***
Из объяснений Энакина Оби-Ван понял, как именно Мол ответственен за выживание парня. А также понял, какой магии подвергся клинок Энакина, чтобы так измениться. Хотя природу этого изменения ещё предстояло постичь. — Резюмируя, у тебя внутри теперь есть некие информационные кристаллы, которые помогают тебе переносить сюда данные безболезненно? — Вроде того. Помимо этого, они служат якорями, которые удерживают меня здесь. — Ранее они так же выполняли эту функцию. — Нет, ранее они фокусировали меня, сейчас… ну, без них я просто исчезну. — Почему ты не исчезал раньше? — Не знаю. — Развёл руками Энакин. — Наверное была какая-то магия Сидиуса. — Разве Мол не стал преемником всей магии Сидиуса? — Ну, учитывая эти костыли в моей груди — инструкцию приложить забыли. Оби-Ван глубоко вздохнул и потер переносицу. Его брат был там совсем один с бомбой замедленного действия, на этой почве поехавшей крышей и в полной уверенности, что его хотят убить. Разрушительней бедствия сложно себе представить. А главное, совершенно неочевидно, что он будет делать дальше. Спрятался ли он внизу или же просто ждет возможности покинуть Корусант. Может быть, он уже умер давно, а остаточный след их связи все еще тлеет из-за странной ситхской магии. Проблем целое звездное скопление, и решить их всех нужно еще вчера. Оби-Ван вздохнул и прихлопнул по коленям: — По одной проблеме за раз. Пери! — связался он по интеркому. — Чего тебе? — Свяжи меня с Инсином. Нам с ним срочно нужно устроить дипломатическую поездку в КНС. — Ну наконец-то, блять.***
Что-то в просьбе Кеноби долго не давало Арле покоя. Настолько, что перед ритуальным сожжением она едва успела подойти к трупу племянницы, чтобы взять немного ее генетического материала. Девочку решено было придать огню великих кузниц. Несмотря на свой юный возраст, она умерла как воин, до последнего сражаясь за свою жизнь. Это был день траура на Мандалоре. Но, как и любая смерть, она встречалась громким ответом со стороны тех, кто еще был жив. Ее прах развеяли над Мандалором, чтобы восстанавливающаяся экосистема приняла ее тело в себя и напиталась ее силой. Так маленькая Атлас станет частью планеты и надолго переживет их всех. Чего нельзя было сказать о Джанго. Даже герцогиня взяла себя в руки и развела бурную деятельность как внутри Мандалорского пространства, так и налаживала связи за его пределами. Как мать, она приняла эту потерю очень близко к сердцу, но нашла выход своей беспомощности в нуждах своего народа. Защита детства, доступное образование и медицина, альтернативы verd’goten и многое другое. Развивающаяся, вновь обретающая жизнь планета со структурой власти, у которой можно очень просто получить гражданство и защиту, с простым и понятным жизненным принципом, привлекала к себе очень много беженцев с миров, разорённых войной. Мандалор поднимал голову, как мифозавр, по древним легендам обитающий в водах жизни под кузнями. Но без управления этот зверь запросто мог уничтожить и планету, и себя. Поэтому ему нужна была не только крепкое слово Сатин, но и простой, но от того не менее действенный бластер Джанго. Но бластер в руках Джанго сейчас был опасен только для него самого. Он потерял всю свою семью дважды (пусть Арла и нашлась, это была не заслуга Джанго, за что он продолжал есть себя по сей день), так что, сейчас потеряв маленькую Атлас, Арла не удивилась бы, если бы он рехнулся и покончил с жизнью. Чего допустить было нельзя. Мандалору сейчас страшнее всего стоит бояться слабого Манд’алора. Но и понять брата Арла тоже могла. Они все горевали по-своему. Выход был. Один, единственный и радикальный, в процессе которого уже не Джанго, но сам Великий совет правителей решит, нужен ли им такой наследник или Арле стоит взять воспитание Бобы в свои руки, потому что не просите, она никогда в жизни не возьмет темный меч и уж тем более не отдаст его в руки Сатин. — Собирайся, — ворвалась она в его покои, не обращая внимания на Броди, который с перепугу наставил на нее бластер, — ты летишь на Корусант. — Корусант? — нахмурился Броди, — для чего? — В водах жизни он просто утонет. Ему нужно что-нибудь покрепче, чтобы вправить мозги. Броди убрал бластер в кобуру и глубоко вздохнул: — Я сообщу в Малый Келдабе. За весь диалог Джанго даже ни разу не поднял к ним головы.***
— В общем, они прилетают завтра. — Как не вовремя, — пригладил бороду Оби-Ван. — Может еще обойдется? — предположил Энакин, глядя попеременно то на Пери, то на Оби-Вана. — Если не ошибаюсь, запросов к нам не поступало. — Ну, неформально Арла предупреждала меня, но, честно говоря, я думал, что мне удалось спустить все на тормозах. — В любом случае, этим ебланам придется поискать нас, прежде чем они смогут что-то вынюхать. — Ты закончил перенос офиса? — Удивился Оби-Ван. — Послушал тебя и съебался как можно быстрее. Теперь никто, кроме служащих не в хуй ногой, где мы. Хотя обидно. Столько лет сидели на одном месте. Даже ты в свое время не смог заставить меня уебывать. — Слухи разлетятся быстро… — Я не дилетант, Кеноби. Старый офис все еще херачит. Если нужна явка, Тени работают через него. — Умно, — искренне восхитился Энакин. — Но зачем? — Изначально — против Мола. — Честно ответил Оби-Ван. — Он сейчас не совсем в себе. Хуже не будет. Вы, кстати, нашли его? — Ебану-дрох словно пизда проглотила. Никаких следов! — мотнул головой Пери. — Будем надеяться, что он благополучно свалил с этого ебучего комка дюракрита. — Будем надеяться, что мандалорцы поверят нам, когда мы им так ответим, — скривился Оби-Ван. — А я буду надеяться, что у него все хорошо, — вздохнул Энакин. Все слегка поникли. — В любом случае, они сначала в Малый Келдабе. — Это то милое мандалорское поселение на средних уровнях? — удивился Энакин. — Никогда не был там. — И пока не стоит. Вот уедут, съездим вместе, — пообещал Оби-Ван. — А когда ты вернешься? — Не знаю, Эни. Надеюсь, довольно быстро. — Удачи тебе убедить старого поехавшего провидца. — Он мой мастер, Дал. — Скривился Оби-Ван. — И никто лучше меня не знает всей его напускной бровады. Кроме того, я иду не один. — Передавай лобастику привет! — Обязательно, — фыркнул Оби-Ван. — И Энакин, мне неудобно тебя просить… — Не переживайте, мастер. Я справлюсь. В конце концов я занимался этим довольно долго в ваше отсутствие. — Не умаляет моей благодарности. На этом все. Если будет что-то срочное, я на связи, в противном случае я прошу не отвлекать меня. Мне предстоит… сложная операция. — Удачи мастер Кеноби, Пери, — кивнул он обоим и отключился. — О чем он попросил тебя? — подал голос Котэ. — Побыть номинальным главой «Черного солнца». — Пояснил Энакин. Потеряв связь с остальными, Котэ стал чертовски любопытным, впитывая любую крупицу информации, до которой мог дотянуться. У него пока что не очень хорошо получалось работать с сетью, в противном случае Энакин бы его потерял. — А что это значит? — Это значит, что в моменты, когда нужно лицо Лорда Альбанокса я надеваю на голову шлем и вещаю так, будто я и есть Владыка. — Это какой-то специальный шлем, или?.. — О, пойдем, покажу. В кабинете Энакин взял с подставки бескаровый шлем: — У него чертовски долгая и удивительная история. Хочешь послушать? Котэ кивнул. В отсутствии военного давления он все больше расслаблялся, превращаясь в странную смесь того, из чего его собрала жизнь: маленьким человеческим ребенком с опытом матерого наемника и телом тренированного солдата. Энакина жутко веселила ситуация, хотя иногда он все еще ловил себя на очередном порванном шаблоне. — Мой учитель, который Мол, за которым сейчас охотится вся организация, — Котэ понятливо кивнул, — как-то встретил своего учителя, некого кочевого джедая, который научил его куче разных штук. — Например, телепортации? — вспомнил Котэ. — Ага, — довольно кивнул Энакин. — Удобно, должно быть. — А то. В общем, какой-то мандалорец однажды попал в беду. Я не знаю подробностей, но он задолжал тому кочевому джедаю жизнь или типа того. Расплачиваться решил бескаром. Но для одаренных бескар, тем более окольцующий, что клетка от наших способностей. — Нас учили, что он усложняет владение Силой и чтение мыслей, — кивнул Котэ. — Но в таком случае это разве правильно, сделать из него шлем? — В то время мастер Мол хотел спрятать свое лицо от Сидиуса на публике. — Ммм, в таком случае Сидиус, как одаренный, не смог бы узнать его и прочесть его мысли. Это умно! — Более того, — улыбнулся Энакин, — теперь с вокодером и подходящей одеждой и я, и мастер Оби-Ван можем подменять его в тех ситуациях, когда его нет. — И даже если покушение будет удачным, Владыка все равно сможет продолжать управлять организацией. Это очень умно! — восхитился Котэ. — Невероятная стратегия! — Таков мой мастер, — усмехнулся Энакин. — Но это еще не все. Мандалорцы в то время уже ненавидели его. — За то, что он якобы убил генерала Кеноби? Если я не ошибаюсь, в то время его считали мертвым. — Именно так. Поэтому Молу пришлось запудрить тому мандалорцу мозги. Так что теперь, даже если сам выковавший шлем мандалорец увидит его, он не будет знать, кто именно скрывается под забралом. — А откуда ты знаешь эту историю? — удивился Котэ. — Зная удачливость моих мастеров, кто-то, носящий этот шлем может буквально наткнуться на мастера сделавшего его, так что мастер Мол позаботился о том, чтобы мы откликались на имя Саважа Терку, если кто-нибудь вдруг спросит. А Котэ вдруг вспомнил из тысяч разговоров, которые бессознательно слушал в тот момент, этот, когда Джанго Фетт спросил у желтокожего забрака, не Саваж ли он Терку. И позже Котэ, еще не будучи собой слышал тот спор, почти переросший в драку, когда отец обратился к братьям, узнав, что они братья Мола Опресса. Того, кто убил генерала Оби-Вана Кеноби. Как слеп был отец. Насколько слаба была вера его братьев. Даже генерал хотел убить его. — Почему все так хотят его смерти? — Кого? — удивился Энакин. — Мола Опресса. Белой ночи… Энакин удивился, фыркнул и задумчиво поставил шлем на место. — Кому-то это должно было спасти жизнь, кто-то просто попал под раздачу. — А генерал из которых? — Мастер Оби-Ван? Из обоих я полагаю. — Это так страшно? То, что случилось с Молом Опрессом, я имею в виду. — О, то, что случилось с ним может стать причиной гибели жизни, какой мы ее знаем, если он не будет осторожен и хоть немного нарушит равновесие. Ему нужно попасть в игольное ушко и у него лишь одна попытка. — Неужели нет никого, кто мог бы ему помочь? — удивился Котэ. — Любой, кто попытается, обречен возненавидеть его. — И как же он справится совсем один? Энакин пожал плечами. — Мастер сильный, он выбирался и не из таких передряг. А Котэ вспомнил этого странного черно-красного разумного со скрипучим и мягким голосом. Он вспомнил, как ласково и настойчиво он позвал Атлас из недр их общего сознания, как крепкой рукой смел будто и не было прогрессирующее проклятье болезни, как научил ориентироваться в среде других, как похвалил и с гордостью улыбнулся. Он стал для Котэ спасителем, проводником и учителем для всех них. А она спасла его сына. Он сказал, что между ними нет долгов, но как Котэ может не чувствовать трепета и вечной неоплатой обязанности перед ним? Это противоречит всему, чему их учили всю их жизнь. План мгновенно созрел в его голове. Если отец прибывает в Малый Келдабе, Котэ должен с ним поговорить. У него у единственного есть шанс достучаться, шанс рассказать о судьбе Атлас. Потому что у него единственного лицо Джанго. И тогда, возможно, отец не будет пытаться убить Мола, а простит его. А вслед за отцом и весь Мандалор. И тогда Молу будет немного легче разобраться в его новой ситуации. И все, что потребовалось, это украсть шлем из бескара и чей-то спидер в подворотне какого-то бара.