Уйди

– Уйди. Примерно это капитан слышал всякий раз, заходя в шаттл Инары, с мирными, между прочим, намерениями. Менялась лишь интонация. Иногда это было мягкое "Выйди, пожалуйста". В другой раз раздражительное "Уйди". Бывало и одно из таких, которые оканчиваются тремя восклицательными знаками, – "Вон!!!" Она отталкивала его, каждый раз словесно выдерживая дистанцию, не подпуская ближе, ведь понимала, что, стоит лишь дать слабину, и он, того гляди, останется на чай. Не то чтобы ей было жалко чая. Это была игра, оба прекрасно это понимали. Один вторгается в грязных ботах, с мирными, на первый взгляд, намерениями, другая выгоняет. Шаг капитана навстречу и три назад – компаньонки. Потому что компаньонок обучали с малых лет, чем грозит впускать кого-то к себе, и истощением запасов чая тут не отделаешься. Стоит позволить войти, и вот он уже внутри, под кожей, окутывает сердце, а потом? Что будет, когда он захочет выйти, не потрудившись хлопнуть дверью? Вынесет сердце вместе с собой, оставив дыру размером со среднюю вселенную? Поэтому: "Выйди". Поэтому: "Вон!" Поэтому: "Нельзя". Но что, если она не успела заметить, а он уже внутри? Он же вор, вскрыть замки и без спроса проникнуть внутрь – его жалкая профессия. И она вроде бы выгоняла, но, когда ушла сама, обнаружила, что сердца нет, дыра зияет и ноет. Проклятый вор. Проклятый вор, по которому она скучала каждый день вдали от "Серенити". Проклятый благородный вор, который вернулся и вернул похищенное, взамен похитив ее всю. Инара не возражала. И в этот раз, когда он привычно завалился к ней без стука, она сказала: – Останься.