Общество для мёртвого музыканта

Три часа дня. Уроки уже давно закончились и каждый начал заниматься своим любимым делом. На улице дует сильный морозный ветер, но всё же, зима постепенно уходит со своего поста и уже скоро начнётся истинное веселье. Наконец-то начнутся бейсбольные соревнования, а также конкурс пианистов, на которые я мечтаю попасть. Пусть я буду не лучшим из конкурсантов, но надеюсь, что меня всё-таки заметят и предложат выступать где-нибудь в известном театре или вообще пригласят выступать в какой-нибудь популярной группе. Буду просто супер-клавишником. Жаль, это всего лишь мои мысли... Как только закончились уроки, на которых, как всегда, ничего не делал, я пулей помчался в зал музыки. Здесь обычно никого не бывает, кроме миссис Киншер. Лет ей уже под семьдесят, а то и больше. Всю жизнь занималась музыкой, от того под старость лет, глухота её никогда не брала. В её кабинете всегда царил идеальный порядок, отчего глаз радовался от такой потрясающей чистоты. Правда, всю эту замечательную композицию портило тускло поблёскивающее фортепиано своим чёрным, изогнутым, глянцевитым боком. Разбитые временем щербатые клавиши слабо светились желтоватым оттенком. Кивнув ей в знак приветствия, я открыл тетрадь, с набросанными на неё нотами, и принялся играть. На середине игры я бросил мучить клавиши. Одна из них залипла окончательно, а сам звук у инструмента был такой, словно кто-то запустил орущую кошку в дымоход. Я слабо разбирался в настройке инструмента, поэтому решил закончить на этом свою игру. Взяв со стола мисс Киншер листок, я написал заявление о необходимости починки фортепиано. После побрёл к себе. Едва я вошёл в комнату, меня чуть не сразил на повал букет из запахов духов, табака и, украденной с кухни пачки открытых Твинкиз. На кровати сидел Марлон, пожёвывал пирожные и, забыв про всё вокруг, зачитывался какой-то книгой. Из всех парней-ровесников, живших в нашей школе, Марлон был лучшим. Я подружился с ним в тот же день, когда загремел сюда. Мы всегда сидим за одной партой, живём в одной комнате и регулярно что-нибудь делаем вместе. Марлон не похож на остальных ребят. С ним время проходит намного интереснее. Если в моей голове появляется безумная идея, то голова моего друга сразу думает, как это можно её исполнить максимально эпично. Мы вообще с ним стали два сапога — пара, если не считать расовых признаков. Его также сюда упекли родители за то, что Марлон вёл себя, по их мнению, слишком агрессивно. Конечно, он никого не убивал, но всё же его предки решили перестраховаться и кинули сюда. Его отец, так же как и мой, надеется, что сын найдёт себе достойную профессию. А сам Марлон хочет стать известным бейсболистом, но порой его тянет в музыкальную сферу и он, даже учиться играть на гитаре. Увы, связано это, к сожалению, совершенно не с творческой причиной. Казалось, мы как две капли воды, но всё же есть одно единственное отличие. У Марлона имеется девушка. Зовут её Броди. Обычная красивая среднестатистическая американка. Русые волосы, улыбка до ушей, ударница, хорошая задница. Короче, всё как любит Марлон. Но правда характер у неё бывает иногда таким деспотичным, от чего хочется убежать с воплями: «Спасите, помогите, девушка взбесилась!» Но для Марлона она была истинной второй половинкой. Пусть Броди не так хорошо выходила на контакт со многими нашими знакомыми, она всё равно очень классная девушка. — Ну? Как новая композиция? Это стало похоронной музыкой для Кишнер? — поинтересовался Марлон, не отрываясь от книги. По правде сказать, у него всегда было много интересных книг, которые иногда я брал почитать. Хотя признаюсь, литература это не моё. Некоторые истории меня цепляют, но не прямо, чтобы я от этого получал эстетический кайф. — Сплюнь, троглодит! Жива, как сама великая королева Елизавета. — Ну да, ну, да! Хер вам, а не выход на пенсию! — язвительно прокомментировал Марлон, продолжая читать. — Что у тебя сегодня по плану? — спросил я. — Ты хотел сказать у нас? — Нет. Давайте сегодня без меня. Я пас. Марлон вдруг отложил книгу. — Не понял. А когда это мы стали вдруг вне нашей компании? — Я за компанию, но просто хочу побыть один. Мне тут вдохновение ударило по мозгам, так что… Марлон вдруг отобрал мою музыкальную тетрадь и закинул её на верхушку шкафа. Я уже было на него наехал, но после он сказал: — Нам всем нужно развеяться, и ты не исключение. Так что через пять минут жду тебя в комнате Митча и Вилли. И это не обсуждается. После чего, он пулей вылетел из комнаты, а я остался наедине с самим собой. Честно, мне не хотелось куда-то сегодня идти. Перед выходными я хотел побыть один или просто заняться тем, что мне больше нравится. Но и отказать своему другу я не мог. Поэтому, я достал тетрадь и, очистив её от пылевой паутины, которая развелась с самого дня построения школы, пошёл к ребятам. У Митча с Вилли была самая грязная комната во всём интернате. В ней было отвратительно всё. Запахи здесь откровенно отпугивали. На столе обитали различные потрёпанные книги, мог лежать заплесневелый хлеб с обеда, а рядом грязные носки. На стене висели различные картинки, начиная от силиконовых задниц в бикини, заканчивая химической таблицей элементов. «Потрудиться, а затем хорошо расслабиться», — так в шутку Марлон называл настенную галерею Митча и Вилли. И это неудивительно, особенно, если ты знаешь, что один из проживающих в этой комнате, попал в Эриксон из-за систематической мастурбации. Вообще сам Митч был одним из хороших товарищей Марлона. Несмотря на его тяжёлый характер, из-за которого он и попал сюда, без него не проходило ни одно веселье. Именно поэтому его часто сажали в карцер. Причиной тому была страстная любовь Митча к химии, особенно к тому, что было взрывоопасным. Так один раз он случайно устроил потоп в общем туалете, подорвав один из унитазов. Ох, ну и ору же было тогда от учителей. А самого шутника никто не видел целую неделю. Но по правде сказать, у Митча было одно очень хорошее качество. Он был мастером на все руки. Мог из дерева вырезать что угодно, а также из простого мусора собрать то, чему бы сам Донателло позавидовал. Но чаще всего Митч вырезал из дерева обычные заточки и метательные ножи. У него постоянно изымали, как сами инструменты, так и его шедевры. Но всё же, не без моей, конечно, помощи, он продолжал снова делать из дерева новые и новые творения. Зайдя в комнату, я увидел, как Митч опять сидит за своим столом и над чем-то упорно работает. А Марлон на соседней кровати наблюдал вместе с Вилли за тем, как работает Митч. Вилли был на несколько лет младше нас всех, тем не менее он заработал наше доверие. Этот коротышка с каштановыми волосами весьма талантливая личность. Он, так же как и Митч, занимался резьбой, но, к сожалению, вырезал не так красиво, как его старший товарищ. — О, какие люди! — воскликнул Митч и, поздоровались со мной «по-братски», предложил присесть на стул. После он ввёл меня в курс дела. По его словам, ему подогнали одну важную посылку, которую он обозвал «сокровище Митча». Марлон предложил разделить сокровище между своими в одной пещере, что неподалёку от школы. Я поинтересовался, почему бы это не провести у кого-нибудь в комнате. На что получил исчерпывающий ответ «Потому что!». На самом деле, Марлону очень сильно хотелось развеяться, а то, что они собирались сделать каралось пожизненным карцером. Поэтому он решил не рисковать и сбежать на некоторое время из школы и позвав только самых проверенных: меня, Мичта, Вилли, Вай, Броди, куда уж без неё, и Аасима, ещё одного нашего товарища, которого я постоянно подкалываю, но до сих пор сохраняю хорошие дружеские отношения, несмотря на то, что он страшный зануда. После всех объяснений я не стал спорить с ребятами, а просто сказал «Хорошо». Быстро сгонял к себе в комнату, оделся как можно теплее, взял небольшой рюкзак, в который положил несколько пачек самых дешёвых чипсов, оставшихся с прошлых выходных, а также фонарик вместе с небольшим пледом, уже давно изгрызенный молью. После чего отправился обратно к парням. Мы сидели в комнате до самой ночи. Даже ужин пропустили. Чтобы выветрить отвратный запах, мы были вынуждены открыть окна, хотя это запрещено делать, но иначе нельзя. Окна распахнулись настежь в морозную темноту вечера, и замызганные занавески слабо колыхались назад и вперёд от движения воздуха. И вот проходящая по коридору мисс Фолшер наконец объявила громко своим скрипучим голосом: «ОТБОЙ!». Тихо, пусто и сонно во всём интернате. Слышно только, как в соседней комнате во всю храпит Омар, сосед Аасима. После тихого стука в дверь, она отворилась и из проёма вылезла голова нашего товарища. Он уже был готов отправляться, и мы, недолго думая, выдвинулись в холл. Там нас уже ждали Броди и Вай. Я удивился, увидев, что вместе с Вай не было её девушки. На вопросы о Минни она ответила, что сегодня Минерва решила побыть вместе с Соффи и Теном, её родными сестрой и братом. — Ну что ж, раз все в сборе, тогда выдвигаемся, — объявил Марлон и мы наконец, вышли на улицу. Ночь стояла морозная. Несмотря на то, что днём снег уже начинал таять, ночью дул пробирающий северный ветер. Перебравшись через огромную стену мы отправились за Марлоном, искать эту странную пещеру. Все шли молча словно о чём-то задумались, и я решил разбавить атмосферу. Резко положив руки на плечи Вай я громко заорал звук: «Вээээ». Естественно, она испугалась. А остальные заржали как один. — Ты что, больной?! — с возмущением в голосе спросила Вай. — Я восставший из Ада! Я пришёл забрать твои мозги! — Свои сначала подбери, чучело. Обронил их по дороге! Это было жёстко, но всё же круто. Несмотря на тяжесть характера, мне безумно нравилась Вай. Вайолет сама по себе скромная девушка, которая постоянно вне школьного общества, но если её позвать в хорошую компанию, то уверяю, она ещё может дать всем фору. Она считается коротышкой в нашем классе. Всего лишь метр пятьдесят пять. Синеглазая девушка с белыми льняными волосами под каре. Она единственная, из всех девушек нашего класса, кто может дать мне хорошую ответку на мои шутки. Наконец, мы дошли до этой пещеры. Она была совсем небольшой. В ней пахло сыростью. Рассевшись поудобнее на холодных камнях, мы разожгли небольшой костёр, а после Марлон объявил о начале собрания умалишённых Эриксонцев. — Ну давай! Доставай уже своё сокровище! — просил Вилли. Митч снял с плеча рюкзак, открыл его и вынул небольшую круглую коробочку, в которой лежало что-то измельчённое зелёного цвета. — Это что? — спросил я. Митч пошутил, что это кошачья мята, но в итоге мне сказали, что это настоящая травка. — Опаньки! — сразу воскликнул я. — Мы так не договаривались… — Как это не договаривались? Ты же сам захотел пойти с нами развеяться, — перебил меня Марлон. — Я не говорил слово «хотел»… — По крайней мере, ты пошёл с нами. Так что, по сути, ты согласился. Чувак, расслабься и просто получай удовольствие. — Тем более, такая травка просто так на дороге не валяется. Высший сорт! — сказал Митч, доставая из рюкзака небольшую курительную трубку. — А я думал, ты косяк сделаешь, — удивился Аасим. — Мы что, хиппари какие-то? Мы — истинные джентльмены. Поэтому, покурим из трубки, как нормальные люди. Митч засыпал траву в курительную камеру трубки, мягко продавливая пальцем содержимое, а после начал стучать по стенкам трубки, чтобы травяная смесь ровно улеглась в камере. Когда с приготовлениями было покончено, он поднёс зажигалку и начал проводить ею по поверхности травы, слегка потягивая воздух через трубку. Так он сделал ещё два раза и наконец сделал хорошую затяжку. После он выдохнул огромное количество дымка с едким запахом. Немного откашлявшись, он заверил, что смесь просто улёт. Потом обратился к Марлону: — А бабы тоже будут? Митч никогда не страдал вежливостью. Он мог всегда сказать девушке грубое слово и назвать её так, как у многих бы язык не повернулся. Слово «баба» для него считалось даже комплиментом, который должен вызвать у каждой девушки экстаз. — Бабы будут, — передразнив Митча, сказала Вай и, отобрав трубку у парня, сделала затяжку. Скоро пещера наполнилась специфическим травяным дымом, а мне от травы стало несколько легко. Я почувствовал, как мои ноги становятся ватными, а всё тело превращается в мягкий кусок теста. Но я старался держать себя в норме и поэтому продолжал сидеть так, словно я и не курил, хотя по моим глазам, это было сложно сказать. Несмотря на то, что мы развели костёр, в пещере всё равно было прохладно. Но кажется ребят это не смущало. Всех уже давно разморило. Одни либо продолжали курить, разговаривая попутно о чём-то, другие просто наблюдали за происходящим. Броди так вообще лежала с закрытыми глазами на груди Марлона. А Митч развалился в позе индийского султана и, оперевшись локтем на земляной выступ, ел чипсы со вкусом бекона, попутно слизывая оранжевое напыление с пальцев. — Лучшее чувство на свете, — выдохнул Аасим, затянувшись. — Да? А ты передёрни себе как-нибудь разок, тогда твоё мнение конкретно измениться, — сказал Митч, доставая пачку чипсов. — Ну в отличие от тебя, мне лично передёргивают, — сказал Аасим. — Это кто ж такой энтузиаст, что решил лично у тебя поработать кулачком? — спросила Вай. — Да не важно кто. Вот это разговор для чего нам сейчас? — вмешалась Броди, как всегда, зарубив интересную беседу в зародыше. Но взамен она предложила другую. — Лучше скажите, кто как выходные проведёт? — Я домой поеду, — сразу ответил Марлон. — Чего опять стряслось? Отец? — поинтересовался я. — Да, пустяки. Просто опять прокомпостирует мозги и отпустит с миром. Но зато, он обещал сходить со мной на бейсбольный матч. Если хочешь, можешь тоже с нами сходить — предложил Марлон мне. — С радостью дружище, но нет. Я собираюсь провести все выходные в городе. — Опять будешь играть на потеху публике? — хмыкнула Вай. — А почему бы и нет? Так и дополнительный доход появляется, и практика нарабатывается. — А как же, семья? — Не хватало мне ещё отцовских наставлений. Я птица вольная. Даже если он деньги перестанет высылать, я же от этого не изменюсь. Вы лучше скажите, что кому нужно? Ребята назвали мне небольшой список товаров, который они бы хотели получить из города. Многие либо оставались в школе, либо у них не было возможности что-то прикупить для себя. — А ты что будешь делать, Вай? — спросил я. — Я останусь в школе. Минни просто тоже тут остаётся с Соффи, а Тен уезжает в больницу. — Что случилось? — грянул хор. — Тен дежурил на кухне вместе с другими ребятами и случайно на него упала кастрюля с кипятком… — Какой кошмар! — пробормотала Броди. — Это как так-то? — спросил Вилли. — Ну, бывают в жизни огорчения, что уж тут поделать, — сказал Марлон. Чтобы отойти от грустной темы, я решил переключиться на более увлекательную. — Слушай, Вай, а как у тебя на личном фронте? — Что ты имеешь в виду? — спросила она. — Вот у вас с Минни показуха для всех или действительно уже… — Если ты об этом, то всё по-настоящему. Вообще не хочу это обсуждать! — А с родителями ещё не познакомила? Я считаю, что ещё рановато. Не тот ещё у вас период в отношениях. Когда вы трахаетесь это одно, а знакомится с родителями это… — Завали, а! — перебила Вай, оттопырив средний палец. — Ты-то сам как? Завёл уже себе подружку? — пошла в атаку Броди. — Ага, — сразу ответил я. — Мы с ней завтра пойдём гулять. — Ты про свою правую ладошку? — ухмыльнулся Митч. — Про все две! — парировал я и показал, что мои ладони готовы ко всему. Всё посмеялись. Вдруг разговор прервал Аасим. — Слушайте, а вы не знаете, для чего нас завтра собирает директор. — Да как-то всё равно, — ответил Митч, затягиваясь. — По любому опять затянет старую шарманку: «Выходные даются вам на то, чтобы вы провели их с пользой…» — начал пародировать директора Вилли, но тут же его прервала Вай. — Да, нет! Он хочет провести с нами воспитательную беседу, насчёт нашего будущего. Там взрослая жизнь, половая, денежная. — И всё что-ли? Так мы сами можем ему целую лекцию забабахать! — сказал Вилли. — Ну ты то, конечно, мастер на все руки. — подколол его Марлон Вилли состроил удивлённое лицо, а всех остальных, как и меня, прорвало от смеха. Было видно, что виновата во всём трава. Так мы просидели в пещере ещё несколько часов. Когда стало понятно, что «сокровище Митча» закончилось, а темы для разговоров стали однообразными, мы, затушив костёр, отправились назад в интернат. В предрассветных сумерках здание школы выглядело совершенно заурядно, примерно как фермерский дом, в котором прошла юность Блейза. Единственное, что выглядело неестественно, так это огромная колокольня, которая всегда звонила во время утренних молитв. Больше её ни для чего не использовали. Ноги никак не хотели идти. Еле как перебравшись через забор, мы зашли внутрь. На общих часах было сорок минут четвёртого. После каждый разошёлся по своей комнате. Марлон сразу же, завалившись в комнату, бухнулся на кровать и уснул. И я уже во всю заканчиваю эту запись и очень рад тому, что наконец могу лечь в кровать, поскольку глаза мои слипаются неимоверно. Господи, как я хочу спать!