Лена Тихонова - Первоклассный Адвокат

Возможно, вы спросите, почему я почти не пишу о наших с Ханни отношениях. Потому, что, конечно, для меня и для него они значат очень и очень многое - даже спустя девять лет, ни он ни на йоту не охладел ко мне, ни я к нему - но для вас, товарищ благосклонный читатель, это ну очень скучные фрагменты текста, что расплываются перед глазами подобно древним иероглифам и которые хочется пролистать возможно быстрее. Ну приведу я одну из наших романтических ночей - а ведь их были тысячи! - и как вы от этого обогатитесь? Никак. Несмотря на то, что я псионик, собственные чувства мне описывать очень трудно. Ханни свои описал очень и очень давно, и они с тех пор не поменялись или даже усилились. Для краткости скажу, что мы достигли, согласно Юхановой классификации, близкого контакта пятой степени. Он считал - да и до сих пор считает, а его друг Фумей - ему-то я уж могу доверять так же, как и Ханни! - поддерживает такую точку зрения, что близкий контакт первой степени по отношению к спутнику жизни - увидел дом, второй степени - увидел самого его - или саму её, третьей степени - пришёл на свидание, четвёртой - поцеловал, пятой - вот это вот самое - думаю, мне ничего объяснять не надо, в приличной книге о таких подробностях обычно не повествуют - а шестая - наивысшая! - мазать друг другу обезболивающим гелем те места на спине, до которых сам не можешь дотянуться. До шестой стадии мы не дошли - да и, надеюсь, не дойдём никогда - очень уж не хочется стареть. Ну вот. Прошло полгода. Я выиграла ещё одно или два относительно лёгких дела о кражах, и меня перевели в областную коллегию - Ханни, естественно, перевели вместе со мной, так как мы всегда работали вместе и за заслуги тоже получали вместе, как и полагалось по закону. Как оказалось, туда перевелась и Ходынская, потому что спустя ещё примерно полгода она радостно вбежала в наш с Ханни кабинет - как сейчас помню этот момент: я сижу за пластиковым столом и перебираю бумаги старых дел, Юхан сидит в дальнем углу и что-то смотрит у себя в компьютере - и сообщила на высокой ноте: - Ребята! Вас назначают от нашего города на Красный Ковчег! Вылет уже завтра! - Так. А разве для полёта в космос не нужно проходить подготовку? - Ты что, Лена? В прошлом веке застыла? - Юхан сложил ноутбук и встал. - Полёты в космос давным-давно осуществляются при помощи одноступенчатых челноков. О перегрузках и уж тем более о невесомости люди и думать забыли. - Хорошо. Куда едем? - Ближайший космопорт находится в Астрахани. С него как раз и назначен вылет. Медицинское освидетельствование не требуется. - Ну что ж. Хорошо. Когда выезжаем? - Сегодня, поездом. Вечером. Билеты уже заказаны. - Ходынская кивнула. - Надо попрощаться со всеми, а там и выезжаем. - Ну, вы пока готовьтесь, всё официально. - Ходынская попрощалась с нами и ушла. Едва дождавшись конца рабочего дня - меня терзало радостное нетерпение - я подцепила Ханни под локоть, на радостях особенно крепко поцеловала его и понеслась домой как была, пешком, даже не вспомнив о том, что он может нас телепортировать. Когда же я об этом вспомнила, он облегчённо вздохнул и перенёс меня и себя к нам на квартиру. А ведь было из-за чего быть подверженной радостному нетерпению! Красный Ковчег ведь наивысшее достижение человеческой - то есть, простите, атлантской - мысли. Это громаднейший орбитальный город, что может вместить людей в полтора раза больше, чем Москва. Его давным-давно поднял со дна морского Икари Генда, отремонтировал, прочистил и запустил в космос. Попасть на Красный Ковчег работать - величайшая честь, туда берут самых лучших. Не попасть туда - значит, прозевать такой шанс, которого может, и в жизни больше не выпадет… А как, говорят, на нём красиво! Именно на нём познакомились мои родители. И родители Мику - моей двоюродной сестры. Сама же она - Мику, то есть - вместе с Алисой и Семёном уже гастролировала под гордым именем «рок-группа «410»». Фумей, муж её, всё так же работал в своём Фонде. Электроник с Шуриком уволились из ОКБ и поехали в Ленинград искать счастья там. Насчёт О-Дэ и Виолы мне ничего не известно. Ульяна преподаёт в университете, и студенты её просто обожают. Женя - невесть какими судьбами! - вышла замуж за Электроника. - Ма-ам! Бабуль! Нас направляют на Красный Ковчег! Мама издала одобрительный возглас откуда-то из кухни, а прабабушка, которая вышла нас встречать, крякнула неопределённым тоном - с Красным Ковчегом в дни её бурной молодости было связано много мутных дел. - Когда хоть выезжаете? - Сегодня! - Ох-х. Вы хоть собраться успеваете до выезда? - Нам и не нужно. Всё необходимое нам выдадут на Ковчеге. - Погодите. Я вам еды на дорожку дам. - Мама тоже вышла к нам. - А с друзьями своими прощаться будете? Не успела она произнести эти слова, как в большой комнате загорелся экран, на котором началась конференция. Фумей, Мику с Алисой и Семёном, Серёга с Женей… Да там были все! - Слыхал, вас на Красный Ковчег направляют! Удачи, товарищи! Да будут вам светить все звёзды небесные! Да затмятся они светом вашим! - Ядзива, хватит восхвалений! - Ты это кому? - Тебе, Ядзива Фумей! - А я не Ядзива. Я Хацунэ. - Это не так работает, разве нет? - Да, это так. Он поменял свою фамилию на мою. - Мику кивнула. - Он, видимо, посчитал, что я знатнее родом, чем он, ну, и влился к нам в семью. - Ладно, проехали. - Тем не менее. Удачи вам! Передаём свои наилучшие пожелания! - Омедето! Фумей гортанно хохотнул, Юхан повторил его возглас. Никогда не пойму их шуток. - Ну, до свидания. - Маленькие секции с лицами друзей молниеносно начали чернеть - конференция прекратилась. - Ну, вот и хорошо. - Мама сунула Ханни в руки крупный пакет с едой, что она с любовью приготовила для нас с ним. Я же кое-что вспомнила, пошла в свою спальню и сняла с гвоздика ножны с десантным ножом - всем, что осталось от моего отца. «Отмычка». В лагере он сослужил мне хорошую службу. Теперь я решила взять его как свой талисман. И не ошиблась… Поздно вечером мы с Ханни сели в поезд, легко поужинали и завалились спать. Мне спалось не очень хорошо - в душе копошилось неприятное предчувствие, даже холодок от позолоченной стали ножен, подаренных мне Электрой ещё на «Наутилусе», не отгонял его. Юхан - даром что демиург и может, в числе своих безграничных возможностей, прозревать будущее! - спал совершенно безмятежно, не раздираемый сомнениями или предчувствиями. Ох, как же он был неправ! Ведь на Красном Ковчеге и случился тот случай, из-за которого я и написала это… На следующее утро, когда поезд остановился в Астрахани, мы, даже не посмотрев город, телепортировались к космопорту и, прождав два часа до официального объявления посадки, предъявили свои «подорожные» - так Юхан назвал наши пропуски на шаттл - и прошли на взлётное поле. Наш шаттл имел номер 410 и стоял, готовясь к взлёту, на бетонном покрытии взлётного поля. Сами шаттлы, которые ходили к Красному Ковчегу и обратно, имели одинаково забавный и в то же время грациозный вид: основное их тело имело высоту метров десять, а рубка, чей прозрачный фонарь был закруглён книзу, - примерно вдвое меньшую. Из середины фюзеляжа торчали два узких и длинных выноса - они не были крыльями, а всего лишь держали два контргравитационных двигателя - они так назывались, потому что инвертировали энергию гравитационного поля Земли и помогали шаттлу левитировать. Они располагались в высоких, суживающихся книзу пилонах, держащих шаттл на земле. Сзади в фюзеляже был откидной люк, в который грузили багаж и входили пассажиры. Рейсовые шаттлы, каковым был корабль-410-Астрахань-4К (таково было полное название нашего шаттла), управлялись автоматическим пилотом, контролируемым из диспетчерского пункта в Байконуре, а вневедомственные, об одном из которых пойдёт речь ниже, управлялись вручную. Мы сели в шаттл, пристегнулись в основном зале перевозки пассажиров и начали ждать. Иллюминаторов - кроме «стёкол» в рубке, которые на самом деле, конечно, не были стеклянными, а из какого-то сверхпрочного пластика, который способен пережить ядерный взрыв - я слыхала от Электроника, что разновидностью этого пластика запечатывают небезопасные ядерные бомбы, подрыва которых нельзя допустить - не было, зато были широкоформатные экраны, на которые в реальном времени выводилось всё, что видно за бортом - ни дать ни взять реальные окна. В других креслах в нашем зале сидела пожилая пара, примерно пяток молодых учёных и непонятного вида и возраста человек. Минуты через три гулко захлопнулся погрузочный люк, корпус шаттла пронзила дрожь - начали работу двигатели. Корабль мягко оторвался от земли и понёсся ввысь - Красный Ковчег даже было видно, если присмотреться - рыжеватая точка вдалеке, почти затмеваемая дневным светом неба. Самый обычный грузопассажирский рейс шаттла-410-Астрахань-4К, начавшийся восьмого июня тысяча девятьсот девяносто шестого года в восемь часов пятьдесят минут по московскому - а стало быть, и по астраханскому - времени, сопровождался другими событиями, разбросанными по земному шару замысловатым способом. В двадцать один час сорок три минуты по стандартному тихоокеанскому времени на авиабазе Неллзон, Орегон, Соединённые Штаты - я не описалась, авиабаза эта так по-английски и называлась - «Nellzone» - взревели сервоприводы, и отливающая синим пирамидальная конструкция, более чем на две сотни метров вздымавшаяся над землёй, начала подниматься над своим постаментом при помощи специальных подпорок, и выяснилось, что была это не двухсотметровая пирамида, а четырёхсотметровый октаэдр, отливающий блестящей синевой. То был «Рамиэль», модель три. Пилот-Игрек, что сидел - а точней, висел в причудливом сочленении с рукоятками для рук и ног - в специальной капсуле, вставленной в нижнюю часть этого октаэдра, вглядывался в ночные окрестности авиабазы с большим интересом - его буквально три недели назад вытащили из автоклава для выращивания клонов, и он ничего, кроме больничной палаты, не видел. Зато он досконально знал две вещи: как управлять этой машиной и то, что Хозяина надо слушаться. Если он ослушается, то… Лучше об этом не думать. - Игрек? - раздался в его ушах хриплый голос Хозяина. - Да? - Готов? - Да. - Отлично. - Хозяин прокашлялся. - Хашшин! Игрек отлично знал, что значит это слово. Он напряг мышцы предплечий и сжал рычаги на рукоятках, так похожих на мотоциклетные. С лёгким гудением октаэдрическое оружие Армагеддона поднялось над подпорками, слегка качнулось, будто в нерешительности, затем уверенно выправилось и пошло на вертикальный взлёт. - Игрек? - Да? - Приказ помнишь? - Да. - Приказ был очень простой: взлети на большую высоту - пока огонёчек слева не загорится зелёным, потом стреляй по команде. - Выполняй. - Да. - Игрек схватил рукоятки покрепче и потянул их вверх. «Рамиэль» взмыл в небеса и, на мгновение превратившись в блестящую точку, скрылся в вечернем небе. «Рамиэль», конечно, был очень опасным военным объектом, и поэтому глаза и уши всех спецслужб мира были обращены в сторону авиабазы Неллзон. Всеми своими многочисленными глазами, камерами и прочими сенсорами глядел туда и Фонд. Поэтому никто не заметил, как из-под земли в африканском Леопольдвиле поднялся шаттл странного вида. На его борту были люди в противогазах с намалёванными на них грустными рожами, а за спинами у них были крупнокалиберные электромагнитные автоматы. В грузовом отсеке была закреплена капсула с лежащей там в бессознательном состоянии девушкой японской наружности. В прошлой - а точней, другой - жизни её звали Харуна Маёй, и работала она на Нова-Атлантис, но не по своей воле… Шаттл держал путь на Красный Ковчег. Настоящая же Харуна Маёй и не подозревала о существовании своего двойника. Она давным-давно открестилась от притязаний Рэйдзи во всех планах и во всех смыслах и работала пилотом шаттла высшей категории. Она и не подозревала, что её ждёт… Девятого июня тысяча девятьсот девяносто шестого года в девять утра по стандартному времени «Красного Ковчега» Маёй сидела в кресле пилота вневедомственного шаттла, отправляющегося на землю, в космопорт Финикса, Аризона, и нервно постукивала тонким бледным пальцем по приборной панели. Вылет должен был состояться ещё полчаса назад, но поступил приказ о задержании. В кабину пилота через пассажирский отсек просочился слух, что всё из-за какого-то американского военного чиновника, которого позарез нужно доставить, но он почему-то задерживается… Маёй это не нравилось. Она в раздражении тряхнула головой, вздымая свои коротко стриженые чёрные волосы. Наконец сзади послышался судорожный топоток. На приборной панели загорелся зелёный огонёк напротив одного из имён. Но не успела Маёй нажать на рычаг, закрывающий кормовую аппарель, как чувствительным боковым зрением своего протезированного глаза она заметила ширящийся за её спиной световой шар. Её спины коснулась волна жара. Она даже не почувствовала, как рассыпалась в пыль вместе с пассажирами, грузом, шаттлом и стыковочным узлом, но зато увидела саму эту пыль и то, как огненное чудовище, испуская бурные потоки заряженных частиц, испаряет сей жалкий прах. Позвольте мне теперь вернуться к более привычной точке зрения. Наш шаттл летел сквозь светло-голубую, затём тёмно-синюю, а затем и вовсе чёрную мглу космоса. От этого зрелища поистине захватывало дух, но я на него не обращала внимания. Ведь я лечу на Красный Ковчег, и Ханни со мной, и ничего больше не надо! Через тридцать минут мы вышли на горизонтальный полёт. Невесомости никакой не было - контргравитационные двигатели генерировали искусственное гравитационное поле не только снаружи шаттла, но и внутри него, что позволяло чувствовать себя вполне комфортно. Пассажирам было разрешено отстегнуться, и я, подцепив Ханни под локоть, подошла к иллюминатору рубки - пассажирский отсек не был закрыт спереди сплошной стеной, и рубка была как на ладони, а какой там громадный иллюминатор, я уже вам говорила. Под нами многоцветным изогнутым ковром расстилалась матушка-Земля. Синие моря, вгрызающиеся буро-зелёную сушу, и всё это покрыто белёсыми нитями облаков. Но главное было впереди: вдалеке витала, будто ничем не поддерживаемая, громада Красного Ковчега - ярко-алая летающая тарелка просто огромных размеров - диаметр её равен ста двадцати двум километрам, а это в длину больше, чем удвоенная протяжённость Москвы в самом широком месте! Казалось, что он был очень близко, протянешь руку - и вот он, у тебя на ладони. Но, конечно, он был очень далеко. Через две минуты он начал ощутимо приближаться, заслонив собой даже Землю - мы влетели в жерло стыковочного узла. Прошли какие-то секунды, показавшиеся мне вечностью, и… Шаттл приземлился, будто устало подогнув лапы, на пол громадного зала, в которые и попадали шаттлы для разгрузки. То был стыковочный узел «Ротас», и всего их было пять. Назывались они по строчкам знаменитого древнего магического квадрата из слов - «Сатор Арепо Тенет Опера Ротас». Открылся задний откидной люк, загорелись табло, гласящие о том, что выходить можно и нужно, люди начали выходить. Пошли и мы. Думаю, что не надо описывать, как мы проходили процедуры «опознания», досмотра и всего прочего - приёмные структуры Красного Ковчега весьма напоминают обыкновенный аэропорт. Гораздо важнее то, что произошло после. Седенький бородатый чиновник таможни, запросив наши документы, поставил в них утвердительную печать и, несколько минут поколдовав над компьютером, выдал нам пластиковую карточку наподобие тех, какими сейчас люди расплачиваются за покупки: - Вот здесь вы будете жить. Блок два, единица сто сорок три. Вот ещё навигатор, - он дал мне и Ханни по пластиковой тоненькой пластине, наподобие современных телефонов, чьи экраны подсвечивались подобно карте, - по нему и найдёте. Удачной вам службы в рядах нашей адвокатской коллегии. - Служу адвокатской коллегии Красного Ковчега! - Я откозыряла пионерским приветствием. Таможенник ухмыльнулся и пропустил нас. Через некоторое - довольно непродолжительное - время мы заселились в свою «единицу», или, скорее, каюту. Это была аскетично, но добротно обставленная двухкомнатная квартира. Белые стены, ровные изломы контуров. Всё в лучших традициях «Наутилуса». Не успели мы хорошенько обустроиться, как при помощи этих же самых навигаторов нас вызвали в другую часть Ковчега - почти к тому самому стыковочному узлу, где мы высадились - на совещание-посвящение, на нём мы официально вступим в свои обязанности. Добрались мы туда довольно быстро. Вопреки моим ожиданиям, «улицы» Красного Ковчега были не такими уж многолюдными. Но те два часа, которые мы там протомились, слушая высокопарные речи председателя коллегии, стоили того, чтобы получить адвокатский значок Красного Ковчега - земной шар с указывающими на него четырьмя стрелами - символ Красного Ковчега - обрамлённый пышными лаврами и на фоне Столпа Закона - классического советского значка юриста защиты. Только председатель - я не помню его имени - под аплодисменты собравшихся нацепил на Юханову жилетку значок и пожал ему руку, прогремел страшный взрыв. Пол будто подпрыгнул, стены неподдельно изогнулись - по ним прошла взрывная волна. Ударом воздуха всех повалило на пол. Заверещали сирены тревоги, включилось аварийное освещение, разноязыко забасил интерком: - Взрывное повреждение стыковочного узла «Тенет». Всем выжившим срочно переместиться в убежище два-один. - В убежище, быстро! - заорал председатель. В неповреждённой стене открылся неприметный люк, и солидные и чопорные адвокаты всех мастей и наций резво попрыгали в черноту. Пришлось и нам. Это было похоже на очень длинную детскую горку. В конце концов мы приземлились в большом, но плохо освещённом зале. Видимо, это и было убежище два-один. Рядом с нами оказались русскоязычные пострадавшие, и я невольно подслушала их разговор: - А что, собственно произошло? - Говорят, шаттл рванул. Бедные люди… - А нам-то теперь как? - Да сам не знаю… Уж не знаю, сколько времени мы провели в полутёмном убежище, но как раз в тот момент, как я ощутила, что ещё немного - и я начну набрасываться на людей, вгрызаясь в их плоть - так я изголодалась за время совещания и вот этой кутерьмы! - вот, именно в эту секунду открылись большие ворота, и люди в форме начали нас выводить со словами: - Всё под контролем. Будьте спокойны. - Нам надо взяться за это дело, - тихо проговорил мне Юхан, когда мы шли по широкому «проспекту», идущему через весь Ковчег. ~Мы ведь адвокаты, не следователи. Мы не имеем никаких прав, пока кто-либо не подал нам ходатайство о защите. Ну, или государство не назначило. А тем более, взрыв шаттла на Ковчеге - это может быть военным преступлением, и мы тут не помощники.~ ~Ну что ж. Будем следить за новостями.~ - Юхан тоже перешёл на Безмолвную Речь. Ещё через минуту мы были в нашей каюте. Ханни при помощи компьютера, который, видимо, был в каждой «единице», заказал нам еды. Я жадно набросилась на жареную картошку с курицей. Хотя моё тело почти бессознательно потакало своему естественному инстинкту, повелевающему ему насытить себя до отвала, а потом спать и переваривать съеденное, я - спасибо Юхану! - зацепилась за это дело. Если это действительно подрыв шаттла, то кому он может быть выгоден, подрыв этот? Подрыв… Это или уничтожение, или привлечение внимания. Скорее всего, и то, и другое. Вот только что могли уничтожать? Какой-то важный груз. Или, если это привлечение внимания, то его привлекли, чтобы отвлечь это внимание от других частей корабля. Кто у нас вообще может быть связан с Красным Ковчегом? Космические агентства или спецслужбы? Нет, они действуют гораздо менее топорно и, по крайней мере, официально и законно. Значит, это террористы. Нова-Атлантис! Клянусь, что в этот момент я боковым зрением увидела мерцающий силуэт девушки в белой форме. Черт лица было не разобрать. Возбуждённым женским голосом в моей голове прозвучало: ~Соре ва каредес. Икари Рэйдзи.~ Как только я посмотрела на неё прямым взглядом, она исчезла. Что же она сказала? Видимо, это японский язык. Я в нём ни в зуб ногой, Ханни, наверно, тоже. Единственное, что я услышала и поняла, так это «Икари Рэйдзи». Но что значила первая фраза? То, что это он? Или это не он? В любом случае, отправная точка есть. Спасибо тебе, добрый дух, кто бы ты ни была. ~Дойтасимасьте.~ - Снова эта девушка на пороге восприятия. И я опять не поняла ничего. - Лен? - А? - Приятный голос Юхана вырвал меня из раздумий. - Я бы хотел включить телевизор. Ты не против? - Да, включай. - Спасибо. - Щёлкнула кнопка на пульте в его руках. Телевизор включился на первом попавшемся канале. Вкрадчивый, въедающийся в голову голос ведущего передачи о теориях заговора - в СССР они были разрешены, так как шли под грифом «фантастическое произведение», говорил: - …Рептилоиды не были высокодуховными существами, в отличие от лемурийцев или атлантов. Они были жадными, хитрыми хищниками. Им нужен был контроль над золотыми запасами всего мира. Им нужно было господство на всей планете, поэтому они нападали и грабили. Возможно, именно этим объясняется то, что на фамильных гербах их потомков из пасти змея или дракона вылезает рождённый ребёнок. Им нужен мировой хаос, чтобы сохранить собственное благополучие. Из фольклора мы знаем, что рептилий, в частности - змей, всегда манила сила золота. Скорее всего, эти легенды появились не на пустом месте… - Из-за кого ты беднее и злей?.. - прогундосил Ханни, отключив звук, но дальше его пение слышалось как неразборчивое мурлыканье. Он вскоре прекратил его, включил звук обратно и переключил на новостной канал. - …В стыковочном узле "Тенет" произошёл взрыв шаттла. Служба Внутренней Безопасности Красного Ковчега ведёт расследование. На территории Красного Ковчега объявлен трёхдневный траур: на шаттле летели члены знаменитой метал-группы "Панаш"... Ханни отключил телевизор и забрался на диван с ногами. - М-да… Ситуация осложняется… ~Ватаси но ханаси о кии те кудасай!!!~ - Кто же в этом виноват? - Икари Рэйдзи, - брякнула я. Ханни уставился на меня квадратными глазами. - А ты с чего взяла? - Ну сам посуди, кому это может быть выгодно? Нова-Атлантису! Кто у нас связан со всякими мутными делами на международном уровне? Кому, ещё раз, это выгодно? - Террористам-фанатикам. - Не думаю, что какие-нибудь шахиды или другие фанатики прошли бы сквозь системы безопасности Ковчега. - А ты с чего взяла, что он пробрался? Это мог быть едва прилетевший шаттл! - Хм. Твоя правда. ~Каре ва матигатте имас. Соно сатору ва ририку суру котодесьта.~ Я потрясла головой. Во-первых, бесплотная девушка, пожалуйста, не говори, я по-японски не понимаю. Во-вторых, Юхан был частично прав. Что если это действительно какой-нибудь смертник, собравший допотопную пороховую бомбу из подручных материалов и подорвавший шаттл? Судя по силе взрыва, был повреждён и взорвался двигатель шаттла, значит, бомба была заложена именно там. ~Хай. Тидзики мота га бакухацу симасьта.~ Ох-х-х. Пойми, японочка ты моя бестелесная. Если ты понимаешь меня, то это не значит, что я понимаю тебя. ~Гомен. Нидото дзама симасен. Сайонара.~ - Она снова проявилась у края моего поля зрения и, кажется, кивнула. После чего она исчезла и больше за несколько последующих дней не появилась. Ну, вот и хорошо. Потом как-нибудь поговорим, когда японский выучу. - Ханни, как ты думаешь, а зачем этому смертнику - если это, конечно, он - подрывать шаттл? - А зачем, к примеру, террористы захватили четыре самолёта в семьдесят восьмом году и при их помощи разрушили два небоскрёба в Нью-Йорке? У них была только одна малая цель: нагнать страху, чтобы людьми было легче управлять. - Логично. А то тут такой громадный объект международного уровня… Не то что международный переговорный центр Нью-Йорка. - Справедливо. Но, скорее всего, дело или закроют за отсутствием доказательств, или опять-таки это окажутся фанатики. Если это и вправду Нова-Атлантис, то они на себя вину не возьмут - слишком могущественные террористы. К нам в дверь постучали - причём это была не человеческая рука, а будто кусок арматуры или водопроводная труба - настолько сильный и гулкий был звук. Стуки были не случайными - это был чёткий и выверенный ритм одной известной в широких кругах композиции: там-там-тарарам-там-там-там-там-та-ра-там… - Заходите, - опередив меня, крикнул Ханни. К нам в комнату вошло четверо людей, которых я меньше всего ожидала увидеть на Ковчеге. Майор и старший научный сотрудник Фонда Хацунэ Фумей в своих извечных джинсах, мятой гимнастёрке, затемнённом визоре и штальхельме. Его облачённый в сталь протез блестел, как новенький рубль. Его жена, Хацунэ Мику, пианистка и сооснователь рок-группы «410» в серой блузе, чёрной юбке и зелёном галстуке. От «Совёнка» после тех событий девятилетней давности она получила прекрасную аномальную способность - управление звуком. Алиса Двачевская, моя соседка, подруга детства, однокашница на юрфаке, обладательница в прошлом блестящей карьеры прокурора. Ныне - образец рокера из палаты мер и весов, гитарист и сооснователь рок-группы «410», которая завоевала популярность и в Союзе, и во всём мире. Готова поспорить, что с её способностью путешествовать между мирами при помощи снов они гастролируют и по иным измерениям. Её давний друг, любовник и спутник - Семён Персунов. Типичный домосед-социофоб с ног до головы. Ныне - программист и барабанщик рок-группы «410». Я немедленно вскочила с дивана. - Здравствуйте! А… Как вы здесь оказались? - Привет, Лена, привет, Юхан. - Фумей взял под козырёк по-фондовски. - Рок-группа «Четыреста Десять» даёт серию концертов на Красном Ковчеге! - Да-да! - Мику радостно кивнула. - Давно мечтала выступить в космосе. - Это теперь не Красный Ковчег. - Алиса подмигнула и плюхнулась на диван. Остальные, включая меня, последовали её примеру. - Он теперь Ноев! - Почему это? - А ты у Сёмы спроси, чего он ноет! - Она рассмеялась собственной шутке. Фумей прыснул, Мику захихикала, а Ханни в своей манере общаться с Фумеем на языке жестов и прочей неясной чертовщины, как это бывает между старыми друзьями, крякнул что-то нечленораздельное, но явно одобрительное. - Я не ною! - Семён обиженно смотрел в пол и куда-то в сторону. - Просто не привык я так - зад так сразу отрывать. По Земле ездить - это понятно, но в космос?.. - Сёма! Я уже начинаю сомневаться, что тебя зовут именно Семён, а не Синдзи! Вновь смех несказанный воздвигли все, кроме меня и Семёна. Я не смеялась, потому что не понимала шутки, а Семён, видимо - потому что обиделся. - Пожалуйста, не надо. - Ты б ещё забубнил под нос: «Не убегать, не убегать». - Я же попросил. Не надо, Алиса. - Хорошо. - Она обняла Семёна за плечи, быстро чмокнула в знак примирения и вновь обратилась к нам. - А ты, Фумей, каким боком к группе приткнулся? Ты же фондовец, на инструментах не играешь… - Этот вопрос задала я. - А я уже в группе с самого её основания, просто не гастролировал. Я - специалист по спецэффектам и старший помощник младшего бэк-вокалиста. - Он усмехнулся собственной шутке. - Ясно. Слыхали, на том конце шаттл взорвался? - Да. - Алиса помрачнела. - У тебя там были какие-то родственники? - Нет. Слыхала, кто там летел? - Что-то про какую-то группу было… - Не про «какую-то»! - взвилась Алиса. - Там были сами «Панаш»! - Твои духовные наставники, что ли? - Да. Именно с них началось моё знакомство с роком и металлом. А тут… Какой-то гад их убил… - На шаттле летели и другие люди. И по «Панашу» будут плакать многие миллионы людей. Но я тебе, конечно, соболезную. - Спасибо. - Она слабо улыбнулась. - Так вот насчёт этого шаттла и его подрыва. Есть гипотезы, что за гнида мог это сделать? - Или это Нова-Атлантис, или какой-нибудь религиозный фанатик. Третьего не дано. - Ясно… - Фумей закинул ногу на ногу. - У вас есть какие-то наработки? - Нет. Весь стыковочный узел, судя по съёмкам, разворочен - двигатель взорвался. - Юхан почесал затылок. У Мику в голове зазвучала синтетическая музыкальная композиция динамического и героического тона. У Фумея тоже, причём сопроводилась она мыслью, видимо, о названии композиции: «Персьют - Корнеред две тысячи четыре». - Места преступления, считай, и нет. А на нет и суда нет. Скорее всего, дело повиснет. Но будем ждать официальных заявлений. Корпоративная почта коллегии всегда открыта, ждём указаний и новостей. - Хорошо. А давайте теперь на время забудем о работе. Тем более у нас работы, скорее всего, отменяются - траур ведь. - Мику как-то странно и невнятно ухмыльнулась. - Давайте. Мы же всё-таки в первую очередь друзья и боевые товарищи, а не сотрудники организаций. - Юхан подошёл к компьютеру, открыл почту коллегии, затем переключился на интерфейс заказа еды. - Чаю-кофе хотите? - Не отказался бы. - Семён усмехнулся. - Поддерживаю. - Фумей встал и прошёлся по нашей «единице», окончив свой путь в уборной. Мику и Алиса переглянулись с заговорщическими выражениями лиц, рассмеялись чему-то своему, непонятному мне и синхронно кивнули. - Вы пока Фумея дождитесь, потом примем решение, что заказывать. Спустя десять минут мы все попивали превосходный кофе и обсуждали прошлое. - А помнишь, Лена, как тебе ногу во время одного из дел едва не сорвало? Я с тех пор аптечку при себе ношу… Помнила ли я? Ха! Конечно же, помнила. То дело вёл Обкурор, это была наша первая с ним встреча в суде. Мой подзащитный обвинялся в незаконном хранении и распространении наркотических веществ, и когда я шла обратно из следственного изолятора вместе с Ханни обратно к зданию коллегии, я случайно наступила на какой-то прямоугольный камень или кирпич, а он оказался бомбой… Очнулась я уже в городской больнице. Протез ставить не пришлось, мне быстро восстановили ногу при помощи стволовых клеток. Как оказалось, этот подрыв был совершён теми самыми людьми, которые и были причастны к распространению наркотиков, которые хотели свалить всю вину на моего клиента. Видя, что адвокат способен найти настоящего преступника, от него решили избавиться. Не удалось. Глава этого миниатюрного наркокартеля понёс заслуженную кару, а Ханни теперь всегда носит с собой аптечку на всякий пожарный. Снесло ногу взрывом. Взрыв. Взорвался шаттл. Ну и как вы прикажете в таких обстоятельствах не думать о работе, о которой ровным счётом ничего не известно? - Ладно. - Юхан увидел, что я посерьёзнела, и решил перевести тему разговора. Больше за этот вечер я о шаттле и не вспомнила. Как я уже упоминала, и бестелесная девушка, пытавшаяся говорить со мной на японском языке, не появлялась больше ни сегодня, ни последующие четыре дня. Четыре дня… Они тянулись так долго, как если бы я переживала всю жизнь вселенной от момента творения до момента смерти, и так четыре раза. Секунды тянулись веками. Так всегда бывает, когда не знаешь, чем себя занять. Раз десять в час я проверяла почту, но информации не появлялось. Я сидела как на иголках, не могла нормально спать. Юхан тоже был постоянно будто подпружинен. И вот, утром пятого дня, тринадцатого июня тысяча девятьсот девяносто шестого года в девять часов пятьдесят семь минут утра по стандартному времени Красного Ковчега, когда я через силу втолкнула в себя последние остатки своего скорбного завтрака, в мой почтовый ящик брякнулось официальное сообщение от адвокатской коллегии Ковчега: «Судебное заседание по делу SSRN-B-201 (взрыв шаттла в стыковочном узле «Тенет», сопровождённый катастрофическим повреждением названного узла, утерей шаттла, смертью пятидесяти одного пассажира и пилота) назначено на…» - шла сегодняшняя дата, девятнадцать часов сорок пять минут - «…Обвиняемый - Ишкур Амурру, настоятель религиозной общины «Свет Ану», с которой связывают некоторые другие террористические акты, в том числе и небезызвестные теракты 28 мая 1978 года. Адвокатом назначить: Елену Тихонову и Юхана Линдстрёма». Далее следовали мелкие подробности того, что удалось нарыть сыскарям. В частности то, что вину своей организации в теракте он признавать отказался. - Что? Как? - Я была поражена. Пять дней пыжиться и почти ничего не найти. Тут явно чем-то попахивает… - Нет, Лен, а чего ты хотела. - Ханни встал с дивана, на котором спал все эти дни - я спала на широкой кровати, но Юхан упорно менял общество меня и мягкого ортопедического матраса на жёсткое и скрипучее ложе дивана. - Как я уже говорил, место преступления было уничтожено. Улик не осталось. Пришлось идти кружным путём. - Ладно. Но нет никаких доказательств и у нас. Отчёты практически ничего не говорят. - Я полистала документы. В них ничего не содержалось кроме самой общей информации. Ни обвинению, ни тем более защите эти данные капитально помочь не смогут. А на домыслах вердикт не держится. - Как-нибудь вывернемся. - Сдаётся мне, что это какая-то постанова. Суд - да к тому же вечером! - над явно непричастным и невиновным человеком, по делу о преступлении, которое явно повиснет без доказательств. Кто-то хочет, чтобы мы туда пришли. Вон, нас даже назначили в защиту этому персиянину. - Мы обязаны исполнить свой долг. Если не придём… Не знаю как ты, а я буду корить себя. Ведь это действительно невиновный человек. - Ханни за это время осознал рациональность моей гипотезы о том, что к взрыву в «Тенете» причастен Нова-Атлантис. Ну, или смотался в прошлое и узнал правду. Значит, это действительно они. Но это не точно... - Согласна. Пойти надо. Ты сам что-нибудь можешь разузнать? - У меня до чёртиков всяческих сведений, но тебе они будут без надобности - в суде мои аномальные… - Он изобразил в воздухе кавычки, подчёркивая то, что он не считает это - чем бы оно ни было - аномальным. - …Знания как нормальное доказательство не представить, ты ведь это прекрасно знаёшь. - Согласна. Нам нужно к следственному изолятору. - Я посмотрела адрес изолятора и вбила его в навигатор. - Идём. Ханни откозырял пионерским приветствием, снял с вешалки свой жилет, который всегда надевал на заседания, подцепил меня под локоть и мы вышли в сторону шестнадцатого блока. Сами понимаете, пешком по такому громадному кораблю передвигаться довольно проблематично, поэтому внутри существовала система вертикального перемещения - лифты - и горизонтального - это было что-то вроде монорельсовых поездов, только кабинки-вагончики были открыты с двух сторон и ездили очень быстро. На один из таких мы и сели. До шестнадцатого блока мы долетели буквально за минуту. Ещё через две минуты мы сидели по эту сторону пуленепробиваемой стенки в комнате для свиданий. По ту её сторону сидел смуглый человек в белой чалме и таких же белых одеждах. Его густая чёрная борода завивалась мелкими кудряшками. Широкий нос свисал чуть книзу, а далеко и глубоко посаженные серые глаза выдавали в нём человека неглупого. Он сказал несколько слов на персидском языке, и автоматический переводчик, экран которого был и у меня, и у него, написал перевод его слов на английский, китайский и русский: - Так это вы мои адвокаты? Ну что ж, приятно видеть столь красивую женщину в роли защитника. Только опасное это дело. - Вы - Ишкур Амурру? - Да, это я. Меня совершенно несправедливо обвиняют в том, что я взорвал шаттл. Ни я, ни мои люди этого не делали. - Он сложил руки на груди. - Ну что ж, Ану им судья. - То есть, ваша организация и вы в частности не имеете никакого отношения к этому прискорбному событию? - Нет. Ни малейшего. На сей момент только я из всей нашей общины присутствую на Красном Корабле. - Видимо, так приверженцы «Света Ану» называли Красный Ковчег, ибо слово «ковчег», скорее всего, противоречило их религиозным чувствам, когда применялось просто к космическому кораблю. Ну что ж, Ану им судья, как сказал Амурру. - Вы как-то можете это подтвердить? - Вы мне не доверяете? - Я? Всецело. Но прокуроры - явно нет. - Ладно. У всех последователей «Света Ану» есть особого рода пометка, которую детектируют системы безопасности Корабля. Можете просмотреть историю, с прошлого месяца здесь не осталось ни единого человека из нашей общины. - А вы сами могли это сделать? - Нет. Я и бомбы-то делать не умею. Да если бы и умел, и был бы виновен - не сидел бы перед вами, о прелестный адвокат. Я решила пропустить комплимент мимо ушей. - Спасибо. Ваша помощь неоценима, господин Амурру. - Ану в помощь. - Всего наилучшего. Распрощавшись с клиентом таким образом, мы с Ханни вышли из изолятора. - Протокол допроса у тебя? - Я оглянулась на Ханни. - Да. Только что вытащил из протоколов переводчика. - Он обнял меня за плечи резким движением, прижав к себе. - Куда пойдём? - Да дома-то и делать особо нечего. До заседания без малого девять с половиной часов. Поесть где-нибудь возьмём, а копать всё равно дальше некуда. Только время терять да силы просаживать. - Согласен. - Подъехал монорельс, и мы направились к комплексу административных зданий, в числе которых было и здание суда, и здание адвокатской коллегии. Все они располагались рядом со стыковочным узлом «Тенет», в котором и произошло жестокое смертоубийство. По счастью, здания не особо пострадали, поэтому функционировали нормально, хотя некоторые помещения требовали ремонта. До заседания, как я уже сказала, было девять часов, поэтому в зале ожидания почти никого не было. Первые несколько часов я просто сидела и откисала. Делать действительно нечего, дело безнадёжное, то есть или висяк, или проигрыш. Проиграть я несильно боюсь - хотя всего-то дней пять назад для меня это было концом света! Но то, что дело повиснет, а преступник не будет найден и наказан, для меня действительно было бы наихудшим исходом. Потом Ханни принёс обед. Мы поели - еда не принесла той радости, которую давала мне обычно, но было лучше, чем тогда, когда я буквально варилась в собственном соку на протяжении четырёх предыдущих дней. Затем, когда я в сотый раз перебрала дело и обдумала десяток возможных способов оправдать Ишкура - причём ни один из них не показался мне достаточно убедительным - на горизонте показался подозрительно знакомый человек. Он был в полученном мундире, с подвязанным левым рукавом - эта рука была ампутирована под локоть. Сам он был высок, широкоплеч, гладко выбрит и лыс - лишь одна прядь чёрных как смоль волос, подхваченная металлическим кольцом у основания, чубом-оселедцем стлалась по голой голове. Он сел на противоположный диванчик, и я увидела, что его глаза сверкают холодом и ненавистью. Да это же Вележинский! - Здравствуйте, товарищ Вележинский. Какими судьбами на Ковчеге? - Я вложила в свои слова столько яда, сколько могла. Он поднял голову от бумаг, которые перебирал. - Простите, мы разве знакомы? - спокойно произнёс он. - Мы встречались. Дело Боброва и Смирнова. - Хм? Да, припоминаю. Да. - Вы ведёте дело Амурру? - Да. А теперь позвольте мне прекратить эту в высшей степени прекрасную беседу. - Он легко поклонился, не вставая. Я попыталась вновь проникнуть в его разум, вновь столкнулась с непреодолимой стеной. Его мысли и воспоминания были искусно закрыты. Ещё через час зал начал полниться людьми - привели в специальной клетушке Амурру, пришли некоторые зрители, потом пришли «четыреста десятые» - так я называла Фумея, Мику, Алису и Семёна в сборе. - А что вы здесь делаете? - Не знаю, как остальным, а лично мне хочется воочию увидеть твою работу в суде. - Мику обняла меня. - Удачи тебе. - А я про тебя игру делаю в стиле гякутен-сайбана. - Фумей усмехнулся. - Мне нужны материалы для сценария. - Спасибо, конечно, Фумей. Мне приятно, что обо мне даже игры делают. Не сегодня-завтра фильм снимут. - Ага. - Юхан усмехнулся и подмигнул. - Наша служба и опасна, и трудна. Есть про что фильмы снимать и игры делать. - Ну, удачи вам. - Фумей с Ханни обменялись рукопожатиями. ~Коун о. Ватаси ва аната о таскеёу то симас.~ Даже бестелесная японка пришла и сказала что-то. Ну что ж, если это пожелание удачи, то спасибо тебе, о дух. ~Карера ва аната о коросоу то симас. Яремас.~ Что она сказала-то? Ну когда она поймёт, что я не понимаю японский язык? С этими словами её призрачный силуэт исчез. Как же она поможет нам после… Но обо всём по порядку. Заседание было объявлено открытым, и мы вошли внутрь. Амурру сидел не на скамье, а в специальной клетушке, в которой и был привезён из изолятора. Вележинский занял место за стойкой прокурора, и только тут я заметила, что у него был особого рода протез на левую руку - облачённая в металл кисть руки, свободно летающая в воздухе. «Четыреста десятые» заняли позиции на трибунах - прямо у меня над головой. Зал разительно отличался от зала заседаний в волгоградском городском и областном судах. Там - дорогое дерево, морёный дуб, натуральная кожа, полироль, мягкий свет искусственных свечей со старинных люстр… А здесь - неон и титан. Пластиковые панели идеально белого цвета, строгие изломы линий, синий свет неоновых и светодиодных ламп. Сами стойки, столы и судейская кафедра представляли собой литые конструкции то ли из металла, то ли из сверхпрочного пластика наподобие тех, из которых делают фонари рубок шаттлов. В прочности стенок моей стойки мне пришлось убедиться на собственной шкуре. Но об этом потом. Судья был явно восточноазиатского происхождения - кожа желтоватого цвета, плотно обтягивающая худое и абсолютно безволосое лицо, узкая полоска близко посаженных глаз… Не будь он облачён в судейскую мантию, я бы приняла его за буддийского монаха, принявшего отшельничество и проведшего в своём ските где-то высоко в горах почти всю сознательную жизнь. Несмотря на такую пёструю компанию, собравшуюся в зале заседаний суда, все друг друга понимали прекрасно - перед глазами каждого был полупрозрачный проекционный экран с автоматическим переводчиком, передававшим все сказанные фразы на родном языке читателя. Судья стукнул молоточком и произнёс несколько слов - будто в нос, с обилием гласных. Переводчик сказал, что это был вьетнамский язык, и вот что было произнесено: - Слушается дело SSRN-B-201 о подрыве шаттла в стыковочном узле «Тенет». В дальнейшем позволю себе передавать речь на иных языках на русском языке, чтобы было понятно и коротко. Судья прокашлялся и продолжил: - Обвиняемый - Ишкур Амурру, основатель и глава секты «Свет Ану». Обвинение идёт по статьям «подстрекательство к убийству», «содействие террористическому акту» и «порча общественной собственности» Уголовного Свода Красного Ковчега. Обвинение готово? - Да, Ваша Честь. - Вележинский церемонно откланялся. - Защита готова? - Всегда готова, Ваша Честь! - Я решила перенять Алисину шутку и сопроводила свой ответ пионерским приветствием. - Отлично. - Судья кивнул. - Обвинение, ваше вступительное слово. - Сей же секунд, Ваша Честь. - Вележинский открыл несколько проекционных экранов, на которых начали бежать какие-то слова - было не разобрать, экраны были обращены к нему, и слова бежали, будто в зеркале отражённые. - Известны официальные случаи признания «Светом Ану» вины в некоторых крупных террористических актах, в том числе и в терактах двадцать восьмого мая тысяча девятьсот семьдесят восьмого года. Несмотря на то, что и сам Амурру отказывается признавать вину за своей организацией, и остальные члены этой организации отказываются признавать свою вину. Однако… Нашёлся один предатель. Все - ну, то есть, все, кроме Вележинского - стояли как громом поражённые. Судья-вьетнамец даже раскрыл свои от природы узкие глаза очень широко. Ишкур же в злобе и раздражении сжал кулаки и слегка оскалил зубы: ~Если выйду из этой передряги - не поздоровится этому комку грязи, недостойному называться человеком!~ - гласили его мысли. Видимо, лжесвидетельство в его общине считается страшным грехом. - Я прошу у Вашей Чести разрешения вызвать Эйю Артенна для допроса. - К-к-конечно, господин прокурор. Вележинский церемонно откланялся - видимо, он очень любил этот жест - и щёлкнул пальцами искусственной руки. Фумей напрягся. Внутренним чувством он ощущал явно враждебную сущность за личиной Степана. За стойку свидетеля встал молодой человек лет тридцати - тридцати пяти. Его голубые глаза были слегка испуганы. Бороды или усов он не носил, а белобрысые волосы длиной до шеи были пышны, но лежали в беспорядке. По нему, наверно, не одна девушка плачет. Однако Амурру, едва увидев его, лишь приосанился, сложил руки на груди и ухмыльнулся. ~На что они рассчитывают? Это явно не наш человек.~ - Итак. Назовите ваше имя и род деятельности. Парень произнёс несколько слов с преобладанием гортанных звуков. Причём даже переводчик отказался их переводить. - Прошу вас не использовать шумерский язык в зале суда. - Хорошо, - ответил молодой человек на чистом английском языке, который переводчик очень хорошо понимал. - Итак. Начнём сначала. Назовите ваше имя и род деятельности. - Эйя Артенна, последователь «Света Ану», начальник службы безопасности в главном Дворце Заседаний. - Отлично. Расскажите, как вы узнали о планировании теракта. - О-о-о. Я отсиживал ночную смену и смотрел за изображениями с камер наблюдения. - Продолжайте. - Юхан отхлебнул свой неизменный кофе из кружки-чаши термоса. - Как вдруг на одном из моих экранов появилась картинка из главного зала заседаний, куда меня даже не допускают! Затаив дыхание, я принялся смотреть… - А вот с этого момента поподробнее, пожалуйста. - Юхан сделал ещё один глоток. Системы наблюдения и прочие вещи, связанные с компьютерами, были его коньком. Я же в этих вещах довольно плохо разбиралась. - Как это произошло? Есть ли собственно запись, чтобы не опираться на возможные ваши ошибки? - Конечно, есть, - ответил Вележинский за Эйю. - Извольте взглянуть. На большом экране в центре зала заседаний начало проигрываться видео из какого-то зала заседаний. За круглым столом сидели Ишкур Амурру и несколько людей похожей внешности - смуглые черно- и белобородые старцы, облачённые в белые мантии. Изображение было снято примерно с уровня человеческого пояса, поэтому окна - точней, огромное панорамное окно - и южное ночное небо были хорошо видны. Речь была непонятна, но переводчик выводил синхронный перевод в виде субтитров: Амурру: «Итак: июня четырнадцатого года сего необходимо уничтожить шаттл. Препоручаю сие отделу «Ламед»». Старец 1: «Как подрывать?» Амурру: «Спрячьте бомбу в двигатель, так они подумают, что это ошибка пилота или неисправность». Старец 2: «Как скажете, Ваша Святость». На этом запись и синхронный перевод закончились. Ханни усмехнулся, допил чашку кофе и, сложив руки на груди, пробормотал: - Браво. Очень искусная подделка. Лучше, чем у Терёхина, моё почтение. - И как вы это докажете, господин Линдстрём? - Судья-вьетнамец пристально посмотрел на Юхана. - Сию же секунду, Ваша Честь. - Ханни открыл дополнительный проекционный экран и начал шарить по документам в материалах дела. - Согласно одному из отчётов об обыске главного Дворца Заседаний «Света Ану» в Багдаде, выполненном пятого мая сего года, в главном зале никогда не было камер видеонаблюдения. Даже если их установили за этот промежуток времени, то обратите внимание на следующий факт. Дата и время съёмки видео, согласно информации о файле - двадцатое мая сего года, двадцать три часа сорок минут. Местоположение главного Дворца Заседаний известно. - Он открыл миниатюрную трёхмерную карту Багдада. На ней красным заморгал один из домов. - Откроем карту звёздного неба для Багдада на это время. - Карту города накрыл купол ночных небес, на котором высветились яркими точками некоторые звёзды и видимые планеты. Ханни прочистил горло и продолжил: - Пересмотрим теперь видео ещё раз, обращая внимание на окна: в главном зале заседаний они выходят строго на юг. - Видео было просмотрено от начала и примерно до середины, когда Юхан поставил его на паузу и указал на середину панорамного окна: - Вот! Здесь не видно трёх звёзд пояса Ориона! В то время как этот участок неба не закрыт ничем - ни зданий такой высоты и ширины здесь нет, ни задымлений, ни облачности, ни деревьев, ни фонарей - просто пустой участок неба. В то время как эти звёзды просто обязаны здесь присутствовать - против небесной механики не попрёшь. Значит, это видео, если и было реальной съёмкой, снималось не в Багдаде. Попробуем определить, где оно могло быть снято. Проанализируем изображение звездного неба, видимого из панорамных окон. - Он взял небольшую паузу - видимо, производил анализ. - Такой рисунок звёздного неба соответствует точке в открытом океане - а точней, в северной Атлантике - на пятое октября тысяча девятьсот семидесятого, час ночи, причём камера смотрела на север. Явное несовпадение местоположений и направлений! Тем более, в открытом океане дворца заседаний не построишь, думаю, это ясно даже непосвящённому. - Он ещё раз взял паузу - на этот раз, чтобы перевести дух. - Вот. Так что это сознательно сделанная подделка, которую вам, господин Артенна, скорее всего, подбросили. А вы повелись, как малый ребёнок. Зрители напряглись и начали перешётываться. - Хм… Судья опустил голову и погрузился в молчаливое раздумье. Вележинский стоял столбом, теребя подбородок указательным пальцем искусственной руки. Та издавала характерное зудение сервоприводов, которое мы все знаем по фильмам, в которых фигурируют роботы - любое их движение сопровождает механическое жужжание. Его лицо выражало смесь раздражения и удивления. Думаю, на его памяти Ханни был первым, кто применил познания в небесной механике и космографии в качестве доказательной базы. Наконец судья поднял голову и проговорил: - Суд признаёт аргументы адвоката Линдстрёма достаточно убедительными. Таким образом, волею или неволею, Эйя Артенна увидел ложное видео, изображающее подготовку к теракту. Продолжим. - Более того! - тут уже я взяла слово. Я открыла ещё один проекционный экран, на котором отобразилась таблица появления членов «Света Ану» на Ковчеге. Амурру сказал правду - последователи этого религиозного течения имеют на себе особого рода биоэнергетическую метку - проще говоря, им во время обряда посвящения вкалывают состав, излучающий слабые радиоволны особой частоты. После терактов семьдесят восьмого года, в которых «Свет Ану» признал свою вину, на Ковчеге все члены этой секты были поставлены на учёт, и в специальных базах хранилась информация о въезде и выезде любого человека с такой меткой. - Посмотрим на базу данных, отражающую въезды и выезды приверженцев «Света Ану». Мы можем видеть запись о въезде Ишкура Амурру… - соответствующая строчка в таблице подсветилась синим. - Но мы нигде не видим запись о въезде или выезде человека по имени Эйя Артенна. В профилях лиц, фигурирующих в деле SSRN-B-201, этот человек указан именно так, в паспорте тоже значится это имя. Но тем не менее у него нет биоэнергетической метки, какую имеют все приверженцы «Света Ану». Значит, он не является членом этой религиозной общины! А не члены не могут работать на общину! Значит, этот человек - лжесвидетель! А дача заведомо ложных показаний преследуется по закону! Зал бушевал. Судье пришлось стучать молотком примерно полминуты, чтобы хоть как-то успокоить зал. - Хм… Вы правы, госпожа Тихонова. - Судья кивнул. - Уголовное дело будет возбуждено. Вележинский тем временем поглядел на часы в верхнем правом углу одного из своих проекционных экранов. Я сделала то же самое. Часы показывали ровно восемь вечера. Совершенно внезапно бронированные двери с лёгким шипением раздвинулись и утопились в стены, и на пороге показалось человек десять в чёрных одеяниях и масках-противогазах, на которых были намалёваны по два красных глаза и искривлённый в грустной гримасе рот. В руках они держали крупнокалиберные автоматы. Ханни, даже не смотря в их сторону, исполнил свой «языческий танец», который воздвиг бы вокруг нас щит против вражеских пуль и клинков - какой он воздвиг вокруг нас ещё тогда, год назад… Главарь этой штурмовой группы что-то нечленораздельно гавкнул, и все десятеро открыли огонь. Видимо, щит Ханни не сработал впервые: когда пуля пронзила его обращённую к штурмовикам ладонь, на его лице застыла гримаса величайшего шока. ~Как? Как?~ - лишь этот вопрос вертелся в его голове. Судья упал, заливая кровью кафедру. Попадали зрители. Умерла Мику. Почила Алиса. Фумей, не успев приготовиться отражать атаку при помощи своего смертоносного протеза, получил несколько пуль в живот и упал, терпя адскую боль. Семён лежал под скамейкой и медленно холодел. Получили свой десяток пуль и Амурру, и Артенна. Главарь подошёл к Вележинскому, пробормотал ещё что-то нечленораздельное и двумя выстрелами в череп из пистолета убил прокурора. Я ощутила, как где-то в плече у меня будто огнём горит. Оглянулась - а там расплывается кровавое пятно. Тем же пламенем расцвели бока, живот и грудь. В бессилии я упала на пол. Белое покрытие подо мной постепенно начало краснеть. Рядом лежал истекающий кровью Ханни. Он слабо улыбнулся и прошептал что-то. Я уже ничего не могла. Ни читать мысли, ни слушать, ни говорить самой. Жар постепенно сменился холодом, а потом и отсутствием ощущений. Я уже ничего не видела и не слышала, не могла соображать… Так вот ты какая - смерть… - Ву Эс-Эс-Эр-Эн-Бэ-хай-тям-ле-мо данг дуок ньэ ве ву но тау кон тхои тай бен тау Тэни! Я недоумённо оглянулась по сторонам. Я, Ханни и все остальные были живы и здоровы. Находились мы в тех же позициях, что были на начало суда. ~Ханни, что это? Это ад? Или рай? Или где мы?~ ~Временная аномалия, задом чую.~ - Видимо, он тоже сохранил память о предыдущей «итерации». А-а-а-а. Ну тогда понятно, почему я жива после расстрела. Часы в углу проекционного экрана показывали девятнадцать часов сорок пять минут. Тут меня как током ударило. Я вспомнила тот разговор с Рэйдзи, который он старательно пытался вычистить из моей памяти. Двадцать часов по стандартному времени Ковчега - это как раз полночь в Японии. Так вот о каких последствиях он говорил! Теперь ясно, как день, кто подорвал этот шаттл! Но аномальных доказательств в суде не представишь, так что придётся выкручиваться… Заседание прошло абсолютно идентично тому, как прошло в первый раз. Убили нас точно так же, как и в первый раз. Разве что Фумей успел унести с собой пару-тройку обидчиков. Когда эта резня повторилась раз в пятидесятый и мы снова восстановили свои состояния, а отведённое нам время подходило к концу, я совершенно бесцеремонно обратилась к «четыреста десятым» при помощи Безмолвной Речи и сказала им лезть под стойку защиты. Прокурор бы никого к себе не допустил, а насчёт крепости трибун и судейской кафедры я не уверена. Зато от стоек защиты и обвинения пули так и рикошетят! ~Да мы уже все по полусотне раз умерли,~ - ответил за всех Фумей. - ~Но всё равно спасибо. Нужен выход. Юхан вроде бы уже понял, что это аномалия, я тоже. Надо просто вырваться за пределы Ковчега - но это не точно - и тогда нормальный ход времени остановится.~ ~Господи, ничего из моих трюков не работает!~ - сетовал Юхан. - ~Кто-то отключил мои права администратора.~ ~Так. Уже поздно что-либо менять.~ - Я подгоняла их - часы показывали девятнадцать пятьдесят восемь. - ~Полезайте быстрее, на следующей итерации попытаюсь что-нибудь выяснить. Ясно?~ ~Есть.~ - ~Так точно!~ - ~Хай.~ - ~Будет сделано.~ Четверо молодых людей совершенно бесцеремонно перелезли через края трибун и залезли под мой стол. Судья хотел было сказать что-то про штраф за неуважение к суду, но его прервало шипение открывшихся дверей. Я залезла под стойку ко всем остальным - ох, как же там было тесно! - и задвинула крышку, о существовании которой узнала только сейчас. Приглушённая слоем металла или пластика - я так и не поняла, что это за материал! - стрельба прекратилась, два одиночных выстрела - убит Вележинский. Фумей, ползя по нашим телам, слегка отодвинул крышку и высунул оттуда переднюю половину тела. Послышались трескучие хлопки - он привёл в действие свой ручной пулемёт. Ручным я его называю потому, что он буквально содержался в его протезированной левой руке. Когда был убит последний солдат из штурмовой группы, мы побежали прочь из здания суда. На нашем пути лежали то тут, то там окровавленные и расстрелянные в решето трупы охранников и мирных жителей. Система безопасности не обращала внимания на эти убийства, потому что у неё были дела поважнее… Пилот-Игрек висел в капсуле внутри «Рамиэля» и от нечего делать осматривал окрестности. Он не знал, сколько он так уже висел - в космосе не было времени. Зелёный огонёк, означающий необходимую высоту, горел ровно и успокаивающе. Внизу сине-бело-зелёным ковром стелилась Земля, по бокам и сверху - бескрайний чёрный космос с мириадами звёзд всех оттенков белого… Красота. Ему понравилось это слово. Красота… Что есть вообще красота? Конечно же, пилот-Икс! Когда его только достали из колыбели, в которой он выращивался, и доставили в больничную палату для того, чтобы он отдохнул немного - ох, он тогда ещё не знал, зачем вообще существует, не знал, что ему придётся пилотировать огромную октаэдрическую машину для убийств! - он лежал на кровати, ещё почти ничего не соображающий и слабый настолько, что не мог почти ничего делать, как вдруг увидел на соседней койке хрупкую черноволосую девушку. Её голубые глаза светились чем-то добрым и прекрасным. Одета она была в такую же серо-синюю робу, как и он сам, а на нагрудной нашивке значилось: «PILOT-X». Она сидела на краю кровати и пристально смотрела на него, подперев подбородок тыльной стороной ладони. Потом она улыбнулась, и Игрек понял: он ещё не понимал толком, кто это, но знал, что без неё ему будет невозможно жить. Он не знал ни понятия любви, ни подробностей того, что обычно люди разного пола должны испытывать по отношению друг к другу, но, тем не менее, испытывал. Потом явился высокий человек в сине-красной одежде, в очках и с бородой - то был Хозяин. Он велел Игреку сесть и, указывая на девушку рукой, проговорил: - Это Пилот-Икс. Ты сможешь проводить с ней свободное время, если будешь хорошо слушаться. Если же нет - ей будет очень и очень плохо. Уяснил? Игрек кивнул. - Будешь слушаться? Игрек поспешно кивнул. Ему очень не хотелось, чтобы Икс было плохо. - Молодец, Игрек. Я приду за тобой завтра в это же время. Можешь делать, что хочешь. Хозяин ушёл и закрыл за собой дверь. Игрек отдышался и сдавленно проговорил: - П-п-привет… - Привет! - Она улыбнулась ещё шире и зажмурилась. - Можно… К тебе? - Конечно! - Она сдвинулась немного вбок и похлопала рукой по освободившемуся месту на матрасе. Игрек робко встал и сел рядом с ней. Он окунулся в тепло её тела и будто растаял сам. Он не понимал, что происходит, но ему было хорошо. Он положил свою руку на руку Икс, и та не отдёрнула своей… И вот Игрек теперь висит в этой капсуле. Он фактически делает всё ради неё. Ради Икс. Ради неё он полез в эту капсулу. Ради неё пилотирует «Рамиэля». Ради неё собрался стрелять в красно-чёрную громаду, маячащую вдалеке… - Игрек? - раздался в его ушах хриплый и до боли знакомый голос. Голос Хозяина. - Да? - Цель видишь? - Да. - Стреляй, но так, чтобы не задеть. Отведи прицел чуть в сторону от её края и стреляй. Приказ понял? - Да? - Выполняй. Связь отключилась. Игрек повернул рукоятки управления в боевое положение. Перед его глазами возникло перекрестье прицела. Та-а-ак… Вот и красно-чёрная громада, похожая на блин, объевшийся горохом... Чуть в сторону от края самого верхнего пузыря… Огонь! Его потные пальцы сжали гашетку, и из вершины синего орудия убийств, в котором он сидел, извергнулся ослепительный смертоносный луч… В рубке Красного Ковчега всегда было спокойно. Генда, почти всю жизнь одетый в красную водолазку и белый лабораторный халат, хоть и был довольно стар - восьмой десяток, как-никак! - но держался молодцом - сказывалось атлантское происхождение - и бессменно работал пилотом и капитаном Красного Ковчега с пятидесятых годов, когда последний был только-только поднят со дна морского, отремонтирован, почищен, переоборудован из транспортника в орбитальную станцию и запущен в космическое пространство. Он - Генда, то есть - сидел в своей излюбленной позе - слегка сгорбившись и уперев нос в сплетённые пальцы рук - и невидящим, рассеянным взглядом следил за потоком данных на мониторах. Его мысли витали далеко - он был занят серьёзными раздумьями. Красный Ковчег приводится в работу при помощи Голубой Воды - и изменить это никак нельзя. Голубая Вода подчиняется лишь потомкам королевской семьи Тартесса, и это тоже никак нельзя поменять. У Генды есть родственники, но доля атлантской крови в них так мала, что Голубая Вода их даже не почует. Сам Икари Генда, безусловно, однажды умрёт. Но с его смертью пропадёт и Ковчег. Клонирование? Оно строго запрещено. Да даже если бы и было разрешено, он бы не допустил ни существования своего клона, ни клона какого-либо из его родственников или предков. И он старательно на протяжении уже четырёх лет пытался придумать выход из ситуации… Ему пришлось прервать размышления, так как с поста наблюдения раздался возбуждённый возглас: - На нас напали! - Кто? - Неясно. В четырёхстах метрах от главной рубки прошёл сверхвысокотемпературный лазерный импульс. Нас не задели, но, похоже, к тому идёт. - Источник импульса? - Капитан Икари! - раздался голос с другого наблюдательного поста. - В полутораста километрах от нас замечен октаэдрический объект. Он и является источником упомянутого импульса. Видимо, он и напал. - Октаэдр? Не тот ли это боевой аппарат, чей лазер испытывался на американской авиабазе Неллзон? - Скорее всего, он. По крайней мере, наши камеры Далет-Один и Далет-Два зафиксировали его взлёт в девять сорок три десятого июня по стандартному времени Ковчега. - Объект под кодовым названием «Рамиэль»? - Да. Вероятность ошибки - едва ли полсигмы. - Хм… - Генда нахмурился. Не нравилось ему всё это. О «Рамиэле» сообщали как о новом самолёте американцев, но Штаты не стали бы нападать на корабль, на котором живут их люди. Тем более, что Генда уже догадывался, кто стоит за «Рамиэлем»… - Какие будут приказы, капитан Икари? - Ответный огонь. Но тоже промахнитесь метров так на сто. Чтобы пилот - кто бы он ни был -понял, что мы тоже не пальцем деланные. - Есть. Начинаю накачку Вавилонской башни. - Отставить. Ввести в боевое положение электромагнитные пушки вспомогательного калибра. - Есть. - Пальцы артиллериста запорхали над пультом, но на его экране стремительно начали появляться красные огоньки. - Никак нет: электромагнитные пушки выведены из строя! - М-да… - Генда сомкнул пальцы в тесный замок: пушки не были частью корабля, а летали вокруг него. Выстрел с «Рамиэля» вывел их из строя. - Начинайте накачку Вавилонской Башни. - Есть. Пять секунд спустя вся рубка задрожала, заревели сирены, загорелось аварийное освещение. - Капитан Икари! Вавилонская Башня выведена из строя вторым выстрелом «Рамиэля»! И вправду: следующий смертоносный луч, что изрыгнул излучатель на вершине октаэдра, пришёлся ровнёхонько по верхнему краю Ковчега, плавя саму конструкцию Башни и частично - бронированную крышу. До разгерметизации дело не дошло, но повреждения были серьёзными для тревоги… Когда мы бежали по широкому коридору среди трупов, тогда и произошёл второй выстрел. У нас тоже затряслись полы, забасили сирены, но мы не обращали внимания: мы бежали, сами не зная куда, собственно, бежим. Фумею в голову пришла странная идея: развернуться и идти к подорванному стыковочному узлу. К «Тенету». - Ты что? Он же подорван, разгерметизирован и всё такое!- Алиса накинулась на Фумея. - Он прав. Эта… Айнзатцгруппа… Короче, штурмовики эти. Они прилетели, скорее всего, именно сюда. Не через весь же Ковчег они тащились, ха-ха! - Юхан поправил визор. - Ну, ладно. А как быть с пилотом? Не вышел же он вместе со всеми? Мы даже не вооружены! - Ага? А псионик нам на что? А акустическое оружие-сан? - Первое относилось ко мне, второе, как вы уже наверно догадались, к Мику. - Ла-а-а-адно. - Алиса сдалась. - Идём уже. Но как только мы приняли это решение и сделали едва ли десяток-другой шагов, нас застигло обновление аномалии. Мы восстановили свои позиции, и суд начался снова. ~Сколько длится цикл?~ - спросила я после ответа о том, что защита готова. ~Примерно час. Точнее, шестьдесят пять минут. Думаю, при должном везении до шаттла их добежим, но как с пилотом быть, ума не приложу.~ - Фумей. ~Эта сессия кончится, на разведку сходим, а там понятно будет.~ Я устало потёрла виски. Какая же это изнурительная работа для псионика - работать фактически телефонной станцией! Времени даром я решила не терять. Для разнообразия, пока Ханни затирает уже пятьдесят вторую тираду про небесную механику и небо над Багдадом, я решила всё-таки попытаться открыть воспоминания Вележинского. Как и в прошлые разы, его разум представлял собой - для меня, естественно - абсолютно пустое пространство с неосязаемой, но, тем не менее, непреодолимой стеной. Попыток пробиться я не оставляла: после первых двадцати проникновений стена стала вполне осязаемой и начала напоминать… Текстит? Та-а-ак. Я кое в чём всё-таки оказываюсь права… Ещё двадцать ударов - и по барьеру пошла трещина. Тридцать - и мелкие каверны и углубления покрыли широкой паутиной стену, похожую уже на толстое армированное стекло. Ещё сотня, и… - …Суд признаёт аргументы адвоката Линдстрёма достаточно убедительными. Таким образом, волею или неволею, Эйя Артенна увидел ложное видео, изображающее подготовку к теракту. Продолжим… Стена рухнула, и в мою голову хлынул поток информации. Детство. Залитое солнцем поле. Речь на белорусском языке. Люди в синей форме… Отрочество. Школа. Унылый учитель истории. Властный отец. Тройки в дневнике. Порки каждый вечер. Обида. Злоба. Пятёрки по праву. Хитрые планы, проделки - и избиения. «К стенке!». На горох коленями. Красные рубцы от плётки-семихвостки на спине и груди… Молодость. Блестящая учёба на юрфаке. Поступление в районную прокуратуру. Снова люди в синей форме… Отторжение из семьи. «Мама, кто эти люди?» Самолёт. Безбрежный океан. Тропические острова. Новое имя. Чужой язык… Белые залы. Человек в почти непрозрачных очках. Речь на русском и японском языках. Странные картинки и хоралы на латинском. Заседания. Планёрки. Клятвы. «Служу Нова-Атлантису!..» - Хм-м… - Я легко ущипнула себя пальцами за подбородок. Часы показывали девятнадцать пятьдесят девять. - Вы сегодня будто не в себе, товарищ Вележинский. Или мне лучше называть вас… Дэвид Джонс? Лейтенант Нова-Атлантиса, фиджийская база, тысяча девятьсот сорок девятый год, окончили курс русского языка с отличием?! Все в зале суда ахнули. Я услышала тихий шепоток Фумея, говорящего Мику: «Когда они войдут, выруби их ударной волной». - Браво. Вы меня раскрыли. - Вележинский-Джонс поаплодировал. Звук получался похожим не на хлопок, а, скорее, на звон - ведь о живую руку ударялась окованная металлом. - Но это уже ничего не сделает… Он щёлкнул пальцами протеза - звук вновь получился неживым, будто щёлкнул выключатель. Со знакомым звуком открылись двери, вбежали штурмовики, но тут Мику встала и подумала в мою сторону: «Скажи всем заткнуть уши и лечь на пол». Я послушно ретранслировала остальным нашим эту мысль. На остальных я не надеялась - такую разноязыкую и многочисленную толпу не спасти… Мы с Ханни заложили уши пальцами и легли под стойку. Остальные «четыреста десятые», я надеюсь, тоже, так как Мику, гордо возвышаясь над трибунами, щёлкнула пальцами. Вы спросите, как обыкновенный щелчок пальцев может повредить бронированной и вооружённой до зубов айнзатцгруппе? Ну не зря же Фумей назвал свою жену «акустическое оружие-сан»! Её способность управлять звуком применялась ей вполне осознанно, что было в текущей ситуации очень кстати. Щелчок был многократно усилен и реверберирован. Огромная громкость и сила звука породили всесокрушающую ударную волну, подобную тем, что бывают от взрывов бомб. Ощутимо задрожали стены и пол, противоположная нам стена, например, явно выгнулась наружу. Все, кто не лежал с заткнутыми ушами, попадали. Айнзатцгруппа не была исключением. Они упали минимум без сознания, а в наихудшем случае - мёртвыми. За это пришлось заплатить валяющимися в отключке зрителями, судьёй и Вележинским. Ну, невелика цена. Очухаются. Быстрыми шагами мы добрались до лифтов стыковочного узла. Совершенно ожидаемо компьютер лифта отказался нас туда пускать - опасная зона. - Ну что, свинцом по тебе шарахнуть, железка тупорылая?! - Фумей в сердцах стукнул протезированным кулаком по панели лифта. - Да не надо свинцом. Я отвезу, - раздался подозрительно знакомый женский голос… Если вы думаете, что человеческих существ с телом Харуны Маёй было два - она сама, трагически почившая во время взрыва в «Тенете» и клон, который везли на десантном шаттле, на котором базировалась айнзатцгруппа - вы глубоко ошибаетесь. Клонов Маёй было как минимум два. Тот, что был на шаттле, и тот, с кем контактировал Пилот-Игрек. Так вот, это была та самая, что содержалась на шаттле, как мы узнали позже. Нашим глазам предстала тоненькая, хрупкая девушка с волосами цвета воронова крыла и светло-голубыми глазами. Одета она была в какую-то серо-синюю робу. - Слушай. А я тебя знаю! Твой бестелесный дух пытался говорить со мной перед судом! Все недоумённо посмотрели на меня - если уж мне бестелесные духи мерещатся, то им в этом мире делать нечего. - Ну, да… - А ты разве не говоришь на японском? - Ну, могу на японском, могу теперь и на русском. Видимо, тело, в которое я вселилась, знает русский. - На русском языке она говорила совершенно бегло и свободно, без акцента, не запинаясь, хотя по её лицу и движениям губ было заметно, что ей очень непривычно говорить на языке, который почти всю её сознательную жизнь был для неё чужим. - Как же тебя зовут? - Одни зовут Харуна Маёй, другие - Пилот-Икс. - Так, хватит душещипательных бесед! - Фумей и Ханни в один голос прикрикнули на нас. - Ты можешь вывезти нас с Ковчега? - Да. Шаттл функционирует, с пилотом я разобралась. Идём скорее! Она провела нас в покосившуюся кабину лифта - видимо, аварийного, который должен был функционировать при любых условиях. Пока мы спускались, она озабоченно спросила у нас: - Вам известно о временной зацикленности? - Да. - Сколько у нас сейчас времени? - Тридцать пять минут. - Отлично. До Земли долететь успеем, там разберёмся. Мы доехали до развороченного стыковочного узла. Этот отдел каким-то чудом не оказался разгерметизированным. Стены, конечно, были покорёжены, но зал мог быть с натяжкой назван рабочим. Посреди него стоял чёрный шаттл странного вида. У него было не два, а четыре крыла - и двигателей, соответственно, тоже было четыре. Его обводы были угловаты и остры. Он разительно отличался от тех грузовых шаттлов, что курсировали между Землёй и Ковчегом. - Быстрее, сюда! - Люк шаттла был открыт. Мы оперативно погрузились внутрь. Маёй села в кресло пилота, совершенно не обращая внимания на валяющийся рядом труп в чёрной одежде и маске-противогазе - видимо, это был предыдущий пилот. - Взлетаем. Дорожку придётся пробить. - В шаттле было довольно тесно - большая часть места была, видимо, отведена под боевые задачи, и мы теснились рядом с рубкой, в открытом отсеке, так что фразы Маёй было слышно без интеркома. Она нажала что-то на приборной панели, что-то загудело, потом к этому гудению прибавилось зудение на высокой ноте, и… сверкнули два луча, две быстро расширяющиеся круглые дырки появились на откидной крышке отдела стыковочного узла, в котором находился шаттл. Видимо, Маёй пустила в дело боевой лазер. Корабль поднялся над полом, и мы быстро - ну очень быстро! - проскользнули в уже соединившиеся проплешины в крышке - благо общая ширина отверстия позволяла. Маёй уверенно держала штурвал. Мы вздохнули с облегчением - теоретически, мы уже давно вышли за пределы возможной временной аномалии, и всё восстановилось. Было, конечно, жаль тех людей, что остались внутри, но лучше выжить самим, чем пожертвовать собой! Что-то несильно хочется умирать сотни раз подряд! Где-то наверху и вдалеке замаячило что-то синее. Это была не Земля. Это было что-то острое. С правильными обводами. «Рамиэль»! Маёй пробормотала про себя: «Бешеный октаэдр…» Но быстро взяла себя в руки и повела шаттл на снижение. В это время сам Игрек заметил чёрный шаттл, отделившийся от расстрелянной им красно-чёрной громады Ковчега, и услышал властный голос Хозяина: - Бей по чёрной точке. Немедля! - Да. Вновь его пальцы сжали гашетку, и мы, даже не почувствовав ничего, испарились во всепоглощающем жаре лазерного луча, пронзающего наши контргравитационные двигатели, не выдерживающие перегрева и взрывающиеся сами… …Раз десять мы пробовали улизнуть с Ковчега. На Маёй, как оказалось, тоже не действует временная аномалия - в том смысле, что её память не обновляется. Итак, мы пробовали улизнуть с Ковчега и из зоны временной аномалии. Но то нас сбивал «Рамиэль», то мы, едва коснувшись земли на каком-нибудь пустыре, тут же оказывались в зале суда - а Маёй, соответственно, в своей капсуле в трюме шаттла. Значит, или аномалия распространилась на весь мир, или… Ох-х-х. Что-то с Юхановыми компьютерами. На одиннадцатый раз мне в голову пришла безумная идея. Я вспомнила обрядовую фразу, которую произносила в бомбоубежище в лагере. Когда я нарекала свой клинок «Отмычкой», то сказала, что он будет отпирать всё, что я ни пожелаю: от замков до вражьих черепов, от чужих секретов до дверей в иные миры. Вот пусть он и откроет дверь в иной мир, раз уж в этом нам жить не суждено! Когда айнзатцгруппа была обезврежена, а мы ехали в тесной и покосившейся кабинке лифта к шаттлу Маёй, я просто достала нож из ножен, висевших у меня на шее, и сжала его в потной руке. Мой план был прост. Если допустить существование бестелесных духов в Юхановых рациональных, расписанных до мельчайшего атома и пикселя мирах - а это допущение вполне правомерно, доказательство в лице Харуны Маёй передаёт нам всем поклон - то, скорее всего, допущена ещё какая-нибудь мистика. Например, одушевлённость вещей. Этот нож… Он принадлежал моему отцу, ныне, к сожалению, почившему от вражьей пули. Значит, есть ненулевая вероятность, что в его клинке заперт бестелесный дух майора ВДВ Василия Тихонова - то есть, его старого владельца. Духи обычно обладают сверхчеловеческими аномальными силами, подтверждение в лице псионика Харуны Маёй передаёт нам всем поклон ещё раз. Значит, в момент выстрела, когда высокоэнергетический выстрел из лазерной пушки «Рамиэля» пронзит наши двигатели и заставит их взорваться, я просто достану нож, и тот своей энергией духа просто перегрузит ткань реальности, и нас выбросит если не в другой мир, то хотя бы в сублиминал. А есть ненулевая вероятность, что в этом сублиминале нам встретится тот четырнадцатилетний пацанёнок, что представляется «автором» - его описала я вам в начале книги, да и Ханни позаботился о том, чтобы свидетельства Фумея о его существовании дошли до нас. А если не получится - будем пробовать столько раз, сколько потребуется! Я не сдамся, и, надеюсь, другие тоже не сдадутся! Не хочу умирать всё время! Это - участь хуже смерти! Две проплешины в герметично закрывающейся крышке, две быстро расширяющихся дыры. Вот они соединились, вот мы молнией пролетели сквозь них… Вот и «Рамиэль» маячит наверху. В его синих боках отражаются звёзды и земля. А наверху - лазерная пушка, способная уничтожить одним выстрелом целый город и не перегреться даже. В это время Игрек случайно большим пальцем крутанул колёсико увеличения изображения и в стократно увеличенной картинке, предназначенной для высокоточного прицеливания, разглядел пилота шаттла, который Хозяин приказал ему сбить секунду спустя. О нет. В рубке была Икс. Её тонкие бледные пальчики решительно сжимали рукояти управления, лицо выражало самоуверенное напряжение. О боги, как же она была красива в этот момент крайнего её напряжения! И её надо убить? Ту, кого он любил до самоотречения? Ту, ради которой он шёл на всё это? И всё для того, чтобы убить её? Ну нет. Чёрта с два! Это был первый раз, когда Игрек не послушался приказа Хозяина. Он нажал кнопку на наушниках и отчётливо произнёс: - Нет. - Что? Немедля сбей шаттл! - НЕТ! - Ты пожалеешь об этом. Гашетка со щелчком придвинулась к рукоятке управления совершенно без участия пальцев Игрека, и лазерная пушка изрыгнула смертоносный луч… Я верно рассчитала момент: как только я заметила «Бешеный октаэдр», как его однажды назвала Маёй - а в это время обычно и происходит выстрел, за десять раз запомнила - я выхватила нож и направила его вверх. Он задрожал и даже низко, басовито загудел на пороге слышимости. Этот звук напоминал приветливое гудение шмеля летним днём где-нибудь в деревне… Жаркий луч пронзил контргравитационные двигатели. Те, не выдержав переизбытка энергии, просто взорвались. Дух моего отца - если это, конечно, был он, и если вообще чей-либо дух был заточён в моём ноже - довершил остальное, и… Я уже ничего не могла различить, так как неистовый, ослепляющий белый свет залил всё вокруг. Ничего не было слышно - в ушах нарастал неприятный и будто механический звон.