Белые ночи

      Мол сидел на краю каньона и задумчиво ковырял ногтями в зубах. Они с Антиллесом только что заточили какую-то крысу на двоих, и у Мола до сих пор оставалось это немного гадостное ощущение пережаренной еды во рту. Сам Антиллес отдыхал поодаль в тени огромного камня, набираясь сил перед предстоящей тренировкой.       Спустя несколько недель совместной работы Мол осознал, что на свете действительно существуют сумасшедшие, повернутые на Силе. Антиллес был одним из таких. Инстинктам этого парня можно было только позавидовать. Из кратких диалогов по душам и ночным кошмарам Джона, Мол выяснил, что существовала некая Темная женщина, которая тренировала его за пределами храма. И делала это очень далеко от традиции, но максимально приближенно к желанию убить. Добавляя сюда ее явные садистские наклонности и врожденный талант самого Джона, в итоге вышел настоящий воин Силы, следующий ее зову буквально, а не фигурально.       Кроме весьма сомнительного детства, Джон получил ряд действительно уникальных навыков, которыми нет-нет да стал делиться с Молом, когда понял что-то для себя. Что именно Джон понял, Мол не уточнял, но знания и умения глотал залпом, не прожевывая.       Суровость тренировок его не беспокоила. Джон научил Мола, как поднять свою регенерацию на новый уровень. Силы теперь вообще не были для Мола проблемой. Он действительно мог обойтись одной медитацией на сорок часов бодрствования, мог обойтись без еды практически стандартный месяц и без воды около стандартной декады. Его неубиваемость Джон лично, хоть и случайно, проверил выхлопом из звездолета. Любого другого разумного и даже джедая скорее всего спалило бы живьем. Мол лишь чуть подрумянился, позже заставив Джона набивать ему испорченные татуировки, за одно дорисовав несколько новых.       Так же благодаря Джону Мол практически полностью освоил алхимию материи. Пока что он не мог пройти сквозь стену целиком, всегда застревали части одежды или меча, но само по себе знание, как развоплотить часть своего тела была бесценна в пылу битвы.       И пусть Джон не мог научить Мола действительно новым приемам сражения, он стал отличным спарринг партнером. Джон был сильным, умелым и невероятно хитрым противником. На самом деле Мол даже удивился, как его смогли достать в ту самую их первую встречу.       Да, благодаря Джону и его связям Мол смог достать нужные детали, чтобы сделать себе световой меч. Правда, вышло очень неловко, когда кристаллы не захотели взаимодействовать между собой, предпочитая сражаться и разрывать корпус. Мол тогда скривился, но отдал предпочтение красному. Не подумал, потому что Джон с перепугу чуть не зарубил его. Мол как сейчас помнил тот разговор без слов.       Мол молча вытащил свой кайбер из рукояти и кинул его Джону. Если тот когда-либо сталкивался с синтетикой ситхов, он должен был знать разницу.       Судя по взгляду Джона, он был так же удивлен, как и Мол в свое время. Невероятно воинственный и хаотичный кайбер, но тем не менее натуральный. Тьма, призванная служить добру. На самом деле, где-то с тех самых пор Джон и стал присматриваться к Молу на вопрос обучения своим крутым штукам.       Самой крутой из которых была телепортация. Именно с нее начались тренировки Мола, хотя тогда он этого и не понял. Пару месяцев он тренировал то, что Джон обозвал сомнительным именем «Теневой шаг». Лишь когда они перешли к «Теневому бегу», Мол понял, к чему все это идет. Сегодня же, спустя туеву хучу времени, Джон предупредил его, что они наконец-то попробуют телепортацию. Джон ласково называл его «то самое умение». Молу казалось, что Джон по какой-то причине ненавидит его, хотя сам Мол в подробности не вникал. Как он усвоил практически с самого начала их совместного путешествия, они с Джоном не были душевными парнями. Им было легче помолчать или на крайний случай подраться, нежели поговорить. Но Мола все устраивало. Для разговоров у него был другой тип.       Коммуникатор подал сигнал. Мол дернулся и вытащил прибор из подсумка.       — Кеноби вызывает Опресса.       — Опресс на связи.       — С днем жизни, брат! — отозвался радостный голос с той стороны.       — Спасибо, брат, — улыбнулся в ответ Мол.       — Как ты?       Мол посмотрел на спящего Антиллеса. Каким-то образом они умудрились настолько синхронизироваться, что фактически являлись зеркальным отражением состояния друг друга. И если Мол не мог быть честным с собой, он мог ориентироваться по Джону.       — Сыт, доволен, — Джон почесал бедро, — хотя песок достал, конечно.       — Вы сейчас где?       Мол дал координаты.       — Это где-то во Внешнем кольце?       — Как обычно, — усмехнулся Мол. — Джон боится идти в центр, так что пока что разгребаем базы здесь. Четверых потихоньку прикончили. Сейчас небольшой перерыв, а потом пойдем в Среднее кольцо. А вы как?       Оби-Ван мечтательно вздохнул:       — Я не представляю, как я жил до этого, брат, — усмехнулся Оби-Ван и услышал скептичный фырк от Мола. — Здесь чудесно. У нас все чудесно.       — Я надеюсь, ты там не халтуришь?       — Фэй не дает нам спуску.       — А Энакин?       Оби-Ван вздохнул.       — Все еще?       — Все еще, — подтвердил Оби-Ван. — Фэй сказала, что нужно больше времени. Что мне нужно больше времени, но, честно говоря, я все еще нихрена не понимаю.       — Не переживай, брат. На все воля Силы.       — Вот уж точно, — фыркнул Оби-Ван. — В любом случае, Фэй говорит, что скоро ей нужно будет идти дальше, так что возможно, нам пора думать о том, где мы встретимся.       — Ну, следом мы полетим на Орд-Мантелл. Там нужно доделать дела. Если рядом, можешь найти нас там.       — Хорошо, — кивнул Оби-Ван. — Мы с Энакином найдем вас там. И эй, не умри, пока мы не встретимся. У меня для тебя есть кое-что.       — Заметано, Кеноби, — фыркнул Мол. — Ты тоже. Сила с тобой брат.       — И с тобой, — тепло улыбнулся Оби-Ван. — Кеноби отбой.       — Опресс отбой. — Послышался щелчок, после которого и Оби-Ван выключил свой коммуникатор. Он засунул его в подсумок и уставился на Энакина, который по-прежнему сидел на середине озера, прямо на воде, и пялился в глубину. Спрашивать что-то или звать его было бессмысленно. Мальчик не вернется в мир разумных, пока не доделает все дела там, где бы ни было это криффово «там».       Оби-Ван вздохнул и вернулся на поляну, где медитировала Фэй. Безупречная, как в первый день, когда они познакомились, она сидела посреди поляны, обнимаемая солнечным светом и цветами. Сейчас Оби-Ван понимал, что это проявление Живой Силы, что не только растения тянутся к ней за ее внутренним Светом, но и животные, и люди. Оби-Ван сам стал пленником ее чар, но, когда понял их свойства взял себя в руки и принялся внимать всему, что Фэй пыталась ему рассказать.       За эти месяцы Оби-Ван намного лучше постиг путь Силы. Фэй не учила его своим феноменальным целительским умениям, нет. За все это время все, что они делали, это просто сидели на попе ровно, пока Фэй открывала Оби-Вану свое сознание и сопровождала во внутренние и внешние миры бытия. Она показывала на тропы, тянущиеся от травинок к корням и глубже в землю. Как мелкие частички воды и микроэлементов всасываются корнями, как молекулы взаимодействуют с молекулами, как электроны движутся от атома к атому. Как одно преобразуется в другое, заставляя растение расти выше, поглощать свет звезды, как сама звезда защищает планету, пока стремительно несется в глубины Галактики к массивной черной дыре. Как эта Галактика стремиться стать частью чего-то большего. И огромное количество пустого пространства во всей это бесконечности. И все это наполнено Силой, состоит из Силы, является Ею и не существует без Нее.       Наблюдая, Оби-Ван сам понял, что нужно сделать, чтобы ускорить заживление сломанной кости деревенского ребенка. Он понял, что нужно сделать, чтобы урожай увеличился, а болезни отступили. Он видел связи, закономерности, и там, где терялся и плавал, просил у Силы помочь ему, показать путь. И Сила всегда откликалась. Но чем глубже погружался Оби-Ван, чем пристальнее смотрел, тем сильнее выматывался. Хотя, конечно, его выносливость сильно выросла с момента первого занятия, когда он выключился на восемь часов после всего парочки.       Фэй была невероятно терпеливым и заботливым учителем. Оби-Ван старался не давать ей поводов для строгости, так как был мотивирован по самую маковку. Мол, а теперь вот еще Энакин.       — Оби-Ван, ты опять отвлекаешься? — тепло усмехнулась Фэй.       — Прости, — вздохнул он, возвращая себе концентрацию.       — Уверен, что не хочешь размяться?       Фэй несмотря на то, что никогда не использовала насилие, была очень сильной и выносливой. У Оби-Вана не было ни светового меча, ни даже кайбера для него, чтобы попробовать ее в бою, однако то, сколько упражнений она могла выполнить даже после того, как он валился от невозможности пошевелить и пальцем, просто поражало его воображение! Упражнения с ней действительно прочищали его мозг, оставляя после себя лишь полное расслабление и чистое намерение.       — Все в порядке. Я просто переживаю за Энакина.       Фэй лукаво улыбнулась, прикусила губу и в одно движение встала с земли.       — Пойдем, — протянула ему руку она.       — Что? Куда? — Оби-Ван принял протянутую руку и поднялся следом.       — Думаю, время пришло. Я покажу тебе кое-что.       Оби-Ван задумчиво склонил голову к плечу, но послушно пошел за Фэй обратно к озеру. Там, на поверхности водной глади по-прежнему сидел Энакин.       — Садись, — приказала ему Фэй. Оби-Ван плюхнулся где стоял и внимательно посмотрел на девушку.       — А теперь смотри.       — Куда? — Нахмурился он, после чего осознал. — На Эни? Но я же уже…       — Цыц. Кто здесь учитель? Давай, — прихлопнула его по бедру она. — Посмотри на него, как Сила учила.       Оби-Ван тяжело вздохнул и прикрыл глаза, погружаясь ощущениями в убаюкивающие потоки Силы. Спокойные у края озера, они резко обращались в шторм сразу у водной глади. Протиснуться туда было невозможно. Супернова, которой был Энакин, просто выжигала любую попытку проникновения. Оби-Ван тяжело вздохнул.       — Не выходит.       — Вспомни, — улыбнулась Фэй, нежно огладив его бедро, — просто попроси.       Оби-Ван снова вздохнул и открыл свое намерение Силе. На этот раз намного более «цивилизованно», чем в свой первый раз.       «Сила, прошу тебя, позволь мне увидеть то, что позволит мне понять, тем способом, который Ты сочтешь благоприятным для меня». Естественно, это не было мыслью, лишь намерением, полным добра и заботы по отношению к себе и Энакину. Оби-Ван больше не спрашивал в лоб. Получив по нему несколько раз, он научился бережливости. Любая жизнь ценна. Для него это больше не были просто слова. Он действительно жил по этому принципу.              Мальчик, сидящий в середине озера дернул уголками губ в легкой улыбке.       В самый первый раз, когда Фэй привела его сюда, она попыталась рассказать ему, что с ним произошло. Он никриффа не понял, кроме того, что ему нужно каким-то образом попасть туда, куда его звали и тащили те руки. А потом вернуться. Обязательно вернуться. Энакин недолго думая шагнул в озеро и с удивлением обнаружил, что вода в нем слишком плотная для его тела. Какая-то физическая особенность воды этого озера. Так что без задней мысли Энакин прошел на середину, уселся и стал звать голоса и руки. Призраки очень быстро нашли его и ответили на его призыв. Они снова потянули его на себя, но на этот раз Энакин не сопротивлялся. Вдохнул поглубже и нырнул в пучину озера, откуда внезапно появившийся яркий свет поглотил его и перенес в другой мир.       Оказавшись в нем Энакин понял все. Буквально.       Начиная с того, что с ним произошло и что ему пыталась ломаным примитивным языком объяснить Фэй.       Сгусток Силы, которым был Энакин, не мог существовать в «проявленном» мире. Его насильно выдернули из «верхнего» мира и заключили в примитивное смертное тело. Это был эксперимент смертного существа из «проявленного» мира, увенчавшийся относительным успехом. Но Энакин был рожден незаконно, не имел прав на существование. Однако любой сгусток Силы вроде него, просочившийся в «проявленный» мир считался буквально богом. Их называли по-разному: Избранный, Демиург, Архитектор. Те, кто приходили, были добровольцами, обучались в «верхнем» мире, а потом и в «проявленном». Энакин добровольцем не был, его не обучали, поэтому всю сознательную жизнь его разрывало от собственного могущества и невозможности это могущество применить. Со временем на чистый сгусток наложились человеческие запреты, ставшие дополнительными кандалами. Он буквально застрял, готовый взорваться в любой момент. Но Сила одинаково любит все свои проявления и дала ему возможность вернуться домой.       Там, в той пещере, на его таинстве Сила нашла потерянное дитя и решила вернуть его домой. Но будучи человеком, Энакин испугался. Он захотел остаться, он сделал выбор, с которым его сгусток согласился. И, будучи Демиургом, сгусток узаконил свое существование в «проявленном» мире. Сила подчинилась.       Но тем не менее, сгусток не хотел непривычной для него человеческой боли. Он хотел сделать все правильно, как привык в «верхнем» мире. И Энакин с этим тоже согласился. Сила вновь подчинилась.       Выход был только один: дать Энакину возможность проходить между мирами, чтобы учиться в «верхнем» мире и проявляться в «проявленном». Для тела Энакина это было бы невозможно, потому что внутри него недостаточно энергии для существования в «верхнем» мире. Поэтому Сила наградила его вторым телом. Взорвав кайбер, Сила распылила его внутри тела Энакина, создав ему привычную оболочку, которая могла бы переносить его сознание между мирами, защищая от распада и перегрузок.       Все это он понял, просто впервые оказавшись в «верхнем» мире и взглянув на себя, сидящего с той стороны озера.       Вспомнив наказ Фэй «обязательно вернуться», он тут же нырнул обратно. Он думал, что может быть проще и о чем вообще переживать? Ох, как он ошибался.       Стоило ему лишь вернутся к себе самому, как он тут же свалился на спину от дикой боли, ломающей кости и выжигающей легкие. Он тогда так орал, что боялся распугать все окрестные деревни. Возвращаться в человеческое тело было больно. Жить было больно. После «верхнего» мира просто существовать в этом ограниченном, обрезанном, таком простом и отвратительно скудном мире было ужасно больно. Фэй пыталась успокоить его боль, но что она могла? Что мог хоть кто-то из этого «проявленного» мира, чтобы унять его боль?       — Теперь, когда ты понял, в чем разница, ты можешь сделать настоящий выбор, — успокаивала его Фэй, пока Оби-Ван носился над ним, как наседка над собственным яйцом. И как бы сильно ему ни хотелось выгнать Оби-Вана прочь с корабля, чтобы не мельтешил перед и без того болящими глазами, он улыбался. Оби-Ван был добр и заботился о нем. Фэй, самое близкое из известных ему существ, похожих на «верхний» мир, заботилась о нем. Они дарили ему частички того самого тепла и света, что окружали его в «верхнем» мире здесь в беспросветной тьме «проявленного». Он хотел отплатить им тем же. В тысячи и тысячи раз больше. Но так, чтобы не сжечь эти хрупкие тела. Не сжечь самого Энакина в процессе.       Тогда он действительно решил для себя. Он будет учиться, и будет проявляться столько, сколько потребуется, чтобы сделать этот мир хоть чуточку светлее.       — Нигде так не познается Свет, как в кромешной Темноте, — ответил он тогда Фэй. И это светлое существо улыбнулось ему. Она поняла его и оставила наедине со своим собственным выбором, по началу лишь помогая возвращаться обратно, излечивая его боль своим Светом.       Изо дня в день, из декады в декаду, месяц за месяцем, Энакин нырял в «верхний» мир, учился там и возвращался со знаниями в «проявленный» мир. Естественно, они не приходили в полном объеме, естественно часть терялась из-за примитивности человеческого существования, ограниченности языка и мышления. Энакин не мог взять все и сразу, лишь кусочки. Ныряя несколько раз, возвращался и запоминал, перекладывал на «проявленный» язык, на возможности «проявленного» мира. Ведь, чем дольше он был там, чем больше пытался вынести, тем больнее было возвращение, даже если он пытался вынести знания о том, как эту боль минимизировать.       Со временем до него-человека дошло. Он воспринял первое знание с той стороны.       Сейчас, сидя посередине озера, он мог перемещаться десятки тысяч раз в секунду, чтобы практически не ощущать боль. Выносить тонны мыслей, но практически не запоминая ничего. Зная, что на данный момент это оптимальный способ сосуществования с «верхним» миром, Энакин пытался воссоздать что-то. Человек-он не знал, что именно. Сгусток-он точно знал, что и как. Энакин буквально доверился самому себе, чтобы проявить что-то и понять, сможет ли он работать таким образом.       Энакин-сгусток же… о-о-о… Энакин-сгусток был коварным маленьким пройдохой, который отлично видел все, со своего насеста в «верхнем» мире. Время для него не существовало, когда одномоментно ты знаешь все. Где находится он-человек, его учитель и друг Оби-Ван, его защитник и почти идеал Мол…              — Знаешь, — потягиваясь, кинул ему Джон, — когда я только задумал все это, я не думал, что ты будешь так быстро развиваться.       — Звучит, как сомнительный комплемент, — криво ухмыльнулся Мол.       — Я думал, что мы застрянем где-нибудь на «Шаге» и ты очень быстро сдашься.       Мол недоверчиво вскинул на него бровь.       — Ладно, — выставил ладони Джон, — на самом деле, я думал, что ты просто Падешь, и мне придется тебя убить.       — Это больше похоже на правду, — легко кивнул Мол.       — Ты так просто к этому относишься, — буркнул Джон.       Мол понимающе поджал губы, не скрывая издевательской улыбки:       — Рассказывай.       Джон недоверчиво зыркнул на него.       — О, да не смотри ты так. Я терпел все эти месяцы. Уверен, ты тоже. Давай уже выльем друг на друга эти ушаты poodoo и пойдем дальше.       Джон фыркнул и боднул Мола кулаком. Мол боднул в ответ.       — Когда я впервые тебя встретил, мне показалось, что я посмотрелся в зеркало.       Молу пришла в голову тысяча и одна шутка. Он промолчал.       — Такой же. Те же манеры, та же скрытность, те же инстинкты, то же безразличие к собственной боли. Я… не привык видеть этого в других. Когда мне говорили об этом, я просто не обращал внимания. Но… твои ранкоровы инстинкты заставили меня испугаться, а не придумал ли я тебя. Настолько ты делал все так же, как я.       Мол усмехнулся. О да, работа в команде с Антиллесом стала сказкой. Не с начала, нет. Позже, когда Мол нашел подход.       — Тогда я впервые задумался, если ты такой же, то насколько же ты близок к Падению.       Мол фыркнул:       — Так вот, чего ты психанул.       — Любой бы на моем месте психанул.       — Не-а, — мотнул головой Мол. — Ты сам сказал. Я — зеркало. Ты боялся, что если Пал я, то Пал и ты.       Антиллес глубоко вздохнул, но нашел в себе силы кивнуть.       — Я… — зажевал губу Джон, — я боюсь этого. Больше всего на свете, я боюсь однажды проснуться и понять, что я уже там. Но ты… Сколько бы я ни давал тебе, как бы ни истязал, какие бы сложные задачки ни подкидывал, ты никогда не сомневался.       — Темная женщина делала это с тобой?       От имени Джон вздрогнул:       — Как ты узнал?       — Кошмары, — пожал плечами Мол. — Полагаю, я тоже много треплюсь.       Джон фыркнул, но не ответил, вернув тему разговора:       — Да, она. Я сомневался. Боялся этой Тьмы внутри себя. С каждым шагом, с каждым убийством, я боялся, что уже не вернусь. Я каждый Силов день наблюдал за тобой, но так и не понял. Как?       Мол усмехнулся. Снял с пояса меч и протянул его удивленному Джону. Тот принял его, повесив на свой пояс. Это был жест доверия со стороны Мола. Они оба понимали это, с нетерпением ожидая следующих слов.       — Я был там, Джон. Добровольно. Долго. И мне не понравилось. Поэтому я решил, где мое место. Здесь я еще не был. Мне интересно, чем это закончится.       Джон моргнул. Раз. Другой. Наедине с Молом он не прятал изуродованного лица ни за капюшоном, ни за патлами, так что Мол отлично видел всю бурю эмоций-осознания в сапфировых глазах.       Он не спрашивал, как такое возможно, ведь Джон лучше Мола знал о возможностях Силы. Он просто примерял отражение на себя. И кажется, ответ его устроил. В вечно хмуром лице наконец-то появилось выражение безмятежности. Джон словно нашел свое место в этом мире. Мол точно знал это, радуясь чужому успеху победным оскалом.       — В таком случае, — прошептал Джон, — сделай, или умри. — Он толкнул Мола с обрыва каньона. Тот не успел спохватиться и полетел вниз.       «Теневой шаг» был Молу практически знаком. Он заставлял оппонента сомневаться, на долю секунды отводя взгляд, создавая мираж на том месте, где только что был джедай.       «Теневой бег» обладал похожей концепцией, но предполагал, что сомневается мир. Законы физики искажались в пользу джедая, заставляя время замирать, а силу тяжести работать в обратном направлении, так, чтобы джедая как можно быстрее перемещался от точки к точке на видимые расстояния.       «Теневой скачок», в простонародье телепортация или «то самое умение» предполагало, что джедай обманывает себя. С помощью Силы он внушает себе, что находится не здесь, а в другом месте. Сила искажает его восприятие мира и телепортирует.       Все три умения были основаны на игре с восприятием, расшатывая устойчивость психики и вынуждая Силу подстраивать мир под убеждения одаренного. Мол был менталистом. Он без труда мог внушить новые правила игры кому угодно. Как оказалось, даже миру. Но на этот раз его ждал действительно скачок: внушить что-то себе самому. Подвергнуть сомнению собственное восприятие мира. По сути, уничтожить и заново собрать самого себя. Когда Мол сделал это в прошлый раз, ему, мягко говоря, не понравилось. Тогда он не обладал должными умениями и знаниями и все, что смогло собрать его обратно — его братья.       В этот раз Мол был намного подкованнее. Однако боль и страх от первой попытки сковали его по рукам и ногам. Он не мог сделать этого. Не мог снова причинить себе такую боль. Не мог снова вырвать свою уверенность, чтобы заменить ее чем-то чуждым. Он знает, как это больно, он не хочет…              В этот момент внутри хаоса Силовой сферы открылся прямой туннель, ведущий от восприятия Оби-Вана к самому эпицентру, коим являлся Энакин. Он принял это приглашение и протянул свою суть в туннель. Но стоило ему погрузиться, как ловушка схлопнулась. Сумасшедшие потоки Силы острыми лезвиями перемололи то, что Оби-Ван считал своей личностью, растворяя его в… этом.       Оби-Ван даже испугаться не успел. Он не был менталистом, никогда не ощущал, как сущность разбирают на кусочки, никогда не делал этого сам. Но, в отличие от Мола и Энакина, Оби-Ван умел сосредотачиваться на видениях Силы. Он умел превращаться в чистую концентрацию, чтобы увидеть то, что Сила хотела ему показать. Энакин-человек не знал и не мог знать этого. Энакин-сгусток — определенно знал.       Именно поэтому Энакин-сгусток показал ему это. Десятки тысяч раз в секунду он передавал свое видение напрямую Энакину, а от того по едва зародившейся связи к Оби-Вану. Он показал ему, как Мол падает в бездну. Как страхи и боль переполняют его. Силе даже не нужно было подсказывать, Оби-Ван и так понял, что должен сделать. Шутка ли, он учился ради этого момента столько времени.       Перед Оби-Ваном натянулась их связь. Никогда не озвученная вслух, никогда не принятая ни одним, ни другим, но всегда бывшая между с ними с первой их встречи. Просто бесконечно большая цепочка атомов и пустоты между ними, заполненная чистой Силой. И всего одна мысль в голове Оби-Вана.       «Мой брат», которая изменила колебания внутри сферы хаоса, созданной Энакином. Сфера сработала как усилитель и буквально выстрелила эту мысль по натянутой хрупкой связи, достигнув сознания Мола быстрее, чем была обдумана до конца. Пойманная в сети аксонов, мысль быстро нашла словесное выражение в голове перепуганного забрака.       «Брат», после чего соседние нейроны тут же накидали смысловых ассоциаций: «Оби-Ван, Саваж, Ферал, семья, Дуку, Аяна, дом, храм, джедаи, Свет, Сила, не один». И последний маленький аксончик вырвался за свои пределы и протянул ручку до недостижимого доселе отдела памяти, породив ощущение озарения. Мол уже проходил через это. И вышел оттуда живым. И как бы больно и страшно ему не было, больше он никогда не пройдет через это в одиночку.       Легкость спустила натянутые нервы воздушным шариком. Мол мысленным щелчком пальцев исправил свое восприятие. Он заставил себя искренне верить, что он стоит на вершине каньона, прямо за спиной Антиллеса, что ветер приятно обдувает его разгоряченную кожу, щипая ее писчинками. И, как только мир перед глазами начал искажаться, а тошнотворное ощущение крутить кишки, он моргнул.       Всего мгновение спустя Мол открыл глаза. Он чувствовал себя выжатым мейлураном, но не это было важно сейчас. Увидев напряженную спину джедая, он не сдержался и добавил Силы в свое слово:       — Бу!