Начертано красным

9:32, Круг магов Оствика. Тренировочная площадка

      Шквал энергии вырвался из начертанного в воздухе кольца рун, и Ровену отшвырнуло на несколько шагов. Она навзничь рухнула на влажный песок, едва успев прикрыть от удара затылок. Сияние предзакатного солнца резануло глаза. Сквозь до боли стиснутые зубы предательски прорвался стон отчаяния и увяз в тяжёлом от влаги воздухе утешника. Измученное часовой тренировкой тело ломило, и казалось невозможным стоически снести ещё хотя бы один удар. Испещрённые ссадинами руки разрывало уколами невысвобожденных молний. Кряхтя, Ровена уселась на колени и мрачно огляделась.       В летнем зное повис горький запах дыма. Вся площадка оказалась усеяна следами столь усердной практики, что удивительно было, как храмовники, несшие караул на четырёх входах в башни Круга, не вмешались жесточайшим образом. На песке чернели пятна взрывов, тёмные искры дотлевали в воздухе на фоне золотых небес, наполовину выпотрошенная аптечка балансировала на краю скамьи, а на расстоянии вытянутой руки валялся ученический посох. Расколотый надвое неотведённым заклинанием.       — Проклятье! — сердито прошипела Ровена, пытаясь выковырять песок из ран.       — Ровена… В чём дело? Ты ведь отлично работаешь с магией: в учебной зале у тебя получались неплохие щиты. Что случилось?       Широкоплечая фигура наставника стремительно приблизилась, закрывая слепящее солнце. Ровена кинула на него виноватый взгляд и усерднее принялась ковырять ссадины. Песчинки, как назло, впивались в кожу всё глубже и глубже, их приходилось выцарапывать с болью и сукровицей, струившейся меж пальцев на песок и мантию.       — Я не успела…       Ровена вздохнула и яростно растёрла ладони о жёсткую ткань. Глупее оправдание, наверное, невозможно было придумать.       Оно было уместно, пожалуй, лишь в далёком детстве, в те безмятежные весенние дни, когда старший брат Георг коварно подкрадывался к Ровене и, вырвав из рук книжку из отцовской библиотеки, кружил-кружил-кружил её в воздухе до тех пор, пока небо не сливалось с маминым садиком. А Ровене оставалось шлёпать слабыми ладошками его по груди и сквозь смех кричать, что это нечестно и она просто не успела убежать. И только.       Ровена была магом, а для них цена промедления слишком велика. Иной раз выговор и розги, со свистом рассекающие кожу. Иной раз сырая клетка темницы, где единственное милосердное существо — крысы с глазами-бусинками. А иной раз — и целая жизнь…       Ровене довелось это узнать за три года в Круге, показавшиеся длиннее, чем весь её недолгий век.       Она уже едва не оступилась: не успела сдержать пламя отчаянного ужаса при виде семейства пауков, натравленных на неё лучшей из сверстников ученицей. Пламя на мантии и вьющихся светлых кудрях Сесиль, сырой холод темничного лазарета, слабость от насильно вливаемых зелий, подавляющих ману, медленное сердцебиение в ожидании вердикта и унизительное наказание, застывшее навек тонкими шрамами на фалангах пальцев, — всё это не оставляло Ровену который год. И пусть этот случай свёл её с чародеем Йорвеном, повторения не хотелось.       Онемевшие пальцы судорожно сжали потрёпанный подол мантии, и традиционная вышивка Оствика болезненно врезалась в ссадины. Тренировочный посох наставника с глухим стуком бухнулся на песок. Ровена вздрогнула, но не посмела поднять на чародея Йорвена глаз.       — Простите…       Чародей Йорвен мягко хмыкнул и осторожно опустился на одно колено перед Ровеной. Тёплые шершавые руки, усеянные точечками шрамов от огненных искр и зелий, накрыли её напряжённые кулаки.       — За что? Я понимаю. Это непросто: после теории и медленного размеренного заучивания в зале попытаться сотворить что-то быстро, здесь и сейчас, да ещё и когда вокруг много отвлекающих факторов.       Пальцы дрогнули, подчиняясь твёрдым касаниям чародея Йорвена. Покорно подставив ему истерзанные ладони, Ровена неловко взглянула на наставника из-под ресниц. Он мягко улыбнулся и кончиками пальцев провёл по ссадинам, ничего не говоря.       Прохлада обволокла руку, успокаивая горячую пульсацию под кожей. Простое лечащее заклинание медленно затягивало царапины. Неловко поведя плечом, Ровена отвернулась.       Над каменной оградой площадки тонкой золотой линией полыхал горизонт, и к нему неумолимо приближался солнечный диск. Огромные волны Недремлющего моря в лучах светила то и дело окрашивались в тёмно-оранжевый или даже багровый и всё пытались поглотить солнце, утянуть его на самое дно и призвать вечный загадочный мрак ночи. Недремлющее море нельзя было укротить или успокоить — оно текло, бурлило, возмущённо пытаясь прорваться через наставленные людьми пределы.       Совсем как магия.       — Даже если так, — сипло выдохнула Ровена, — я ведь сама выбрала стихийную школу. И должна быть готова применять магию в бою, быстро. Иначе какой смысл? Может, это и вовсе не моя магия?       — Маг, которому не подходит магия? — чародей Йорвен хмыкнул и наложил исцеляющее заклинание на вторую руку. — Честно говоря, Ровена, мне странно слышать это от тебя.       — Я говорю о том, что, быть может, я совершила ошибку? Может, мне следовало обратиться к другой школе магии?       — Неужели? И какой же, например?       От лукавой усмешки наставника Ровена совсем растерялась и пожала плечами.       Когда в прошлом году Старшие Чародеи объявили о завершении общего курса теории магии и предложили выбрать одну из школ магии для углубленного изучения, Ровена без колебаний выбрала стихийную. В тот год Круг разрывало от переселенцев из цитадели Кинлох. С ними приходили страшные слухи о Море, магии крови, одержимости и безрассудной жестокости храмовников.       Однако дело было не только в том, что Ровене хотелось быть способной защитить себя, и даже не в том, что её непосредственный наставник, чародей Йорвен, был одним из лучших представителей стихийной школы Оствикского Круга — Ровену на самом деле неотвратимо влекло к этой магии.       И первое время всё шло просто отлично. На занятиях в учебных залах чародей Йорвен показывал, рассказывал (для неё одной и для целых групп таких же стихийников), Ровена исправно запоминала и повторяла. Когда под чутким руководством наставника из-под пальцев или из ученического посоха вырывался сноп сияющих маленьких молний, так напоминающий фейерверк, когда руки сводило благоговейной дрожью и каждая клеточка тела пропитывалась лёгким покалыванием грозы, как-то не думалось о том, что боевая магия требует особенной практики. Не умиротворяюще спокойной, как магия созидания, не эмоционально опустошающей, как заклинания энтропии, не благородно размеренной, как магия духа — стремительно кипящей и, как выяснилось, опрокидывающей навзничь.       В конце первой недели тренировок на этой самой открытой площадке, где можно было спокойно практиковать заклинания любого рода, не боясь навредить кому-то или испортить имущество Круга, Ровена поняла, что совершенно не успевает за боевой магией. Пока она подбирала правильный стихийный удар, чародей Йорвен выстраивал вокруг себя прочную защиту. Пока она усердно выстраивала вокруг себя щит, направляла все силы на его создание, но не поддержание, и даже лёгкий удар магии опрокидывал её на песок. Чародей Йорвен же почему-то удовлетворённо улыбался, помогая ей подняться и окутывая прохладным целительным коконом, и обнадёживающе твердил: «По крайней мере, ты научилась уворачиваться и правильно падать. А правильное падение, знаешь ли, может облегчить подъём и даже спасти жизнь».       Впрочем, представить себя без наставника, сидящей в одной из учебных зал и под руководством Старшей чародейки Лидии, например, смешивающей целебные зелья удавалось с трудом.       Она посмотрела в тёмные глаза чародея Йорвена и честно призналась:       — Не знаю. Но, может, школа созидания? Полагаю, у меня хватит усидчивости и знаний, чтобы смешивать зелья и создавать что-либо…       Наставник фыркнул. Так неприлично смешливо, что и Ровена не удержалась от усмешки, несмотря на раскрасневшиеся щёки. Чародей Йорвен потёр висок и обречённо покачал головой:       — Поверить не могу, что тебя испортили церковные песнопения. Скажи мне честно: почему ты выбрала стихийную школу магии?       Ровена протяжно вздохнула и уставилась на перепачканную влажным песком и сажей ткань мантии: если бы она могла знать это наверняка!       — А я могу сказать. Магия, которую мы выбираем, это не просто орудие в умелых руках — это способ общения мага с миром. Те, кого тянет к умиротворению и равновесию, отдают предпочтение школе созидания. Те, кто хочет принять этот мир внутри самих себя, приобщаются к духовной школе, — чародей Йорвен цыкнул, — впрочем, тут предпочтительно ещё и родиться медиумом. Те, кого тяготит их внутренний пожар, у кого живёт потребность к хаосу, удовлетворяют её в школе энтропии. А те, кто живёт бурей и движением, кто уже чувствует единение с этим миром и кто готов принять своё место в нём, становятся последователями школы боевой магии. Конечно, стихийная магия — это основы основ, каждому магу надлежит знать, какую стихию лучше призвать в каком случае. Так же, как следует знать и основы созидания, и целительства, и воздействия на разум, но мы говорим о принадлежности к определённой школе. И кто бы что ни говорил, никто не выбирает школу бесчувственно. Маги придумывают сухие оправдания, которые годятся только для храмовников. На самом деле всё проще.       — Получается... Магия — это я?       Чародей Йорвен одобрительно кивнул.       Слабость на миг окутала тело. Ровена пыталась забыть эту фразу два года! Два долгих года в Круге она исправно твердила строки Песни Света, заставляя себя поверить, что она и магия — это не единое целое. Это орудие, это дар, это проклятье, в конце концов, с которым нельзя являться в свет, которое делает её изгоем в собственной семье и цирковой зверушкой на торжественных приёмах. Вроде того бала двоюродной тётушки Люсиль, с которого она вернулась лишь две недели назад. После него Ровена почти поверила в то, что магия — это опасное орудие в неправильных руках; почти смирилась с гнетущим чувством вины за молнии, бурлящие под кожей, за бурю…       За саму себя.       Почти.       Только обмануть себя сложнее, чем кажется.       Ровена прикусила предательски подрагивающую нижнюю губу и посмотрела на наставника замутнённым взглядом.       — Я долгое время преподаю в Круге, как видишь, и мне хочется верить, что я что-нибудь да понимаю в магах, — он улыбнулся уголком губ и коротко сжал её руку. — Мы с тобой занимаемся вот уже три года, и я совершенно точно могу сказать, что ты боец, Ровена. Боец, какой мне ещё не попадался. Дело даже не в потенциале — о нём мы поговорим как-нибудь потом — а в отношении к магии. Стихийная магия для тебя — это не способ защиты или нападения. Это ты сама.       Всколыхнувшийся было в груди жар восторга и уверенности тут же вдребезги разбился о расколотый посох в паре шагов. Ровена горестно усмехнулась:       — Да! Но вы ведь и сами видите: я не могу овладеть необходимыми навыками! Я научилась только падать. А какой в этом прок?       — Ты научилась не только падать. Но и подниматься. С самого первого дня своего в Круге ты проявляешь невиданное упорство. Тебе было непросто — я видел. Ещё вчера ты была дочерью банна Тревельяна, и тут вдруг оказалась лишена всего, к чему ты так привыкла. Вспомни: как мы с тобой познакомились?       Дрожь мохнатыми паучьими лапками пронеслась по телу, и Ровена затравленно процедила сквозь зубы:       — Я чуть не сожгла заживо Сесиль.       — Вздор! Ты била по паукам, которые представляли для тебя непосредственную опасность. А Сесиль просто оказалась на линии огня. Впрочем, если быть до конца честным, ты не сильно печалилась её ожогам. Не так ли? — Ровена потупилась и прикусила рвущуюся наружу глупую улыбку, а наставник коварно прищурился и качнул головой. — Так или иначе, ты точно знала, что делала. При том, что твоя магия якобы пробудилась чуть меньше года назад. Хотя, конечно, это такой же вздор: кто-то учил тебя до Круга, но это не имело значения. Словом, я не имел права позволить сгубить тебя этим…       Ровена невольно сжалась и воровато огляделась по сторонам, когда чародей Йорвен грязно выругался и тут же спешно извинился. Впрочем, храмовники сейчас больше были обеспокоены сменой караула, и им было всё равно, до какой степени еретические разговоры ведут наставник и ученица, пока работает исцеляющее заклинание.       Чародей Йорвен перевернул Ровенину руку тыльной стороной ладони и потянулся к тонким шрамам от плетей на фалангах пальцев, готовый их сгладить раз и навсегда. Ровена упрямо качнула головой: пусть останутся напоминанием о зависти сверстников, о собственной силе и об ошибке — случае, навсегда связавшем их с наставником. Чародей Йорвен понятливо кивнул и удобно уселся на песке напротив неё, глядя на пламенеющие в закате воды. Ровена тоже расположилась поудобнее, подобрав под себя одну ногу, и с любопытством уставилась на наставника.       — Тем не менее после этого случая не прошло и года, как ты уже заверила рыцаря-командора в своей неопасности. Притом была столь убедительна, что он позволил тебе покидать Круг аж дважды в год!       — Думаю, тут сыграло роль ваше наставничество. Да и отец, наверное, не остался в стороне.       — Уверен, менее, чем незначительную. Никто не может повлиять на решение Круга относительно учеников, кроме них самих.       Ровена неловко пожала плечами. Слишком уж торжественно и значимо чародей Йорвен описывал все её поступки, которые стыдливыми воспоминаниями всплывали в ночи. Услышав о возможности покидать Круг хотя бы раз в год, Ровена крепко вцепилась в неё: усерднее всех молилась, старательнее всех упражнялась, крепче всех сдерживала эмоции — и всё для того, чтобы хотя бы раз в год обнимать Нортона, позволять Георгу кружить её в воздухе и ощущать нежные мамины поцелуи на обветренной коже. Расстаралась так, что ей разрешили покидать Круг дважды: накануне Первого Дня и в любой из летних месяцев. Впрочем, Ровена точно знала, что невозможно было поступить иначе.       Даже если бы ей предложили отмотать время вспять, она бы вновь ударила Раймонда шаровой молнией в тот день в порыве гнева, она бы вновь остригла длинные волосы перед отъездом в Круг, она бы вновь позволила пламени сожрать пауков и часть мантии Сесиль, она бы вновь стояла перед рыцарем-командором и клялась в собственной уравновешенности, пряча за спиной проскальзывающие меж пальцев искры молний.       Чародей Йорвен провёл ладонью по загорелому лицу, иссушенному ветром и — совсем немного — временем, и с такой теплотой взглянул на Ровену, с какой на неё смотрела лишь матушка.       — Ты отличный маг, Ровена. С заклинаниями ты справляешься быстрее, чем с Песнью Света. И ты об этом прекрасно знаешь. В чём же трудность?       — Если честно, — Ровена заломила пальцы, — мне просто страшно навредить… Кому-нибудь.       — Мне? — смех чародея Йорвена потонул в грохоте валов Недремлющего моря. — В самом деле? Не тревожься! Я сумею защититься — в конце концов, я уже не первый год чародей Круга. Ну а в случае чего, точно не побегу жаловаться Старшим чародеям.       Ровена замотала головой и спрятала полыхающее лицо в ладонях, давясь смехом. Наставник качнул головой и поднялся, отряхивая руки и мантию от песка:       — Ну хоть улыбнулась. А то уже неделю со скорбным лицом — никуда не годится. Магия — это больше, чем заклинания и направленность, это эмоции, чувства, самоконтроль и самоощущение. И чтобы её подчинить, иногда нужно не думать, а позволить ей вести тебя. Сперва, конечно, может получаться нелепо, странно и неприятно. Но со временем будет получаться лучше и лучше. Я помогу.       — Спасибо, — отсмеялась Ровена и, вложив руку в протянутую ладонь чародея Йорвена, тяжело поднялась. — Может, тогда попробовать ещё раз?       — Устала?       Песчинки кололи кожу даже сквозь ткань мантии, ноги затекли от неподвижности, тело неприятно тянуло, но всё это было пустым. Приморский тёплый воздух больше не горчил на языке, не пах кровью и едким дымом — поразительно, но наконец-то дышалось свободно. Тряхнув короткими волосами, Ровена мотнула головой. Чародей Йорвен смерил её внимательным взглядом и цыкнул:       — Давай-ка на сегодня закончим. Не хочется тебя лечить от истощения. Я и так точно знаю, что ты не отступишь перед трудностями.       Ошибаться чародей Йорвен не умел.