Объеденённые пламенем феникса

Поезд прибыл очень рано, поэтому практически все школьники зашли в дома с рассветом. Как только Меделин вошла в дом, ее мама кинулась обнимать дочь, целовать ее и улыбаться.       — Я так рада, что вы вернулись! Боже, я по вам так скучала. Меделин, ты такая красавица, ты так выросла! Их мама была очень милой женщиной с кукольным лицом, абрикосовой кожей, светлыми волосами и голубыми глазами. Она была невысокой, худощавой, но постоянно светилась радостью.       — Мам, меня 4 месяца не было.       — Ты не представляешь как тяжело переживать разлуку матерям. Римус! Мой мальчик! Лайелл, почему Римус несёт все эти тяжеленные сумки! Боже, твой отец из тебя раба делает.       — Мам, они не такие тяжёлые.       — Видишь, Хоуп, не тяжёлые, — сказал Лайелл, входя в дом и отряхивая снег с шапки. У Лайелла волосы были каштановыми с лёгким золотым отливом, а глаза серо-зелеными. Он был высоким, намного выше своей жены и его черты были более острыми, четкими, грубыми. Но он не был злым или даже грубым, просто годы тренировок сделали его более жёстким. Лайелл излучал непонятное тепло и уют, с ним было просто приятно находиться рядом.       — Доброта нашего сына не оправдывает твоей безответственности, — упрекнула его Хоуп. — Раздевайтесь и быстрее проходите в дом. Сначала поедим или вы разберете вещи?       — Разберём вещи, — сказал Римус, после одобрительного кивка Меделин. Люпины жили в небольшом двухэтажном домике в районе, где практически все дома выглядели одинаково. Стены дома были выложены из серых плит, крыша белая. Он находился на фундаменте чуть выше уровня земли и чтобы войти в дом, нужно было подняться по лестнице на веранду, скрытую навесом. На стенах висели цветочные лозы, а окна украшали дикие цветы, которые выращивала миссис Люпин. На заднем дворе также был сад, который любила не только Хоуп, но и Меделин. Лайелл Люпин работал в министерстве магии и имел неплохую репутацию, а Хоуп Люпин решила оставить работ в Кардиффе и стала работать учительницей истории в обычной школе. Семья совсем не бедствовала и была достаточно обеспеченной, а в мире магии Лайелл имел особую репутацию и его уважали, а Хоуп хватало любви учеников и благодарности родителей. Меделин с Римусом поднялись на второй этаж и прошли по небольшому коридору к своим комнатам, которые были напротив. Как только они открыли двери, сотни клубов пыли, которая скопилась здесь за 4 месяца одиночества, наровили задушить их. Меделин закашлялась и прошла внутрь, ставя сумки у кровати. Она раскрыла занавески, в комнату хлынул яркий солнечный утренний свет. Меделин оглядела свою комнату, улыбнулась и почувствовала, как лёгкий ветерок сдувает пыль с полок и уносит прочь из комнаты.       — Это не я… — соврала Меделин самой себе.

***

Дейзи ворвалась в дом первой и, споткнувшись об порог, упала. Подняв голову, она увидела маму, которая поставила руки на бока и осуждающе качала головой, цокая языком.       — Ты не меняешься, дочка, — улыбнулась Юфимия. Каштановые кудряшки она заплела фиолетовой лентой. Ее лицо было покрыто веснушками, а глаза горели красно-коричневым огоньком. У глаз и на уголках губ были морщинки от частых улыбок, что добавляло ей очарования. Юфимия — весьма высокая женщина с тонкими длинными пальцами, которые могли бы принадлежать пианистке, но она никогда не увлекалась музыкой. Джеймс ввалился в дом громко смеясь над сестрой и сам чуть не упал, но ухватился за дверной косяк и удержался на ногах, продолжая смеяться над Дейзи.       — Как и наш сын, — сказал Флимонт, следуя прямо за Джеймсом. Если Юфимия была высокой, то Флимонт был ещё выше. У него была смугловатая кожа, буйные темно-каштановые волосы, зелёные глаза с крапинками карего, а на переносице след от очков. Улыбка Флимонта была очень широкой, а смех очень громким и бархатным, как теплое покрывало. С ним все смеялись, а сын от него далеко не ушел.       — Так, живо разбирайте вещи, а потом на кухню! Вперёд, вперёд, вперёд! — подбадривала их Юфимия. Дом Поттеров находился на большом участке, где был даже небольшой пруд с мостиком. Белые стены, множество колон, крыша из серой плитки, яркие огни в окнах. В нескольких метрах от дома был лес и его часть также была собственностью семейства. У них также на переднем дворе была веранда, соедененная с домом, украшенная цветами и лозами. По периметру всего дома росли кусты, добавляющие жизни их дому. За ними Юфимия не ухаживала, а представляла это заботам их эльфа или магии. Поттеры были известны своим богатством и, вероятно, были самыми богатыми среди всех магических семей Британии, чем Флимонт неоднократно хвастался на Рождественском ужине и Юфимии приходилось его успокаивать. Отец семейства был знаменитым зельеваром, а Юфимия предпочла посвятить себя дому и детям. А ещё она любила читать. Очень много читать. Может, совсем немного меньше Дейзи. Джеймс с Дейзи вбежали на второй этаж и, пробежав пол коридора ввалились в свои комнаты. Теперь упал Джеймс. Юфимия поднялась за ними.       — Я сказала эльфам не разгребать твой бардак. Пора бы научиться ответственности, Джеймс. Уберись, а потом спускайся на ужин, милый, — сказала она и поцеловала сына в макушку. Дейзи упала на кровать, заливаясь смехом от зрелища, как ее брат идёт по своей комнате и спотыкается. Наконец, она закрыла дверь и оглядела свою комнату, которая толком и не изменилась с ее прошлого пребывания здесь. Она была рада оказаться дома.

***

Сириус и близнецы вошли в дом и их встретили эльфы с холодными и безразличными лицами, на которых виднелась лишь тень отвращения.       — Родители предпочли что-то другое своим детям? — спросил Сириус.       — Как и всегда, — нахмурился Регулус, помогая Авроре снять пальто и повесить на вешалку.       — Сириус, Регулус, Аврора, — послышался холодный тон их матери. Вальбурга Блэк была рослой худощавой женщиной с бледной кожей, черными волосами и темно-синими глазами. Она была изящной и двигалась, как кошка, но от таких кошек обычно бегут сломя голову. На ее лбу проступали морщины от постоянного недовольства, губы были плотно сжаты, а руки она держала в замке, оценивающе оглядывая каждого из своих детей по очереди.       — Как дорога?       — Метель, — коротко ответил Сириус.       — Эльфы разберут ваши вещи. Идите к столу. Приехали ваши кузины, — Орион вышел из кухни. Орион Блэк, полный мужчина, чуть ниже своей жены с седыми висками, суровым лицом и грубым голосом. Он не выглядел величественно, как Вальбурга, он был ссутуленным, скукоженным и даже немного глуповатым на вид. Рядом с женой Орион выглядел ребенком.       — Дедушка тоже здесь? — как можно осторожнее спросила Аврора, не выдавая надежды.       — Поллукс приедет через пару дней.       — Хорошо, — сказала Аврора. Она пошла на кухню первой, а братья пошли за ней. Как и всегда, им троим было отведено место напротив кузин. Сириус напротив Беллатрисы, Регулус напротив Андромеды — удивительно, что она вообще здесь, учитывая, что ее хотят прогнать из семьи — и Аврора напротив Нарциссы.       — Тебе очень идёт этот цвет, Аврора, — сказала Друэлла, накручивая золотой локон Авроры на палец. — Удивлена, что твоя матушка разрешила тебе такую вольность.       — В следующем году этого уже не будет. Хватит с Авроры экспериментов, — строго сказала Вальбурга. Сириус с Регулусом принялись за завтрак, стараясь не шугаться, а Аврора возвращала свою непроницаемую маску, которая помогала ей держаться среди родственников. Каждый из них словно коршун готов разорвать своих же родственников на куски и никто не в силах этому противится. Аврора поняла, что предстоящие выходные обернуться адом, если она не превратится в сталь. В общем-то, это все они хорошо умели.