Тролль

Амарилль очнулся, когда Бай протирал ему лицо смоченной в роднике тряпкой. Эльф закашлялся, оттолкнул от себя руку тролля и, не церемонясь, выхаркал сгусток крови, после чего вышмыгал два таких же поменьше. Ошалело уставился на траву, обильно покрытую засохшими выделениями. — Тебя рвало во сне. Мы повернули набок, чтобы не задохнулся. Вот, возьми, тут вода и то, что осталось от еды. — Просто вода? — хрипло спросил эльф. — Нет. Дбалин сварил с какими-то травами на костре. Амарилль принюхался к мутной жидкости в кожаном кубке. Одобрительно кивнул. — Тысячелистник, крапива, бадан. А он молодец. Эльф ещё раз отхаркнул сгусток — уже больше из слизи, чем крови — и приступил к еде. Жевал и проглатывал медленно, осторожно. Когда понял, что боли нет, расслабился. Иногда оглядывался по сторонам. Сидели они у громадных корней выкорчеванного дуба, за которым отдыхали кони. Вокруг — лесная гуща, перемежающаяся жутким буреломом. Казалось, вдалеке звенит небольшой родник. — А где?.. — Филин у урочища, через которое мы ехали, из леса наблюдает, нет ли преследователей. Дбалин возле той самой двери. Смотрит за троллями. Эльф хотел задать ещё один вопрос, но Бай неожиданно обнял его. Амарилль в ответ нерешительно приобнял каменную руку, которая прикрывала чуть не всё его туловище. — Мы думали, ты умрёшь. — Боже, зачем так волноваться. Я всего лишь слегка переборщил с заклинанием, ну и отключился ненадолго. — Уже вечереет. Ты не приходил в себя целый день. — И что? — возмущённо спросил эльф. — Очнулся же. Не надо драматизировать. Бывает, маги после такого умирают от кровоизлияния в мозг. Я, можно сказать, отделался малой кровью. Буквально. И хватит меня обнимать. Пожалуйста. Смущаешь ведь. Позади послышался отдалённый звук торопливых шагов и хруста веток. Шум нарастал. Перешагивая змееподобные корни, возник хмурый Филин. Однако же, заметив Амарилля в объятиях Бая, шутливым тоном сказал: — Правильно, эльфийская морда, прячься от меня, иначе надеру зад за то, что так напугал, слетая с мерина! — Я тоже рад тебя видеть, Филин. Мне снилось, как ты, будто ребёнок, плакал над моим трупом и… — Не думал, что когда-нибудь скажу подобное, — мужчина прервал эльфа на полуслове, — но давай позже поиграем во вражду, ушастик? Ходить можешь? — Если меня отпустят — вполне. — Тогда вставайте оба, хватайте коней и быстро уходим! Отряд движется в нашу сторону. Этот жопомордый десятник, словно псина, чует, куда идти. — Спрячемся? — спросил Бай, помог Амариллю встать. Филин уже вёл своего коня и жеребца брата вокруг поваленного дуба. — Не смеши меня, какой — спрячемся?! Нас окружает бурелом, непроходимая стена. Нет, так-то вполне проходимая, но пока хоть на десять саженей проберёмся вглубь, полиция Трёхликого успеет раз десять нас поиметь. Идём к Дбалину. Следите, чтобы кони не шумели. Без обид, Бай, но встревоженные тролли — та ещё срань. Бай пожал плечами. Амарилль, будто напоследок, громко и смачно отхаркнул кровавой слизью. Шли, как казалось, тихо, придерживали коней. Недалеко изысканно гремел родник. — Вас за версту слышно, — послышался голос Дбалина. Мужчина вышел к ним навстречу из-под хвойного полога наклонённых лиственниц. Глаза сияли маниакальной радостью. Прижал указательный палец к губам, заговорил восторженно, но при этом шёпотом: — Тс-с-с. Не помешайте троллям. Там пара в период брачных игр. У самки эструс — набухли молочные железы и гениталии, она вся, как говорится, в полном excitatio. Самец станцевал перед ней любовный танец, ударяя себя в грудь, поднёс за хвосты «букет» дохлых белок. Пока вы не потревожили меня, она заглатывала подарки, а он, воспользовавшись заминкой, пристроился сзади и… Филин протянул брату повод узды. — Не букет из белок, но, надеюсь, тоже оценишь. Братишка, пробудись от научных утех, у нас тут елдак на хвосте. И с каждой минутой всё ближе и ближе к жопе. — Обнаружили? — Почти. Близки к тому, чтоб обнаружить. — Надо прятаться, — безэмоционально, словно ещё не проснувшись, сказал Дбалин. — Гениально. Вот только мы и так идём прятаться, но твои тролли нам мешают. — Ах, вот оно что. — Дбалин как будто впервые за всё это время вышел из полудрёмы, глянул осознанно, кивнул эльфу. — Уже лучше? — Вполне. — Так что будем делать? — повысил голос Филин. — Тише! Эх, надо бы согнать эту милейшую пару, но есть одна мелочь. Хотя нет, даже совокупность мелочей. Без примера будет тяжело объяснить, так что, господа, прошу за мной, только оставьте коней. И ступайте как можно мягче, тем более Бай, тебе я вообще советую передвигаться ползком. Не спугните чудо. Шли недолго, остановились, спрятанные за кустами цветущей жимолости и вонючей полыни. Чудо, как удалось увидеть всем четверым, было в самом разгаре. Монструозная самка, лениво наклонившись, дожёвывала грызунов, хвосты торчали изо рта. Все признаки эструса тряслись в такт толчкам, была троллиха, как говорится, в полном excitatio. В это время гортанно порыкивающий самец, собственно, и творил ритмичное чудо. Фон тоже был не менее чудесным — бьющий из-под земли родник пересекал полянку и пропадал в лесной гуще, проходя почти вплотную у горы и украшенной самоцветами двери, вырезанной в камне. Сама гора угольного цвета массивом уходила ввысь. Волшебная картина. Но как бы пейзаж ни старался, с тролльим чудом ему тягаться не удавалось. — Великолепие природы… — выдохнул Дбалин, протёр запотевшие очки. — Вот что-что, а подобное в моём борделе ни за какие коврижки показывать не будут, — фыркнул Филин. Амарилль и Бай хранили стратегическое молчание. — Присмотритесь к движениям самца, — начал Дбалин. — Братишка, ты переходишь границы. — Не перебивай. Самец овладевает самкой размеренно, неторопливо, экономит силы, ведь представительницы вида «горные тролли» способны зачать только в случае продолжительной стимуляции, в среднем равной двум-трём часам. И это первая, так сказать, преграда между нами и подземельем. — Не пройдёт и получаса как здесь окажется полиция, — предупредил Филин. — Надо согнать их! — Тут мы встречаемся со второй преградой. Перед нами тролли, уважаемые господа. Каменнокожие, освирепевшие в брачный период и, если приглядеться, то значительно крупнее даже Бая. После недавнего подвига от Амарилля магической помощи ждать точно не придётся. Хотя можно было выколдовать иллюзию кучерявого карлика с волосатыми ногами — не знаю почему, но учёные мужи как один твердят, что дикие тролли их боятся, как смерти. — И всё-таки я мог бы… — Вряд ли, Амарилль. При всём моём уважении, ты уже чуть не выхаркал лёгкие. Забудь. Что же насчёт преграды, то в прямом противостоянии мы не выстоим, но есть ещё один вариант — играть по правилам природы, leges naturae. Бай, как будто чувствуя, к чему клонит Дбалин, попытался зарыться лицом в куст полыни. — У нас есть Бай, который может вступить в конфронтацию с самцом и попросту отбить территорию. — И самку, — добавил Филин. — Не исключено. Бай, ну так что? Хотя, признаться, вариантов у тебя и нет. Ты же, помнится, сам хотел приключений и великих свершений? Вот и настал час свершить одно. — Я не уверен… — Не волнуйся, Бай, если подойти к делу с умом, то получится даже избежать драки. Primo, в соперничество самцов самка точно не будет вступать. Secundo, ритуальные битвы любых самцов, не исключая даже людей, чаще всего сводятся к банальнейшему позёрству и принципу «а у кого больше». Бай промолчал, Филин глухо загоготал. — У кого больше масса тела, пышнее шерсть, — продолжил Дбалин. — Кто занимает в пространстве больший объём. Оголяться не надо. — Но ты сам сказал, что я меньше его. — Взберись на Дестриэ, укройся плащом, — предложил эльф. — В самом деле, — поддакнул Дбалин. — На своём пони ты точно не оставишь шансов враждебному самцу. Самое главное — не поддаваться панике и выдерживать зрительный контакт, ну и по возможности рычать. — Представь, — сказал Филин, — что эта грудастая уродина — прекрасная дама, попавшая в лапы к разбойнику с длинным мечом. Я сотню раз слышал подобные баллады, в них просто всё самое пикантное описывали символично, а размер достоинства передавали через описания остроты того же меча. — Хорошо. Я попытаюсь. Но будьте рядом со мной, пожалуйста. — Будем, — шепнул эльф. Чудо тем временем продолжалось. Самец явно вошёл во вкус, а вот самка приустала после сытного ужина, легла на спину, но, чтобы не обесценивать труд партнёра, развела ноги. Впрочем, ровно настолько, насколько нужно. Бай различил эту натуралистичную картину, когда пробирался на Дестриэ к полянке. Захрустели ветки, зашелестели листья, послышался храп. Шум не остановил самца, но замедлил и заставил тупорыло оглядываться по сторонам. Явление же Бая вынудило остановиться, покинуть равнодушную ко всему даму, припасть к земле и как будто ухмыльнуться. Слюна блестела на подбородке, стекала на грудь. — Он улыбается? — спросил Амарилль, идущий позади. — Почуял родственника? — Жутко как-то, — признался Филин. — У дикарей не существует улыбок, господа, — менторским тоном произнёс Дбалин. — У них существует только оскал. Глаза тролля наливались кровью, а «улыбка» всё ширилась-ширилась. И так кажущееся каменным лицо стало ещё грубее. Неожиданно массивная пасть раскрылась, раздался оглушительный крик. Испуганные вороны сорвались с веток. Самка тут же вскочила, Бай остановил Дестриэ. — Что мне делать? — Кричи! — ответил Дбалин. — И не отводи взгляд, — поддакнул Филин. — Не кажись слабым. Стань больше! Бай поднял руки, растягивая ткань плаща, словно громадная чёрная птица. Как ему показалось, грозно взглянул на соперника и закричал, правда, не так эффектно: — Уйди! Прочь! Вон! — На последнем слове у него сорвался голос, ушёл в хриплый писк. — Ты, уродище! Тут же раздался второй крик, более громкий и жуткий, напугавший не только птиц, но и полёвок. Самка прикрыла лицо руками, самец ещё больше припал к земле, вздрогнул и Бай. Нечеловечески дико орал Филин. На кульминации, правда, закашлялся. Эффекту это нисколько не помешало. — Аплодирую, — сказал Амарилль в наставшей тишине. — Иди-нх! — кашлянул Дбалин. — Нет. Серьёзно. Пришедшей в себя тролль наконец-то поднялся, не считая его опавшее достоинство, сгорбленный, медленно закосолапил. Уже не улыбаясь. Самка не шевелилась. — Иди как он! — приказал Дбалин. — Это не конец. Далеко не конец. Бай направил взволнованного Дестриэ, зеркально повторяя передвижение тролля, заставляя неторопливо идти полубоком. Одной рукой — дрожащей — до сих пор натягивал ткань плаща. Дбалин, Филин и Амарилль не отставали. Дистанция незаметно сокращалась, а напряжение ощутимо возрастало. В один момент враждебный самец замер, напружинился, словно готовый к прыжку. И, чего никто не ожидал, развернулся. Тяжело помчался в лес, сияя измазанным в кале задом. Филин хрипло захохотал, Дбалин разочарованно выдохнул, видимо, ожидавший продолжения ритуальной схватки. Но Бай не расслаблялся, наблюдая за самкой. Та, однако же, нападать не собиралась, совершенно растерянная потерей кавалера, испуганно шагнула в сторону, пригнувшись, словно ожидая удара. Шагнула ещё, уже увереннее. Снова шагнула. Выпрямилась, огромная и толстенная, странно посмотрела на Бая. И шагнула теперь в его сторону. — Ты ей, видать, понравился, — усмехнулся эльф. — Всё как в той самой балладе, один-в-один, — прохрипел Филин, кашлянул. — Сейчас она запрыгнет на твой меч. Троллиха шла медленно, плавно, выпятив зад, уже успокоившаяся, уверенная в себе. Набухшие в эструсе прелести колыхались в такт движениям. Чтобы отбить сомнения у «рыцаря», троллиха коротко огладила себя, надула и так немаленькие губки. Вся она, как говорится, была почти в полном excitatio. Филин хрипло присвистнул: — Какая цыпа в два с половиной локтя ростом! Возьмём её с собой? Бай не ответил. Он чувствовал странную, не объяснимую разумом тягу к самке, животное возбуждение, но не всепоглощающее. Страстным движениям и дурманящему аромату было не суждено пробить брешь в защите. Внутренне Бай понимал, как отказать, а потому с показным равнодушием отвернулся и недвузначно посмотрел на Амарилля. Троллиха заметила это, остановилась, сгорбилась. Коротко проскулила, но, недолго пострадав, понуро заковыляла за убежавшим кавалером. Признаки эструса печально колыхались при ходьбе. — Какой чудесный пример брачного обряда горных троллей, а именно ритуального сражения за самца! — подытожил Дбалин. — Несмотря на все ухищрения, самка пренебрегаемая так и не смогла возвыситься над самкой избранной. — Здесь где-то была самка избранная? — спросил эльф. — А ты разве не заметил, что?.. — Преследование! — прервал разговор Дбалин и оглушительно, с рыком, кашлянул. — В жопу все ваши беседы! Братишка, топай открывать треклятую дверь, а я приведу коней. Чтоб, как из зарослей покажусь, проход уже зиял, будто щель той троллихи! — За щель не ручаюсь, но зиять будет. Дбалин побежал к двери, перепрыгнул через узкий родник. Следом пошли Амарилль и Бай, ведущий Дестриэ. Последним двум даже не пришлось перепрыгивать — просто перешагнуть. Вблизи дверь походила, скорее, на громадную арку, что случайным образом сложили трещины в отвесном камне горы. Столетиями размываемые водой, они углубились и стали узорно ветвиться. Если бы не самоцветы под дугой, можно было сказать, что это и в самом деле случайная прихоть природы. Дбалин, задумчиво поглаживая подбородок, рассмотрел дверь со стороны, почесал затылок. Подошёл ближе, ощупал трещины, закручивающиеся в симметричные ветви. Почесал шею за воротом робы. Снова отошёл, напряжённо разглядывая. Хотел ковырнуть в носу, но удержался, вместо этого поправил очки. К осмотру приступил эльф, заинтересованный, однако, одними лишь самоцветами. Отколоть не смог. — Амарилль? — Дерьмо, — кратко ответил Амарилль. — Что такое? — спросил Бай. — Может, есть какое-либо заклинание? — обратился Дбалин к эльфу. — Запасное кодовое слово? Способ проявки стёртого текста? — Ничего такого нет. — Ох, какая ж незадача. — Да что не так? Сломалась? — Почти. — Амарилль подошёл к двери, огладил щербатую поверхность между трещинами-колоннами. — Здесь должна была быть загадка, лишь ответ на неё способен открыть проход. Вот только текста больше нет — время беспощадно даже для камня. — Кто додумался до такого ненадёжного замка? — спросил Бай — Эльфы, — улыбнулся Амарилль. — Ещё тысячелетия назад, пока с юга не пришли люди. — Система так-то вполне надёжная, от зверей точно защищает, — Дбалин фыркнул. — Просто, насколько мне известно, до того, как наши предки подчистую вырезали эльфийские цеха, подобные двери обновляли каждые сто лет. Амарилль, а можно ли её выбить? — Она минимум в сажень толщиной. — Мда, задача непростая. Будем подбирать слова, вариантов больше нет. — На эльфийском. — Становится всё сложнее и сложнее. Зашелестели листья, из кустов жимолости вынырнул Филин, мчась к горе и крича: «Бегут!.. Прямо… За мной!». Дбалин впервые за всё путешествие выругался. Развернулся к двери и начал быстро проговаривать слова на эльфийском: — Nandelle, Ainu, avamarwa, varna, tirne, teretm, corne. Ai, telle! Филин перепрыгнул через родник, задыхаясь, опёрся о камень: — Сука, быстрее, быстрее! Послышались крики, ругань. Амарилль присоединился к речитативу, но Бай отвлёк его, тронул за плечо. — Кажется, я знаю. Не уверен… но в одной сказке было что-то подобное. Показались преследователи, они пробивались сквозь растительную преграду, срубая ветки жимолости, топча полынь. Кто-то выстрелил. Наконечник звонко ударился об камень, арбалетный болт упал в воду. Вышедший десятник заметил Филина и, засмеявшись, провёл большим пальцем у горла — жест вполне однозначный. — Скажи «друг», так было в сказке, — договорил Бай. Амарилль перевёл: — Mellon. Преследователи остановились, оглушенные невероятным грохотом, взвинчивающимся в мозги. Камень, скрежеща, дрожа, поднялся вверх, ушёл за трещины, словно решётка на воротах. Дбалин, не выжидая, забежал внутрь, за ним последовали Амарилль и Бай, торопливо ведущий сопротивляющегося Дестриэ. Филин скрылся в кромешной тьме только после того, как показал десятнику ответный жест, согнув руку в локте. Испещрённый трещинами камень опустился до того, как полицейские Трёхликого и дружинники местного сеньора успели пересечь родник.