Ненаписанная глава

Глава 4 — А ты видел… — я приподнялась на локтях, чтобы видеть Снейпа. — Луна. Она уже не полная, у неё выщерблен кусочек. Невилл ошибся… — Заметила, — усмехнулся профессор. — Молодец. Чего ещё ждать от Лонгботтома? Он в своих теплицах стоит кверху задом – какие уж тут звёзды… или луна… А теперь спи, силы понадобятся. И закрыл глаза. Я упала головой на некое подобие подушки, но, что было совершенно предсказуемо, сон не шёл. Смешно и грустно, но героиня войны прислушивалась к писку и шороху за дверью и уснула только под утро – ну, по моим личным ощущениям! – убаюканная спокойным дыханием лежащих рядом. Утро началось с тихого шёпота и пересмешек. Я открыла глаза – рядом сидели два «воробья» и насторожённо чего-то ждали. — Эй, парни, вы чего? — Сейчас придёт профессор, — уклончиво ответил Шон. — Ага, — кивнул Эван. Снейп выпрыгнул откуда-то, как чёртик из табакерки, оглядел нас, сидящих на постели, и сказал: — Значит, так. Начнём с главного – вот дверца, она ведёт в чулан, там ведро. Справлять мелкую и крупную нужду. Для ликвидации запаха и прочих субстанций использовать волшебную палочку. Заклинание «Экскуро» ещё никто не отменял. Умывальник там же. Вопросы? Я ожидала чего угодно – рёва, нытья, жалоб, но мальчишки отрицательно помотали головами и по одному проскользили в чулан, временно превращённый в туалетную комнату. Выходили свежие и довольные. Я пошла последней. Бояться мне было нечего – я уже подобное проходила, в более неподходящих условиях, но в чулане было чистенько и тонко пахло свежесрезанными розами. Вот что значит ученики зельевара и студенты факультета Хельги! Вполне довольной жизнью, я вышла из чулана и сразу же попала под три мужских взгляда. О, этот посыл я знала достаточно хорошо – когда мы с Гарри и Роном «путешествовали» по стране в поисках крестражей. Голод был нашим постоянным спутником. А то, что мы подворовывали в магазинчиках в небольших городках или деревнях, за еду могло сойти чисто номинально, но не насытить. Моё благо, что Северус Снейп владел умением отвлекать – он сунул мальчишкам книгу, откуда взял – не пойму, но те схватили и тут же уткнулись в потёртые страницы. — А нам, мисс Грейнджер, придётся проверить запасы нашего лесника. — Хорошо, профессор, — смиренно ответила я и мысленно взмолилась: «Хагрид, ты же умница, не подведи!». И Хагрид не подвёл! Я нашла приличных размеров банку с чёрным чаем – явно дорогим, цейлонским. Прикинула – все балки потолка были увешаны букетиками сухих трав – разнообразие чая нам гарантировано. А Северус обнаружил крохотный погребок с картошкой, морковкой и белыми корнеплодами. — Будет суп! — торжественно объявил профессор. — Северус, пожалуйста, — прошептала я. — Я не умею… готовить. — Не беда, — отмахнулся Снейп. — Мы сами всё сделаем, правда, Лайонс, Каннингем? — Да! — дружно ответили оторвавшиеся от книги мальчишки и засучили рукава. А я продолжила методичный обыск домика. Оказывается, я ничего не знала о Хагриде – так получалось из того, что я видела. Домик стал больше и уютнее, дровяник располагался вплотную к стене и набирать дрова стало легче и быстрее. А ещё в чулане, превращённом в туалетную комнату, обнаружилась дверца в ещё один чуланчик, откуда я извлекла неполную бутыль растительного масла, заткнутую закруткой из газетного листа и одуряюще пахнувшую семечками, небольшой мешочек с мукой, и второй – с колотым сахаром. Это была настоящая добыча! Когда я вернулась и вывалила добычу на стол, на секунду воцарилась тишина. а потом вновь застучали ножи – профессор и мальчики резали овощи на суп. О, эта резка была истинным видом искусства! Ровные кубики, мелкая соломка и крошечные ромбы разных цветов. Да и суп, с заправкой из жареной муки был выше всяких похвал. — С голоду не умрём, я думаю, — высказалась я, попутно облизывая ложку. — Не умрём, — насмешливо пообещал Снейп. — Может, ещё чего найдём в этой каморке. И ведь нашли! Мальчишки, любопытные носы, обнаружили скрытые полки с какими-то камнями и пришли спрашивать меня – собирал ли Хагрид камни. — Какие камни? — удивилась я. — Вроде он только экзотическими животными увлекался. Драконы там, собаки о трёх головах… — А это камни, самые настоящие, — пригорюнился Шон. Эван, для достоверности, повертел у меня перед носом чёрным камнем и постучал по столу. Звук был впечатляющим! — Может, это его новое увлечение… — задумалась я. А потом вспомнила! Вспомнила, как с первого курса мы, ведомые Гарри, таскались к Хагриду на чай, порой грубо нарушая школьные правила. Чай был изумительным, а ещё лесничий подавал нам кексы собственного приготовления, и они всегда, абсолютно, были твёрдыми, как камни. Так что мальчишки правы в своём сравнении! — Это кексы. — Что? — Как? — Хагрид очень любит печь, но это у него не всегда получается. Мальчишки с сомнением осматривали каменный кекс, а я помнила, как Гарри грыз эти кексы… — Как его есть, он же твёрдый! — кто про что, а эти двое по выпечку! — А мы его реанимируем! — Как? — Очень просто! На сковородке. Чугунная сковорода была извлечена и протёрта тряпочкой. Я нарочно всё делала руками, не трогая волшебную палочку, привлекая к себе внимание. Налила немного воды в сковороду, опустила туда четыре каменных кекса и осторожно поставила её на огонь. Прикрыла крышкой. — Только съесть всё это надо будет прямо сейчас, потому что снова зачерствеет очень быстро. — Чай уже готов, — ответил Снейп и махнул рукой в сторону чайника, исходящего паром. — Кексы тоже почти готовы, — огласила я, переворачивая изделия Хагрида вилкой. А сомнения-то гложут – можно ли это вообще есть? Но, усевшись за стол, вдыхая аромат чая, когда под пальцами пружинит горячая мякоть, при укусе вырывается пар и вываливаются толстенькие изюминки, все сомнения отпадают. Жить можно… …в такие моменты кажется, что всё хорошо, и даже нечто, завывающее снаружи, не так страшит. Плохо… а плохо было то, что мы как-то слишком уж быстро потеряли ощущение времени – день или ночь, или вообще вечер… часы не помогали, Темпус работал через раз. А вокруг домика Хагрида был вечный полумрак… но внутри – мы развлекались, как могли. Экспериментировали на кухне, рассказывали друг другу истории, придуманные и из жизни, Снейп даже читал лекции и мы слушали, раскрыв рты. Но бывали моменты, когда общение не клеилось – тогда мальчишки молчали и крепко держались за руки, тогда я не могла спать – совсем, просто лежала, не смыкая глаз, и крутила в мыслях вопрос – «А спасёмся ли мы?» И только профессор держался, но я подозревала, что это результат долгих тренировок в умении не показывать свои истинные эмоции. Ещё хуже стало от неожиданного визита. Это случилось одним тоскливым вечером – по крайней мере, я считала, что уже вечер! Снаружи раздался дикий визг и тут же стих, стало светлее и внезапно в домике появился сияющий олень. Большой, глазастый, с огромными ветвистыми рогами, он поклонился и начал что-то говорить, но звук пропадал, и мы расслышали только: — …миона… …еверус… асём вас… — — Поттер… — произнёс шокированный Северус и рухнул на табурет. Мальчишки смотрели, раскрыв рот, на оленя и на профессора. — Гарри… Гарри! — закричала я, что было сил, и кинулась обнять оленя. Патронус предсказуемо рассыпался яркими искрами, осветив напоследок комнатушку. — Это был Патронус Гарри Поттера? — после очень долгого молчания спросил Шон. — Да… — прошептала я. В глазах стояли слёзы – давно забытая эмоция. Сколько я не плакала? А сейчас почему? — Гарри Поттер нас спасёт, — уверенно сказал Эван. — Правда, профессор? — Правда, Каннингем, — устало вздохнул Снейп. — Кто, если не он? Но и мы не сдадимся. — Мы не сдадимся, — в унисон кивнули мальчишки. Уснуть этой ночью было нереально. Жарко натопленный камин заставил раздеться до трусов и маек, но никто из нас не стеснялся. Наконец мальчики, разморенные и уставшие от беспрерывной возни, уснули. Я тоже не стала бороться со сном, наплывающим какими-то волнами, подбирающимися всё ближе и ближе, но открыла глаза, почувствовав с краю движение. Северус стоял у окна и вглядывался в непроглядный туман. Что он хотел там увидеть, для меня было загадкой. Но он частенько останавливался перед окном и замирал, упираясь взглядом куда-то, непонятно куда. Может, мы ему надоели, может, он устал… да много чего могло быть… Но сегодня, в эту жаркую ночь, после обильных слёз, я не могла промолчать. Вылезла с кровати и прошлёпала босыми ногами к профессору, обняла его, прижавшись к спине и, всхлипнув, понесла какую-то дичь о любви, о школе, о безмерном уважении… Снейп слушал, не пытаясь отцепить меня от себя, но когда я стала говорить о вере, он вздрогнул и резко повернулся ко мне лицом. Я попятилась, но Снейп схватил меня за руки и горячо сказал: — Вера? Зачем ты говоришь о вере? — Разве плохо верить? Вот мальчики тебе верят… Снейп отпустил мои руки, помолчал и проговорил: — Как только мы выберемся отсюда – а в этом я не сомневаюсь! – я первым делом отучу этих мальчиков верить кому бы то ни было. — Но почему? — Вот тебе, Гермиона Грейнджер, что принесла вера? Кому ты верила? — Я? Я всегда верила Гарри. — А кому верил он? — Директору Дамблдору. — И много счастья получил ваш друг от своей веры в Дамблдора? Я замолчала. Толку-то спорить против очевидных фактов – мы имеем разные мнения, и прийти к одному не получится. — Что такое, по-вашему, вера? — Вера есть убеждённость. — Вот именно! Убеждённость. Без доказательств. И вера отключает рациональную сферу, оставляя только эмоции, а они ни к чему хорошему не приводят – в большинстве случаев. Будь моя школьная подруга и её муженёк менее верящими своему учителю, были бы сейчас живы! И их сын не вырос бы ущербным сиротой в чужом доме! И если бы сам Поттер меньше верил Дамблдору, то и вы бы, и Уизли-шестой не влезали бы ежегодно в авантюры, а спокойно учились! И вам бы, мисс Грейнджер, не пришлось бы из шкурки вылезать, чтобы вернуть родителям память о себе! Я похолодела – Снейп, когда сердился, всегда звал меня по фамилии, но то, что он знал о моих поисках, меня ужаснуло. Я сглотнула стоявший в горле ком и дрожащим голосом спросила: — Если не вера, то что тогда? — Доверие. Когда судят по поступкам, а не по красиво выверенным словам, которым по сути цена – ломаный сикль. Я научу этих мальчиков смотреть на людей и доверять им, или не доверять. И уметь находить эту чёртову разницу! Я выдохнула. Мальчики… разговор о них. А что будет со мною? Есть ли мне место в этой, совершенно новой и незнакомой мне жизни? Когда будет о нас?.. — И ещё… я живой человек, Гермиона, понимаешь? И та женщина, что будет со мной рядом, тоже должна быть достойна доверия. И чтобы я сам мог ей доверять – свою жизнь, свои мечты, наших детей… понимаешь? Я молча кивнула – проклятый комок вернулся в горло и не спешил исчезать. Значит, у меня есть шанс… на прекрасное будущее. Есть! Но я так и не смогла произнести даже слова, хотя я видела, что Северус ждал. Потом заворочались мальчишки, было жарко и душно, всё время хотелось пить. Я поила, заботливо подливая в стакан воду, стараясь избегать жгучего взгляда профессора. Потом мы все улеглись, усталость давила, но сна не было. Я приподнялась на локтях, посмотрела на Северуса – он тоже не спал. — Северус, скажи… — спросила я то, что мучило меня весь наш непростой разговор. — Ты ведь тоже верил Дамблдору… — Верил, — отозвался Снейп. — Но вера, подкреплённая парочкой Непреложных, весьма крепка. Я замолчала и легла. Не смотреть было легче, но не думать не получалось. Измучив себя мыслями, я не заметила, как провалилась в сон. …и всё моё существование мне казалось сном… время обманывало нас, а судьба всё туже закручивала свою спираль… …сначала закончились овощи для супа, и мы перебивались хагридовыми каменными кексами, благо, я натренировалась их «реанимировать», но и кексы подошли к концу, и мне пришлось, наплевав на собственные комплексы и полное неумение готовить, замешивать лепёшки из муки и воды и жарить их на растительном масле. Снейп и мальчишки ели мою стряпню и помалкивали – в плане критики, конечно. Лепёшки были так себе, но благодарности я слышала постоянно. Я улыбалась, но бороться с усталостью и апатией было всё сложнее. — Тебе не кажется, что за окном стало немного светлее? — спросил меня Северус. Я только пожала плечами – по моему мнению, ничего не изменилось, абсолютно – всё та же непроглядная мгла, те же шорохи и скрипы, хорошо хоть тех пугающих завываний слышно не было. А потом мне расхотелось вставать… лежать было так приятно… а какой-то момент мне привиделись молнии, искры, брызжущие ослепительно белым светом, звёздочки… …очнулась я уже в Хогвартсе. Разглядывая потолок Больничного крыла, я даже не удивилась тому, что я – тут. Озабоченное лицо мадам Помфри было первым человеческим, что я увидела. — Туман…— прохрипела я. — Туман ушёл, мисс Грейнджер, — ожесточённо размахивая надо мной волшебной палочкой, ответила медиведьма. — Ничего не бывает надолго. — Это верно… — прошептала я. А когда воспоминания обрушились на меня лавиной, я засучила ногами, пытаясь встать, и крикнула; — А где профессор Снейп? Мальчики? — Лежите спокойно! Они в Мунго. Ничего страшного с ними не случилось, — поспешила успокоить меня Помфри. — Студенты должны пройти полное обследование. Это ненадолго, всего-то на пару дней. — А я? — А с вами всё в порядке. Выпейте это зелье, его оставил для Вас Северус, и поспите. А потом можете идти на ужин в Большой зал. — Спасибо, мадам Помфри. Зелье было приятным на вкус, что удивительно, но спалось мне после него отлично. Вечером я проковыляла к себе, переоделась, причесалась, с трудом переваривая отражение в зеркале – тощую, бледную девицу с синяками под глазами. Дорогу в Большой зал я торила себе по вкусным запахам, витающим в воздухе, и мечтала наесться до отвала. Но есть под взглядами сотен глаз было непросто, и я отодвинула тарелку – оказывается, я и не была голодна. После ужина меня обступили студенты – всем хотелось что-то спросить, сказать, потрогать, и я не могла им отказать. Кивала, смеялась, отвечала, ловила за руки… …устала. Но самым лучшим подарком-сюрпризом для меня стали мои нежданные гости – открыв дверь после аккуратного стука, я сначала увидела букет пышных алых роз, а уж потом Гарри, Рона и Джорджа, державшего ещё и явно непустую корзинку. Хотелось завизжать и кинуться друзьям на шею, но вместо этого я плавно сползла по стене в обморок. Хвала Мерлину, он был коротким, и я всё же обняла друзей, рыдая и что-то бессвязно лепеча. Мы долго сидели, говорили, Джордж подливал вино в бокалы и грустно улыбался, Гарри шутил, а Рон не выпускал мой руки из своей. — А ты думаешь, мы не могли раньше? Это всё Помфри – настоящий зверь. — Не преувеличивай, Рон! — Я не преувеличиваю! Это я ещё преуменьшаю. — Ей МакГонагал приказала никого к тебе не пускать. — Чего вы хотите, слова директора – закон. — Гермиона, попробуй, это мама тебе передала. — Вкусный пирог, спасибо ей. Джордж ушёл первым – сослался на то, что нужно проверить магазин. Гарри поднялся следом, подмигнул Рону, обнял меня и тоже ушёл. — Я думал, что потерял тебя… мой Патронус не мог пробиться к домику Хагрида, а вот Гарри смог… — Он молодец, — сказала я, усаживаясь к Рону на колени. Его объятия были тёплыми и надёжными, и, пожалуй, мне впервые было так спокойно… …я проснулась, когда в окно заглядывал серый рассвет. Было тихо, и на душе разливалось умиротворение, и я так любила сейчас весь мир… Рон спал, приоткрыв рот, и выглядел таким милым и домашним, встрёпанным и крепко обнимающим меня даже во сне. Я погладила его рыжие вихры, провела пальцами по щеке. Как же мне сейчас хорошо! Что-то скрипнуло, и я подняла глаза. В приоткрытых дверях стоял и смотрел на меня абсолютно нечитаемым взглядом Северус Снейп. Я видела его всякого – расхристанного, в рубашке с закатанными рукавами, режущего морковь на суп, жующего кексы и мои пустые лепёшки, улыбающегося, помогающего мальчикам, жадно оглядывавшего меня… но сейчас, прямо в этот самый момент, исчезал тот Северус, рушились стены, падали решётки и засовы, и появлялся тот Снейп, которого я когда-то терпеть не могла – мрачный, с непроницаемым лицом и холодным взглядом. Не успела я и рта раскрыть, как Снейп исчез. Я вылезла из объятий Рона, схватила мантию, волшебную палочку и рванула вслед за профессором. Но догнать его оказалось непосильной задачей. Обежав всю школу, заработав колотьё в боку и одышку, я добралась до гостевых комнат и тут-то услышала его голос: — Скажите мне, Поттер… — Северус, вы сердитесь на меня? Почему опять по фамилии? — Ладно, ладно, Гарри, один вопрос. Почему ваша дорогая подруга спит с мистером Уизли? — Вы про Гермиону? А почему бы им не спать вместе? Они ведь давно женаты. — Как давно? — Поженились сразу после Битвы при Хогвартсе. Такой любви только позавидовать… А почему вы спрашиваете? — Я чуть было не совершил ещё одну смертельную ошибку в своей жизни… чуть не поверил… — Северус… куда же вы? Но, заскочив внутрь, я увидела только открытое окно и выглядывавшего из него обескураженного Гарри. — Герми, что случилось? — Гарри повернулся ко мне, а потом снова выглянул в окно, куда я указывала трясущейся палочкой. — Ничего… — наконец прошептала я, не в силах сказать, что мой лучший друг только что сломал мне жизнь. — Вот Северус даёт! — с восхищением произнёс Гарри. — Наверное, аппарировал. И ведь не скажешь ему, что аппарация в Хогвартсе запрещена! Он ведь тоже был директором школы. «Директор»… я зацепилась за это слово и побежала прочь. Босиком, в мантии на голое тело, я буквально летела, умоляя неизвестно кого, чтобы помог, утешил, объяснил… МакГонагал, несмотря на ранний час, была одета, бодра и свежа, как роза. Раскладывала на столе какие-то бумаги, когда я ворвалась к ней, растрёпанная и запыхавшаяся. Смогла выговорить только: — Северус Снейп… — и захрипела, нечем было дышать. — Он ушёл? МакГонагал вздохнула: — У него Вольный Контракт. Вы же помните, что это такое. Я помнила. Имеющий Вольный Контракт мог покинуть работу в любой момент, когда только вздумается. И вот это случилось… Я села на стул и зябко повела плечами. Босые ноги торчали из-под мантии. Директриса укоризненно покачала головой и взмахнула палочкой. Откуда-то, явно из личных покоев, вылетел комплект нижнего белья, длинная юбка и кофта с вырезом «под горло». — Одевайтесь, мисс Грейнджер. Северус сейчас отбыл в Мунго, там его подопечные. Странно, что он вас не взял. «Ничего не странно!» — подумала я, без всякого стеснения надевая старорежимные панталоны до колен и грубую холщовую рубаху, а сверху юбку и кофту. Спрятала волосы под чёрную шляпу, а палочку заткнула под резинку чулок. Вполне готова. МакГонагал протянула мне вазу с Летучим порохом и кивнула. — Через камин, мисс Грейнджер. Самый безопасный путь. Я, как озабоченный взрывопотам, ринулась к камину, швыряя под ноги порох и крича: — Мунго! В больнице было шумно, пахло зельями, носились дети и медиведьмы. Наверное, был детский день… Я пробилась к стойке регистратуры и спросила у молоденькой колдосестры: — Где найти палату Шона Уэлена Лайонса и Эвана Норри Каннингема? Зашуршали страницы книги Приёмного покоя. Колдосестра лениво следила за ними, а потом сказала: — А их уже выписали… — Когда? — Да с четверть часа тому назад. Их забрал их опекун. — Опекун? Вы уверены? — Абсолютно! У него были документы, заверенные лично Министром магии. — Чёрт! — рявкнула я и, не обращая внимания на обескураженное личико медички, схватила Книгу. — Что вы делаете, мисс? — колдосестра схватила книгу с другой стороны. Но я уже увидела… Коук-Ворт. Занятно… Но теперь никаких каминов – только аппарация. В этот заштатный городишко, где нет ни одного мага… или один есть? Коук-Ворт встретил меня мрачной тишиной. Уже начался рабочий день, на улицах никого не было, и я спокойно нашла нужный мне дом. Однако Поисковые заклинания показали, что в доме никого нет. И не было очень давно. Я, вспомнив слова медички, рванула в Министерство. И, чтобы уж наверняка, сразу прямиком к Кингсли Шеклболту. Тот, увидев меня, обалдел. — Ты прямо юная ипостась Минервы МакГонагал! Ты откуда? Ага, на минималках! Такая же, ещё не высохшая, ещё пытающаяся любить и не терять надежду… — Из Хогвартса. — Понятно. — Кинг, мне нужен профессор Снейп. В Мунго сказали, что у него документы на опекунство подписаны тобой. — А? Да, — министр почесал затылок. — Я подписал. Снейп сказал, что мальчики – потенциальные отличные зельевары. А за оформление опекунства он отработает в Хогвартсе. Он и отработал, честно. А теперь решил заняться своей собственной карьерой. — Куда он направился? — Не знаю, — Кинг пожал плечами. — Порт-ключ с открытой датой и возможностью выбора направления. Сама понимаешь, такие не всем подряд раздают. Но всё же Снейп – выдающийся человек, да и Гарри просил за него. Я скрипнула зубами при звуке имени «дорогого друга». Он что, задался целью изгадить всю мою жизнь? — Так что, Гермиона, передай МакГонагал, что Снейп отбыл в неизвестном направлении и может быть сейчас где угодно. Но преподавателя в школу мы найдём – в этом пусть не сомневается. Я тупо кивнула и пошла прочь. Вышла с Диагонн-Аллеи в магловский Лондон, трансфигурировав одежду в брюки и куртку, а шляпу в берет, и побрела, не разбирая дороги, куда глаза глядят. На углу какой-то непонятной улочки я попросила сигарету у парочки молодых людей, одетых в чёрное, с броским макияжем, не скрывающим, впрочем, усталые лица, мешки под глазами и явное похмелье. Что уж там они увидели на моём лице, но, обменявшись взглядами, тот, что повыше, отдал мне ополовиненную пачку сигарет и дешёвую зажигалку, а потом оба поспешили скрыться. Я уселась на чьё-то чужое крыльцо, закурила, зажмурилась, пытаясь сдержать непрошенные слёзы, уже понимая, что именно я потеряла, что уже прожила и не смогу вернуть. Это ощущение семьи, это тепло, когда вместе садились за стол и ложились спать, когда разговаривали и смеялись… Накурившись до отупения, поняв, что слёзы кончились, я потёрла сухие глаза и тут-то увидела! Та узкая площадь между рядами домов оказалась такой маленькой, что я прекрасно видела то, что происходило напротив. Дома раздвинулись, и вперёд выскочил ещё один дом, удивительно светлый, с хорошим ремонтом, с обновлённым крыльцом, на которое вышел высокий светловолосый юноша – встретить другого, темноволосого и в очках. Оказывается, я на площади Гриммо, и Гарри вернулся домой из Хогвартса. И, видя, как этот предатель Поттер целует этого кривляку Малфоя, я вскочила, сжала руки в кулаки и прошептала: — Я отомщу тебе, Гарри Поттер! Я тебе за всё отомщу! ……………………………………………….. ……………………………………………….. За страницами книги — И что, отомстила? — задал вопрос сидящий в кресле взрослый красивый мужчина. — О, можешь не сомневаться, Северус! — отозвался его собеседник, темноволосый юноша в очках. — Если Гермиона обещает – она делает. Не зря же мне пришлось практически выгнать Драко из блэковского особняка! — А ты её не простил… — с азартом учёного уличил юношу названный Северусом. Его кривая ухмылка и язвительный тон явно дразнили собеседника. — А моего прощения никто и не просил! — запальчиво крикнул юноша, а потом вдруг спросил: — А ты? Ты простил её? С мужчины резко спал весь лоск – вся его уверенность испарилась, и перед юношей сидел нерешительный человек, сам на себя непохожий. — А знаешь, Гарри… может… простил бы. — И поверил бы ей? — С верой всё куда сложнее… — Ну естественно! Помнишь, сколько ты фыркал на меня, не хотел разговаривать, не верил мне, после того, как я сюда приехал? — Это было давно! — Не так давно, на самом деле! И скажи, всепрощающий Северус, а ты знал, что из той книжки, что для неё своровал у тебя Рон, она списала, кроме заклятия Восстановления памяти, ещё несколько интересных ритуалов, для разных случаев жизни? Или смерти. Ты знал, что в их числе было Nigrum datura? И что она хотела его попробовать на твоём крестнике? Или ты хотел бы, чтобы я пожертвовал новорожденным младенцем?! — Не может этого быть… — только и смог выговорить ошарашенный Северус. — Nigrum datura… Это же заклятие на смерть! Она не могла… — Сам лично видел её приготовления. А потом так странно и очень быстро появилась Джинни, и будто она – мой единственный шанс, мой настоящий выбор… — А она им не была? — Нет! Никогда. Учитывая, что у Джинни есть свои интересы, и Гарри Поттер в их число не входит. Смешно, но бывший профессор Зельеварения хорошо знал данный факт – Джиневра Уизли является лучшим игроком команды «Холлихедские гарпии», имеет свой фан-клуб и прозвище «Файербол». А ещё крутит роман с Виктором Крамом, но не это сейчас важно… — А доброхоты нашлись, доложили Драко, с кем его несостоявшийся супруг разгуливает по Диагонн-Аллее! Северус поёжился. Он тоже был в числе этих доброхотов… Рассказал Драко – получил истерику. А Поттера он немного побаивался, где-то в глубине души, ибо силы магической тот был немеряной и натворить мог что угодно. Это Снейп понял в тот момент, когда предложил Гарри сеанс легиллеменции, чтобы выяснить, врёт он или же говорит правду. И забыл, что перед ним уже не маленький запуганный мальчик, и не взрывной неуравновешенный подросток, а Глава Рода. И не смог пробить защиту. — Но ведь Драко тебя простил! — Простил… а с верой у него тоже всё сложно… Да меня Люциус простил быстрее, чем Драко! Чего только не пришлось сделать… — Жалеешь? — голос Северуса сочился привычным ядом. Надо же хоть немного отвести от себя подозрения! Рука Гарри непроизвольно метнулась к животу. — Нет! Никогда не жалел и не пожалею! — Поттер отвернулся. Снейп со вздохом встал и подошёл к Гарри, стоявшему у распахнутого окна. Во дворе, на зелёной лужайке, играли в мяч трое мальчиков – двое шестнадцатилетних подростков и малыш-пятилетка. Ребёнок заливисто смеялся, кидая большущий надувной мяч высоким подросткам, а те нарочно поддавались, радуя малыша. А на расстеленном на траве толстом пледе, в окружении кубиков, сидели двойняшки: один строил пирамиду, а второй внимательно наблюдал за играющими в мяч. И за всеми детьми присматривала степенная эльфийка. — Джеймс Люциус – копия ты. А двойняшки светленькие. — Они и похожи на Драко, — буркнул Гарри, любуясь детьми. — Сколько им уже? — Два года. — Как время летит… — Твои тоже растут. — Растут… Шон скоро представит Гильдии новое зелье. — А Эван? — Собрался поступать в Академию, хочет быть целителем. Я не против. Снейп с трудом подавил вздох. Гарри покосился на него, но промолчал. — Ты спрашивал о прощении… я много думал об этом. Знаешь… Вот сейчас – простил бы за всё, что она сделала. Или ещё сделает. Если бы она тогда мне всё рассказала… — Но она не рассказала, — заметил Гарри. — Ты получаешь вести из Британии? — Получаю. — Чем она сейчас занята? — Возглавляет новую переизбирательную кампанию действующего министра магии. Рон у неё на посылках. — И как? — Шумно и весело. Шеклболт даже не догадывается, что придёт момент – и он горько пожалеет о своём выборе. Его, конечно, переизберут, но… Сейчас он сам мостит Гермионе дорогу в большую политику. — Она когда-нибудь навоюется? — Кто знает, профессор, кто знает… Гермиона Грейнджер упряма, как сто ослов. И, может, хорошо, что вы не кинулись её завоёвывать. — Почему? — Потому что иногда разумнее отступить.