет, все знают, что профессия героя — это про самопожертвование, но всему есть предел, он же ещё ребёнок! Один студент, Стёрка. Один студент, которого и правда стоило бы отчислить, ради его же блага. Но он всё ещё здесь. Как же так вышло? Чем он тебя впечатлил? Даже с помощью лечебных причуд он вряд ли быстро восстановится. А ещё — нужна нечеловеческая сила воли, чтобы продолжать бой с такими травмами. Безумная концентрация, душевная и физическая. Цель, которая стоит того, чтобы пройти через пытку. Может ли победа в фестивале быть такой целью? Эми покосилась на комментаторскую будку. Оттуда не доносилось ни звука. Сейчас она всё бы отдала, лишь бы узнать, что думает об этом бое Стёрка. Ледяные атаки слабели. Мидория уклонился один раз, второй. Кажется, умудрился использовать для атаки уже повреждённый палец, и на экранах промелькнули брызги крови. Подобрался к противнику вплотную и нанёс удар. Тодороки отбросило к самой границе поля, и лишь ледяной барьер удержал его от выхода за край. — Ты ещё ни царапины на мне не оставил! — донёсся с арены срывающийся крик. — Атакуй в полную силу! Всем, что есть! Он же еле на ногах стоит, но при этом умудряется провоцировать соперника. На что он рассчитывает, если ко льду присоединится ещё и пламя? И, кстати, почему не присоединилось до сих пор? По всему видно, что пора бы. Тодороки била дрожь. Экран демонстрировал щедрый слой изморози на коже. Герой номер два хмурился в проходе у самой арены и выглядел весьма недовольным. Теперь они сражались совсем рядом. Изувеченная рука Мидории покрылась ледяной коркой, холодное дыхание Тодороки дымкой плыло в воздухе. Ноги подкашивались у обоих. Мидория что-то кричал сопернику, истошно, отчаянно, но до трибун долетали лишь отголоски. Эми навострила уши. --… пойду на всё, чтобы стать героем! … они делают всё, на что способны! И ты… ты тоже… должен! Но ты… Ещё один удар. Тодороки растянулся на полу, потом неловко поднялся на колени. — … вот почему… тебе не победить! Я одолею тебя! Быстрый взгляд из-под двухцветной чёлки — туда, в сторону, где между рядов огненным столпом возвышается фигура Старателя. И снова крик Мидории — такой громкий, что можно без усилий разобрать каждое слово: — Она! Твоя! Твоя сила, а не его! И тогда на арене разгорелось пламя. Не искра, не одинокий сполох, нет — уверенный огненный поток. Волна жара растеклась по трибунам, глаза резануло горячим воздухом. Стадион восторженно загомонил, потом поверх гомона разнёсся звучный голос Старателя — он кричал что-то одобрительное, но в то же время до жути странное, Эми была уверена, что среди прочего прозвучала фраза «Именно для этого я тебя и создал». Но Тодороки не обернулся на голос отца. Лёд на поле распадался, оборачивался клубами пара, мешался с языками пламени. Таяла изморозь, крупные капли бежали по коже. Тодороки встряхнулся — и поднялся в полный рост, в эпицентре хаоса стихий, в самом сердце грозной, непобедимой силы. Наполняясь этой силой сполна. И, глядя на него, Мидория счастливо улыбался. Эми вытерла влажные глаза. Слёзы подступали не то от близости раскалённого воздуха, не то от чего-то ещё — от щемящего, витающего в воздухе предчувствия. «Ты видишь это, Стёрка. Не можешь не видеть, не чувствовать, как на арене идёт бой за что-то большее, чем место на пьедестале. За что-то, без чего не становятся героями». Они пошли в атаку одновременно, и всё смешалось. Мощный вихрь взвился вокруг Мидории, подхватил его, понёс к противнику, навстречу буре льда и жара. Лучше не думать о том, чем он заплатит за удар такой силы, лучше не смотреть, но и отвести взгляд невозможно. «Да, я вижу, за что ты его не отчислил. Почему дал шанс. Не знаю, как ты собираешься его учить. Но так хотелось бы узнать!» Кто-то из учителей поднял защитные блоки между соперниками, пытаясь остановить финальную атаку. Слишком поздно. Вспышка света очертила их силуэты, и в этой вспышке, будто в замедленной съёмке, защитные блоки сложились, подались вперёд под напором их сил. А потом стадион содрогнулся от взрыва. По трибунам ураганом понеслась ударная волна, угрожая смести зрителей с мест. Соперники на арене затерялись где-то в облаке пара, пыли, за завесой осколков. И наступила тишина. — Мидория за пределами поля, — произнёс в этой тишине дрожащий голос Полночи. — И… без сознания. Тодороки проходит в следующий раунд!

***

Сосредоточиться на последующих матчах оказалось непросто: ни один из них не шёл ни в какое сравнение с уже увиденным. Эми рассеянно наблюдала за полем и отмечала для себя, как шаг за шагом, почти без видимых усилий расправляясь с соперниками, двигались к вершине Бакуго и Тодороки — и как они вполне ожидаемо встретились в финале. Бакуго ярился, требуя от соперника «драться в полную силу, как с Деку». Тодороки провёл пару удачных ледяных атак и дважды упустил возможность использовать пламя. Случайно ли? Нарочно? Что заставляет его сдерживаться в этом бою после победы в прошлом? — Бакуго провоцирует соперника, блокируя его правую сторону и вынуждая атаковать левой, — проговорил в микрофон Стёрка. — Он явно наблюдал за прошлыми матчами и сделал выводы. Тодороки держится неплохо, но вернулся к простым приёмам. Он как будто растерял свой запал после боя с Мидорией. «Ты тоже это заметил?» Матч закончился быстро и неожиданно. Пламя всё же разгорелось — но, глядя, как приближается в облаке взрывов соперник, Тодороки вдруг опустил занесённую руку, погасил огонь и смиренно принял удар. Удар оказался решающим. Бакуго вышел из боя победителем. Смотреть на победителя было больно. Будто не веря своим глазам, он тряс обмякшее тело соперника и срывающимся голосом требовал вернуться на поле, сражаться без глупостей, дать ему достойную победу в достойном бою, ведь иначе всё было зря… Причуда Полночи взвилась за его спиной розовой дымкой, и, спустя полминуты Бакуго тоже рухнул на выщербленный бетон арены. На этом турнир завершился. Во время награждения победителей стало очевидно, что ярость Бакуго в бою — ничто в сравнении с его яростью после «незаслуженной» победы. Похоже, никакие разумные доводы не в силах были убедить его добровольно занять место на пьедестале, а потому организаторам пришлось накрепко привязать его, да ещё и закрыть рот. Торжественность момента была провалена напрочь, и ситуацию не спасло даже появление на поле Всемогущего. Пафосные речи и блеск медалей меркли на фоне искр, которые метали налитые кровью глаза победителя. Всё это было бы, пожалуй, даже забавно, но… Здорово, что он желает стать сильнейшим в честном бою, а не просто потешить своё самолюбие победой ради победы. Что готов одолеть любые трудности ради совершенства. Вот только не все сильнейшие — герои. Что будет, если однажды чаша, на которой хаос и ярость — перевесит? «Справишься ли ты с таким учеником? Сможешь ли рассмотреть, что для него по-настоящему важно, направить на верный путь? А что насчёт остальных? Младший Тодороки? Мидория? Я о стольком хочу тебя расспросить!». Кто-то из зрителей толкнул её, потом ещё и ещё. Толпа вокруг задвигалась, направляясь к выходу, людской поток упрямо тянул её за собой. Эми встрепенулась, оглянулась, и вдруг ноги сами понесли её против потока — туда, на противоположный конец стадиона, где поблёскивали в заходящем солнце стены комментаторской будки. Люди неловко расступались, пропуская её, кто-то недовольно заворчал — на трибунах стало тесновато. — Извините. Простите. Да, мне правда очень нужно в ту сторону! Сколько можно откладывать эту встречу, действительно? Да, сейчас не самый подходящий момент, поговорить толком не выйдет, но хотя бы поздороваться! Перемолвиться парой слов, взглянуть ему в глаза и убедиться, что ей не померещилось. Что его студенты ему и правда не безразличны. И, если не померещилось, об этом стоит пообщаться подробнее. Сущий Мик уже выбирался из будки, цепляя гигантским гребнем причёски дверной проём. Живо жестикулировал, что-то рассказывал, но слов пока было не разобрать. Эми наконец-то протолкалась в свободный от людей проход, ускорила шаг и замахала рукой: — Э-эй! Мик! — Приве-е-ет! — с готовностью отозвался он. Даже без причуды и микрофона этот голос разносился на половину стадиона. — Какие люди, надо же! Бро! Гляди, кто пришёл! Стёрка вышел из комментаторской, прикрыл за собой дверь. Обернулся — и заготовленные было приветствия оборвались, едва успев прозвучать. Рука, протянутая для рукопожатия, замерла в воздухе. Полночь предупреждала, что ему досталось, но кто же знал, что всё настолько серьёзно? Нет, чисто технически взглянуть ему в глаза, конечно, можно. Это же единственная часть лица, не скрытая бинтами. А как он держит микрофон, интересно, если под повязками даже пальцев не разобрать? А комментирует как, если ему даже челюсть перемотали? И сколько шрамов у него прибавится, когда всё это снимут? Он кивнул, узнавая. Белый слой на лице шевельнулся. — Шутка. — Стёрка. — Она улыбнулась, криво и нервно. — Эпично выглядишь. Назови хотя бы одну причину, почему ты в таком состоянии здесь, а не в больнице? — Так фестиваль же! — радушно завопил Мик, подходя поближе к Эми и крепко пожимая ей руку. — Его студенты на арене и всё такое. Ради них он и с капельницей сюда приполз бы. Думаешь, как я уговорил его всё это комментировать? — Хватит уже, — прозвучало из-под бинтов, но Мика это ожидаемо не остановило. — Не для того он в Ю-Эс-Джей выкладывался, чтобы теперь всё самое интересное пропустить, скажи, бро? — Прекрати, — повторил Стёрка с нажимом и угрозой. И, обернувшись к Эми, добавил: — Смог, вот и пришёл. А сейчас нам пора идти. У студентов будет ещё классный час. За их спинами показался кто-то из охраны стадиона. Оглядел опустевшие трибуны и решительно направился к Эми. — Фестиваль окончен. Будьте добры, покиньте территорию академии. Сущий Мик усмехнулся и ринулся наперерез охраннику. — Прости, у нас тут все немного свихнулись на мерах безопасности, — бросил он на бегу. — Своих и чужих не различают. Я сейчас разберусь, не уходи! — Да брось, не переживай! — старательно замахала руками Эми. — Я на минутку! Не нужно! Но Мик уже взбежал по ступеням и жарко заспорил о чём-то с охраной. Стало неловко. Первую за долгое время встречу она представляла совсем иначе. Что сказать, о чём спросить? Минуту назад все её мысли занимал только спортивный фестиваль, а теперь… — Как твои глаза? — спросила она, наконец, первое, что пришло в голову. — Всё нормально. — Когда ты так говоришь, это значит, что дело плохо. Он хмыкнул и отступил ещё на шаг подальше. — Ты что-то хотела? Мысли смешались окончательно. Отшутиться? Сменить тему? Придумать какой-нибудь убедительный повод для встречи? Вряд ли версия «хотела обсудить твои внезапные комментарии» его убедит, как бы правдива она ни была… — Вообще-то я хотела поговорить про фестиваль, — решилась она наконец. — Это было нечто! У меня столько вопросов! Но, наверное, не сейчас. У тебя буквально на лице написано, что ты не готов к этому разговору. — Не смешно. — Согласна. — Ямада свободен, — Стёрка кивнул на лестницу, где всё ещё убалтывал охранника Сущий Мик. — Каяма тоже. Идите общайтесь, они ответят на все твои вопросы. — А ты? Нужен именно ты, Стёрка. Мы слишком давно не виделись с тобой лично, а не просто вчетвером. — Лично? Он покачал головой. Взглянул сквозь полосы повязок — настороженно, недоверчиво. — Знаешь, если что-то случилось, то ты лучше так и скажи. Не вижу смысла ходить вокруг да около. — Я всё уладил! — торжествующе закричал откуда-то сверху Сущий Мик. — Пошли скорей, сядем у нас в кафетерии. Я сейчас Каяму наберу. Она тоже по тебе соскучилась! Бро, как проведёшь свой классный час, ты же подойдёшь? — Я бы лучше прилёг. Всё складывалось как-то совсем уж наперекосяк. Неправильно. И, проклиная себя за малодушие, Эми решила, что пора отступать. В следующий раз. В следующий раз всё выйдет лучше. — Мик, ты прости, но сегодня я не смогу остаться с вами. Просто подошла поздравить, потому что фестиваль был потрясающий! Стёрка, когда поправишься, напиши. Нет, лучше я напишу. Есть о чём поговорить. Согласен? Улыбаясь, она протянула ладонь для прощания. И тут же отдёрнула, проклиная себя за забывчивость и бестактность. Стёрка скрестил на груди перебинтованные руки. — Спишемся, — сухо подтвердил он. — А там посмотрим.

***

На удивление, написал он совсем скоро — всего-то через два дня. Короткое, сдержанное сообщение: «Ты хотела встретиться. Тебе срочно?» Какой вопрос, такой и ответ. Пожалуй, не стоит его торопить. «Не горит. Когда сможешь» «В августе» На эти слова Эми смотрела с минуту, не веря своим глазам. Потом открыла список контактов и набрала знакомый номер. — Стёрка, сейчас май. Скажи мне, что ты пошутил. — У студентов стажировка, потом лекции и практика, потом экзамены, — голос в трубке был привычно серьёзен. — Летний лагерь. Дальше каникулы, там я свободен и можем увидеться, если хочешь. Хочет ли? Эми задумалась. Эмоции, которые оставил за собой фестиваль, побледнели и поутихли, зато вид Стёрки в бинтах из головы уже не шёл. Да ещё слова Сущего Мика продолжали эхом отдаваться в памяти: «Ради них он и с капельницей сюда приполз бы» — Ладно, чёрт с тобой, — сдалась Эми. — Август так август. Тебе повязки сняли? Сколько шрамов? — Один. Если договорились, то счастливо. Я занят. Забавно всё-таки знать, что в борьбе за его внимание она проиграла его студентам. Но пускай. Каникулы так каникулы. Эта встреча будет. Стёрка слов на ветер не бросает.

***

Кто тогда мог предположить, что в августе весь мир героев перевернётся, и им будет вовсе не до встреч? Впрочем, нет: кое-какие события вполне можно было бы предсказать. Взять в состав учителей Юэй Всемогущего было всё равно, что нарисовать на стенах академии мишень. Это ещё после нападения на Ю-Эс-Джей стало ясно. Кто не может добраться до Героя номер один лично, тот с лёгкостью доберётся до тех, за кого он в ответе. Кто слабее. Кто уязвим. На этот раз добрались до летнего лагеря геройских факультетов. Подготовились куда лучше: мобильная группа злодеев, продуманный план, студентов застали врасплох. Разделили, атаковали. Оставили за собой немало пострадавших и раненых. И взяли одного заложника. Вряд ли случайно. Их выбор казался очевидным. В конце концов, Эми и самой когда-то казалось, что из Кацки Бакуго не обязательно получится герой. Что, если теперь он среди тех, кто предложит ему стать сильнейшим без необходимости ходить на скучные лекции и сдавать экзамены? Такие мысли посещали не только её. На пресс-конференции, в ходе которой Юэй тщетно пытались избежать скандала, звучали те же вопросы. Журналисты подобрались злобные, въедливые, спрашивали — как плетью били. По больному. Тем удивительней, что учителя и директор держались отлично и на провокации не поддавались. Даже Стёрка. Это вообще подвиг со стороны Юэй, что его умудрились вытащить под прицел камер. Впрочем, был ли у него выбор? Его студент похищен. Несовершеннолетние применили причуды для боя, в нарушение правил — по его разрешению! Благодаря чему и выжили, но журналисты охотно закроют глаза на этот нюанс ради сенсаций. — Значит, все в порядке, и вы рады этому, — вкрадчиво подливал яду тип из «Токио Дейли». — А что насчёт похищенного, у него тоже всё в порядке? Во время спортивного фестиваля все прекрасно видели, насколько он жесток и неуправляем. Что, если его не взяли в заложники, а завербовали? Что, если завтра из-за самоуверенности Юэй Япония получит нового злодея с сильнейшей причудой? Ай. Эми впилась взглядом в экран телевизора, напряглась в ожидании ответа. Вопрос верный, но так сформулировать — это удар ниже пояса… Прямая провокация. А Стёрка не настолько дипломатичен, чтобы аккуратно спустить этот вопрос на тормозах. Нет, он вечно говорит то, что думает, и сейчас тоже выскажет, да ещё и стесняться в выражениях не будет, и вот тогда у Юэй начнутся настоящие проблемы… — Как учитель Кацки Бакуго я принимаю всю ответственность за то, что не сумел обуздать его бурный нрав. Фух. Даже через экран чувствуется, с каким зубовным скрежетом, с каким превозмоганием дался ему этот ответ и этот поклон. Ну что же, необходимый минимум вежливости он из себя выжал, это уже непло… — Однако. Что ещё?! — Поведение Бакуго на спортивном фестивале — следствие его убеждений, а не только характера. Он, как никто другой, стремится стать лучшим из героев. Он знает, за что борется. Если это рвение и эту ярость злодеи считают слабостью, если надеются обратить это в свою пользу — они ошибаются, и скоро поплатятся за эту ошибку. Он вернулся на место и замолчал. Последовал ещё вопрос, отвечать принялся директор Незу, и уколы журналистских копий растворились в его негромком, успокаивающем голосе. Но в это Эми уже не вслушивалась. Не хотелось слушать. Хотелось смотреть на Стёрку и прокручивать в голове сказанное, наполняясь странным, обнадёживающим теплом. Непросто вступаться за проблемных детей. Ещё сложней делать это искренне, да вдобавок публично, не унижаясь до одних только извинений и оправданий. Но, чем сложнее, тем такая защита важней, тем глубже след оставляет в душе. Тем сильнее склоняет чашу весов. Остаётся надеяться, что и у Бакуго будет шанс эти слова услышать. До конца пресс-конференции Стёрка больше не произнёс ни слова. А Эми всё смотрела на экран, и мысли всё сбивались с тревог и волнений на другое, совсем на другое. Она и забыла, как идёт ему деловой костюм и собранные волосы. А свежий шрам пролёг под самым глазом — совсем близко, так опасно близко… Потом, прерывая конференцию, в эфир вдруг пустили новости. В новостях был рейд на тайное убежище Лиги Злодеев, Кацки Бакуго и Всемогущий. И жуткая тень прошлого, подзабытая настолько, что младшее поколение никогда и не слышало этого имени. Все-За-Одного. Потом была ночь, долгая, страшная, беспросветная ночь, когда вся страна приникла к экранам в ужасе и в ожидании. И победа. И рассвет. Первый из рассветов, который Япония встретила без Героя номер один.

***

Никакие катаклизмы не способны были перебить стёркину педантичность, а потому на следующий день после битвы в Камино у Эми зазвонил телефон. — Наша встреча отменяется. Непредвиденные обстоятельства. — Понятное дело. Все вокруг только про ваши обстоятельства и говорят, — невесело усмехнулась Эми, и тут же поспешила смягчить иронию: — Как ты сам? Как студенты? — Нормально всё. — Стёрка! — Ну, какого ещё ответа ты ждёшь? — ругнулся он и вздохнул. — Меня за всё это уволят, скорее всего. Неважно. А дети в порядке. «Дети. Не студенты. Дети», — отметила про себя Эми, а вслух сказала только: — Держи в курсе, хорошо? Ситуация прояснилась очень скоро. Буквально два дня — и новое сообщение, краткое, успокаивающее: «Не уволили». И следом: «Экзамен на лицензии в сентябре. Занят. Дальше по ситуации» А дальше получится, что опять не получится. Эми опустила телефон и задумалась. В голове понемногу созревал новый план. В конце концов, её второй курс тоже сдаёт в этом году экзамен на временные лицензии.

***

Автобусы тянулись чередой вдоль тротуара, на разноцветной плитке каплями лежала роса. Второкурсники, зевая, выбирались из салона, ёжились в прохладном утреннем воздухе. Взволнованно поглядывали в сторону — туда, где гигантским цирковым шатром поднимался свод арены Дагоба. За кромкой арены вставало солнце. Эми пересчитала студентов, провела инструктаж, отпустила пару шуток по поводу раннего подъёма и нервов перед экзаменом. По лицам пробежали улыбки — вот так, хорошо, пусть немного расслабятся! Волнение бодрит, но в меру, а лишняя тревога делает только хуже. Вгляделась в каждого из десяти — не нужна ли кому сейчас личная поддержка или совет? Тотеки переминается с ноги на ногу в ожидании, теребит лямку сумки с геройским костюмом — переживает, как обычно, но в нужный момент соберётся и сделает всё наилучшим образом. Макабе жуёт сэндвич — а ведь просили же всех позавтракать заранее! Эми помахала рукой, указывая, чтоб доедал побыстрее, и получила в ответ невозмутимый кивок. Накагаме делает селфи на фоне арены, крутит головой, пытаясь поймать самый выгодный ракурс. Шиндо, похоже, уже освоился и заскучал: идёт поближе, надевает самую заискивающую из улыбок. Сейчас будет пытаться на что-то уговорить. — Фукукадо-сенсей, у нас ещё столько времени до начала. Быть может, у нас получится познакомиться поближе с другими участниками? Эми огляделась. На одном из автобусов, ближе ко входу в здание, виднелся знакомый логотип: сплетение золотых букв на синем фоне. Юэй. Уже на месте. — Пожалуй, я могу вас кое-с кем познакомить, — кивнула Эми. — Ждите здесь. Я позову. Фигурки студентов ещё толпились у самых дверей автобуса, костюм Стёрки проступал на их фоне чёрным пятном. Эми ускорила шаг. Предвкушение встречи пробежало по коже лёгкой, щекочущей волной. Как же давно они всё-таки не виделись! — Стёрка! Стёрка! Привет! На этот крик обернулся не только он, но и весь его класс. Эми радостно замахала рукой, будто пыталась поприветствовать всех двадцатерых студентов одновременно. — Привет, всем привет! Стёрка, я уже поняла, что так просто тебя не выловить, поэтому нашла способ встретиться без уговоров! Что скажешь, достаточно рационально придумано? Он помрачнел. — Шутка, сейчас очень неподходящее время. — Ох, боюсь, подходящего я так и не дождусь никогда! Где-то за его спиной Мидория округлил глаза и восторженно забормотал: — Ой, это же Мисс Шутка! Смеющаяся героиня! У меня её автограф есть! Её причуда — Взрыв смеха, о-очень крутая! Эми подмигнула в ответ и наставила на него пальцы-пистолеты. Здесь, в окружении уже знакомых по фестивалю лиц настроение повышалось с каждой секундой. Наверняка все тоже нервничают перед экзаменом, нужно немного разрядить обстановку! — Ты же пойдёшь на трибуны, болеть за своих студентов? И я тоже, там и поговорим! Стёрка, ну брось, я же не на свидание тебя зову, в самом деле! В толпе студентов кто-то умилённо ахнул. Зашушукались голоса, замелькали недоумённые взгляды. Девушка, стоявшая ближе прочих, склонила голову и уточнила негромким, квакающим голосом: — Мне кажется, вы очень хорошо знакомы, да? — Работали вместе! — разошлась Эми. — Столько повидали, всего и не вспомнить! Расспросите его как-нибудь, там есть что рассказать! — Никаких рассказов, — отрезал Стёрка, но Эми было уже не остановить: — Пусть расскажет, как однажды понёс фен в ремонт и случайно оказался на арене в бойцовском клубе! То ещё было приключение! — Шутка, ты невыносима! — в его голосе смешались раздражение и отчаяние. — Откуда ты вообще тут взялась? По работе? — Так точно, — отрапортовала Эми и обернулась к автобусам. — Эй, идите все сюда! Познакомлю вас с Юэй! Знакомьтесь, академия Кецубуцу, курс второй. Мои студенты! Они подошли так быстро, будто только этих слов и ждали. Загомонили, принялись знакомиться. Накагаме выпрашивала автограф у Тодороки, Шиндо разглагольствовал о спортивном фестивале и хвалил всех без разбору — кажется, на эту похвалу повелись все, кроме Бакуго… И в этой суматохе было особенно хорошо заметно, как подчёркнуто отстранился и замолчал Стёрка. А потом вдруг и вовсе приказал собираться, и увёл свой класс под свод арены. Чем-то недоволен. Или… тоже нервничает? Ну ладно. У них ещё будет время во время экзамена.

***

С высоты трибун поле внизу казалось игрушечным. Кукольные выступы гор и трубы заводов, крошечное озеро, многоэтажки, будто сложенные из кубиков. И студенты, когда выйдут на поле, тоже будут выглядеть крошками, затеряются в декорациях. А вот трибуны здесь пустовали. Алый каскад сидений, спускавшийся к арене, лишь кое-где был отмечен редкими фигурками учителей и наблюдателей. Тем заметнее было, что Стёрка сел не рядом, а за три сиденья от неё. Подумав, Эми решила сберечь эту дистанцию. И завязать разговор. — Значит, ты своих не предупредил, что после спортфестиваля на экзамене они будут самой лёгкой мишенью? А почему? — Сами разберутся, — буркнул он в шарф, не оборачиваясь. Свёл на груди руки, будто защиту выстроил. — В жизни их тоже никто предупреждать не будет. И снова замолчал. — Удивительно, что все двадцать до сих пор на месте, что ты никого не отчислил! Переживаешь за них? — Нет. Как будто сердится. Но за что? Угадывать больше не хотелось — сколько можно? Уж лучше напрямую — честный вопрос, честный ответ. — Стёрка, что случилось? Вопрос попал в цель. Как будто на нужную кнопку нажали. Стёрка наконец-то обернулся и заговорил — чётко, с расстановкой, чеканя слова: — Лучше ты мне скажи, что случилось. Пять лет тебе не нужны были личные встречи, даже патрули совместные были не нужны. Год вообще о тебе ничего не слышал. А теперь ты прибегаешь из ниоткуда и ведёшь себя так, будто ни дня с тех пор не прошло. Зачем устраивать это панибратство на глазах у студентов? Чего ты добиваешься? Скажи, что тебе нужно, и закончим с этим. Слова встряхнули — резко, больно. Вот, значит, как он всё это видит. Не так уж неправ, если задуматься. В этих словах есть доля справедливости. А ещё он помнит, сколько лет прошло с того злосчастного дня, когда она отказалась от патрулей. Кто бы мог подумать. — Мне ничего от тебя не нужно, — проговорила Эми как можно спокойнее и серьёзней. — Ни услуг, ни помощи, если ты об этом. Я просто хочу поговорить. Ты верно заметил, мы слишком давно не общались. Не ответил. Но и взгляд не отводит. — Знаешь, мне казалось, что мы никогда не сойдёмся во взглядах на учительство. Что эту тему лучше и вовсе в разговоре не трогать, чтоб не разругаться. Но вот я пришла на ваш спортивный фестиваль, и теперь он не идёт у меня из головы. С арены донеслись крики и шум. Похоже, экзамен начался. Они обернулись к полю одновременно, ища взглядом знакомые силуэты. — Расскажи мне про них, — Эми кивнула на поле. — Про своих студентов. Всё, что пожелаешь, что в голову придёт! Расскажи мне, а я расскажу про своих. — Нет, — сухо ответил он. — Я не обсуждаю студентов и не рассказываю о внутренних делах академии без веской необходимости. Это личная информация. Не вижу смысла ей разбрасываться. И добавил, чуть мягче: — Даже друзьям. — Приятно знать, что ты всё ещё считаешь меня подругой. Стёрка отвёл взгляд от поля и молчал с полминуты, будто не решаясь ответить. — Я с тобой не ссорился, — выговорил он наконец. — Но я давно уже перестал понимать, что с тобой происходит и чего от тебя ждать. — Если честно, я тоже, — усмехнулась Эми. — Но в одном ты можешь быть уверен. Мне интересно знать про твоё учительство и твоих студентов. Считай, что это профессиональный интерес. Как у коллеги к коллеге. И, если ты не хочешь о них говорить, то давай это попробую сделать я. Найти на поле студентов из Юэй оказалось несложно: где толпа побольше, там и они. В надежде на лёгкую добычу к ним ринулись участники со всех концов арены. Вот только добыча оказалась не такой уж лёгкой. — Хорошо работают в команде, держат оборону. Вижу специальные приёмы — быстро же вы начали их изучать! В толпе мелькнули зелёные молнии и пронёсся порыв ветра. — О, да это же Мидория! Мне кажется, или он совершенно целый после этой атаки? На фестивале, скажу честно, на него больно было смотреть, а сейчас он неплохо себя контролирует. Быть может, расскажешь когда-нибудь, как он этому научился! Стёрка пожал плечами. А потом расцепил руки, заложил ладони в карманы и как будто слегка расслабился. И в этот момент по арене пробежала дрожь. Часть локации, где отбивались от противников студенты Юэй, треснула и раскололась, вздыбилась острыми осколками, скрывая происходящее из виду. — А это мой Шиндо, — вздохнула Эми. — Перестарался, конечно. Теперь вообще ничего не видно. Но ничего! Она перевела взгляд на трубы завода справа. За трубами со скрежетом поднималась ледяная стена — а потом, расцвечивая лёд всеми оттенками утренней зари, за ней полыхнуло пламя. — Тодороки! Его в бою раз увидишь — уже не забудешь. Можешь не отвечать, но мне почему-то кажется, что до фестиваля он обходился одним только льдом. Но потом… что-то случилось. Хотелось бы мне знать, хотелось бы понять, что именно! Кажется, он почти готов был что-то сказать в ответ, но сдержался — спохватился, сжал губы. И тогда Эми взглянула на арену в третий раз. — Но вот кого я тут не вижу, — проговорила она, — так это твоего самого проблемного студента. А ведь его должно быть видно издалека! — И кто же, по-твоему, самый проблемный? — прозвучало наконец-то в ответ. — Кацки Бакуго! — Не он один. Эми вздрогнула, пытаясь не столько понять, сколько прочувствовать момент, когда не нужно ничего говорить. Только выждать — вот так, немного, внимательно, и тогда, если повезёт, он заговорит сам… И точно. — Их двое. Два студента, которые тянут за собой весь курс. Не отличники, не душа компании, и друг с другом совсем не ладят. Но, что бы ни делали, заражают своим рвением всех прочих. Подзадоривают, тянут за собой. И почему-то хоть один из них вечно оказывается в центре любых проблем. — Я тебе сочувствую, — понимающе улыбнулась Эми. Но нет, совсем не похоже, чтобы он жаловался. — Почему? Что бы они ни делали, они поднимают планку для всего класса. Я не переживаю, Шутка. Я жду не дождусь увидеть, что будет дальше. На что они способны вместе. Что они могут, мой первый «А» класс. И сказано это было с таким напором, с таким несвойственным Стёрке жаром, что Эми слегка опешила. — Ну надо же, — только и смогла проговорить она. Стёрка осёкся, будто сказал лишнего, и снова отвернулся к арене. С арены донёсся громкий взрыв и не менее громкий вопль «Сдохни!». Похоже, Кацки Бакуго нашёлся.

***

Разговорить Стёрку снова до конца экзамена уже не вышло. Зато вышло обсудить задания, которые экзаменаторы устроили в этом году — это он комментировал охотно, хотя и сдержанно. Они следили за полем, вслушивались в голос главы комиссии, звучавший из динамиков, и ждали, напряжённо ждали результата. Первый этап Юэй и Кецубуцу прошли в полном составе. Второй же этап экзаменаторы организовали так хитро, что определить, кому достанется лицензия, до конца испытаний было и вовсе невозможно. Но, наконец, всё завершилось. Объявили построение, участники снова вышли на поле, и на огромном, в три человеческих роста экране, появился заветный список. — Мои все здесь! — воскликнула Эми, пробежав глазами череду имён. — Ура! А твои? — А мои не все, — коротко ответил Стёрка. — Выйдут, будем разбираться. — Эй, только не отчисляй никого! — Хотел бы — давно бы отчислил, есть за что. Ты идёшь? Их сейчас выпустят. К автобусам на выходе уже стекались группы студентов. Краем глаза Эми заметила своих: шумят, суетятся. Видно, что ждут не дождутся рассказать всё в подробностях — как же она ими гордится! Скорее к ним, вот только… Есть ещё одно дело. У автобуса Юэй тоже было многолюдно. И, ещё не доходя до дверей, Эми расслышала голоса — громкие, взволнованные: Восторженные. — Айзава-сенсей! — Мы сдали! Всё получилось! — Мы теперь настоящие герои! Настоящие! Айзава-сенсей! — Вы видели? Вы же нас видели, да? Как мы справились? Он что-то отвечал, низкий голос терялся в гуле толпы. Только не ответы были сейчас важны, нет. Эми смотрела, как студенты стайкой слетаются к учителю, и этот шум, этот весёлый гомон изгонял из души последние сомнения. Как бы сложно ни были устроены подростки, их чувства невозможно обмануть. Ни за что и никогда они не станут делиться радостью с теми, кого ненавидят. Студенты потянулись к дверям автобуса. Стёрка постоял с минуту, наблюдая, а потом и сам зашагал за ними. Эми заторопилась следом. Что сказать на прощание? Как найти нужные слова? «Теперь я знаю всё, что хотела знать: они важны для тебя, а ты важен для них. Только для них ты не Стёрка и никогда Стёркой не был. Ты так изменился за это время, словно и вовсе стал кем-то другим. А я всё пропустила. Но так хотелось бы наверстать!» Закат пронизывал кроны деревьев, огненные полосы расходились по небу, поджигая кромки облаков. Эми сделала шаг, другой — и побежала, будто сквозь этот закат, сквозь этот сентябрь можно было, как по волшебству, перенестись назад. В другой осенний день, тот самый, когда их пути разошлись. — Эй! Подожди, не уходи! И он обернулся. — Раз уж мы снова пересеклись, как насчёт совместной тренировки для студентов? Мне кажется, им всем это пошло бы на пользу! Что скажешь… Айзава-сенсей? Он кивнул. Рыжие блики солнца отразились в глазах. — Это хорошая идея. Согласен. Когда? — Встретимся и договоримся! Только чур, на этот раз не откладывать на четыре месяца! — Напиши, когда сможешь. Он протянул руку. Рукопожатие вышло крепким и, пожалуй, затянулось чуть дольше, чем следовало бы. Словно ни один из них не спешил разжимать ладони. — До встречи, Шутка. Я был рад тебя видеть.