Из тьмы и огня

Идет время. Винкс отправляются за Водными Звездами. Гелия не летит с ними, чем зарабатывает косые взгляды других Специалистов — но его это не трогает. В этот же день, по стечению обстоятельств выходной, Гелия и Валтор гуляют по Магиксу. По всем каналам транслируются видео с самым ужасным на данный момент преступником, однако на улицах его никто не узнает: повседневная одежда, другая прическа и темные очки меняют внешность до неузнаваемости. Гелии кажется, что этот день вырван из другой, более простой и счастливой жизни. В разговорах они избегают опасных тем и в основном обсуждают происходящее вокруг. Валтор мало что знает о быте простых смертных, и Гелия, взяв на себя роль экскурсовода, водит его по своим любимым местам, в число которых входят кафешки, где не раз бывали он и Флора (не думать о ней в присутствии Валтора удивительно легко), кинотеатр, парк, в котором сегодня выступает андеграундовая рок-группа. Услышав гитарные риффы и сумасшедший рваный ритм барабанов, Валтор кривится так, будто лимон проглотил. Гелия поначалу посмеивается, но потом соглашается, что стиль группы не в его вкусе. — Хрипы солиста похожи на предсмертные, — замечает Валтор, и они уходят. Валтор умыкает из супермаркета брелок, а после, под укоризненным взглядом Гелии выкинув добычу в ближайшую урну, поясняет: — Возвращать его было бы нелепо. Вечереет. На улицах зажигаются мягкие разноцветные огни волшебных фонарей, вырвиглазно-ярко пылают рекламные вывески, отовсюду доносится музыка и веселый гомон голосов. Магикс умеет отдыхать. Он наводнен шумными компаниями и целующимися по немногочисленным темным углам парочками, светом и беззаботностью, что порой кажется нарочитой, если присмотреться. Солнечные очки Валтора в вечернюю картину не вписываются, и он их снимает. Гелия с легким страхом, перемешанным с азартом, думает, что будет, если им встретится кто‐то из знакомых. В безлюдном дворике в окружении заброшенных домов они торопливо и жадно занимаются любовью. Гелия елозит спиной по шершавому камню — от ссадин спасет рубашка, а вот синяки точно останутся, но это последнее, что его волнует. Валтор вжимает его в стену, поддерживая под бедра, и насаживает на себя. В тишине звуки, которые они производят, кажутся слишком громкими, пошлыми и очевидными. Темнота укутывает город окончательно, пора возвращаться. Этот вечер может стать последним, который они проводят вместе: мало ли, какой силой обладают Водные Звезды. Одна только мысль об этом — мучение. Валтор предупреждает: — Не оставайся в Красном Фонтане. Там будет небезопасно, равно как и в других школах и в Магиксе. — Знаешь, мне особенно некуда деваться. Откажись от мести — и я пойду с тобой. До конца. — Гелия говорит то, что давно не решался сказать. — Какая разница, что у меня за мотивы. Тебя не смущает перспектива бороться против друзей, а также сотня других моих недостатков? — Валтор криво усмехается. — Не так сильно. — Я все равно не позволю тебе следовать за мной. Разговор лишен смысла, — Валтор поворачивается к нему спиной, собираясь уходить. — Почему не позволишь? — Не хочу твоей смерти. — Умереть за того, кого любишь — не худший вариант, — тихо говорит Гелия, жалея, что не видит лица Валтора. Тот замирает на мгновение и глухо произносит: — Не говори глупостей. И исчезает. Гелия в очередной раз убеждается: когда решают за тебя, как тебе будет лучше — это отвратительно. * Когда Валтор применяет заклинание Элементов, у Гелии возникает предчувствие, что скоро все закончится. Винкс побеждают того, кто больше полугода наводил ужас на магическое измерение, и все с радостью соглашаются считать его мертвым, но Гелия твердо знает: это не так. Пока еще нет. Специалисты отправляются обследовать окрестности озера. — Эй, Гелия, останешься в школе, как обычно? — хмыкает Ривен. — Я пойду. Ветролет, средство передвижения, любимое Специалистами за маневренность и скорость, вдруг кажется Гелии неповоротливым и тяжелым. Он почти научился летать с помощью магии, он хорошо представляет, как это делается, и с этим знанием невозможно относиться к аэротранспорту как прежде. Заметив кого-то под каменным завалом, Брендон машет рукой остальным и снижается. Валтор расшвыривает их, как котят, и на всякий случай подкрепляет физическое воздействие магическим, чтобы точно не очнулись слишком рано. Гелия смотрит на него, не понимая, откуда идет убежденность, что это их последняя возможность поговорить, но доверяя интуиции. Валтор потрепан, и глаза у него безмерно усталые. В потускневших от грязи волосах запутались листья и комья земли, плащ порван. — Я упустил момент, когда феи стали сильнее, — вздыхает он, приваливаясь плечом к скале. — Я снова недооценил противников и переоценил свои когнитивные способности и энергетические ресурсы. В повисшей тишине слышен тихий плеск волн озера. Над водой летают стайки стрекоз, издали похожих на крошечных фей. Небо ясное, яркое, солнце озаряет опаленный лес, от воды тянет влажной прохладой, навевая ложное чувство, что все хорошо: если не есть, то будет. — Но ведь ты можешь скрыться, залечь на дно в каком-нибудь отдаленном королевстве... Хотя бы на время, пока не восстановишься. — Ты и впрямь так желаешь смерти своим друзьям? — усмехается Валтор. Гелия подходит к нему и, обняв, говорит: — Я сделал выбор. Их гибель я переживу. Хоть и с трудом. Уткнувшись носом Валтору в шею, он закрывает глаза, ощущая, как ласковая рука гладит его по голове. От этого хочется заплакать и никуда-никуда Валтора не отпускать, и защищать от всех, кто захочет причинить вред. Да только пользы от той защиты... — Не неси чушь, мою смерть ты переживешь тоже. — Но и внутри меня что‐то умрет, — Гелия говорит "что-то", а в уме держит "все". — Какой пафос! — Я же поэт и романтик, ты не забыл? — Гелия грустно улыбается и поднимает голову, чтобы посмотреть Валтору в лицо, покрепче запечатлеть в памяти любимые черты. — Если бы не ты, я бы ничего не узнал о свободе. — Настоящая свобода — это абсолютное одиночество. Не думаю, что оно бы тебя обрадовало. — Кому знать все об одиночестве, как не Валтору, семнадцать лет проведшему в ледяном оцепенении равнодушной Омеги... — Я выясню это, если ты умрешь. Он долго молчит. Потом мягко убирает с себя руки Гелии и, сделав шаг назад, говорит с каменным выражением лица: — Позволь кое‐что тебе показать. По его телу проходит рябь, очертания расплываются, вспыхивают, ослепляя, и, когда Гелия вновь обретает способность видеть, перед ним стоит уже не человек, но демон — жуткое создание под три метра ростом, гипертрофированно мускулистое, с багровой, словно обожженной, кожей-чешуей. На голове растут короткие рога, глаза-щели светятся инфернально-голубым. За спиной расправляются и тут же складываются массивные крылья. — Это — моя истинная форма. Что, таким я тебе тоже нравлюсь? — голос Валтора тоже меняется, став более низким, с рычащими интонациями, которые не в силах замаскировать горечь. То, что чувствует Гелия, похоже на мучительный душевный спазм, смесь нежности и грусти. Он может только пожать плечами: — Я знаю, какой ты, и это меня не пугает. Он приближается и, привстав на цыпочки и заставив Валтора наклониться, целует его в уголок уродливого рта. Валтор дергается, как от удара. Трансформировавшись обратно, он снова устало прислоняется к скале, будто превращение отняло у него все силы, и глухо говорит: — Надо окончить эту трагикомедию... скажи феям, что я буду ждать их на Андросе, а Специалистов возьму с собой. И не жди, что я буду щадить хоть кого-то. Ты не представляешь, как мне хочется мести. Гелия, опуская взгляд и разглядывая осколки камня под ногами, спрашивает: — Неужели Винкс сильнее директоров? Почему за твоей головой посылают именно их? — Директора постарели и растеряли большую часть сил. Фарагонда вообще больше не фея, а колдунья. Удел феи — бесконечное развитие, бесконечная гонка за новыми силами, и она предала эту идею. Гриффин стала слишком мягкосердечна для ведьмы, а из Саладина уже сыплется песок, — Валтор фыркает с презрением. — Высшие же силы явно решили, что мне шести фей-школьниц хватит с головой. — Помолчав, он безрадостно добавляет: — Самое отвратительное — они правы. * Гелия летит в Алфею, передает сообщение Фарагонде. Притворяться подавленным не приходится, у него и так на душе камень. Сегодня он кого-то потеряет. Либо тех, что много лет были его друзьями, либо Валтора, который за несколько месяцев стал ему дороже их всех. Скорее всего, побежден будет Валтор. Неизбежность близящегося финала сжимает сердце Гелии когтистой лапой тоски. Может, ему лучше было бы и не являться на Андрос, но… он должен попрощаться. Винкс полны решимости и готовы броситься на врага сразу, как только прибудут. Во время полета они разговаривают мало как между собой, так и с Гелией и Набу. На корабле витает атмосфера напряженной сосредоточенности. Прилетели. * Несмотря на все хитрости противника, феи и Специалисты вновь объединяются, уверенные в себе и готовые бороться. Гелия не может понять, как себя вести. Официально он на стороне света — но... идти против Валтора?! К счастью, союзникам до него особого дела нет. Гелия демонстрирует свою приверженность идеалам добра, захлестывая шею Валтора-демона светящимися нитями — своим единственным оружием. После он в бою не участвует — да там и того боя-то... — Пламя Дракона, найди Валтора! — восклицает Блум. Безумный огонек в ее глазах, который был в них всегда, разгорается в костер до небес. Энергетическая сущность покидает ее тело, и, бессознательное, оно падает на пол пещеры. Все бросаются к ней, а Гелия смотрит на Валтора и в последний раз пересекается с ним взглядом. Вот и попрощались. Начинается ментальное противостояние Блум и Валтора, Гелия не видит, что там происходит. Он может смотреть только на их тела. Отступив от остальных и стащив перчатку с руки, он прикусывает ладонь, чтобы не закричать. Он не желает смерти никому, просто хочет, чтобы Валтор выжил. Но чуда не происходит. Валтор рассеивается, растворяется в свете и тени, возвращаясь к тому, из чего вышел сорок лет назад. Блум открывает глаза, живая и невредимая. Все с радостными криками бросаются обниматься друг с другом. Скай влюбленно улыбается, не отводя взгляда от измученного лица Блум. Для того Скай, кажется, и существует — чтобы поддерживать свою девушку. И впрямь, зачем Специалисты, если эффективно драться могут лишь те, кто владеет магией? Чтобы служить пушечным мясом? Чтобы в сторонке болеть за свою команду? Какой бред. Гелия садится на пол пещеры. Его мутит то ли от переживаний, то ли от поведения "друзей". Валтора. Больше. Нет. Гелия запускает руку в волосы, нервно взлохмачивая хвост. Неужели придется вернуться к прежней жизни? Неужели настоящая закончилась? Он клянется себе, что продолжит осваивать волшебство. Валтор научил его, как распутывать переплетения образов, чтобы докопаться до сути заклинания. Этого хватит, чтобы идти дальше самому — но бок о бок с самым дорогим существом было бы настолько правильнее... настолько осмысленнее. Надо было встать рядом с ним, признаться в своей любви во всеуслышание и тоже умереть. Я трус, думает Гелия, просто трус, я испугался, промолчал — и я вечно буду виновен. Его казнили на моих глазах. Это было предательство, с которым придется жить. Он поднимает глаза. Оказывается, на него непонимающе смотрит Флора. Гелия пытается ей улыбнуться, но мышцы лица не слушаются, будто закаменев. * В Алфее закатывают грандиозную вечеринку по поводу победы. С точки зрения Гелии это выглядит, как канкан на поминках. Он физически не может находиться среди веселящегося народа и вскоре уходит, предупредив Флору, что на время оставит ее. Выйдя за ворота Алфеи, он идет к лесу. Ступив под сень раскидистых деревьев, он оборачивается и долго смотрит на чужой праздник, чувствуя звенящую пустоту в груди, пустоту, которую невозможно заполнить. Потом он углубляется в темноту леса и, невесть сколько проблуждав меж древесных стволов, то огромных и мрачных, то легких, тонких, тянущихся ввысь, оказывается у озера. На берегу кто‐то стоит, это девушка. Приглядевшись, Гелия узнает Блум и поспешно отступает. Найдя поляну, заросшую пахучими буйными травами, он ложится, примяв тонкие стебли, и смотрит в звездное небо. Пытается заглянуть в самую глубь сине-черной вышины, пытается дотянуться мыслью до того, от кого, быть может, что-то все же осталось... Что случается с демонами после смерти? Глупости. Даже если Валтор не совсем мертв, он стал чем-то иным — частью Пламени Дракона или существом иного порядка, бестелесной тенью в параллельной вселенной. Для Гелии он потерян навсегда. Впервые с момента гибели Валтора Гелия позволяет себе заплакать, заранее зная, что это не принесет облегчения. Но держать такую боль в себе, ничем того не выказывая, просто невыносимо. — Гелия, — кто‐то тихо зовет его. В воздухе слышен едва уловимый перезвон, будто рядом пара крошечных колокольчиков. Такой звук всегда сопровождает пикси. Гелия стирает слезы рукавом, он узнал голос Амур. Сейчас начнутся выяснения, что не так... и придется много и убедительно врать, на что совершенно нет сил. — Я знаю, как тебе плохо, — Амур парит над ним, от нее во все стороны летят брызги света. — Я знаю, кого ты полюбил. Гелия вскидывается, приподнимаясь на локтях, и не очень правдоподобно начинает: — Я люблю Флору, и... — Да, ты и ее любишь. Но гораздо меньше и совсем иначе, — грустно кивает Амур. — Тебе нет нужды притворяться передо мной, ведь я пикси любви. Я ни за что не осужу даже самый странный союз. Вы с Валтором идеально подходили друг другу, насколько это возможно для человека и демона. Ты не виноват, что все так закончилось, некоторые вещи просто должны случаться. Мы не вправе спасать всех. — Я не хочу это обсуждать, — Гелия снова ложится на спину и отворачивается, прижавшись щекой к горько пахнущей траве. — Хорошо. Мне уйти? — Амур касается его руки своей крошечной ладошкой. — Да, пожалуйста. — Только помни: ты всегда можешь поговорить со мной, если захочешь. Стелла и другие девочки от меня ничего не узнают. Маленькое пятнышко розоватого света удаляется и исчезает в темноте леса. — Спасибо, — растерянно говорит Гелия ей вслед и снова смотрит вверх. Над ним — темный купол с тысячами звезд, вокруг которых вращаются тысячи планет, но ни на какой ему не будет покоя. Без Валтора. С умением видеть не только белое и черное. Серый — самый богатый цвет, его оттенкам несть числа, и знать это — страшнейшее проклятие... В полной мере эту истину Гелия понимает несколькими месяцами позже. Когда видит, в чем правы маги Черного Круга.