***
Больница Метрополиса напоминала бункер с беженцами, склоняя мысли Бэтмена к тому, чтобы увезти пострадавших в Готэм. Люди толпились в коридорах, многие сидели прямо на полу, ожидая своей очереди на приём или просто выдачу лекарств, которых катастрофически не хватало. Часто слышался детский плач и стоны взрослых. Томас Уэйн наверняка дежурил бы здесь круглосуточно… Супермен залетел к ним меньше чем на минуту, сообщив о драке, завязавшейся между Дианой и Джон’зом, которая в итоге и привела к трагедии. — Что стало причиной? — Без понятия, — пожал плечами криптонец. — Они вылетели наружу, проломив внешнюю стену до того, как я успел о чём-то спросить. — Почему не задержал сразу? — Потому что посыпалось межэтажное перекрытие, — влез Тим, стуча пальцами по видавшему виды планшету. Под трещинами экрана воспроизводилось видео, скопированное с одной-единственной камеры в зале несостоявшихся переговоров. На нём был Супермен, ловивший огромные куски бетона и пылевые облака за окном позади него, свидетельствовавшие о продолжавшейся драке. — Нужен другой ракурс, — заявил Бэтмен. — Увы, его нет — камера просматривает только вход в конференц-зал и минимум прилегающего пространства. Нынешние лидеры не хотят лишний раз попадать в объективы — боятся покушений. — Неудивительно, — проворчал Большой Мышь, останавливая взгляд на крупном парне, представившимся Зетом. — Думаешь, Лига Теней причастна? — Для них это возможность избавиться от неугодных правителей и протолкнуть во власть более сговорчивых людей. Но ассасины никогда не работали так грязно. Если бы не столь удачное появление Дэмиана сразу после заварушки, я бы решил, что они здесь ни при чём. — Не думаю, что их опоздание было спланированным, — пробормотал Тим, чувствуя себя неловко от того, что касался столь деликатной темы. — Хмм? — Но Бэтмен, конечно, не собирался отступать. — Да брось! Тебе всерьёз нужно объяснять, почему двое здоровых молодых влюблённых, которые живут вместе, опоздали на встречу ранним утром? — Это домыслы. — У Рэйвен на шее были… характерные следы, — промямлил краснеющий Тим, решив не упоминать, что и у Дэмиана такие заметил. — Учитывая, как быстро с её кожи подобные отметины пропадают… — Ладно, хорошо, допустим, — сдался Большой Мышь. — Но сбрасывать Лигу Теней со счетов нельзя. Тим открыл рот, собираясь напомнить отцу, что ассасинами теперь руководит его сын и что ситуацию вполне можно разрешить разговором в неформальной обстановке, но тут ожил его коммуникатор. — Дик, есть новости? Из динамика полилась торопливая сбивчивая речь Грейсона, общий смысл которой сводился к тому, что Тодд жив, Дэмиан в поместье, а Рэйвен никого не убивала. — Хвала небесам, — выдохнул Тим. — Хотя в данном случае, наверное, Тригону. Да, я передам, спасибо. — Что с Джейсоном? — Как можно тише спросил Бэтмен. — Жив, стараниями твоего сына и его девушки. И, похоже, они нашли что-то более весомое, чем отсутствие цветов на месте преступления. — Посмотрим, — тихо проворчал Большой Мышь. Опрос находившихся в сознании свидетелей занял ещё два часа. Но все, как один, подтверждали слова Супермена — Марсианский Охотник и Чудо-Женщина сцепились и, не обращая внимания на препятствия в виде стен, мебели и людей, планомерно разносили друг другом здание. Выяснить, кто напал первым не представлялось возможным — пришелец и амазонка двигались слишком быстро для глаз простых обывателей, а начало драки и вовсе потерялось в организационной суматохе. — Что-то не сходится, — бормотал Тим, просматривая свои записи. Джон’з действовал слишком грубо, используя только физическую силу и возможности экзоскелета. Но при таком раскладе и на теле Барри синяки были бы неизбежны. Значит, либо с ним Охотник применил другую тактику, либо они ошиблись с подозреваемым. — У нас ещё свидетель, — заявил Бэтмен, передвигаясь мрачной тенью по коридору. — Одна из амазонок, сопровождавших Диану, пришла в себя. Очнувшейся девушкой оказалась Сильвина, но в отличие от прочих очевидцев она не рвалась сотрудничать с летучими мышами, упрямо глядя в стену в ответ на их попытки достучаться до неё. — Мне это надоело, — проворчал Бэтмен. — Не хочешь по-хорошему, сделаем как обычно. Он щёлкнул по наручу и быстро проговорил в него приказ немедленно привести в палату Чудо-Женщину вместе с её лассо. Тим не знал, какой реакции Бэтмен ожидал на свой блеф, но вряд ли он предполагал, что амазонка, выпучив глаза, попытается сбежать из палаты. — Говори, — приказал Тёмный рыцарь, рывком уложив Сильвину обратно на кровать. — Вы не понимаете… — Так объясни, — вмешался Тим. — Либо нам, либо Диане. Амазонка затравленно осмотрела комнату, видимо, поняла, что сбежать ей не дадут и, опустив плечи, тихо заговорила: — Это… Принцесса. Когда она прибыла на Темискиру, ей не дали сойти на берег по приказу её матери. Королева Ипполита заявила, что фурии не отдают себе отчёта в своих действиях. Что они… опасны и непредсказуемы. Когда Диане озвучили принятое решение, она пришла в ярость и напала на стражниц, окрасив песок нашего острова их кровью. А потом будто очнулась и даже не вспомнила, что натворила. Королева запретила ей говорить, но отправила меня и Аврору за ней присматривать. И… Мы не справились. Я сожалею. — Вы вольны уйти, если хотите, — заявил Бэтмен поникшей амазонке, резко развернулся и вышел из палаты. Тим топал следом, старательно гоня от себя страх возможного повторении конца света. Только теперь руками поехавших мета-людей.***
Непривычно тёплое для остывшего мира солнце приятно согревало кожу, позволяя ненадолго забыть о прохладном ветре. Облака над головой скользили по лазурной глади небес почти в такт звучавшей мелодии, но ровно до того момента, пока классику не сменила ударная какофония. — Тц, как можно это слушать, — проворчал Дэмиан, убирая подальше пыхтящий наушник. Рэйвен, усмехнувшись на его замечание, выключила старенький плеер и пододвинулась ближе, кладя голову ему на плечо. Они лежали на старом пирсе, застелив уцелевшие доски одеялом, прихваченным из спальни демонессы, изредка поглядывали на резвящегося в песке Лео и горланящих вдалеке чаек. В наушниках, что они привычно делили на двоих, сменялись мелодии из плейлиста, который казался Дэмиану такой же загадкой, как и его составительница. Рэйвен слушала практически все: от вечной классики до песен из мультфильмов, разбавляя список симфоническим металлом, лёгким рэпом и малопонятными инструментальными композициями, вроде той, что прозвучала последней. — Лайт дабстеп, — дёрнула плечом демонесса. — Так называемая альтернативная музыка. — Для людей с альтернативной анатомией, — проворчал ассасин. — В самый раз — у меня четыре глаза и красный цвет кожи. — Амарантовый, — на автомате поправил Дэмиан. — Что? — Цвет, хабибти. У красного сотни оттенков и твоя кожа амарантовая. — А эта? — Девушка вытянула руку так, чтобы бледные пальцы попали в их поле зрения. — Жемчужная. — Мне казалось, это цвет бумажного пепла или древесной золы. Но жемчуг… — Поверь, я написал достаточно портретов своей бабушки, чтобы разобраться в этом оттенке, — Дэмиан поймал её ладонь и поднёс к губам, целуя костяшки пальцев. — Может, мне стоит дать тебе ещё пару уроков живописи*? — Лучше каллиграфии, — усмехнулась эта маленькая ведьма, вызвав вполне ожидаемую реакцию. Перед глазами юноши замелькали образы двухлетней давности: непривычно жаркое лето, тишина его спальни, нагретый солнцем паркет, на котором они сидели. Рэйвен, мягкая и податливая, в лёгкой футболке, прижатая спиной к его груди. Её тонкое запястье в захвате его пальцев, запах рисовой бумаги и чернил, лаванды и сладковатых пряностей. Росчерки кисти по белому листу, резкие на вдохе и плавные на выдохе. Его тихие наставления, так близко к её коже, что губы почти касались щеки. Череда прикосновений и едва уловимых жестов, от которых сбивалось дыхание… До трепета, до дрожи. — Люблю тебя, — прошептал Дэмиан, поворачиваясь на бок, зарываясь пальцами в волосы Рэйвен, целуя и нежно касаясь её так, как в тот раз очень хотел, но не мог себе позволить. Тогда между ними было слишком много преград, сейчас их почти не осталось, а этим утром будто бы посыпались последние. Почти случившаяся беременность словно прорвала плотину, выводя их отношения на какой-то новый уровень. Как внезапное осознание того, что они действительно проживут вместе всю жизнь. По крайней мере, жизнь Дэмиана. — Тебя что-то беспокоит, — заметила демонесса, прерывая поцелуй. — Не важно. Не сейчас, — ему не хотелось мотать нервы едва успокоившейся девушке. — А когда? — Не унималась Рэйвен. — Лет через тридцать, — пожал плечами ассасин. — Возможно, сорок. Или раньше, если серьёзные раны заставят принять не самое лучшее решение. — Я смогу вылечить любую, — заявила демонесса, без слов давая понять, что и близко не подпустит Дэмиана к Яме Лазаря. — Даже старость? — Его тон из беззаботного стал серьёзным. — Тебе уготована куда более долгая жизнь, хабибти. Я не хочу оставлять тебя слишком рано. — Не оставишь. — Но Константин сказал… — Джон не так хорошо разбирается в демонах, как хочет показать, — фыркнула девушка. — Иначе справлялся бы с ними в разы успешнее, чем делает это сейчас. Ему даже собственные не всегда по силам. — Хочешь сказать, ты не бессмертна? — Могу быть. Но сейчас нет, — Рэйвен опустила глаза, избегая его изучающего взгляда. — Это… Не то, что мне хотелось бы рассказывать. Особенно тебе. Ты слишком дорог мне, Дэмиан. — Тц. Час назад я думал, что стану отцом в восемнадцать лет. Не думаю, что ты сможешь заставить меня нервничать сильнее. — Даже если скажу, что могу буквально выпить твою душу? — Это сделает тебя бессмертной? — Скорее, вечно голодной. Отчаянно жаждущей новых смертей, каждая из которых будет подпитывать моё существование и усиливать магию. Это образ жизни…или её подобия, который вёл мой отец и прочие его дети. То, что я считаю для себя неприемлемым. — И тебе никогда не хотелось попробовать? — Тихо спросил Дэмиан. Рэйвен подняла на него взгляд, внимательно всматриваясь, казалось, в ту самую душу. Аккуратно коснулась его чувств, чтобы понять реакцию на следующие слова: — Хотелось, — едва слышно призналась демонесса. — Живя в Преисподней, я чувствовала их эмоции. Ощущала жажду и то, всепоглощающее чувство… освобождения, когда она отступала. Это… как будто мир с его законами переставал существовать, и ты мог переписывать его по своему усмотрению. Но эйфория слишком быстро заканчивалась. А контраст между ней и адским голодом был болезненно-разительным. — Поэтому ты не убиваешь, — резюмировал Дэмиан. — Одна их причин, — кивнула Рэйвен. — Ещё падшие навсегда теряют человеческий облик и обречены жаждать крови даже тех, кого они любят. — И если бы ты убила Флэша, то следующей жертвой мог быть… — Ты, Дэмиан, — девушка тряхнула головой, словно отгоняя неприятные образы, пододвинулась ближе и спрятала лицо у него на груди. — Как с этой жаждой связаны Ямы Лазаря? — Напрямую, — отозвалась демонесса, не поднимая головы. — Колодец — не магический источник, дарующий бессмертие. Это вытяжка из человеческих душ, созданная моим отцом. И чем чаще тело смертного погружается в отравленные воды, тем сильнее человек становится похожим на демона. И так же, как они, начинает жаждать крови. — Когда ты сказала, что мой дед был демоном… — Это была не метафора. — А я? — Ты не бывал в Яме Лазаря, — Рэйвен передвинулась чуть выше, беря его лицо в ладони, со всей нежностью заглядывая в глаза. — И сделаю всё, чтобы никогда там не оказался. — Тебе придётся остаться со мной до конца жизни, чтобы проконтролировать это, хабибти, — хитро улыбнулся Дэмиан, переворачивая их обоих и нависая над девушкой. Дыхание замерло между губами, при следующем вздохе готовое сложиться в слова. В одно слово, которое он так жаждал услышать в тишине пляжа, сейчас даже сильнее чем два года назад. Но до ушей донёсся только треск откуда-то со стороны заброшенных зданий. Когда звук повторился, инстинкт убийцы натянул каждый нерв, буквально подбрасывая Дэмиана над причалом. Вскочив, он потянул за собой Рэйвен, привычным движением заводя её себе за спину. — Что чувствуешь? — Только животных. Но их много и движутся со всех сторон. Я не понимаю… Минуту назад здесь были только мы. Хлопок одного из спрятанных снарядов слился с нечеловеческим визгом и сердитым лаем пса. Лео крутился у самого здания, рыча и скалясь на невидимых пока незваных гостей. За первым снарядом взорвался второй, а потом третий под, судя по всему, предсмертный вой. Во внезапно наступившей тишине слышались только звуки прибоя. А затем отчётливо звякнул колокольчик.