Общество для мёртвого музыканта

Уснул прямо на своих записях. Никогда не забуду смех Марлона. Этот крик рожающей чайки над моей сонной физиономией, к которой прилипли исписанные листки. Однако несмотря на творческий порыв, ночью мне приснилось, как отец разговаривает со мной о музыке. Причём в негативном ключе. — Сколько можно заниматься этой хернёй? Сынок, тебе уже одиннадцать лет. Неужели ты хочешь посвятить свою жизнь… этому, — Его глаза пусты. Смотреть в них, всё равно что глядеть в бездну или на Горгону. — Тебе надо думать, что для тебя важнее. Музыка не принесёт тебе денег. Можно быть или богатым или счастливым. Всего и сразу быть не может. Мы в его шикарном кабинете, и кроме нас тут никого. У него строгий вид, он пытается выглядеть настоящим папой, преподаёт мне истинный «отцовский урок». Но я не осознаю этого и начинаю его ненавидеть. После он встаёт и выпроваживает меня из кабинета, чтобы немного прийти в себя. От обиды у меня начинают краснеть глаза и огромные слёзы капают и капают на пол. Я не плакал. Я выдавливал из себя всю ненависть, плескавшуюся во мне. Утром я смог не только вспомнить сон, но и снова окунуться в неприятные воспоминания из прошлого. Ещё до того, как попал в интернат. Я снова очутился там, где мне восемь лет. Я сижу со своим преподавателем по музыке и разучиваю новые мелодии. За моими оглушительными попытками наблюдает мама. Она сидит на диване и пьёт какой-то странный чай. Помнится, она всё время что-то пила когда были гости. И даже сейчас при учителе, в руках у неё белоснежная фарфоровая чашка. В дверях стоит отец и наблюдает за моей учебой. За шикарным итальянским фортепиано сидит маленький Луис. Он стучит по клавишам, пытаясь сыграть «К Элизе». Он может играть часами, а то сутками, если бы не родительское: «Всё хватит». Урок заканчивается, но он не собирается останавливаться и продолжает, продолжает, пока отец не говорит: — Сынок, иди к Холли (наша горничная). Попроси, чтобы она тебе дала печенье с молоком. Я заканчиваю игру и выбегаю из комнаты, но на кухню мчаться не стремлюсь. Отец закрывает дверь и начинается разговор: — Долго это ребячество будет продолжаться?! — доносится еле слышный голос отца. — Мистер Сулейман… — пытается выдавить из себя учитель. — Ничего не хочу слышать. Прошло три года, а он так и не научился играть нормальные вещи. — Милый, у каждого всё приходит со временем. Вот увидишь, наш сын ещё прославится на всю страну, — звучит успокаивающий голос мамы, но даже он не способен остановить тиранию отца. — Наоми, он уже соображает, что хочет связать жизнь с музыкой. Поверь мне, если Сулейманы затеяли что-то, они будут это исполнять. Ему наоборот надо больше читать. Он должен быть хорошим приемником моей компании. Иначе всё пойдёт псу под хвост. — Мистер Сулейман, прошу вас услышать меня, — доносится дрожащий голос учителя. — У вашего сына действительно есть способности, и я могу их вытянуть наружу. Ваша жена права, не все рождаются Моцартами. У каждого музыкальные способности приходят с годами. — Мне плевать, что у кого приходит. Если вы не можете его научить играть простую мелодию, я вообще сомневаюсь в вашем профессионализме. Калеку в подворотне и то проще научить играть на скрипке, чем платить вам пятьдесят долларов в час за то, чтобы мой сын расстраивал хороший инструмент. Дальше я слушать не стал и ушёл на кухню. Я ненавидел, когда взрослые начинали ссориться. И малого того, что ругаются они, плохо от этого становится одному тебе. Ты буквально загораешься внутри от того, что ссора и ругань душат в тебе всё позитивное и человеческое. Уроки музыки закончились для меня через несколько недель. И отец решил всерьёз заняться моим саморазвитием. Воспоминания колючи и невыносимы. Я убегаю от них в реальный мир, где меня ждут друзья, а вместе с ними и деньги, которые я буду тратить на этих выходных. В этот раз все решили поехать по домам, кроме меня, Вайолет, Минни и Соффи. Мы решили, что будем всю неделю тусоваться в городе. Когда мы садились в автобус, я заметил, что рядом со мной садится моя «горячо любимая парочка». Гейб спокойно усаживается на своё место и постепенно засыпает. Клем садится рядом и втыкает наушники. Интересно, что у неё там играет? И вообще, почему меня так привлекает Клем? Почему она так хороша? У неё нежные мандариновые глаза и короткие волнистые тёмные волосы. Когда она улыбается, её губы складываются колечком. Так о чём это я? Клем вообще удивительная девушка. Несмотря на то, что с ней мне удалось найти общий язык, мы всё равно относились друг к другу несколько скептически. Несмотря на то, что Габриэль считал себя самым крутым в классе, все ребята прекрасно понимали, кто был истинным королём. Но за этот небольшой период появилась королева, которая решила совершить эндшпиль и получить нагретое место. Она тоже классно шутила, подкалывала, но именно в девчачьей манере, как Вайолет. Бросала остроты. Да и на неделе случилось несколько происшествий, которые дали понять, что мы оба круты и соревноваться друг с другом бессмысленно. Всё началось с того, что мне нужно было сделать небольшой доклад по истории. И для этого, я отправился в библиотеку, потому что там был Интернет и, самое главное, ноутбуки. Только я сел за компьютер, как меня тут же подозвала Соффи с просьбой достать ей с верхней полки нужную энциклопедию. Ненадолго отвлекусь. Мне кажется или Соффи в меня втюрилась. Вот жуть! Не каждый день увидишь такое, чтобы одна Соффи, которую зовут Минерва, была в отношениях с Вайолет, а другая клеилась ко мне. Вот что я называю, таинственной историей Билли Миллигана. Она постоянно пытается ко мне прикоснуться, сверлит меня своим взглядом, я от одного взгляда Минни готов бежать на край света, а тут постоянное слежение за тобой от такого же внешне человека, и смеётся даже над моей самой тупой шуткой. Это классно, но всё же… Нет. Не в моём вкусе. Да и тем более…я альфач. Я переживу если не буду вместе с Соффи. Так вот. Помогаю я Соффи, кладу все ей нужные книги, подходит Вай, мы с ней что-то обсуждаем, а после мы с Марлоном идём писать доклад. Я включаю нужную ссылку на ноутбуке и вместо нужного файла погрузилась женщина в спортивной форме, которая рассказывала о женской йоге. А звук был прибавлен на такой максимум, что вся библиотека была оглушена фразой: — Упражнение номер восемь: садитесь в позу «Лотоса», сделаете глубокий вдох, расслабьтесь, выдохните, выпрямите осанку, плечи назад. И с каждым новым вдохом втягивайте мышцы влагалища… Еле как мне удалось выключить этот чёртов ноутбук, чтобы этот ненужный поток информации перестал выливаться, а смех в библиотеке прекратился. От библиотекарши я, конечно, получил знатных моральных подзатыльников. И случайно отведя взгляд в сторону, я замечаю её. Ржущую вместе с другими девчонками, Клементину. Ладно. Намёк понят. Война началась. И я начал готовить ответный удар. И, как всегда, удар был неожиданным. После урока физкультуры, все девочки пошли в душ, а я вместе с Марлоном запустил в школу Рози — нашу сторожевую собаку. К ученикам она была добра, особенно к тем, кто её постоянно подкармливал. Мы всё рассчитали. Собака должна была зайти, девчонки бы завизжали, а после бы поржали. И только мы запустили Рози в душ, первым, как и полагалось мы услышали крики, негромкий лай нашей любимицы, а после я услышал громкий испуганный крик. Вместо того чтобы смеяться, кто-то истошно кричал. Девушки выбежали, укутанные в полотенца и повели Рози к выходу. Несмотря на крики и оскорбления, я зашёл в ванную и увидел, как Клем зажалась в углу и просто дрожала. Откуда я мог знать, что она панически боится собак? Ладно пауков, крыс и прочих неприятных тварей, по рассказам Сары, у Клем под кроватью есть небольшая дырка, в которой живёт здоровенная крыса и каждый день Клементина её подкармливает, а после играется с ней, но…собак. Рози вообще никого из ребят никогда не обидела, а тут оказывается такой конфуз, что от неожиданного крика Клем, собака сама испугалась и начала лаять. Конечно, на меня сразу настучали и заперли в карцере на ночь. С тех пор розыгрышей ни с моей, ни с её стороны не было. Мы не разговаривали несколько дней, однако вскоре мы заключили мир и снова стали друзьями... наверное. Удивительно, но за то прожитое время, меня терзала мысль, что я причинил кому-то боль. Всё внутри переворачивается, становится неприятно всё, что тебя окружает, и ты стараешься зарыться глубоко под землю, чтобы твой мозг пророс и стал более развитым и больше не совершал таких тупых поступков. Так стоп! А почему эти мысли так меня тревожат? Когда я подкалываю Вай или кого-нибудь из ребят, я не чувствую муки совести. Даже если розыгрыш вышел из-под контроля. А тут меня просто понесло на какие-то сопли. Впервые со мной такое. Сейчас в автобусе все спят, но уже скоро будет вокзал. Пока недолго прерву запись, чтобы ещё раз просмотреть тексты песен, которые я написал.

Продолжение записи (7 марта 23:27)

Офигеть. Я ничего не писал целый день. Но честно и в памяти у меня не очень осталось воспоминаний по вчерашнему дню. Вообще, когда мы сели в поезд, мне почему-то не захотелось писать. Меня сразу вырубило. Закрыв глаза, передо мной предстала пустота. Тьма — и больше ничего. Как у По. Когда проснулся меня сразу захватила мысль, что я, который раз покидая это место, думаю с надеждой, что произойдут изменения. Мне нисколько не хотелось возвращаться ни в интернат, ни к отцу. Я стремился к свободе. Может ли человек, который буквально мёртв для картонного общества, быть свободным? Я этого не знаю. Некоторые мои друзья, тоже мертвецы, в каком-то плане. Но найти таких же одинаковых — задача трудная. Именно поэтому мы и идём к Джеймсу. У него таких «мертвецов» в заведении полным-полно. Пока девочки ездили куда-то по делам, мы с Марлоном отправились к нему домой, чтобы оставить свои вещи под присмотром родителей. Нас встретил его отец, которого мы за спиной обозвали «фрицем». Это крупный мужчина с мелкой сединой вокруг висков, большим носом, огромным ртом, серыми глазами и светлыми бровями; он всегда выглядел сердито и часто каждому давал свои наставления, считая, что он главный в этой жизни. Он известный бизнесмен и очень хочет, чтобы его сын пошёл по его стопам. Он встретил нас, как подобает любому отцу: сухо, с несколько натянутой улыбкой. После он проводил нас в гостиную, где нам был предложен безалкогольный глинтвейн. Я отказался. Мы спокойно сидели и говорили о какой-то бесполезной ерунде. Через несколько минут я отпросился в туалет. Когда я сделал все свои дела, я хотел зайти в гостиную, но услышав, как Марлон о чём-то говорит с отцом, решил не вмешиваться в ситуацию и просто тихонько стал слушать. — Ну как проходит учёба? Мистер Коул говорит мне, что довольно популярная личность в интернате. — Ну…с популярностью других мне точно не сравниться. — Меня не волнуют другие. Он говорит, что ты вдруг решил поехать на соревнования по бейсболу в апреле. А ты не забыл, что у тебя экзамены? — Пап, у меня всё хорошо… — Ты откажешься от соревнований. Экзамены не шутки. Ты должен их сдать хорошо. — Но мистер Граймс говорит, что у меня большие успехи… — Не смей спорить со мной, особенно, когда у нас дома посторонние люди. Ты должен закончить хорошо учёбу и тогда будешь делать всё, что тебе вздумается! Несколько секунд длилось это напряжённое молчание и впервые я услышал дрожащий голос Марлона: — Да, сэр. Парень, который ни разу не извинялся за свои шалости, ни разу не слушался взрослых и уж тем более, ни разу не был пай-мальчиком, вдруг стал послушным ребёнком, боящимся любой указки взрослых. — Твои успехи так важны для нас с матерью. — Да, сэр. Похоже я действительно должен думать об учёбе. — Ну вот и молодец. Если что-то понадобиться, дай знать. В эту минуту я почувствовал себя не очень уютно. И это было связано не только с чучелами животных, которые торчали буквально из каждой щели дома. Просто отец Марлона - заядлый охотник и наличие в доме огнестрельного оружия, а также множества голов и шкур в доме было делом не удивительным. Больше неудобства я почувствовал от того, что мы всё-таки являемся зависимыми от кого-либо. Мы боимся быть самими собой. Марлон тому потверждение. Пацан, который в школе является настоящей альфой, грозой многих хулиганов, в итоге оказывается обыкновенным мальчишкой, который боится своего требовательного отца. Выйдя в коридор, я сразу сказал, что нам уже пора собираться. — Ладно, мальчики, желаю приятно провести время. Мы поблагодарили его и пошли на место встречи. Мы решили добираться на такси, поскольку и так мы задержались по времени. Я сидел, несколько поёжившись, на переднем сиденье старой Тойоты, зажатой в ричмондовской пробке. Рядом со мной шевелили всеми конечностями водитель. А Марлон сидел и тупо пялился в окно. За время нашей езды я сообщил, что у меня появилась одна идея, которую я хочу озвучить всем. Марлон сказал, что сразу её поддержит, если она будет отличная. — Ну! Чего там все встали-то? Понакупали корыт! — говорил водитель. Мы уже во всю опаздывали, но к сожалению, у меня не было с собой телефона, чтобы дозвониться до Джеймса, поскольку мобилы у меня никогда не было. Не успел ей обзавестись. Наконец пробка рассосалась, и машина помчалась. Водительский азарт доехать до места назначения и получить заслуженные чаевые взял вверх над правилами поведения и движения, над благоразумием и обычной дорожной вежливостью. Мы летели вперёд. Доехали за минут двадцать, но дал я ему в два раза меньше полагаемого, чего ни он, ни я не заметили при расчёте. Зайдя в бар, нас сразу встретил Джеймс и вся наша компания, в которую добавились ещё и особи женского пола, включая Клем. Как она согласилась на посиделки с нами, я не понял. Никого из окружения Гарсии и знакомых Клем не было. Были только мне знакомые ребята. — А она откуда здесь? — спросил Марлон, глядя на Клем. — Решила провести время в дружеской компании. Вайолет сказала, что у вас весело, — сказала Клем. — Это ты ещё с нами на ночных сходках не была, — сказал Митч, отхлебывая из стакана что-то жёлтое. Наверное, заказал себе какой-то коктейль. Вообще, мы в этом баре встречались всего два раза (второй происходил как раз сейчас). В основном, если мы собирались в городе компанией, то только по каким-нибудь другим местам. В парке там или в торговом центре. Про Джеймса и бар знал только я, но потом рассказал о нём Марлону, а тот в свою очередь Броди. И так всё понеслось. Теперь об этом месте знала и Клем. Но я был не против. — А чего это вдруг ты стала тусить с нами, а не с компанией своего горячего итальянского друга? — спросил я. — Да, там свои дела. Гейб хотел отвести меня на виллу к своему дяде, но я отказалась. Сказала, что хочу побыть в городе и если что буду жить у Сары. Но как можете видеть, я обманула своего парня. — Благо мы не слепые, — съязвил Митч. — Кстати, вы не в курсе, а где Аасим? — спросил Марлон. — Сказал, что у него свидание с какой-то Руби, — ответила Вайолет, держа в руках чашку чая. — А вот на этом месте поподробнее, — сказал я. — Ну что не понятного, — сказала Броди, прижавшись к Марлону, — у нашего друга Аасима наконец появилась подружка, с которой он может тусить и делать всё, что ему вздумается. — Это вряд ли. Зная, какой Аасим пень, с ним не повеселишься, как вздумается, — сказал Марлон. Вскоре к нам подошёл Джеймс и спросил, что мы будем. Добавив при этом, что всё будет за счёт заведения. Мы дружно переглянулись и впервые решили попробовать напиться. Мы заказали каждый по особому коктейлю и две бутылки ирландского виски. Но чтобы не слишком наглеть, я во время перекура отошёл вместе с Джеймсом и отдал ему сто пятьдесят долларов, включая двадцатку за проживание. Пока мы ждали заказ я решил начать тему нашего большого разговора. — Итак, ребят. Вообще сегодня, я надеюсь, будет не просто встреча. У меня появилась одна безбашенная идея. Мы так с вами классно пели, да и вообще как я знаю, каждый из вас обладает хоть каким-то талантом в музыке… — Короче… — сказала Минни. — Мы сделаем свою музыкальную группу. Некоторое время было молчание. После его прервал дружный смех моих товарищей. Я удивился и спросил, что смешного. — А чего сразу не артистами балета или оперы?! — смеясь, произнёс Марлон, вытирая выступившие слёзы. — Блин! Да у вас такие классные голоса. Вайолет ты же прекрасно поёшь? Почему нет? — Луис, твои планы бесплодны. У нас ничего не выйдет, — сказал Митч. — Это вы сейчас говорите, а так у нас есть все шансы стать хорошими музыкантами. — У тебя есть, а мы то и до Бремена не доходили, чтобы прозываться ими, — сказала Броди. — Да ладно вам, ребят. Я уверен, мы взорвём зал. У меня уже и тексты песен приготовлены. — Это плохая затея, — говорил Марлон, — даже я бы со своими навыками игры на гитаре вряд-ли бы полез играть на сцену. — Но если есть мысль, почему бы не развить её — вдруг раздался голос Клем. — Если есть мечта — её нужно исполнять. Я сама слышала как вы поёте, так почему бы вам не попробовать. У вас всё прекрасно получится. — Ну не знаю. Как-то всё равно странно выглядят. Отбросы общества играют на сцене. Это даже как-то, — говорила Минни, но её тут же перебил Митч. — А давайте не будем ни о чём думать и спокойно посидим, выпьем и пойдём куда-нибудь. Через несколько минут нам принесли заказ. Мигом одолев коктейли, мы принялись за более крепкого гостя. Я залпом одолел рюмку виски. По телу сразу прошлось тепло и стало как-то спокойно на душе. А в голове появился какой-то неведомый туман, сгущавший все мои мысли в одну. Мы сидели и под общий шум бара обсуждали какие-то темы, смеялись и веселились. Но конечно в рамках нормального. Так у нас за разговором пролетала рюмка за рюмкой. В пьяном веселье, даже затронул вопрос о том, можно ли лесбиянок подсадить на «твёрдую пищу». Сразу полился залп смеха. Если бы Вай была трезвой, она давно бы прописала мне знатных подзатыльников. Мы пили и шутили. В конце концов, у меня появилось страшное желание что-то сыграть. Я пьяным полез на сцену и решил и, сев за рояль, начал исполнять все весёлые мелодии, которые знал. После ведущий хотел убрать меня со сцены, но я активно сопротивлялся и в итоге выгнал его сам, при этом отобрав у него микрофон и громко прокричав: «Привет, господа!», — начал чуть ли не стендап зачитывать со сцены. Бред, который лез мне в голову, почему-то поднимал настроение людям в зале, хотя по сути, это был лишь пьяный несвязный бред. Некоторые шутки-бредни, помню как сейчас: • Чем слепота вызывает активное желание выгуливать собаку? • Почему людей с эпилепсией хочется потрясти? • Говорят, что приятно мастурбировать окоченевшей рукой. Но для многих я испортил похороны. • Некрасивых надувных женщин не бывает — бывают слабые лёгкие. • Многие женщины недовольны тем, что одна грудь меньше, чем другая. Но сосредоточитесь на хорошем: одна из них — больше! •Единственный способ перестать бояться педофилов — повзрослеть! • Как легко определить старость? Включите порно и внимательно наблюдайте за происходящим. В какой-то момент у вас появится мысль: «Уютная кроватка». Помню, я даже научил весь зал моей личной методике быть всех альфачами. Я сказал: — Короче, все те, у кого нет второй половинки… Я научу вас быть настоящими альфачами… Просто поднимите руки… Глубоко вздохните… Затем резко опустите руки и громко скажите… НУ И ПОХ… Избавлю себя от матерщины в дневнике. Скажу только, что все бредни на половину были матерные. Я до сих пор удивлён, почему меня не повязала охрана и не выперла со сцены. Видимо, народу нравилось как я шучу и было решено не трогать меня, пока не начнётся совсем уж беспредел. Но вдруг я начал понимать, что мозг постепенно отключается и решил закончить своё выступление фразой: — Скоро ожидайте выступление нашей группы под названием «Отбросы» на сцене этого бара. Обещаю, будет также горячо, как сейчас у меня в желудке. Спасибо. Дальше я не помню, что со мной произошло. Помню только, что мы вывалились из бара и сопроводили Вай и Минни до хостела. Марлон отправился гулять с Броди куда-то в город, Митч поехал домой, а мне было велено доставить Клем к Саре. Она была вообще никакой. Если я ещё мог соображать, хорошо видеть и просто шевелить ногами, то уровень алкоголя в её крови был: дохренища, а значит без помощи постороннего она бы до дома не добралась. Но она не пьяная. И я знал, что она не пьяная, потому что она сказала мне об этом четыреста, мать её, раз! Ну, то есть, как обычные трезвые люди не делают. Идти было недалеко, но так или иначе это прогулка оказалась для меня чуть-ли не походом, который мог затянуться до следующего столетия. Если бы я просто не взял её на руки. Со стороны это выглядит романтично. Парень тащит свою «уставшую» девушку домой. А с моей стороны кажется, будто я тащу, промаринованное в хорошем виски, тело оленины и причём ещё слегка раздетое. Она что-то не ясно бормотала и единственное, что я различал в её непонятном бреду это: — Нет… Не буду… Я не смогу… Пожалуйста… Габриэль… Лу… Она назвала моё имя. Вот это поворот событий. Причём даже в бреду, из её уст оно прозвучало как-то мягко и тепло. Я действительно ей нравлюсь. Дойдя до квартиры Сары, я постучался в дверь, отдал Саре тело подруги и пошёл к Джеймсу. На утро проснулся злой. Голова болела жутко. Я думал о том, что произошло вчера. Внезапно ко мне в комнату забежал Джеймс и протянул мне свой телефон, на котором было видео, где читаю свои шутки. — Чувак, ты понимаешь, что за своё первое выступление ты взорвал не только зал, но ещё и Интернет. Твои шутки уже разобрали на цитаты. Ими комментируют. И теперь хотят прийти на ваш концерт. Боль сразу отошла на задний план и меня сразу накрыла волна позора. Я вспомнил, что вчера наговорил ребятам и залу про нашу группу. И когда мы снова встретились с ребятами, они смотрели на меня очень грозно. — Теперь придётся отдуваться за некоторых, — съязвила Вай. — А может скажем всем, что я просто напи… — Нет. Ты так легко не выпутаешься, да и тем более видео уже посмотрели многие люди. Так что просто ты теперь не отвертишься, — сказал Митч. Чёрт! Вот так неожиданно моя идея стала реальностью без согласия нужных мне лиц. Вообще этот день прошёл никак. Просто впустую потраченный выходной. Конечно, я закупил нужные вещи, которые заказывали ребята, но чувствовал в душе, что день прошёл не так, как я планировал. После когда мы все садились в экспресс, ко мне подошла Клем и сказала: — Прости, что так вчера получилась. Я тебе ничего лишнего не наговорила. — Нет. — Ну и хорошо. Просто если даже и сказала бы, то это всё пьяная неправда. — Ну… Что у умного в голове, то у пьяного на языке. — Не умничай, — с улыбкой произнесла она. — Вообще классно вчера ты не только шутил, но и играл. Если бы у тебя была девушка я, честно бы, завидовала. Но, к сожалению, не судьба. В тот момент я был зол на себя, на неё, на весь мир, но когда добрался до интерната, то понял, что она права. Не знаю, нравлюсь я ей или она просто старается быть ко мне доброй. Тем более, что может Клем найти во мне? Да, я оболтус, разгильдяй, но так или иначе во мне теплится душа музыканта. Я очень добрый и весёлый, в отличие от Гарсии. Интересно, он догадается, что я тоже запал на Клементину. Когда я её нёс, больше всего мне хотелось её поцеловать, но я воздержался. Но видит бог… В следующий раз попробую её поцеловать. Терпение моё на исходе.