Лицо врага: Окно второе

      Мирея Марская исчезла, чтобы появиться где-то ещё, а её службисты заторопились в замок.       — Начинаем, — скомандовал Юлий, и они с Тиоссанири вышли из коробочки. Мы с Верой и Теаном замешкались, но потом вышли вслед за ними. Приготовились отражать атаки.       Первыми, конечно, осознали ситуацию наши охранники — и я пульсарами вырубила двоих. Вера отрубила голову третьему — куда ему было меряться скоростью с оборотнем — а Теан поймал на меч пульсар четвёртого, но от второго пульсара уклониться не успел и выбыл из боя буквально сразу же. Я краем глаза успела заметить, как из коробочки высунулась Яня и затащила его внутрь, но мне было особо некогда думать и наблюдать — на меня уже кинулся с незнакомым мне боевым плетением ещё один тип, а тип перед ним ударил огненной волной. Я отразила её щитом, но Вере пришлось молниеносно быстрым движением закрыть меня от чьего-то меча. Потом огненной волной ударила уже я, но эти ребята были не промах — пусть они и не сразу сориентировались, но дрались хорошо и щиты ставили быстро. Вера попыталась повторить их приём с волной и мечом, но не учла, что их всё-таки больше, и кто-то ещё прикрыл их щитом против материальных воздействий. Кажется, их специально учили драться с невидимым противником — наша невидимость нам ничуть не помогала.       — Они убегают! — прокричал кто-то из службистов, и они наконец обратили внимание на то, что все щиты сняты, и сообразили, что мы лишь прикрываем чей-то отход. Они побежали было следом, но я тут же метнула пульсары им в спины, и одному пришлось прикрыть щитами бегущих.       Я, впрочем, тоже быстро сообразила, что делать.       Нырнула обратно в коробочку, и она, не огораживаемая сейчас чужими щитами и невидимая, понечлась в обход щитов того несчастного службиста, сбила его и понеслась на бегущих. И, конечно же, была быстрее. Я настигла их, и они попадали, мёртвые.       Да, при прикосновении коробочка всё ещё убивала.       И да, пусть она и не могла летать, но почему бы ей не поползать? Мы ползаем быстро, мы почти бегаем!       Я вновь повернула коробочку к растерянной Вере, сама втащила её внутрь, и мы понеслись искать, кого бы ещё убить, чтобы не стоять на месте и чтобы нас не смогли поймать.       Это было круто!       Дверь замка тем временем банально взорвалась, ощепки дерева достигли даже нас на другом краю платформы. Там явно начался бой, но это был не наш бой — коробочка была для двери широковата.       Свой бой мы нашли себе быстро — он кипел внизу, у кромки леса слева от замка — кто-то пришёл из Подрожных лесов. Службисты били морды каким-то мужикам, и, судя по тому, что докладывали Мирее Марской, это были те самые стольгородцы.       — Впрягаемся за Новый Престол! — мгновенно сориентировалась Вера. — Дальше потом разберёмся!       Серхо где-то сзади, кажется, свалился в видение, но нам на это было плевать.       Мы понеслись с платформы вниз по склону и на полной скорости врезались в спины не ожидавшим такого службистам. Я протащила коробочку вправо, и слубистов как будто скосили косой. Их осталось всего человек десять, и тех стольгородцы быстро добили. Я отвела коробочку подальше, чтобы не задеть стольгородцев раньше времени.       — Мы их бить будем? — уточнила у Веры.       — Давай пока не надо, — отозвалась та. — Они пока всё же наши союзники… да и службистов ещё полно!       На платформу перед замком как раз выбежали новые, и мы тут же понеслись косить их. Тоже врезались в толпу на полной скорости.       Кто-то закричал, убегая, но разве от нас убежишь?       Тело полетело с другого края платформы в пропасть под замком.       — Давай!       Мы понеслись обратно, планируя на полной скорости сбить ещё кого-то…       И перед нами как раз возникла женская фигура в тёмно-красном платье!       Но она вскинула руку.       И меня впечатало в стену коробочки, и рядом, так же впечатавшись, взвыла Вера, а саму коробочку отнесло снова до края платформы…       И теперь мы неконтролируемо падали в пропасть.       — Лети! — крикнула Вера. — До платформы мы сможем, а там притяжение!..       Я с трудом сообразила, о чём она, и каким-то чудом смогла заставить коробочку снова левитировать — и мы зависли.       Прямо над чёрной рогатой змеиной мордой, чёрной-чёрный, с чёрными-чёрными глазницами.       Я аж сама не услышала своего визга.       Зато Вера сориентировалась быстро — и наша коробочка на всей возможной скорости понеслась вверх.       Древнее Зло — за нами.       Кажется, из-за страха падения ужаса перед Древним Злом мы даже не заметили…       Мы взмыли над платформой — и нас тут же неконтролируемо понесло вниз — но Вера успела направить нас вперёд, на платформу.       — …Там ещё стоит Марская с волшебной ладошкой?       — Н… не… вижу…       Древнее Зло понеслось за нами, и стольгородцы, уже поднявшиеся было на платформу, бросились в рассыпную, увидев пусть не коробочку, но Древнее Зло. Службисты — за ними.       Лишь только красная фигура так и осталась стоять, а затем снова вскинула руку — и я обернулась и в окно пронаблюдала, как Древнее Зло замерло, будто натолкнувшись на невидимую стену, а затем взметнулось вверх и понеслось в сторону гор…       И там наткнулось на летящую к нам россыпь точек.       И понеслось в бок, на юг, прочь от нас и прочь от Осколков, и там спикировало в лес.       — Оно ушло! — и бой между службистами и стольгородцами закипел вновь.       С Миреей Марской сошлась в схватке какая-то женщина с белыми, будто седыми волосами, монтыляющимися белой косой.       Кажется, это и была столь любимая Юлием Львида Розальская.       — Смотрите, лес! — снова крикнул кто-то и мы и не только мы посмотрели на лес.       И я увидела себя, выбегающую из леса в окружении людей в службистской форме. От прочих службистов их отличало только одно — белые повязки на рукавах. Эта вторая я держала меч, швырялась пульсарами во встречающих её службистов без повязок и что-то кричала.       Я даже не сразу сообразила, что это Хеля Болотная.       А потом я заметила отчима — он выбежал из леса ещё раньше Хели, и уже был на платформе, и сходу кинулся в схватку Марской и Розальской. Причём кто-то из них явно не понял, за кого мой отчим воюет в этой битве, и на несколько мгновений хаоса вокруг стало немного больше — службисты радовались прибывшим с отчимом коллегам как подкреплению, а те воспользовались их незнанием. А я проследила, как Розальская попыталась всадить явно заговорённый кинжал моему отчиму в живот — и отлетела, ударилась о камень, а мой отчим тем временем послал в Марскую какое-то очень тёмное плетение. Розальская вскочила, огляделась и заорала:       — Они за нас! Хорогов за нас!       Вокруг раздались недоумённые возгласы, но разбраться всем было некогда.       — Сделай коробочку видимой! — прокричала мне Вера. — У нас теперь много союзников!       Я послушалась, даже не задумавшись о том, что она говорит.       А потом на платформу хлынули мертвецы.       И нам стало как-то совсем неудобно двигаться — мертвецы уже были мертвы, и коробочка не убивала их прикосновением, а вокруг плескалось полуистлевшее море, в котором по-хорошему даже не было видно врагов, и получилось так, что мы застряли.       Вера оглянулась на Яню и лежащего Серхо, на медленно приходящего в себя Теана, и твёрдо скомандовала: выходим.       Я спорить не стала.       В полуистлевшем море сразу оказалось, что враги были — на каждого службиста накидывались сразу по несколько мертвецов, и те от них еле отбивались — что было сложно, ведь каждая отрубленная конечность тут же хваталась за ноги отрубившего, а от сожжения мой отчим своё воинство защитил.       — Хотела бы я быть некромантом уровня Хорогова! — воскликнула Вера, всаживая меч в спину так и не увидевшего её службиста.       — Хотела бы я быть оборотнем, — проворчала я, смотря, с какой скоростью она двигается.       — Не скажи, ты зато их запаха не чувствуешь.       Запах я, конечно, чувствовала, но у меня получалось не обращать на него внимания. Но Вера, конечно же, чувствовала его гораздо лучше.       Дальше из леса вышли ещё какие-то мужики, сильно потрёпанные, но от этого ещё более злые. Вера предположила, что это альвийские наёмники, но в целом нам было на них плевать, службистов нам хватало выши крыши.       Для меня этот бой слился в бесконечный круговорот давно мёртвых и ещё живых тел, чьих-то криков, искрящегося от магии воздуха, крови, какой-то вони и лязга мечей. Лязгала в основном поднятая моим отчимом нежить — среди живых было больше магов, мечи держащих скорее как средства обороны.       А потом кто-то вылетел из окна замка и раздался усиленный магией голос Марской:       — Отступаем!       И службисты мсгновенно похватали своих раненых и исчезли во вспышках амулетов телепорта — мы даже не сразу поняли, что случилось.       Когда поняли — так и остались стоять, обессиленно смотря вокруг. Некоторые попадали на колени от усталости, некоторые — от полученных ран. Рядом с нами какой-то альв пошатнулся и оперся рукой на стоящего рядом службиста с белой лентой. Тот будто бы машинально его поддержал.       Я посмотрела на это — и села прямо на нагретый магией камень платформы.       Чувствовала себя совершенно вымотанной.       Рядом сразу же примостилась Вера, и мы обе печально посмотрели на коробочку — очень хотелось, чтобы находящиеся там внутри фляги с водой взяли и мгновенно переместились сюда, к нам в руки.       Из коробочки выглянула Яня. Осторожно огляделась и направилась к нам, аккуратно переступая через тела и отдельные части тел. Подошла, сунула нам долгожданные фляги.       — Спасибо, — хрипло сказала я и сама поразилась своему голосу.       А потом Яня посмотрела куда-то поверх голов сидящих и как-то испуганно села рядом с нами, постаравшись даже спрятаться за Веру.       Мы посмотрели туда, куда посмотрела она, и увидели стоящих там лицом к полю боя людей, выглядевших какими-то воинственными и совершенно не уставшими. Приглядевшись, я заметила среди них Констанция, директора магической школы Города Снов.       Именно он, выйдя чуть вперёд, и обратился ко всем, кто только что участвовал в битве:       — Нам без разницы, за что вы воюете, смертные, не знающие святости! — пафосно заявил он. — И мы не хотим с воевать с вами. Нам нужно одно: отдайте нам Янию Ясную и Серхо Сиатальмо, и мы не поднимем на вас оружия!       — Мы не знаем, кто это такие, — холодно ответила ему Розальская усиленным магически голосом.       — Я зато знаю! — а это сказал высовывающийся из окна замка Юлий. — Это друзья Хелены Белозёрной.       Розальская начала оглядываться, ища глазами то ли меня, то ли, скорее, моего отчима. Мы тоже вскоре его нашли. Это было несложно — он как раз пробирался к нам, ведя за локоть Хелю Болотную в моём теле. Услышав, что разыскиваемые — мои друзья, он остановился и посмотрел на Констанция.       — Зачем вам эти люди? — уточнил он.       — Они наши, — просто ответили ему. — И сбежали от нас, не понимая истинной святости и воли Целого, пусть и являются его частями.       Отчим нахмурился.       — Зачем они вам? — ещё раз спросил он.       — Они Осколки. Осколки не должны покидать Город Яви.       Он помолчал. Затем скептически спросил:       — И как я должен это понимать?       — Неяндр Веяславович! — неожиданно крикнула Вера. — Эти сектанты хотели на всю жизнь запереть нашу подругу в своей секте!       Отчим посмотрел на Веру. Заметил и сидящую рядом с ней меня, одарил долгим мрачным взглядом, но потом внови повернулся к Констанцию.       — Понятно, — сказал он.       А в следующее мгновение замершие в конце битвы мертвецы все разом шевельнулись — и пошли на Констанция и его людей.       — Хотела бы я быть некромантом из рода Хороговых, — вновь восхищённо повторила Вера.       Я промолчала. Я не была из рода Хороговых.       Но отчим, кажется, об этом давно забыл.       Мы сидели и безучастно смотрели, как мертвецы и наши преследователи из Осколочного Общества месят друг друга. Отчим с Хелей уже подошли, и теперь оба молча смотрели на меня, как будто я должна была что-то сказать или сделать. Хеля смотрела виновато, отчим — просто устало. Я смотрела на мертвецов. Вера смотрела то на них, то на меня, но тоже ничего не говорила.       Розальская криками собирала свой отряд в одну кучу, альвы собирались в другую кучу сами, службисты с белыми лентами слушались команд какого-то молодого парня, видимо, заменявшего моего отчима. Понятно было, что многие погибли. Со всех сторон.       И тут я вспомнила, что тоже многих убила. Поначалу это вспомнилось как-то пассивно, безучастно — а потом вдруг резко накатило такое, что меня затошнило. Мне ведь это даже нравилось! Я ведь думала — как круто! Как круто, что у меня получается столь многих так быстро убивать, с ветерком и радостными выкриками! Меня затошнило, потому что перед глазами как живые встали все те молодые и старые службисты, которые недоумённо оборачивались, видя и слыша, как рядом внезапно падает товарищ, и встречали смерть с удивлением на лицах. Мне казалось, я этого даже не замечала — их лиц, их глаз, их поз, — но нет, оно вспомнилось и нахлынуло волной. Остро захотелось плакать, но — не перед отчимом, нет, нет, только не перед ним. Хотелось плакать и от того, что тупо заныла-заболела левая рука, и это так накладывалось на ужас того, что я делала и сделала…       Видимо, что-то всё же отразилось на моём лице, что Вера мягко погладила меня по голове и спросила:       — Что, всплеск адреналина прошёл, да?       Отчим переступил с ноги на ногу, потом присел на корточки и сказал:       — Ну что, с первым боем тебя.