Общество для мёртвого музыканта

Даже не знаю для чего я начал вести этот дневник. В конечном счёте, очень полезно излагать куда-то свои мысли, но если покопаться во всём этом тщательно, то… до чего же это унылое занятие! Как будто меня отправили на опыты в качестве лабораторной крысы, чтобы посмотреть, как изменяться мои мировозрение и поведение в процессе ведения записей. Ей-богу, в такие моменты чувствую себя полным идиотом. Хотя идиотом, для некоторых я и являюсь. Меня зовут Луис Сулейман. Мне семнадцать лет и через несколько месяцев у меня будет день рождения. Сейчас я учусь и живу в школе-интернате для трудных подростков имени Эриксона. А после «добрые и чуткие» преподаватели скажут мне до свидания и пинком выпрут из этой богадельни. А я и не сопротивляюсь. Я наоборот, даже рад. Школа-интернат имени Эриксона — это самое гиблое место на всей планете. Здесь всё пропитано скукой, аристократичностью и конечно же, наискучнейшими людьми. Даже хулиганы, которые прибывают сюда пачками почти каждый день, будто фабричной штамповки. В основном, все сюда попадают по двум статьям: либо украл, либо совершил насилие, которое привело к трагическим последствиям. Однако в данной школе всё-таки живут довольно интересные люди, о которых я, может быть, расскажу чуть позже. Сама по себе данная школа удивительна в одном. Она построена далеко от населённого пункта, чтобы дети не смогли совершить побег в город и натворить там делов. Как-то само собою вышло, что на развалинах тех старинных, никому не нужных зданий, где раньше стояли английские колонии, зарождалась сказочка о Покахонтас и другие не менее «важные» исторические события нашего государства, на данный момент возвышались обычные леса, ставшие настоящим достоянием штата. А в сердце этих лесов скрывалось от цивилизации удивительно непохожее на другие школы-интернаты здание, которое подчинялось доктринам официального надзора и суровым правилам. На бумаге. По-настоящему, администрации было плевать как мы себя вели. Плохо или хорошо (если, конечно, не выходили за рамки дозволенного). Драки, курение, матерщина. Всё это стало обыденностью для нас. Однако учителя и другие работники школы пытались с этим бороться, проводя усиленную пропаганду против вредных привычек. Но это всё равно никого не останавливало. Особенно мисс Мартин, школьная медсестра, единственный хороший человек в интернате и настоящий друг для всех детей, была против того, чтобы мы курили и тем более, употребляли алкоголь и прочую гадость. Образ жизни, нравы и обычаи мало отличались от других школ-интернатов. В нас воспитывали заготовки для будущих офисных планктонов или рабов, прикрытых другими ярлыками. Воспитывали настолько, насколько позволяла вообще взрослая человеческая совесть. Самым жёстким наказанием за плохой поступок считается карцер и лишение выходных дней, а порой и всей недели каникул. Меня отправили в этот зверинец сразу как исполнилось двенадцать. Родители меня так "любили", что поспешно отправили сюда. В элитную, по их мнению, школу, где из меня должны "сделать человека". Никогда не любил это словосочетание. Быть человеком. Что это вообще значит? Я что не человек? Гуманоид? Примат? Кто я? К сожалению, взрослые от таких вопросов лишь закатывают глаза и продолжают талдычить себе под нос правила хорошего тона, которые сделают из меня настоящего члена общества. А мне это больно надо. Я другой человек. Человек, который не умеет правильно излагать свои мысли, ведёт себя несерьёзно, да и вообще боится какой-либо ответственности. В будущем надеюсь стать великим музыкантом, и, даже если наступит сраный зомбиапокалипсис, ничто не помешает мне стать знаменитым пианистом. Дни здесь протекают однообразно и не так интересно, как это можно себе представить. Повторюсь: всю жизнь здесь создают необыкновенные люди. Именно таким, я и являюсь. И тебе наверняка интересно, дорогой дневник, как же проходит день ученика этой школы, а я отвечу: НИКАК. Просто встал, помолился со всеми и пошкандыбал на учёбу. После проводишь время в своё удовольствие и ложишься спать. Но если тебе этого показалось мало, то я так и быть, сострою серьёзную физиономию и начну писать как настоящий потомок Фицджеральд. Солнце ещё не начало палить мне в глаза, а я уже проснулся и подумал, что я заболел. Не почувствовал, а именно что подумал. Мысль была точно такой же, когда просыпаешься в выходные, которые ты так долго ждал… Просыпаешься и думаешь: «А почему мне невесело? Где счастье, которого ждал годами (поскольку день воспринимается за год)? Похоже, я заболел!..» Я проснулся, как будто меня включили. Я не вздрогнул, не потянулся, а лишь просто открыл глаза. Точнее один глаз, другой был прижат к подушке. Ещё проснулся вместе со мной слух. И я увидел и услышал… Увидел ткань подушки, ткань наволочки, близко-близко к открытому глазу. Услышал, как проходит по коридору мисс Фолдридж и будит всех, громко тарабаня в дверь, чтобы мы поскорее проснулись. Услышал, как храпит мой друг и сосед по комнате Марлон. Услышал, буквально, как просыпается весь мир. Резко поднялся с кровати. Закружилась голова. Подошёл к шкафу. Увидел своё отражение. Благо, сегодня не обнаружилось ни одного прыща. А мои дреды так и продолжали висеть словно на моей голове остаток швабры. Произнеся молитву, мы прослушиваем речь директора о начале нового дня и после весёлым шагом отправляемся в общую столовую, где на завтрак, как обычно, подают что-то лёгкое: либо яичницу с беконом, либо какие-нибудь хлопья, либо кашу (ненавижу кашу). Быстро проглотив завтрак, возвращаюсь в свою комнату. Лежу на кровати, таращусь в потолок и думаю, что бы сегодня мне разучить за пианино. Потом приходит Марлон и вместе с ним мы топаем на уроки. Уроки здесь описывать не имеет смысла, поскольку они сами по себе скучны, а если ещё про них начну растолковывать и я, то это станет неинтересно читать. Скажу одно: слушаю я на них вполуха и если какая-то контрольная, то всегда пишу на «F». Мне просто это неинтересно. После у нас наступает обед и свободное для занятий время. Обычно я занимаюсь музыкой, придумывая различные музыкальные композиции. Но после приходит Марлон и вместе с ним мы отправляемся играть в бейсбол. Несмотря на то, что я отлично кидаю и ловлю мячи, меня всегда ставят на место бэттера. После у нас общий отдых, где каждый высказывается о том, что у него прошло за этот день или вообще неделю в целом. И всегда это происходит за сигаретой. Одна палка на двенадцать человек, не считая девочек. Наши сигареты они курить не любили. Вообще девушки Эриксона довольно странный народ. Как мне кажется, именно к ним применима фраза: быть человеком. Поскольку, таких девчонок точно нет ни в одной Вселенной. Особенно среди них выделяется Вай. Классная девчонка, но точно не с этой планеты. Помню, когда впервые попал сюда, пытался с ней начать отношения. Но она меня постоянно отшивала и причина на то была проста: у неё уже была девушка. Да-Да. Я не описа́лся. Именно девушка. Эх, Америка! Ты создаёшь хоть удивительных, но всё же странных личностей. И странные предпочтения в их любви. Странная штука эта любовь. Её нет, но в неё верят. Особенно у нас. Если ты с кем-то успел потрахаться, знай, ты связан с этим человеком любовными узами. Даже если твой партнёр не противоположного пола. За это у нас были гонения, как со стороны учеников, так и со стороны взрослых. У нас были все. Геи, лесби, би, натуралы и конечно же, одиночки. Таких в шутку называли ручками. Я же не был одиночкой, но и к любой другой касте не принадлежал. Я сам по себе был альфачом. Ни с одной я не пытался пофлиртовать, а вот со мной пытались очень многие. Но всех постоянно отшивал, либо просто по своей подростковой глупости отказывал. Короче, на любовном фронте у меня всё было сложно. Хотя меня любили не только девчонки, но и все парни. И под всеми парнями я имею виду, всю школу. Я до сих пор считаюсь самым богатым парнем, и многие «дружеские отношения» со мной происходят как раз из-за того, что именно я могу обеспечить всех сигаретами, алкоголем и прочей фигней, которая нужна всем обитателям Эриксона. Я, конечно, не ирландец, но почему-то именно я был Рэдом в нашей школе. Несмотря на то, что отношения с родителями у меня были напряженные, особенно с отцом, он всё равно продолжал высылать мне деньги, чтобы я смог себя обеспечивать сам, да и просто покупать то, что мне казалось важным. Высылал он всегда пятьсот долларов в неделю и этих денег мне хватало с головой. Не только на желания покупателей, но и на свои личные нужды. Он надеется, что я всё же одумаюсь и пойду по его стопам, но этому никогда не бывать. Я уже всё решил. Но вернёмся к нашему распорядку. Так за одной сигаретой в туалете, у нас может пройти несколько бесед. После все расходятся по своим комнатам и готовятся к завтрашнему дню. Я же продолжаю играть на пианино или зову кого-то из друзей и играю. После они дают свои «профессиональные комментарии», и я либо продолжаю играть до самой ночи, добиваясь идеального результата, либо иду на вечернюю прогулку, а после сижу на крыше вместе с ребятами, и мы играем во что-нибудь. Чаще всего в карты. После когда был объявлен полноценный отбой, мы словно ниндзя, пробираемся по своим комнатам и ложимся спать. И так без конца, изо дня в день, из недели в неделю, из месяца в месяц, мы живём в этой школе странной, неправдоподобной жизнью, выброшенные обществом, проклятые собственными семьями. Мы жертвы общественного темперамента, но так или иначе мы живём и наслаждаемся моментами настоящей и искренней жизни. И разве это не прекрасно?