Омега для империи

1 Атавиар из рода Золотых котов еще пару дней назад не думал, что будет так расстроен тем, что ему удастся выспаться. Но сейчас омега ходил из угла в угол, словно зверь, запертый в клетке, и не мог понять, что происходит. Он понятия не имел, сколько дней провел в бесконечных допросах, не высыпаясь, не понимая, завтрак он ест или ужин. В камере не было окна и Атавиар просто не мог следить за днями. И вдруг эта бесконечная пытка прекратилась: вначале он выспался, потом отметил, что его кормления стали распределены по времени более равномерно, а когда ему дали выспаться второй раз, осознал, что больше его не водят на допросы. Дознаватель, светлый эльф Адиорс, словно бы потерял к нему интерес и Атавиар осознавал, четко и ясно, что все, что нужно было эльф просто узнал. Омега понимал, что этот бета с вечно удивленным выражением лица далеко не прост, как хочет казаться, иначе бы его не поставили на это дело, но не понимал, когда и чем оговорил себя. В чем прокололся? Дознаватель скопил достаточно фактов для суда, но Атавитар не понимал — каких именно и не знал, как себя защищать. Хотелось обернуться и зарычать, оглашая дворец недовольным львиным рыком, но даже это омега не мог сделать. Лишь его величество, император Сайвора, Тидан из рода Великих львов и дети имели права рычать во дворце или на главной площади Ока мира. Двери камеры открылись внезапно, без стука, и Атавиар облегченно выдохнул, решив, что Адиорс просто мучал его новым способом, чтобы сломать и натянул улыбку. Омега не собирался помогать дознавателю и тем более признавать вину, что бы не придумал этот упрямый бета. Только привели его не в допросную, а в одну из маленьких приемных. Атавиар нахмурился, не понимая, что происходит и побледнел, когда через вторую дверь в комнату зашел глава рода Золотых котов, Лайко. Старик смотрел на омегу с презрением и не пытался скрывать своих эмоций. — Добрый вечер, глава рода, — поклонился омега, краем глаза заметив, как дернулся охранник, словно он мог бы броситься на главу собственного рода. — Атавиар, я пришел лично сообщить тебе о том, что отныне ты не сын рода Золотых котов, — сообщил Лайко, не сочтя нужным даже поздороваться. — Я никогда не дам на это согласия, как и совет старших нашего рода. Мой отец не откажется от меня, — задрал вверх голову Атавиар. — Даже император не может исключить из рода кого-то, если глава рода и все главы семей этого рода не дадут согласие. Мой отец не даст. — Твой отец и не давал, мальчик, он все же любит тебя, несмотря ни на что, — улыбнулся старик. — Только вот ты не учел одного: мы, все вместе, можем исключить твоего отца из рода несмотря на его несогласие. Тогда его супруг и дети автоматически исключаются из рода Золотых котов. А других детей и мужа твой отец любит не меньше. — Он струсил? Дедушка и мои дяди не позволили бы исключить отца… — возмутился омега, понимая, что, лишившись рода, он станет просто оборотнем, тем, кого можно пытать без опасения перед гневом не только рода Золотых котов, но и гневом других знатных родов. — Они голосовали первыми и этим приперли твоего отца к стенке. Ты ведь совсем не жалеешь своих родителей… Своим преступлением ты раздавил всю свою семью. Твои дедушки раздавлены, твои родители в горе, — покачал головой глава рода. — Ты и правда думаешь, что совершишь такое и останешься безнаказанным? Думаешь, у меня был выбор? Я никогда раньше никого не изгонял из рода и не думал, что доживу до подобного. Даже мне ты разбил сердце, мальчик… — Идите вы на хуй, глава рода, — выругался, словно портовый проститут, Атавиар и развернулся. — Ведите меня в камеру. Я не хочу слушать те глупости, что хочет сказать этот старик. — Простите, глава рода Золотых котов, — поклонился Лайко стражник и второй последовал его примеру. Омега первым отправился к двери и лишь выйдя, позволил себе расплакаться, понимая, что его теперь будут пытать. Но в пыточную его не привели, а отвели в другую камеру. Тут было окошко, маленькое, под самым потолком и как бы не изгалялся Атавиар, ничего, кроме кусочка темного неба не увидел. Заснуть в эту ночь ему не удалось, как и отвлечься от навязчивых и страшных мыслей. Само ожидание пытки уже стало пыткой и омега подскочил, когда открылось окошко внизу двери и ему подтолкнули поднос с едой. Никогда раньше Атавиар не ел так медленно, тщательно прожевывая, растягивая хоть какое-то занятие. Время, отмеренное лишь едой и сменой освещения за окном, текло лениво и бесконечно. Омега не понимал, почему пытки все еще не начались и к вязкому ужасу, страху перед болью, примешалось нездоровое ожидание, лихорадочное, какое-то полубезумное. Но про Атавиара словно бы забыли. Сломался омега на третьи сутки пребывания в новой камере и забарабанил по двери. — Чего тебе? — грубо уточнил голос с той стороны. — Мне нужно поговорить с дознавателем, Адиорсом, — потребовал Атавиар. — Я передам, — сообщил стражник. — Не шуми, мешаешь читать. Омега уселся на свою постель и принялся терпеливо ждать, стараясь не ходить из угла в угол, словно бы копя силы для нового допроса. Атавиару казалось, что он готов, но, когда двери камеры открылись, громко, со скрипом, омега подскочил от неожиданности. Атавиар собирался выйти, но вместо этого в камеру зашел дознаватель. — Вы хотели меня видеть, — сказал Адиорс, его голос звучал безучастно, но выглядел эльф все таким же удивлённым. — Я готов отвечать на ваши вопросы, — сообщил омега, решив, что стоит немного вывести дознавателя из равновесия. — Это, конечно, очень мило с вашей стороны, но уже не нужно. На все вопросы, что меня интересовали, вы уже ответили. Все ответы и свидетельские показания переданы судье, — пожал плечами бета. — Вы мне больше не интересны. Ничего нового вы мне не скажете. Я знаю. Не вы первый ломаетесь, когда нечего делать и остается ждать суда. — И когда суд надо мной? — спросил Атавиар, решив вытащить побольше информации из дознавателя, пока тот отвечает, пытаясь самоутвердиться за счёт подозреваемого. — Простите, но зачем вам это знать? — удивился Адиорс. — То преступление, что вы совершили, рассматривается закрытым судом с очень узким кругом допущенных лиц. Ваше преступление касается императорской семьи и никого лишнего, никого не из рода Великих львов на суде не будет. — Даже судьи? — насмешливо спросил омега. — Вы совсем ничего не узнавали о наказании и суде до того, как решиться на подобное? — рассмеялся эльф, искренне и громко. — Один из дядь нашего императора имеет статус верховного судьи и именно ему вас придется судить. И вы не сможете ничего ответить на обвинения, кто-то из родственников императора будет вашим защитником, кто-то — обвинителем. Но мы никогда не узнаем, как шел суд. — Меня могут осудить, не дав возможности защищаться? — ужаснулся Атавиар. Дознаватель лишь кивнул и уже на пороге сообщил: — Даже я не знаю… Может быть, пока мы говорим, суд прошел и приговор вынесен. А, может, судить тебя будут лишь в следующем году, после того, как жених императора станет вторым супругом императора. — Жених? — спросил омега. Двери камеры закрылись со скрипом и Атавиар застучал по двери, крича: — Кто стал женихом Тидана? Скажите мне имя! Прошу вас! Но никто не ответил, сколько бы омега не бил руками и ногами в двери. 2 Сваты приехали, ещё и декады не прошло, и Лети не был уверен, что это хорошо: его родители ещё не свыклись с мыслью об этом браке и вели себя крайне настороженно. Разумеется, Адмир из рода Ночных крыланов держал лицо перед гостями и вёл себя более чем достойно, но его сын понимал, что альфа возьмёт время на раздумья, все положенные три дня. И Лети не был уверен, что ответ будет положительным. Дамас был гораздо дружелюбнее и откровенно хвалил подарки: дорогие ткани, свежую рыбу и морепродукты, украшения с жемчугом, но и он не надел на руку сына помолвочный браслет. Гостей разместили в гостевых спальнях, освободив еще две путем временного вселения детей в одну комнату. Братья, к удивлению Лети, даже не ныли, хотя им пришлось втроем разместиться на одной постели и младшие обычно дрались, когда им приходилось хоть чем-то делиться, несмотря на то, что были омегами. — Нас так же будут сватать, — выдохнул Лайт. — Мой жених пришлет в три раза больше подарков, — заверил Лиос, он был младшеньким и самым избалованным и все время стремился соревноваться со старшими, но всегда проигрывал и в беге, и в чтении на скорость. Лети лишь пожал плечами: — Хорошо, если так. Ему было все равно, какие дары принесут сваты братьев и у кого эти подношения будут дороже, главным для Лети было то, что именно О к нему сватался. Приоткрыв окно, он обернулся и вылетел в ночное небо. Облетев дом, омега приземлился на дерево у самого окна кабинета отца, зная, что именно там и будут проходить обсуждения, при этом никто из родителей кричать уже не будет — гости не должны слышать споры. О том, что тут, вися на этом дереве, лучше всего подслушивать, Лети рассказали еще старшие братья, ныне живущие своими семьями. Не успел омега удобнее ухватиться лапками, как рядом с ним приземлились еще две вечерницы. Ни Лайт, ни Лиос не хотели пропустить что-то интересное. Лайт уже был почти подростком и первые альфы начали уже за ним ухаживать, ещё невинно, по-детски, но Адмир уже шипел на юных наглецов и ненавидел их всех скопом. А вот на бет-поклонников отец смотрел сквозь пальцы. Лиос был еще очень юным, и его мимолетные обожатели вызывали умиление у обоих родителей. — Ты говорил, что та семья будет против брака! — тихо и зло сказал мужу альфа. — Я сказал, что надеюсь на это, — меланхолично сказал Дамас и в этот момент Лети понял, что папа на его стороне, что бы ни говорил. — И что теперь делать? — спросил словно бы риторически Адмир, хотя оба супруга понимали, что сделает альфа то, что скажет омега. — Мы, конечно, можем и отказать, — пожал плечами Дамас. — Но я бы согласился, чтобы избежать вмешательства императора. Оно нам точно не надо. Да и Лети так счастлив… — А когда он захочет детей, будет ли он так же счастлив? — спросил альфа, ворчливо. — Ой, ты живешь в прошлом веке? Как только узаконили браки омег друг с другом, лекари придумали и способ забеременеть для подобных пар, — отмахнулся омега. — А знаешь, что самое лучшее? У него будет столько детей, сколько они захотят, он не забеременеет, когда станет слишком взрослым и не будет рисковать своим здоровьем. Да и половину детей может родить его муж. Адмир подошел к мужу и крепко его обнял, утешающе погладив по спине: папа омеги умер в родах, когда рожал второго сына, младшего брата Дамаса и тот все время волновался, что такая же судьба постигнет его или кого-то из сыновей-омег. И словно бы судьба сыграла злую шутку с Дамасом, послав ему из пяти детей лишь одного альфу, а остальных — омег. Сейчас, когда Латани, самый старший из омег, три года назад вышедший замуж, ждал первенца, эта старая рана обнажилась и кровоточила. Порой страх в Дамасе вырастал, накрывая с головой и тогда мысли всегда собранного и порой жёсткого омеги путались. Адмир делал все, что мог: был рядом, обнимал и обещал, что все с Латани будет хорошо. Пользуясь тем, что родители слишком увлечены друг другом, Лети крылом толкнул Лайта и первым отпустил лапки, лишь у самой земли раскрыв крылья. Братья последовали за ним, хотя им было и любопытно, чем закончится разговор. В отличии от старшего брата они не понимали еще кто в их семье главный на самом деле. В одной постели им троим было тесно, и они мешали друг другу, да и полуночные, пустые разговоры возникали сами собой, но Лети это не беспокоило. Он уже знал главное — ответ своих родителей. Постепенно разговоры стихли и Лайт заснул первым, шумно сопя во сне, следом заснул и самый младший, а жених еще долго лежал, улыбаясь и любуясь звездами, что светили в незашторенное окно. Утром Лети вскочил первым и отправился на кухню: у них был лишь один слуга и тот был приставлен к гостям, так что готовить завтрак на всех предстояло папе и омега решил помочь Дамасу. К его удивлению, на кухне был не только папа, но и отец. Альфа не очень хорошо разбирался в кулинарии и выполнял лишь простую, грязную работу. — Доброе утро, — кивнул сыну Дамас. — Займись, пожалуйста, блинчиками и проследи, чтобы Адмир овощи на салат порезал, а не накромсал, как обычно. — Доброе, — улыбаясь, отозвался Лети. — Я присмотрю за отцом, не волнуйся. — Я взрослый альфа и с салатом справлюсь, — привычно проворчал Адмир. — Мы знаем, — ответили омеги хором и рассмеялись, когда альфа вновь тихо заворчал. Когда уже почти все было готово, на кухню спустились и младшие дети, тут же взявшись за работу, при этом если Лайт действительно был полезен, то Лиос скорее мешал, и Адмир принялся присматривать за младшеньким, чтобы минимизировать ущерб. Завтрак прошел оживленно, новые лица за столом отвлекли детей и те принялись расспрашивать сватов о Четырех башнях и море Самои. А сразу после завтрака Адмир пригласил сватов в свой кабинет. Лети проводил их взглядом и не рискнул подслушивать в этот раз, опасаясь, что его заметят, да и не желая слышать отказ, если тот прозвучит. — Он собирается обсудить твое приданое. Мы не можем быть щедрыми, — предупредил Дамас. — Младших еще предстоит выдавать замуж. Твой О не откажется от брака, если ты внесешь небольшую сумму в ваш будущий семейный бюджет? — Он не откажется, даже если я совсем ничего не принесу в семью, — заверил счастливый Лети. — Фи! — скривился папа, обняв сына. — Это слишком дурной тон! Да и сообщил об этом ты слишком поздно. — Спасибо, папа, — улыбаясь, ответил тот. — Я тут ни причём, это решение твоего отца, — заверил омега, но улыбался он польщенно, ему явно было приятно слушать благодарность сына. 3 Вечером в саду было прохладно, но Ландану нравилось отсутствие стен и шум деревьев. Тидан неспешно шел рядом, не мешая течению мыслей лишней болтовнёй. — Стоит показаться во дворце, а то слухи о моей смерти настолько разрастутся, что слабонервные будут при виде меня падать в обморок, — согласился, наконец, северянин с предложением мужа. — Тем более Томасо подсказал отличный способ выглядеть хорошо. Я приглашу театрального гримёра и грим будет выглядеть отлично, — пообещал император. — Я даже не знаю, как у тебя спросить… — Прямо, — остановился Ландан и снял обувь, чтобы сойти на траву босым. — Ты не готов делить ложе с нашим женихом, это я понять могу, но почему и со мной не готов? — спросил тихо Тидан, обернувшись на охранников, но те или не слышали, или умело делали вид, что не слышат. — Я сам на себя не могу смотреть в зеркало и не хочу, чтобы ты меня таким видел во время близости, — отозвался супруг императора. После покушения глава Безопасности дворца удвоил его охрану и Ландан уже привык к их присутствию. Первое время охранники пытались зайти и вместе с Томасо, но даже незаметным мышам и крысам северянин запретил присутствовать в покоях императора, пока он там с женихом. Но сил следить за словами, что были сказаны при охране у него уже не было. К тому же разговоры о сексуальной жизни льва никому не были настолько интересны, чтобы кто-то пытался подкупить охранника, да и глава Безопасности дворца болтливых воинов не жаловал. Если хотя бы одно слово из личных разговоров монаршей четы всплывало где-то, Пайкат проводил расследование лично. — Я могу на тебя смотреть любым, даже без веснушек, а кожа выглядит уже почти нормально. Не думаю, что для меня все еще важна твоя внешность. Давно уже не важна, главное, чтобы с тобой все было хорошо. Меня пугало твое лицо лишь пока я не был уверен, что тебе не больно, — заверил Тидан. — К тому же есть много поз, в которых не видно лица. Только я взрослый, молодой и здоровый альфа, я хочу близости, но я буду ждать, пока ты не будешь готов. Просто если причина в том, что ты заботишься обо мне, то не надо… — Иногда я думаю, что ты мои веснушки любишь отдельно от меня. Ведешь учет, пересчитываешь, пока я сплю, — рассмеялся Ландан. — И наш омега пошёл по твоим стопам! — Ну конечно же! Пока я пересчитываю и измеряю эти солнечные поцелуи, Томасо рисует карту их расположения. Вдвоем проще пасти твои веснушки, а то я один уже не справляюсь: тут их стало гораздо больше, чем было у тебя в Северных воротах. Я даже подумываю перенести столицу в Ворота моря, этот второй по населению город в империи находится гораздо южнее и веснушек будет еще больше, — сообщил император. — Эй! Вы тогда вдвоем не справитесь и придется завести четвертого мужа, а я против, — рассмеялся северянин. — Ладно, ты прав… Чем дольше я буду тянуть с возобновлением нашей близости, тем страшнее будет начинать. Тидан рыкнул и подхватил на руки своего мужа, жадно целуя в лицо, веки, переносицу. — Поставь, сумасшедший, спину сорвешь! — смеясь, возмутился Ландан. Чтобы Лану было уютнее, Тидан выключил кристаллы, оставив лишь мерцающий свет свечей. Северянин нервничал, словно все должно было произойти в первый раз, но он вышел из ванной, не став одеваться, даже не прикрыв себя полотенцем, надеясь телом отвлечь от лица. Только встретил его восторженный взгляд императора. — Иди ко мне, — попросил Тидан, похлопав по постели рядом с собой. И Ландан пошел, борясь с желанием прикрыть лицо руками, но едва он лег на постель, как император накрыл его, огладил по боку под одеялом, а затем поцеловал, нежно, неспешно, лаская губы, скользя языком вглубь рта. Тидан ласкал бока, прижимался плотнее, давая супругу почувствовать бедром все свое возбуждение. Ландан закрыл глаза, обняв за плечи мужа, расслабляясь в привычных, сильных руках, возбуждаясь, осознавая, насколько же ему не хватало вот этой близости. Император неспешно оглаживал бедра, целуя шею, ключицу. Широкие ладони Тидана обхватили ягодицы, слегка сжали, вырвав тихий стон. Чуть переместившись, император удобно устроился между широко разведенными ногами своего альфы, вжимая того в матрас всем своим весом. — Как же я соскучился, оказывается, — сообщил Ландан. — Ти, мой любимый Ти. — Я тоже скучал, — заверил император, гладя по крепким бедрам, прикусывая кожу на плече мужа. — Я тебя очень люблю. Ландан и вовсе забыл о своем лице, потерся носом о макушку императора, а затем запустил обе ладони в светлые волосы и потянул за них, заставляя Тидана смотреть себе в глаза, чтобы накрыть губы Ти жадным, требовательным поцелуем, чуть выгибаясь в пояснице, потираясь вставшим, истекающим смазкой членом о кожу мужа. Император едва успевал отвечать на поцелуй, не пытаясь даже перехватить инициативу, но накрыл член мужа тяжелой ладонью, обхватив ствол, а затем, едва поцелуй закончился, принялся спускаться, быстро, то и дело прикасаясь губами и языком к любимым местечкам: соскам, мышцам живота, прикусив слегка кожу над ребрами, языком приласкав внутреннюю сторону бедра, а затем обхватил ртом головку члена, шумно выдохнув. — Ти… — простонал Ландан, толкнувшись навстречу рту. — Я слишком… Долго не выдержу. Тидан лишь усилил нажим, беря глубоко, стараясь впустить член до основания, жадно трогая ягодицы, наслаждаясь стонами любимого мужа. Сил у императора на то, чтобы оторваться от процесса, и потянуться за смазкой не было, и он обхватил свой член ладонью, надрачивая себе в том же темпе, в котором сам Тидан двигал головой, плотно обхватывая губами член, лаская головку языком. Ландан зарылся ладонями в светлые волосы, приводя их в беспорядок, млея от прохладных прядей, что ниспадали на горячую кожу, вызывая мурашки. — Ты мой альфа, — зашептал северянин. — Мой любимый альфа… Тидан довольно рыкнул, не выпустив член изо рта и это стало последней каплей, Ландан застонал громче, вскрикнул, не выдержав удовольствия и излился. Императору потребовалась еще пару минут, чтобы кончить, и он целовал низ живота, иногда попадая губами на собственные волосы. — В следующий раз я уберу волосы в хвост, — сообщил император, уже лежа рядом с мужем и едва отдышавшись. — Только попробуй, — отозвался довольно северянин. — Я люблю твои волосы. Тидан лишь фыркнул и нежно поцеловал в нос своего мужа, погладил по коротким, вьющимся волосам, любуясь своим супругом.