5 февраля 2006. Токио. Синигава.
18:32
Ханма скрестил руки на груди, уставившись на сидящую напротив девушку. Ему очень хотелось поскорее закурить очередную дешевую сигарету, но, если его друг узнает, что он посмел дымить при милой Такемичи, ему вынесут все мозги – вот и приходится терпеть. Ханагаки появилась совершенно неожиданно перед его дверью с пакетом дешевых чипсов в руках. Девушка закидывала тонкие пластинки картофеля в себя одну за другой, периодически кусая свои губы, тут же их поджимая. Она бегала глазами по небольшой гостиной Шюджи, пытаясь зацепиться хоть за какой-нибудь предмет, тут же теряя интерес. Внимание девушки привлекла небольшая фотография на комоде. Ханма с широкой улыбкой прижимает к себе Тетту. Его глаза светятся, и он совершенно не обращает внимание на возмущения напарника. – Почему ты везде ходишь с Кисаки? – она знала ответ на этот вопрос. Шюджи влюблен в лучшего друга, но осознает ли он это в столь юном возрасте? – Все-таки решилась заговорить, принцесса, – парень хмыкнул и растрепал волосы на затылке, – а должна быть причина? – Она есть у всего. – С ним не бывает скучно. – Ясно. Ханагаки отпила любимый энергетик, слегка болтая его в железной бутылке. – А ты? – Не могу без него. – Ясно. Шюджи хмыкнул и откинулся на спинку дивана, смотря в потрескавшийся потолок. Стоило соседям пройтись по полу, на его лицо посыпалась белая штукатурка. Ему бы съехать обратно к родителям, забыть про дедовскую квартиру, но здесь ему было лучше, чем у родителей. Здесь, куда его будучи совсем ребенком приводил дедушка после школы, кормил супом и хвалил за оценки, дарил подарки и читал сказки, было лучше, чем в новенькой высотке с вечными претензиями в его сторону. – Можешь поверить мне, а можешь посчитать сумасшедшей, но я умею перемещаться во времени. Ханма оторвался от разглядывания потолка и посмотрел в глаза Ханагаки. Девушка была настроена серьезно, но явно нервничала, закидывая в себя то чипсы, то орешки. – Хм, знаешь, а я верю. Ты совсем не похожа на четырнадцатилетнюю девчонку, взгляд у тебя временами… слишком взрослый. Такемичи искренне улыбнулась. Одна проблема снята. Теперь она спасет Шюджи, ведь он верит ей, не так ли? – В будущем Кисаки попытается убить тебя. Ты должен пере… – Ну и пусть. Такемичи замерла. Из рук девушки выпала пачка чипсов. Ей не послышалось? – Ты не понял, Тетта-кун попытается тебя убить, возможно, ты мертв и я… – Я понял, Такемичи, но если и умирать, то от его руки. Я никогда не думал, что проживу долго. Лишь одной фразой, Ханма прибавил Такемичи еще большей головной боли.***
7 февраля 2006. Токио. Синигава.
14:51
Майки смотрел на небольшую двойную подвеску на его ладони. Улыбка появилась на его губах и даже холодный ветер с моря не мог испортить его настроение. Волосы лезли в глаза, неприятно кололись и щекотали. Парень давно уже обдумывал идею о том, чтоб отрастить свои родные волосы. – С такой улыбкой выглядишь, как маньяк, – Эмма ткнула брата в щеку и слегка улыбнулась, – о чем задумался? Майки слегка выдохнул и притянул к себе сестренку за плечи. Эмма, как всегда, выскочила на улицу даже не надев куртку, словно ребенок. – Как думаешь, Такемичи понравится? – парень разжал кулак, показывая небольшую луну на ладони. – Девушкам нравится золото и бриллианты, а не дешевая бижутерия. – Ха, такими темпами тебе придется очень долго ждать признание Кен-чина, – парень слегка усмехнулся, посмотрев на смутившуюся девушку. Он знал о ее чувствах, знал о чувствах друга к ней, но влезать в их отношения не был намерен. Счастье любит тишину. Чтобы об этом подарке подумал бы Шиничиро? Одобрил бы? Или посоветовал бы другой? Как же ему не хватает советов старшего брата, его улыбки и дурацких шуток. – Я видела, как Кисаки подарил Такемичи в честь примирения золотые сережки. Кисаки.Кисаки Тетта.
Убить. Уничтожить.Сломать кости. Переломать череп. Размазать мозги по асфальту.
– Заткни свой рот! Эмма замерла и посмотрела на брата. На секунду ей показалось, что ее брата подменили. Глаза словно побелели от злости. Кулаки сжались, а ногти впились в толстую кожу ладоней, оставляя кровоточащие кровавые лунки. От парня исходила устрашающая аура, пробирающая до дрожи в костях. – Нии-сан, что с тобой? – Эмма неуверенно положила руку на плечо брата, тут же вскрикнув. Майки резко сжал тонкое запястье девушки. Резко подтягивая к себе шокированную сестру. – Тебе что, этот задрипанный очкарик нравится? Готова в его койку прыгнуть, забыв о Кен-чине, да, сестричка? На глазах девушки навернулись слезы. Она совершенно не узнавала своего милого старшего брата. Что с ним происходит? Куда делась его улыбка? Девушке было страшно, она словно разговаривала с одержимым. Из карих глаз потекли слезы, а губы предательски задрожали. – Хей, Эмма, ты чего плачешь? Тебя кто-то обидел? Ну-ну, не плачь, солнышко, старший братик убьет за тебя, не плачь. Слезы перестали катиться по щекам. Девушка посмотрела на Манджиро. Да, перед ней стоял ее заботливый брат. Он мягко гладил ее по волосам и прижимал к своей груди. Но почему тогда ее сердце так бешено стучит?***
10 февраля 2006. Токио. Синдзюку. 11:06
– Какосик! Как же давно мы не виделись! – девушка повисла на друге детства. Такемичи искренне улыбалась. Уже много лет она не видела этого парня. В детстве они постоянно играли, будучи маленьким ребенком она так и не узнала, почему Какучо резко пропал. – Я тоже очень рад тебя видеть, Такемичи. О тебе много слухов ходит, – парень потрепал девушку по голове, – бессмертная королева первого отряда Токийской свастики . Ханагаки искренне засмеялась, тут же почесав свой затылок. Ее смущало это прозвище. Девушка лишь делала то, что должна была и шла до конца, до последних сил, пытаясь спасти будущее, но она бы давно сдалась, если бы не люди, окружающие ее. Словно яркая вспышка, всплыл голос дикторши в голове.Какучо Хитто.
Изана Куракава.
– Какосик, а ты знаешь… некого Изану? – Да… он мой король. Лидер Поднебесья. Скоро у нас с вами состоится битва. Может, не пойдешь на нее? Там будет настоящая мясорубка, не хочу, чтоб ты пострадала. Девушка прикусила свои губы. Поднебесье. Находясь у Ханмы в гостях, девушка увидела плащ с таким иероглифом. Значит Кисаки и Ханма вступили в эту группировку. Ожидать, что все пройдет гладко, она не могла. Она обязана спасти Кисаки. Ради нее. Ради него самого. – Я приду и спасу всех. Не сомневайся во мне, Какосик. – Тогда… спаси Изану, прошу. – Ха, положись на меня! – впервые ее улыбка дрогнула. Она не может спасти всех.***
14 февраля 2006. Токио. Синигава.
21:52
Девушка обнимала Майки за торс. Холодный ветер бил ей в лицо, но она не могла отвести взгляда от ярких вывесок и мелькающих огней ночного города. Ханагаки вдыхала морозный воздух полной грудью. Пальцы уже сводило, но она не отпускала парня и лишь утыкалась в его теплый шарф своим слегка вздернутым носиком. – Вот мы и приехали, – Майки свернул на тихую улочку и припарковал свой байк, снимая шлем. – Я бы предложила зайти домой, но, к сожалению, папа дома. Думаю, ни ты, ни мой папа не готовы к знакомству, – Такемичи протянула слегка тяжелый шлем парню, продолжая сидеть и слегка болтать ногами. – Это уж точно, – Сано слегка посмеялся и заправил выбившуюся прядь девушки за ушко. Тут же его взгляд привлекла блеснувшая в свете фонаря сережка. Золотая. – Откуда они у тебя? – М? О чем ты? – девушка неуверенно дотронулась до мочки уха. Холодный металл коснулся ее тонкой кожи, – А сережки? Мне их Тетта подарил, правда красивые? Тетта.Тетта Кисаки.
Совершенный, умный, щедрый Тетта Кисаки.Убить. Уничтожить. Втереть в асфальт. Бросить на корм акулам. Ломать. Ломать каждую кость и слушать жалкие поскуливания.
– Такемичи! Иди домой! – Пока, Майки, – девушка оставила легкий поцелуй на щеке парня, тут же забегая домой. Убить.Он убьет Кисаки Тетту.
***22 февраля 2006. Токио. Синагава. 15:17
Девушка откинулась на металлический стул. Из ее глаз текли слезы. Она не смогла спасти Эмму. Она никого не может спасти. Каждый раз все становится лишь хуже и хуже. Почему ее друзья погибают один за другим, а она не может им помочь? Как бы не пыталась, как бы не старалась всё без толку. Хлопнув себя по щекам и вытерев слезы, девушка подошла к сидящему рядом Майки. Парень был опустошен. Он все еще чувствовал цветочный аромат духов и железный запах крови. Он чувствовал, как тело его сестры остывает на его спине. Вся жизнь словно покинула его вместе с Эммой. Она словно на память себе в иной мир забрала его желание жить с собой. – Майки, послушай, – Такемичи взяла руки парня в свои ладони и нежно погладила того по костяшкам, – Мы найдем того, кто ударил Эмму, слышишь? Найдем и он ответит за это. Парень слегка поднял свой взгляд, встречаясь с голубыми глазами девушки напротив. Он потерял всех, кто был ему дорог. Ради кого ему жить? Ради чего ему идти и сражаться за Свастонов? Он не смог защитить самых близких ему людей. Шиничиро убили. Баджи покончил с собой. Эмму убили. Кен-чика пырнули. Лишь его единственный друг жив благодаря его храброй девушки. Лишь он и она остались в его жизни. – Давай сбежим, Такемичи? Уедем далеко, никто нас не найдет, будем жить на берегу моря, на Окинаве и никто нас не тронет. – Майки… поверь мне, попытаться убежать – не выход. Ты должен взять себя в руки и помочь Свастонам. Ты же наш лидер. Так веди нас. – К черту все, к черту… Девушка поджала губы и отпустила холодные руки Манджиро. Война еще не проиграна. Потери, жертвы должны быть оправданы, и она голову свою положит, но предотвратит ужасное будущее, даже если останется совершенно одна.***
22 февраля 2006. Токио. Минато.
21:32
Девушка в очередной раз получила удар в ребра. Руки были сбиты в кровь, но она не могла сдаться. Не могла показать слабину перед теми, кого повела в бой. Они доверились ей, поверили в нее, но она больше не в состоянии драться. – Хей, принцесса, чо разлеглась или в луже крови будущее увидела? Ханагаки подняла взгляд и удивленно посмотрела на возвышающегося Ханму. Бровь невольно изогнулась в недоумении. Ее сейчас что, враг защитил от удара по голове? – Тетта попросил защитить? – Ну, как попросил, сказал, что, если еще хоть кто-то пальцем тебя тронет, всех перестреляет. Выбор не особо большой, – Шюджи хмыкнул и весело улыбнулся. Кисаки не перестаёт его удивлять ни на секунду. Почему такой интересный и умный человек каждый раз теряет голову стоит этой девчонке появится в его поле зрения? Не успел Ханма заметить, как тяжелый удар в висок откинул его в сторону. Рот наполнился кровью, а в глазах потемнело, весь мир вокруг закружился. Тяжело было даже вдохнуть, но он открыл глаза. Он лежал у ног их короля. Губы расплылись в кровавой улыбке. – А вот и обещанное веселье. – Я тебе последние мозги вышиб? С каких пор ты защищаешь врага? – Ха, ты не понял. Таке-чан не враг. Изана собирался еще раз ударить лежавшего Ханму, но гул мотора отвлек. Драка прекратилась. Все смотрели на вошедшего Майки. – Майки! Я смогла! – Такемичи искренне улыбнулась, держась за бок, она знала, что лидер не оставит их и не бросит, знала, что он придет и спасет их. – Спасибо, Такемучи. Теперь об остальном позабочусь я, – парень поправил девушке прическу, оставляя легкий поцелуй на ее щеке. – Ха! Ну наконец-то! Я уже заждался тебя, Майки! Кисаки недовольно нахмурился. В его планы не входил приезд Сано. Тревожное чувство поселилось в нем. Что-то обязательно снова пойдет не по плану. Пора уходить и забирать с собой Такемичи, пока никто не видит. Он придумает еще план, еще тысячу планов, но они будут бессмысленны, если его героиня пострадает. – Ханма, стоять можешь? – Тетта с силой потянул на себя развалившегося на холодной земле напарника, – надо увести отсюда Такемичи и валить. – Как благородно с твоей стороны, с ней ничего не случиться. Пошли отсюда, нафиг, – парень еле мог перебирать ногами, голова нещадно раскалывалась, еще чуть-чуть и он точно блеванет себе под ноги. – Ты не понимаешь, ты никогда не любил. Ханма замер. Казалось бы, его не били, воздух должен спокойно поступать в легкие, так почему ему так тяжело дышать? Почему он не может ответить Кисаки? – Изана! Уйди с моей дороги! Сегодня я хочу убить Кисаки, не мешайся мне! – очередной удар Манджиро оттолкнул Куракаву. Ошарашенный Кисаки отпустил еле стоящего Ханму. Бежать некуда. Смириться со смертью? Ну уж нет! Парень тут же достал пистолет из-под плаща и направил его на главу Свастонов. Если понадобится, он убьет его, не велика потеря. – Мы еще не закончили с тобой, Майки! – Изана, хватит! Такемичи перевела взгляд на стоящего рядом Какучо. Он был напуган. Но чего он боялся? Того, что Изана проиграет? Пистолета Кисаки? Откуда в глазах ее друга такой страх? – Майки, если ты не прекратишь, – парень тут же подтянул к себе Ханагаки, сжимая руку на ее шее, – Можешь попрощаться с ней. – Отпусти ее! Одновременно одинаковые слова вырвались криком у Сано и Кисаки. Манджиро отошел на шаг от стоящего напротив сводного брата, Тетта направил пистолет на Какучо. Прицел у него хороший, если будет стрелять в голову – точно не промахнется. – Я повторяю, отпусти ее! Рука начала слегка дрожать. Его героиня слегка побагровела. Она задыхалась и пыталась вырваться, а его никто не слушает. Одним движением сняв с предохранителя, Тетта выпустил несколько пуль из пистолета. Шок застыл на его лице. Изана прикрыл собой Какучо. Не раздумывая, подставился под пули. – Изана? – Майки неуверенно подошел к упавшему на землю Куракаве и дотронулся до его плеча, слегка толкнув. Он снова потерял дорогого человека. Они могли стать семьей. Могли поддерживать друг друга и создать новую эпоху гопников вместе. Кисаки.Кисаки Тетта.
Это он во всем виноватУбить. Уничтожить. Сравнять с землей.
Майки ничего не слышал. Кровь брызгала ему в лицо. Каждый, кто пытался до него дотронуться, отправлялся в нокаут. Он не чувствовал ничего, кроме пожирающей изнутри пустоты. Кулаки в крови. Лежащего под ним уже с трудом можно было узнать: сломанный нос, разбитые губы и брови, вывихнутая челюсть и парочка выбитых зубов. Тело под ним уже не сопротивлялось. Ни кричало, ни просило, ни издавало ни звука. Из транса Майки вывела хрупкая женская ладонь, с силой тянущая его назад и откидывающая от тела. Такемучи. Его Такемучи вся в слезах прижимает к себе это тело и что-то говорит. – Тетта! Тетта, прошу ответь мне! Не оставляй меня! – девушка рукавом формы пыталась стереть кровь с его лица, она готова была сесть в тюрьму, дать любые показания, лишь бы скорая и полиция приехали быстрее. Она обязана спасти хотя бы его, ее милый очкарик не должен умереть. – Такемучи, я… – Заткнись! – девушка со злостью посмотрела в глаза Сано, прижимая к себе избитое тело, пытаясь защитить и оградить его. Из глаз девушки текли слезы ярости и боли, она была в бешенстве, не будь бы пистолет разряжен она бы не раздумывая схватилась бы за него, – Не приближайся ко мне! Ненавижу тебя! Звук сирен и вспышки мигалок заглушили его слова. Манджиро почувствовал, как на его запястья одевают наручники, но он не мог отвести взгляд от девушки, заходящую в скорую. Впервые за долгие годы из его глаз потекли слезы. – Такемучи, не оставляй меня… Ты же единственная, кто у меня осталась, Такемучи. Такемучи… не бросай меня, прошу.***
23 февраля 2006. Токио. Минато.
21:01
Прошли почти сутки. За всё это время Такемичи ни разу не сомкнула глаза. Она не отходила от постели Кисаки, держа его за руку. Неужто, чтоб понять свои чувства, ей нужно было дважды потерять его? Только теперь она не может его спасти, не может вернуться назад и всё исправить. Всё, что она может, это сидеть и молиться о нем. – Тетта, прошу открой глаза. Прошу. Я же жить без тебя не могу, – девушка опустила голову на белоснежные простыни и всхлипнула, – Я же люблю тебя, Тетта. Такемичи не узнавала свой голос: такой обреченный и несчастный. Какой же она была дурочкой! Как можно в свои двадцать шесть лет так плохо разбираться в своих чувствах? Почему она считала, что не подходит Кисаки, если он только о ней и мечтал? Если бы девушка могла вернуть время вспять, если бы могла переместить еще дальше во времени, она бы точно призналась. А сейчас? Кому сейчас нужны ее никчемные признания? – Я думаю, он рад это слышать, – парень зашел в палату и опустился на свободный стул. Его голова была в бинте, а на висок наложили пару швов, – жалко выгляжу, да? Бог смерти, а чуть коньки не отбросил. – Знаешь, я тоже не лучше выгляжу. – У тебя хотя б тоналка есть, – парень слегка фыркнул и улыбнулся. Как же ему хотелось курить, но речи о том, чтобы выйти из больницы и дойти до ларька, точно не было. – Могу поделиться, сделаем из тебя модель Chanel. – Предпочту тогда уж Armani. Девушка слегка фыркнула, но тень улыбки проскользнула на ее лице. Парень и девушка сидели и смотрели на тихо попискивающие приборы. Они больше не обменивались словами и взглядами. Каждый думал о своем и одновременно об одном и том же. Они оба хотели одного и того же. – Такемичи…***
16 марта 2018. Токио. Гинза.
17:34
Девушка распахнула глаза. Она сидела за шикарно накрытым столом. Вокруг все о чем-то говорили и на перебой кого-то поздравляли. Осмотревшись по сторонам, Такемичи увидела рядом сидящего парня. Почти ни на день не постаревшего. Все, что в нем изменилось – цвет волос. – Дракен… а ты не изменился. – М? – мужчина перевел взгляд на девушку и тут же улыбнулся, – ха, с возвращением, Такемичи. Мне тебе очень многое предстоит рассказать. Ханагаки стерла слезы с уголков глаз и заметила золотое кольцо на левой руке. Она замужем? Но кто ее муж? Последний, кому она призналась в любви, был Кисаки, но мало ли, что могло поменяться за двенадцать лет. Выйдя со свадьбы, девушка поплотнее закуталась в свое пальто. Дракен отпил из фляжки и глубоко вдохнул теплый воздух. Вечерняя прохлада отрезвляла и расслабляла. – Ты и Кисаки женаты. – Вот как, – девушка слегка улыбнулась. Если они женаты, Тетта никого не убивал, а значит всё в порядке. Наконец-то настало общее будущее. – А еще дочка есть, Эбико зовут. А я крёстный, – Дракен широко улыбнулся, вспоминая маленькую девчушку с ярко-голубыми глазами. – Дочь, как хо… Что?! Я ж не помню, как рожала! Да какая из меня мать-то теперь?! – Да тише ты, у муженька своего спросишь, он чуть ли не поминутную запись ее жизни ведет. Тебе, кстати, пора, я пообещал, что провожу тебя. – М? Куда это?***
16 марта 2018. Токио. Гинза
17:35
Маленькая девочка сидела на руках у мужчины с интересом водя пальцем по узору делового костюма. Услышав голос отца, девочка обиженно надула щеки и тут же отвернулась от него, переключая свое внимание на висящую в ухе сережку. – Принцесса моя, ну чего ты дуешься? – Тетта ласково забрал ребенка с рук Ханмы и погладил ее по волосам. – Вы с мамой без меня куда-то едете, – девочка сложила руки на груди и боднула в плечо, тут же в него зарываясь носиком, – Эбико вам не нужна. – Ну, что за глупости ты говоришь? Мы с мамой просто хотим отпраздновать годовщину свадьбы, а завтра мы все полетим на море и будем в нём купаться. – А на горки пойдем? – Конечно, вот смотри, а это наша мама на противоположной стороне с дядей Дракеном. Девочка перевела взгляд на людей стоящих напротив и тут же лучезарно улыбнулась, начиная махать руками из стороны в сторону. Ей хотелось поскорее оказаться в объятиях мамы, покататься на плечах дяди Дракончика и обязательно скушать обещанный гамбургер с дядей Жирафиком. – Дядя Жирафик, на ручки! – Золотко, зови меня Шюджи, –мужчина улыбнулся, забирая ребенка обратно на руки, не успел он еще что-то добавить, как резко уткнул ребенка в грудь, не давая ей повернуть голову в сторону. Резкий удар тела о машину. Вскрик. И тягучая тишина. Все словно замерло на миг. – ТАКЕМИЧИ!***
20 марта 2018. Токио. Гинза.
13:42
– Принцесса, положи маме цветочек. Девочка неуверенно посмотрела на отца и положила одну розу рядом с мамой. Такемичи выглядела спокойной и равнодушной в окружении белоснежных лилий и хризантем. Такая спокойная, словно просто прилегла поспать и должна вот-вот проснуться. – Мамочка, просыпайся скорее, папа сказал, что как ты проснешься, мы все поедем в Италию кушать пиццу, не спи долго, – девочка перегнулась через небольшую ограду и поцеловала маму в щеку. – Ханма… – Понял, золотко, пойдем поиграем на воздухе, м? Вскоре все покинули зал. Тетта стоял рядом с любимой всем сердцем женщиной. Слез не было, крика рвущегося из глубин души тоже. Ничего не было. Его самого здесь тоже не было. Он ушел вместе с Такемичи. Что он здесь делает? Зачем он здесь? Мужчина медленно опустился на колени и уставился на лакированный гроб. Она всех спасла. Абсолютно всех. Кроме себя. Он виноват. Во всем он виноват. – Такемичи, прости меня. "Такемичи. Такемичи Ханагаки.""Я всегда буду рядом."
"Я люблю тебя!""Я согласна!"
"Тетта… я беременна…""У нас будет дочь, милый."
Мужчина наклонил голову в сторону. Может, это и называется "вся жизнь промелькнула перед глазами". Вся его жизнь – Такемичи, – теперь мертва. Так зачем ему теперь жить? Для чего? Одна пуля в пистолете. Лишь один выстрел и все решится. – Прости меня, Такемичи, я такой эгоист… я не могу… не могу отпустить тебя. – Ты чего творишь, придурок?! Мужчина почувствовал, как его ударили по щеке. Пистолет отлетел. Тень повисла над ним. Крепкие руки схватили его за плечи и со всей силы встряхнули. Очки чудом удержались на переносице. Перед ним стоял Дракен. Взбешенный Дракен. – Отпусти меня, – голос Кисаки не выражал эмоций, плевать, пусть трясут, как куклу, – тебе не понять меня. – Не понять, значит? Не понять, – мужчина завел руку за себя и ударил Кисаки в живот, – и это смеешь мне говорить ты?! Я не успел даже признаться Эмме как сильно люблю ее по твоей вине! У меня дыра в сердце, но я живу! Дышу и пытаюсь радоваться жизни, ведь знаю, Эмма не будет рада моему скорому приходу, я смог выкарабкаться из этой ямы, когда никого рядом не было! – Рюгуджи не сдерживался, эмоции, слезы, накопившиеся за несколько дней, наконец выходили, – Майки в тюрьме! Такемичи носилась вокруг тебя! Я был совершенно один! Но вылез, смог вылезти! А у тебя есть дочь… сиротой оставить хочешь? Я знаю, какого это быть сиротой, никому не нужным и быть одному против целого мира, на такую судьбу ты ее обрести хочешь? – Я… – Кисаки поднял взгляд на Дракена и встал, держась за стену. – Не хочешь жить ради себя, живи ради дочери. А если ты не можешь, то давай, покончи с собой, как последний трус и слабак, коим тебя все и считали, подведи Такемичи, докажи всем, что она была не права. А я приведу сюда твою дочь и пусть она полюбуются на тела родителей. Эбико. Теперь он будет жить лишь ради нее одной.***
16 марта 2022 год. Токио. Гинза
20:53
Кисаки стоял с охапкой полевых цветов напротив могилы возлюбленной. Прошло четыре года. Время лечит? Нет, ты лишь привыкаешь жить с этой болью. Теперь ты можешь дышать с этой кровоточащей раной. Но нет, время не лечит. Тетта положил букет рядом с могильным камнем и снял очки, стирая подступившие слезы. Каждый день на протяжении четырех лет он просыпался с надеждой, что всё это не более чем кошмарный сон, но время шло: Эбико взрослела и пошла в школу, знакомые женились и разводились, у всех жизнь шла своим чередом и только его остановилась. Он впервые пришел сюда за четыре года. У его милой героини побывали все, кроме него одного. Тетта не хотел отпускать ее, но время пришло. Мужчина чувствовал, что обязан сегодня прийти. – Знаешь, Мичи, как удивился мой водитель, когда я попросил его остановиться у поля и стал рвать эти цветы в дорогущем костюме? Наверное, подумал, что я с ума сошел, – Кисаки слегка усмехнулся и погладил холодный камень, – но я ведь знаю, как ты их любишь. Кисаки не замечал времени. Он говорил возлюбленной о дочери, об успехах на работе. Рядом с этой могильной плитой мужчина впервые за долгое время почувствовал себя живым. Ему казалось, протяни руки и дотронешься до ее шелковистых волос, а чуть-чуть придвинешься - вдохнешь любимый цветочный аромат. Он говорил много и долго. Давал клятвенные обещания, но все слова терялись, стоило ему опустить глаза на могильную плиту. Ему уже тридцать, а ей все так же двадцать шесть. Почему его жизнь сложилась именно так? Он мечтал о тихой спокойной жизни с Такемичи. Ему не нужны были эти миллионы, положение в обществе и авторитет. Кисаки готов был быть обычным учителем в школе или инженером на крупном производстве, может быть, он даже бы добился там верхов. Тетта добивался всего лишь ради нее одной. Ради той, которая лежит в сырой земле. Кисаки хотел покончить с собой, прервать свою жалкую жизнь, но каждый день он натягивал улыбку и будил дочь, заплетал ее волосы и желал удачного дня. Его милая Эбико радовала своего отца каждый день отличными успехами в учебе и спорте, прилежной учебой и чистотой в комнате. Эбико. Единственный луч света в его тусклой жизни. Его дочь так похожа на Такемичи. Она также морщила носик, когда ела нелюбимую еду, также любила чикенбургеры и с удовольствием пила молочные коктейли. Их дочь была их продолжением: умная, как отец, и храбрая, как мать. Из мыслей о любимой дочери Кисаки вывел звук покатившегося по тротуару камушка. Словно кто-то пытался незаметно к нему подобраться. Тетта аккуратно достал пистолет из внутреннего кармана пиджака и нахмурился. Но голос из прошлого вывел мужчину из равновесия. – Давно не виделись, Кисаки. – Майки?