Кулак школьной скамьи

Солнце светит, никто не пашет. А Кентаро, приподнявший красную футболку, осматривал оставленные от пуль шрамы. — Да, да! — гордо сказал Кентаро, рассматривая свои пулевые ранения. — Я выжил! Представляю, как все в школе охренеют! — Лучше не гордиться таким, — сказала Дайко, которая под розовой майкой скрывала корсет, державший перебинтованную крепкую спину прямо. Девушка проходила реабилитацию, но при этом все же согласилась сходить с Кентаро на…что-то наподобие свидания. — Да ладно, все ж обошлось, — пробурчал Кентаро. — Я живой, ты жива… Дайко лишь строго посмотрела на парня, после чего вновь принялась есть рис — боевая парочка, сидя на белой ткани, устроили не просто свидание, а пикник. Причём на полянке зелёной! Идилия царила здесь: ребята в обыденной одежде занимались обыденными вещами. Ничего страшного не происходило, все было прекрасно. Кен много болтал, пытаясь поддержать диалог, и хоть Дайко тоже говорила, но при этом все равно много думала, в основном о вчерашнем. «Второй закон Ньютона… — проговорила Дайко — эх, бедняжка, даже на каникулах думает об уроках! — про себя. — Сила сумоистов как раз и заключается в быстром разгоне и большом весе. Это помогает им выбить противника с дохё», — рассуждала Дакуман. Она вспомнила о вчерашних рассуждениях о сумоисте в порту. Посидев пару мгновений в раздумьях, она вытащила из кармашка джинсовых шорт блокнот, вырвала листик и, что-то написав на нем карандашом, что так удачно расположился в кольцах блокнотика, повернулась к Кену и дала ему листик. Парень взял его и прочитал: «Надо сходить в порт. Там может быть сумоист». Новоиспеченный блондин вскинул бровь, почесал репу, после чего подумал, посидел, отложил листок и спросил: — А ты точно уверенна, что в порту есть сумоист? — спросил Кентаро с недоверием. Однако он что-то стал вспоминать, причем довольно хорошо забытое. — Не знаю, — сказала Дайко. — Хм, и смысл туда ходи…точно! Дайко не меняла выражения лица. Но по её взгляду можно было понять, что она была довольна догадкой Кентаро. — То есть, поэтому нам надо сходить в порт? Чтобы выяснить правду… — И?.. — …и, может быть, сразиться с сумоистом? — В точку, — ответила Дайко. — Понял, — сказал Кентаро и поцеловал Дайко в щечку. — Как думаешь, стоит звать ребят или?.. — Не стоит. Пусть отдыхают. — Хорошо, голубичка. — Голубичка? — Ну…ты мне голубику напоминаешь. Да и потом, девушек же называют всякими ягодами или зверями…вот подумал, почему бы тебя не назвать голубичкой. Теперь Дайко поцеловала Кентаро в щёчку, погладив парня по руке. Тот заулыбался, а лучи солнца, так удачно вышедшего из-за облачка, озарили улыбку Кена, сделав её лучезарной. А как иначе, когда с таким хорошим человеком как Дайко сидишь, а тем более любишь?.. Тем временем иностранцы и прочие из компашки, одетые по погоде — шорты, майки, все дела, даже у Хары было что-то наподобие баскетбольной формы, гуляли по Мезуши, обсуждая всякое. Сомбун что-то царапал на листке бумаги, параллельно бормоча: — Ничего, ничего. Знать будут, какого меня не любить! — злобно шептал Сомбун, бубня имена: «Акацуки Хаябаса, Микитака Кавадзири, Боидзо Кинагугава, Акутаноро Шухиротадзо…» — Сомбун, что пишешь? — спросил подошедший Рецу. Тут он заметил свое имя в начале списка и сразу все понял. — Может, не стоит так категорично?.. — Стоит! С нелюбовью надо поступать радикально, иначе я не стану обожаемым! — Мне кажется, это не так работает. Ты бы лучше вместо этой хрени сделал какое-нибудь дело… — И какое же?! — Что-то такое, что, например, Кентаро не смог бы — все. Становишься популярным — особенно у дам, круче и всем разрешаешь лететь в Таиланд. — Да не могу я! У меня ещё сохранился инстинкт самосохранения. Да и запрещать мне легче, чем делать что-то! Рецу немного встал в ступор от последних слов. Но с сохранением инстинкта самосохранения он был согласен. — Станешь-станешь, — сказала Харакаяма. — Необязательно с ума сходить, чтобы великим стать. — Посмотрим… — пробубнил Сомбун, продолжая список. А параллельно с разговором о величии Винг, Таноми, Джун и Дзюнпэй обсуждали ум. — Арашияма реально крутой! Он подавал заявки в Оксфорд, Гарвард, Стэнфорд, Кембридж, МГУ, как говорил Кентаро, — и прошел во все! Он нереально умный! — с жаром тараторил Винг. — И сильный, и гений… — задумчиво произнес Дзюнпэй, который будто наполнялся жизнью — он стал ещё полнее и кожа его стала менее сухой. — А вы не знаете, какой у него уровень IQ? — Хм… — Таноми задумалась. — Если не ошибаюсь, то за двести где-то. — У меня, кстати, тоже! — попытался выпендриться Сомбун. — Не пизди, у тебя в минус ушел, — парировал Винг. — Зато я их на максимум использую! — контратаковал Сомбун. Все засмеялись. — Ну ладно, тут по факту, — сдался кореец, хлопая таца по плечу. Тут ребята заметили Ричарда и Такеноучи — они куда-то шли. — Эй, дядя Пьяный! — крикнула Таноми двум остолопам. — Куда идёте? — На ярмарку, — сказал Такеноучи. — В Мезуши принято за две недели до обона ярмарку проводить, чтобы люди повеселились и подготовились в встрече с родственниками. Правильно я говорю? — Правильно, правильно, — ответила Харакаяма. — Вот. Ну все, я не задерживаюсь, — сказал Такеноучи и пошел вперёд, а Ричард, осмотрев товарищей, простодушно спросил: — А Кентаро сейчас с Дайко целуются? Харакаяма с Сомбуном заржали, а остальные смутились. — Не, правда. Друзья, а с вами не гуляют… — Да ничего, пусть побудут вместе, — ответила Харкаяма. — Пусть оттянутся вместе. Все в унисон согласились. А согласие оставить боевую парочку ознаменовало также и согласие пойти на ярмарку, но об этом позже… Легкий морской бриз, навевавший запах солёного моря, приятно дул в сторону Дайко и Кентаро. По водной глади, что той ночью казалась черной бездной, а ныне блестела, по контейнерам, меж которых была драка жесточайшая, и по стремящимся вдаль докам можно было с уверенностью сказать, что герои пришли в порт. Ступая спокойными, но все же аккуратными шагами, они потихоньку проходили вглубь. — Мы пришли сегодня в порт, мы пришли сегодня в порт, мы пришли сегодня в порт… — напевал под нос Кен. — Кстати, не знаю, почему так, но мне здесь хреново…обычно порта более весёлые, что ли. А это унылое говно? — Он полузаброшен — никого здесь нет, большинство контейнеров пусты. Он мог стать стабильным источником дохода города, но во время войны он опустел вследствие ухода инженеров и плотников и закрытия верфи. Лишь рыболовы остались, а они редко в море выходят, да и объёмы рыбы не те, — сказала Дайко спокойно, лишь в конце еле-еле сморщила носик. — Ну, да…что-то мама об этом говорила, — Кентаро обернулся. — А где этого сумоиста искать? И вообще что-нибудь про него известно? Просто…у меня чувство, будто что-то понмю про какого-то сумоиста…но, бля, забыл! — Если верить Такеноучи-сану, то сумоист был его товарищем. И его зовут Раймон. Кентаро задумался основательнее. — М-м-м…если Такеноучи верить? — произнес Кен и тут как его осенило! — Блин, это ж, вроде, кореш бати моего! — Да? — Да, блин! Хотя…я не уверен. Я лишь пару раз слышал это имя от мамы, и то не помню, про что она говорила… — Теперь информации стало чуть больше, — сказала Дайко, осмотревшись. Вдруг она легонько коснулась плеча Кентаро и указала на коморку на песчаном берегу. — Он там. — Почему это вдруг? А чего это…почему?.. — Отдельно стоящая коморка выглядит подозрительно. Да и отсюда видно, что она сделана своими руками. Не думаю, что работнику порта придётся самому возводить здание. — …ты слишком логична, — точно описал свою голубичку Кентаро. — Ладно, посмотрим, есть ли там Раймон… Парочка подошла к коморке на расстояние двадцать шагов. Казалось, что эта груда досок, которая держалась на гвоздях и проклятьи японской бабки, и пару металлических листов вот-вот рухнет. Вместо двери была ткань разноцветная, с узорами красивыми. Окошек не было, на дворе вокруг дома, кроме палок с верёвками и парочки тазиков с одеждой и рыбой, было практически пусто. — Еба… Может, она вообще заброшена? — задался вопросом Кентаро. — Заходить лучше не стоит. Это как минимум неэтично. — Согласен, — сказал Кентаро. Но вот кое-кто был не согласен. Из коморки раздались тяжёлые шаги, вышел из неё великан. Даже не верилось, что он жил здесь. Такому широкому и высокому человеку положен был огромный дом ну или большая комната в хэе. Это и правда был сумоист, но довольно необычный: руки, ноги его выглядели крепче и больше, чем у обычного сумоиста; на лице с маленькими даже для японца карими глазами и приплюснутым круглым носом была сосредоточенность на глубоких раздумьях, придавая тучности сумоиста оттенок могущества и суровости. Шел он в развалочку, босиком, но при этом аккуратно, чтобы не задеть ничего. На теле его был халат из синей толстой ткани, на голове — панамка резиновая. В руке правой он нес трезубец, для обычного человека вполне себе большой, но для его обладателя довольно маленький; в левой он нес корзину для рыб. Лишь одного косого взгляда хватило, чтобы Кентаро и Дайко почувствовали…лёгкое покалывание кожи. То был не страх — ребята не боялись ни противника, ни боя с ним; то было не счастье — ребята были спокойнее удавов. Это был словно легчайший удар тока, который неосознанно появлялся от внимания явно могучего человека. Сумоист остановился. Задумчивость сначала сменилась легкой заинтересованностью, а после и та пропала. На лице отобразилось спокойствие и такое осознание, которое появляется тогда, когда человек узнает в случайном прохожем своего знакомого. Видимо, признал он именно Кентаро. — Вы же Раймон? — спросила Дайко, не дав начаться бесконечным молчаливым гляделкам. — …нет, — пробормотал сумоист и уже хотел было пойти, но путь ему переградил Кентаро. — Тогда задам вопрос я. Вы знаете моего отца? — серьёзно спросил Кен. — Я — Кентаро Миура, учусь в старшей школе Гьё, — добавил он, чтобы сумоист точно ответил. Великан вновь принял то осознавшее выражение лица, которое уже невозможно было скрыть. Видно, что ответ был положителен. — …впервые слышу, — все также бормоча, отвечал боец сумо и все же отошёл от хижины. Дайко и Кен переглянулись, и тут же стремглав побежали за бойцом. Грубый мясной шар, что был больше даже Мариямы (а именно так его называл про себя Кентаро), шёл к порту. Минуя контейнеры, тот направился по деревянном причалу, уходившему в море, прямо к маленькой деревянной лодочке. Усевшись в неё и не утонув по неизвестной причине, сумоист отвязал лодку и уже стал отплывать. Но вдруг остановился. Воин-рыбак даже слегка удивился, но, подняв голову, все понял. — …вы не отстанете, пока я имя свое не скажу? — спросил он у держащих верёвку школяров. Оба держали верёвку одной рукой каждый, излучали уверенность и демонстрировали серьёзное намерение потолковать с сумоистом. — Да, — произнес Кен. — Так вы уже и так знаете, раз пришли сюда. — Ну раз Вы знаете, что мы знаем, тогда зачем обманывали? — …привычка, видимо, — сумоист, ухватившись за настил, подтянулся и вылез из лодки. — Да, я Раймон. Раймон Годзаэмон. А тебя звать как, девочка? — Дакуман Дайко. — Приятно познакомиться, — сказал Раймон, искоса смотря на Кена, будто сумоист хотел что-то сказать парню, но не решался. — Насчет отца…да, слышал что-то. Но лишь слышал. Кентаро слегка нахмурился. Он начал подозревать Раймона во лжи. Однако одно желание заглушало все мысли. — Раймон! — выкрикнул неуважительно Кентаро. — Я!.. — «Вызываю вас на бой», да-да, знаю это, проходил, — ответил Годзаэмон. Кентаро удивился. — Это естественное желание каждого человека. Желание сражаться. — …д-да! Я хочу с вами сразиться! Раймон почесал свой подбородок. Он посмотрел в небо, вздохнул и сказал: — Ну хорошо. Раз хочешь сразиться, то не могу я перечеть. — Тогда погнали, нефиг стоять у воды! — крикнул Кентаро. Дайко прикрыла глаза — то ли от недовольства, то ли про себя молясь. — Мы все равно у воды! — возмутился Кентаро, осмартиваясь. Место драки было все также в порту, но уже на каменной основе. Снявший свой синий халат и оставшийся в одном лишь маваси Раймон, взяв горсть морской соли и бросив её впереди себя, принялся разминаться. Он высоко поднимал ногу вверх, фиксировал так, чтобы формировалась прямая из ног его, после чего мгновенно опускал — так Раймон растягивался. Кентаро попытался также поднять ногу, но лишь упал на спину. А вот Дайко с легкостью повторила, не оставшись без комплимента от Раймона. — Неплохо, неплохо. Кентаро, готов ли ты бой начать? Или подождать? — Нет! Сейчас растянусь и можно будет сражаться! — Кентаро сделал несколько выпадов в сторону, после чего немножко потянулся и встал в боксерскую стойку. — А как вы сражаться будете? — поинтересовалась Дайко. — Как умеем, так и ебашим, — сказал Кентаро. Дакуман кивнула в знак понимания. Однако сам блондин думал: «Блин, как ж я сражаться буду с этим танком? Он меня с легкостью отправит в море, и хер со мной! Надо думать, надо думать… А похер, сказал, что ебашу как знаю, значит, буду ебашить как знаю!» И вот бой начался. Склонившийся к земле Раймон вдыхал солёный морской воздух с чувством, толком, расстановкой, полной своей широкой грудью; Кентаро дышал чуть более ускоренно. Первым этапом схватки стала дуэль на терпение — от того, кто первый рванулся бы в бой, зависела дальнейшая тактика. Противники медленно осматривали друг друга: Кентаро медленно делал то шаг вперёд, то шаг назад, а Раймон лишь слегка качал своей кормой широченной. Оба бойца даже не моргали, чтобы не пропустить того самого момента нападения. А Дайко, внимательно следившая за отважными мужчинами, скрестила руки и стала прокручивать у себя в голове возможные варианты нападения. И результат раздумий разочаровывал лысую красавицу, ведь все было не в пользу её парня. Даже благодаря той крупице информации, что у неё имелась, Дайко осознавала силу сумоиста, который с легкостью стал бы ёкодзуной. Стал бы…кем и мечтал стать отец Раймона. Кентаро не выдержал и рванул вперёд. Было ли это опрометчивым решением, или Кен понимал, что необходимо как можно скорее прервать дуэль взглядов. Но как бы то ни было, первый шаг был сделан! За Раймоном был второй. Кен замахнулся и устремил кулак прямо в лицо сумоисту. Причем Кен выбрал такую траекторию, что даже если бы Раймон попытался бы оттолкнуть Кентаро, школяр все равно бы задел хотя бы нос противника. «Удары сумоиста прямы — в этом его слабость!» — пронеслось у Кентаро в ответ. Но тут он почувствовал мощный поток, прилетевший снизу, прямо ему в челюсть, который подбросил весившего центнер — Кентаро решил похудеть, чтобы техники шли лучше — школяра ввысь. Грохнувшийся на землю Кентаро осознал: вот тот самый стиль сумо, о котором предположила Дайко. Когда ребята отдыхали, Дакуман не сидела на месте. Она ходила и распрашивала о загадочном бойце в порту. И благо Мезуши довольно маленький городок, о героях которого стараются не забывать хотя бы люди более старших поколений, потому девушка составила краткое досье на Раймона: Раймон Годзаэмон, урожденный Сокатори, сын одзэки, Иошиэки Сокатори, внук китолова Минори Сокатори. Рыболовное дело считалось семейным делом, уходившее глубоко корнями в прошлое, прямо к основанию Мезуши в XVII веке. Было много подвигов среди мужчин Сокатори, и один из них — возможно, самый великий — был совершен именно Минори: двадцатитрёхлетний крупный юноша, в 1905 году, саморучно сделал плот и отправился в море, где выловил японского кита и благополучно убил его, закидав гарпунами. Тушу крупнейшего зверя на Земле он тащил за верёвки, все также находясь на плоту — Минори помогли волны. Многие предполагали, что юноше просто повезло, однако более мудрые люди говорят, что Минори наблюдал за поведением волн и как-то высчитал тот день и то время, когда море особенно будет бурным и сможет выбросить тушу убитого кита на сушу. Эх, был тогда праздник в деревне крупный — все пировали и радовались, т.к. в начале XX века Мезуши находился в упадке, и лишь такие юноши могли восстановить деревню и вернуть в сердца людей надежду. В 1923 году у плодовитого Минори родился сын — Иошиэки. Нельзя сказать, что он был заурядным малым, но подвигов, подобных отцовскому, не совершал. Однако имя ему было дано неспроста: не найдя себя в деле рыболовном, а тем более китобойном, Иошиэки решил заняться профессиональным сумо. Товарищи и родители поддержали, потому юноша, преумножив поддержкой силы свои духовные, стал тренироваться в возрасте восемнадцати лет: поначалу как любитель, а после уже официально. Спустя долгое время Иошиэки стал одзэки, завёл семью, стал отцом Раймона — в общем, к тридцати трём годам он достиг многого. Однако профессиональная жизнь одзэки разделилась на до и после в 1963 году: именно в этом году Иошиэки столкнулся с действующим тогда ёкодзуной Тайхо Коки. Величайший сумоист, выигравший Императорский кубок тридцать два раза, сражался против отца Раймона, и схватка двух величайших рикиси была одной из самых ожесточенных: мало того, что бой был долгий, так ещё и оба бойца из обычного сумо переходили в некий симбиоз современного и древнего сумо. Пару раз наносился удар кулаками, а один раз Тайхо даже пнул Иошиэки. Тогда все же победил Тайхо Коки, однако слава о воине, что мог сражаться на равных с ёкодзуной. Спустя неделю после сражения с ёкодзуной Иошиэки совершил интай — проще говоря, завершил карьеру. Он открыл антикварную лавку, принялся за воспитание сына. Дедушка Минори тоже не отставал и помогал сыну с хозяйством. Так под влиянием деда-китобоя и отца-сумоиста Раймон стал тем, кем стал — сумоистом с уникальным стилем и любовью к морю. Наблюдение за морской фауной и за боями рикиси сформировали крепкого духом, немного поэтичного, а главное понимающего красоту жизни Раймона, взявшего в пятнадцать лет — спустя два года обучения сумо — псевдоним «Годзаэмон» Помимо семьи Дайко узнала и следующее: вес Раймона был где-то под три центнера, несмотря на задатки поэта, сам мужчина был довольно тихим и необщительным, дружил с неким Кано Сукияки, знакомым Дакуман Такеноучи и, что было одной из причин посещения сумоиста, отцом Кентаро. Уникальный стиль был неизвестен Дайко, однако она смогла выдвинуть пару гипотез насчет него. И первый удар Раймона подтвердил одну из них: «В отличие от обычных сумоистов, движения Раймона более плавные, будто руки его — волны». Это же почувствовал и Кентаро: «Меня будто волной отбросило! А чтобы не бросало, надо…быть водой?» Но не успел Кентаро развить мысль, как на него с огромной скоростью понесся Раймон. Кентаро, знатно испугавшись, отпрыгнул и ударил лоу-киком по коленной чашечке Раймона. Поскольку колени — одно из слабых мест рикиси, Раймон тут же опустился на него…после чего немножко проехался, развернулся с помощью рук и направил хай-кик из положения полулежа в Кентаро. Тот хоть и заблокировал удар, но эффект от него все равно был значим: Кентаро упал на спину. Пару раз прочертыхавшись, школяр поднялся на ноги, но вновь был отброшен волнистой ладонью. — Кентаро… — прошептала Дайко. А Миура, опять встав, решил все же стать водой. Он расслабился, и вовремя: Раймон вновь атаковал волнистой ладонью. Однако в этот раз Кентаро ухватился за шею, перевернулся и коленями со всей силы ударил в спину Раймона. Как только сумоист скорчился, Кен потянул назад, усиливая боль в спине могучего ёкодзуны. Упершись в землю напряженной спиной, Кентаро продолжал душить Раймона и причинять спинную боль. Но рикиси вдруг упёрся руками в каменный пол и, напрягшись, подтолкнул себя руками и встал на ноги. Удивленный Кентаро даже не успел среагировать, как Раймон схватил его за пояс, слегка наклонился вперёд и подкинул школяра, будто натягивал на спину ткань. Без пяти минут птица Кентаро вновь упал на землю и, тут же вскочив, с разворота зарядил Раймону в голову. Тот слегка отклонился в сторону, а Кентаро пару раз ударил в шею рикиси. А как после он стал яростно бить противника в лицо, святой Будда… Знатно удивившись от такого напора, Раймон стал как можно быстрее соображать, что ему придпринять. Ничего не приходило в голову, кроме личного кимаритэ, однако использовать было нельзя. «Ещё рано», — думал Раймон. Подключив к защите от ударов левую руку, сумоист выпрямил правую ладонь и ударил Кена в бок. Мгновенная боль заставила отпрыгнуть школяра, отчего серия ударов была прервана. «Наконец-то», — пронеслось в голове Раймона. Тут он согнул правую руку в локте, выставил её вперёд, закрывая ею грудь, а левую руку поднял выше своего уха. Ладонь была сжата и казалось, будто сумоист держал гарпун. Рикиси раскрыл ладонь так, чтобы внутренняя сторона смотрела в сторону Кена. Дайко мгновенно осознала: это было взято из китобойного промысла. «Атакующая рука — гарпун…» — подумала она. И правда: Кентаро, вновь принявший около боксерскую стойку и сделавший маленький шажок в сторону Раймона, был атакован мгновенно брошенной вперёд рукой. Для увеличения расстояния Раймон даже сделал выпад ногой. Атака была вполне успешной: Кентаро был вновь повален на землю. Раймон с необычайной скоростью подскочил и высоко поднял вверх, чтобы обрушить на несчастного Кентаро всю свою мощь. Школяр, увидав высоко поднятую крупную ногу, с диким рвением отскочил в последний момент и не зря: от удара Раймона соль, лежавшая в паре метров, подскочила, а камень треснул. Не долго думая, Кентаро со всей силы ударил по коленке сумоиста, а как только сел на корточки, подпрыгнул и со всего размаху вжарил по голове Раймона. У последнего уже кружилась голова: не самый долгий бой, но с таким противником, уже немного измотал мужчину. Потому тот решил прибегнуть к своему личному кимаритэ. Для этого Раймон, стараясь отбивать атаки Кентаро, но часто их пропуская, встал, максимально развёл руки в сторону и ка-а-ак ударил по грудной клетке Кентаро. Мгновение назад осыпавший сумоиста ударами школяр отлетел, а Раймон встал в интересную стойку: она была подобна начальной, но с небольшими отличиями. Корпус был опущен ниже, а руки были не на коленях, а впереди, будто Годзаэмон собирался нырять. Дайко, осознавшая, что сейчас произойдет, стала потихоньку снимать с себя розовую футболку и короткие джинсовые шортики. Раймон Годзаэмон вдохнул побольше воздуха, вздернул корму свою чуть повыше, напряг каждый мускул своего тела и со всей силы рванул вперёд. Рывок был совершен с помощью мощных рук и ещё более крепких ног. Траектория была немного странной: сначала показалось, будто Раймон и правда занырнул в воду, после чего стал выныривать. Затем Раймон под углом полетел, словно ракета, взмывшая в воздух. А затем произошло столкновение: крепкий лоб Раймона прилетел прямо в лицо школяра, переломав ему по новой нос и отправив в самый длинный и долгий полёт. Вдруг Раймон заметил боковым зрением заметил, как лысая красотка в одних лишь черных лифчике и трусах подбежала к краю пристани и прыгнула ровно в тот же момент, как в море оказался сам Кентаро. Раймон, лоб которого покраснел, подбежал к краю и, увидев державшую Кена Дайко, тут же похватил юного бойца одной рукой, а другой — схватил лысую красвицу. Оба школьника были вытащены из воды. Пока Кентаро приходил в себя, одетая Дайко беседовала с Раймоном. — Так вот какое оно…морское сумо. — …знаешь, сказано прекрасно. Но лучше называть сумо, навеянное морем. Так мне больше нравится, — сказал Раймон, после чего последовала пауза. — …спасибо. Было…удивительно. Не думал, что такие чудные ребята растут в Мезуши, — тут Раймон ударил себя по лбу, — хотя, я же говорю про Кена Миуру… — Насчет Миуры: вы же знаете отца Кентаро, не так ли? Раймон отвел взгляд, затем посмотрел на синее море, затем на небо, и лишь спустя минуту молчания сказал: — …да, знал его. И даже больше — я с ним дружил. — Дружили? — Да. Я помню те школьные года, когда мы были такого же возраста, как и вы, когда мы дрались, просто потому что хотели… Хорошие были времена. — Но что же произошло между вами? — спросила Дайко. — Мы решили сражаться против бандитов. Я — здесь, в порту, а он — по всему миру. Не знаю, как сейчас, но, вроде, он стал сражаться меньше…а мне кажется, что я стал сражаться больше… — Такое может быть, если долго пребывать в одном месте и повторять одни и те же действия. Может, вам сходить в город? Отдохнуть немного? Как раз ярмарка в городе, думаю, вам понравится. — А как же порт? — Не думаю, что в нем скоро объявятся бандиты. Особенно после той драки… Раймон долго думал. Он посмотрал на практически оклемавшегося Кентаро, затем на Дайко, а после произнес: — Ладно, пойду. Все же и я могу соскучиться по товарищам… Тут Кентаро и оклемался. Он осмотрелся, зацепился взглядом за Дайко и недовольно произнес: — А как же искусственное дыхание?! Я немножко тонул, так-то! Да и вообще: тем, кого отпинали, положен поцелуй подбадривающий… Дайко подошла и, пригладив мокрые золотистые волосы, чмокнула парня в губы. Тот сразу заулыбался. — Раймон пойдет с нами в город. Может быть, даже на ярмарку заглянем. — Хм, а неплохо! А потом вы сразитесь? А то я не понял, как он смог уебать меня — может, со стороны посмотрю и пойму… Дакуман и Годзаэмон переглянулись. — Это потом, — ответили оба. Пока Кентаро вставал на ноги с помощью лысой красавицы, Раймон пошел одеваться. Зайдя в лачугу со скудным интерьером — один татами, столик, тумбочка и плакаты на стенах, тот накинул на себя свой синий халат, одел сланцы и, достав из тумбочки какую-то фотографию, и положив её в карман, вышел к школярам. — Ну что, в путь? — бодро спросил Кентаро, будто его и не пинали. — В путь, — сдержанно, но со скрытыми чувствами ответили ему сумоист и красотка. Они пошли от порта, а Раймон все время думал: «Эх, Кентаро, ты действительно похож на своего отца…»