Начертано красным

9:33, Киркволлские Казематы. Где-то под основными помещениями

       Каллен крался по слабоосвещённым коридорам Казематов, погрузившихся в сон, как всегда неверный и беспокойный. Свет-камни тускло мерцали через одного, но сейчас полутьма, вечно пугающая и зловещая, была даже на руку. Теперь Каллен, подобно магам-нарушителям, скрывался в ней, неотвратимо преследуя Филиппа. Этот юный ученик, Истязания которого (по слухам) всё откладывались и откладывались, привлёк внимание Каллена едва ли не сразу после переезда в Казематы. Щуплый и бледный, он кидался слишком уж мощными огненными шарами на практиках и подозрительно часто шлялся в одиночестве по мрачным коридорам Каземат, стараясь тенью скользить по стенам. Пару раз Каллен и Луиза, приставленная в качестве проводницы по Казематам приказом рыцаря-командора Мередит, даже находили его в подозрительно пыльных углах наедине с бумагами, но Филипп каждый раз находил оправдание, которое подтверждали некоторые старшие чародеи.       Каллен пытался убедить Луизу в необходимости усмирения этого ученика, однако она лишь презрительно фыркала: «У нас полные Казематы фанатиков с ненормальной силой. Ну давай каждого усмирять! Только материалов не хватит. Словом, да, я не буду тревожить рыцаря-командора Мередит по таким пустякам, мальчик…» Луиза подмигивала ему и, взъерошив короткую стрижку, уходила в женские храмовничьи спальни, а Каллен сжимал кулаки и чувствовал, как в груди крепчает ярость. Для Луизы это было шуткой — а он знал, что могут натворить безумные одержимые маги. Он поклялся себе бдеть сильнее, чем когда-либо, но дали бы возможность — усмирил. Всех усмирил, а тех, на кого не хватило реагентов, убил бы…       Наверное. Каллен ещё никогда не убивал магов, несмотря на жуткое желание.       Его не воспринимали всерьёз.       Маги его почти не опасались: однажды в зале после занятий алхимией две магички неосторожно забыли скомканный лист — беспечную девчачью переписку о нём, дежурившем в тот день. Считали его мрачным, загадочным, но не опасным — скорее страдающим. Каллен порвал записку, а на следующий день столкнулся с томным взглядом одной из этих магичек. Храмовники его недолюбливали: считали чудаком, одиночкой, кричавшим по ночам. Масла в огонь подливала Луиза, за ужинами травя почти неправдоподобные байки с их дежурств.       Поэтому-то Каллен под покровом ночи после двухсуточного дежурства осторожно крался по коридорам в гордом одиночестве. Только кинжал в руке — прощальный подарок рыцаря-командора Грегора — да сумка с личным запасом лириума в пять маленьких колбочек. Дождавшись, пока все в казармах уснут, Каллен осторожно накинул штаны и куртку, в которой обычно ходили в Киркволл на разведку, и поторопился к спальням учеников. Филиппа не пришлось ждать долго: он вылетел из спальни в мантии, как будто даже не ложился спать; от щелчка пальцев затлел гобелен в конце коридора, привлекая внимание дежурных.       Филипп незамеченным проскочил за их облачёнными в обсидиан спинами. За ним и Каллен. Уже на этом можно было поймать ученика, но Каллен понимал: отмажется. Скажет, что забыл что-то в зале упражнений или что его вызвал кто-то из старших чародеев (а они ведь подтвердят!), а гобелен затлел, потому что факелы давно не меняли. И все камни посыпятся на Каллена и усмиренных, заведующих порядком в Круге.       Охотничий азарт разгорался с каждым шагом, и даже усталость, временами наваливающаяся после беспокойного дежурства, не была помехой. Филипп петлял по коридорам слишком резво, как будто заводил Каллена в самый центр какого-то жуткого лабиринта. Пальцы каменели, сжимая рукоять кинжала.       После очередного поворота свет вдруг пропал, и Каллен врезался в вязкую тьму. Не то эта часть Казематов в принципе была необитаемой, не то Филипп почуял слежку и погасил свет-камни. В могильной тишине шуршали мыши и чьи-то шаги. Размяв шею, Каллен усмехнулся и вынул из сумки пузырёк. Голубое мерцание разогнало темноту в шаге от него.       Ни секунды не колеблясь, Каллен опрокинул в себя лириум. Он живительной влагой скользнул по горлу, напитывая всё тело силой. Немного сосредоточенности, короткий импульс — кинжал засиял очищающим белым светом. Каллен приподнял его над головой на манер факела, однако всё его естество застыло в напряжённом ожидании.       Заряженное лириумом оружие ему могло понадобиться.       Оглядев коридор с прогоревшими факелами и паутиной в углах, Каллен осторожно двинулся вперёд. Под ногами хрустнул паук. Каллен замер и сосредоточился. Воздух теперь стал совсем другим, не просто пыльным и горьковатым, а загустевшим от магии, пронёсшейся здесь пару мгновений назад. За Филиппом тянулся неосторожно мощный след магии. Каллен покачал головой: «Он совсем себя не контролирует!» Впрочем, магия была не единственной ниточкой, ведущей к Филиппу — в глубине темноты слышались его чуть шаркающие нервные шаги.       Показалось, что оторвался.       Каллен, беззвучно ступая по каменной кладке, двинулся на звук. Не хотелось разуверять наивного мага. Раньше времени.       Филипп нашёлся спустя четыре поворота перед решёткой с проржавевшим замком. Наверное, некогда это было ещё одно крыло для Тевинтерских рабов. Каллен едва-едва успел спрятать мерцающий кинжал в ножны и прижаться к стене. Холодная каменная кладка неприятно колола щёку, что-то щекотало руку, но приходилось не дышать, чтобы случайно не выдать своё присутствие. Филипп воровато оглянулся и присел перед замком. С пальцев мальчишки сорвался иссиня-зелёный шарик и скользнул в замочную скважину. Жуткий замогильный скрип сотряс темноту, и Каллен удивился, почему никого из храмовников поблизости не было: «Может, мы уже слишком глубоко? Почти у темниц? Или под ними?»       Каллен едва не пропустил момент, когда Филипп скользнул за решётку, и та с противным скрипом начала медленно закрываться. Оглядевшись, он заметил у основания стены пошедшие трещинами камни. Сильного удара пяткой хватило, чтобы на пол вывалился крупный осколок. Шуршание обломков слилось с протяжным скрипом двери. «А говорят, тевинтерские постройки — самые вечные! Ма-аги…» — фыркнул Каллен и, подобрав камень, кинулся вслед за Филиппом.       Тот уже бежал. Его пыхтение и стук деревянных подошв по полу в этом узком коридоре звучали громче колоколов. На ходу вынув из ножен кинжал, Каллен припустил быстрее.       Впрочем, бегать Филипп не умел: путался в полах мантии, спотыкался на ровном месте, пыхтел — не чета натренированному храмовнику. Да и бежать было некуда. Каллен настиг его в маленькой комнатушке с выбитой дверью и замер на пороге.       — Дыхание Создателя… — сорвалось с языка, хотя правильнее было употребить ругательство завсегдатаев «Висельника».       Такого Каллен прежде не видел. В каморке, похожей не то на чулан, не то на уборную, не то на пыточную, все стены были расписаны рунами, зловеще мерцающими красным в грязном свете огарков свечей. На полу, на покривившемся столе валялись бумаги. В некоторых узнавались копии страниц редких книг из библиотеки (Каллен знакомился с ними, пытаясь понять природу одержимости и противостояние ей). Невероятного усилия стоило сделать угрожающий шаг вперёд, а не слабовольный — назад.       — Филипп Глори? — прохрипел Каллен и, поудобнее обхватив кинжал, напитал его силой.       Мальчишка побледнел ещё сильнее, чем обычно и попятился, невнятно мямля не то да, не то нет, не то пытаясь в очередной раз убедить, что он не виноват. Только написанные кровью руны, обломки ритуального кинжала под столом и взгляд загнанного зайца говорили о другом.       — Это не то, что вы подумали… Я клянусь… Просто мне страшно. Я… — маг захлебнулся воздухом, и паучьи пальцы нервно потянулись к горлу.       — Руки! — рявкнул Каллен, наступая на него.       Филипп дёрнулся. Его пальцы дрожали, когда он поднял ладони в останавливающем жесте.       — Что ты делаешь?       — Я… Честно, не говорите. Я не наврежу. Просто… Я слабый. Меня усмирят. Я не хочу.       — Не хочешь? — нервно хохотнул Каллен. — Не хочешь? Да кто тебя будет спрашивать? Ты опасен.       — Нет!       — Да! Будь это не так, я бы сейчас не стоял с тобой тут.       Взгляд Филиппа в панике заметался по комнатушке, он продолжал пятиться неверными шагами, путаясь в мантии. Такой слабый, щуплый, испуганный — обманщик. Он не мог всё провернуть в одиночку. Ему кто-то помогал. Кто-то из старших чародеев, кто-то такой же хитрый и опасный, как Ульдред… Судорога сковала все мышцы, обращая их в камень, твёрдая рукоять кинжала показалась продолжением руки.       — Это не я… Я не… — маг чуть ли не плакал, заламывал руки и сжимал голову, как будто его изнутри разрывала боль.       — Кто?! — крикнул Каллен, так что челюсти свело, а голос разлетелся по коридору. — Кто?!       — Не я… Не я… Не я… — твердил Филипп.       Его голос жалко дрожал, пальцы сжимали соломенные волосы, он как будто съёживался под напором Каллена. А потом врезался в стол. И без того не устойчивый, он пошатнулся. Огарки один за другим посыпались на пол. Бумаги затлели. Вонь гари взвилась в тяжёлый воздух. Каллен подошёл к Филиппу почти вплотную и, схватив его за волосы, рывком заставил посмотреть на себя. Глаза у мага были впалыми и безумными. Обрамлённые чёрными кругами, они смотрели мимо Каллена какой-то пустотой.       — К-т-о? — прошипел он, сильнее сжимая пальцы так, чтобы маг заскулил от боли и бессилия.       И он заскулил.       — Знаешь, что будет дальше? Тебя казнят, но прежде… Тебя допросят и каждого, каждого, кто помог тебе в этом деле, усмирят или казнят в зависимости от степени вины. Я уже знаю о чародейке Анетт, о чародее Кевине… Может, продолжишь?       Филипп попытался замотать головой, но Каллен держал крепко. Маг трепыхался в его руках жалкой мушкой. Энергия на ладонях Каллена и паника Филиппа мешали развернуться магии. Оставалось скрутить мальчишку и притащить рыцарю-командору Мередит и — самое главное — Луизе. Чтобы убедились, что Каллен бдительнее всех храмовников, что он по-настоящему обеспокоен защитой мира от магов, что он опаснее, чем кажется.       — Нет… — вздохнул вдруг мальчишка, и его голос показался чужим.       Не заплаканным и пищащим, а опасно вибрирующим и чуть посвистывающим. По коже пронеслась холодная дрожь, и Каллен почувствовал это… То самое влияние магии, не сумевшее забыться за два года.       Рука двинулась сама. Резко, неколебимо, точно. Кинжал вспыхнул ярче и легко вошёл под грудной клеткой по самую рукоять. Маг дёрнулся. Тщетно. Он был бессилен. На этот раз он был бессилен против храмовничьей силы и храмовничьего ножа! Глаза Филиппа широко распахнулись, руки дёрнулись крыльями подбитой птицы, тело сжалось. Каллен оттянул голову мага и медленно провернул нож в ране. Тёплая жидкость заструилась по пальцам. Маг взвыл и тут же затих. Его вой превратился в хрип, который растаял в потрескивании свечей. Глаза закатились, и жутко сверкнули пустые белки. По подбородку потекла капля крови, оставляя дорожку: маг прикусил себе губу.       Каллен разжал пальцы, не в силах больше видеть это лицо. Голова безвольно закачалась на тонкой шее. Кинжал с чавканьем покинул тело. Оно грудой костей рухнуло у стола. Почти без звука. В неестественной позе оно распласталось на полу, заливая ученическую мантию багровой кровью.       Кровь не испарялась, рана не зарастала, и Каллен выдохнул: магию крови убитый применить не успел.       «Убитый…» — повторил Каллен и посмотрел на себя. Капли крови срывались с тёмного лезвия и застывали под сапогами. Кровь щипала покоцанные тренировками руки и впитывалась в белую рубаху. Тошнота подступила к горлу. Здесь воняло гарью и кровью. Огонь не мог разгореться в сырости, и бумаги тлели, испуская чёрный дым.       Такого его, растерянно сжимающего окровавленный кинжал над телом слабого ученика, нашло четверо храмовников. Каллен издалека услышал грохот металла, но пошевелиться не смог — как будто врос в этот залитый мажеской кровью пол.       — Вот он, рыцарь-командор! Я же говорила, что ему не стоит доверять!       Звонкий голос Луизы вывел Каллена из оцепенения. Он обернулся, и Луиза, в такой же будничной одежде, застыла на вдохе, приоткрыв пухлые губы. Её отодвинула рыцарь-командор и вложила обнажённый меч в ножны. Каллен растерянно переступил с ноги на ногу. Храмовники были одеты по форме, вооружены и готовы нападать, а он стоял в распахнутой дешёвой куртке по локоть в крови.       — Рыцарь-командор! — Каллен нашёл в себе силы вытянуться и поприветствовать рыцаря-командора, как полагается.       Она безразлично отодвинула его и, присев перед телом, лёгким жестом перевернула его на спину. К ней тут же присоединилась Луиза. И хотя она и одарила Каллена самым злобным взглядом, на какой была способна, от него не укрылось, как она испуганно закусила губу и как сжала трясущиеся руки в кулаки. Стянув латную перчатку, рыцарь-командор коротко ощупала шею убитого, осмотрела рану и брезгливо вытерла руки ближайшей бумажкой.       — Что здесь произошло? — абсолютно спокойно поинтересовалась она, разглядывая помещение.       — Разрешите доложить, рыцарь-командор Мередит? — когда она кивнула, Каллен рассказал. — Это Филипп Глори. Предположительно, он практиковал магию крови и другие виды запрещённой магии в течение года, как минимум.       — Года? Неужели? Почему же я не знала об этом?       — Я хотел доложить, но Луиза… — Каллен цыкнул. — Она не считала нужным беспокоить вас моими подозрениями. А поскольку мой непосредственный наставник в Круге Киркволла отказывался что-либо предпринимать, я решил действовать самостоятельно. Во время дежурства в библиотеке я заметил, как Филипп Глори переписывает записи из кодексов секции высшей магии, доступ к которой ему выдала старшая чародейка Анетт, несмотря на то что Истязания он ещё не прошёл. Я не стал чинить препятствия, но решил проследить.       — Откуда ты знал, что он пойдёт сюда сегодня?       — Он был в сговоре! — рявкнула Луиза от отчаяния; даже в скудно освещённой каморке было видно, как она вспыхнула, уязвлённая собственной недальновидностью. — Я следила за тобой!       — Нет, — Каллен качнул головой и растёр занывшую шею. — Просто во время ночного дежурства я однажды заметил его, однако оставить свой пост не мог, так как был один. Когда вернулся мой напарник, Филипп Глори уже исчез. Я действовал наудачу. И нашёл его здесь. Хотел привести его вам, чтобы выявить предателей и предупредить…       Договорить Каллен не смог. Лишь кивком головы указал на труп и вздохнул.       — Обязательно было убивать? — проворчала Луиза.       — Он собирался впустить демона! — дёрнулся Каллен, и ему показалось, что рыцарь-командор понимающе кивнула.       — А если нет? Как мы теперь узнаем, кто ему помогал?       — Узнаем, — спокойно кивнула рыцарь-командор, и в голосе её зазвенел металл. — Что ж, Орсино, придётся тебе объясняться за своих подопечных… И очень-очень много. Приберитесь здесь! — коротко кивнула она двоим новеньким, и те немедленно кинулись исполнять.       Каллен аккуратно отступил к выходу, позволяя юношам сделать с телом необходимое. Рыцарь-командор Мередит двинулась к выходу, властным взмахом руки увлекая за собой Луизу и Каллена. Они следовали тёмными коридорами в напряжённом молчании. Луиза кусала губы и шагала твёрдо и широко, Каллен тянулся чуть позади, борясь с усталостью и постлириумной слабостью. Когда они подошли к освещённым охраняемым коридорам, рыцарь-командор скомандовала тоном, не терпящим ничего, кроме покорности:       — Жду вас у себя в приёмной через час. Луиза, найди Глорию — вы обе задолжали мне объяснения, и даже не надейтесь, что я спущу это вам с рук. А ты, — она оглянулась и посмотрела на Каллена. — Каллен Резерфорд, верно? Что ж, из тебя выйдет толк. Только за своевольство придётся ответить. Да и… Убери нож. Твоя служба и без того достойна уважения.       Синие, как сам лириум, глаза Мередит хищно сверкнули. Каллен глупо улыбнулся и только сейчас заметил, что всё ещё держит кинжал.