Сборник драбблов: Андайрус

Поздние лучи подземельного солнца озаряли таинственную локацию с что-то шепчущими эхо-цветками и мерцающими огоньками. Не сказать, что солнцу тут были рады, но иногда все же его лучи пробирались в котлован Ватерфолла, созданного отвесными скалами, ограждающими его обитателей от прочего мира. Прохладный влажный ветерок, казалось, мог пробить насквозь, если ты тут никогда не был. Тишину нарушал лишь стук двух пар ног, нетерпеливо шагающих по направлению к тихому укромному месту, где двум друзьям никто не помешает.  — Не, ну, кто придумал эти проекты? Не хочет монстр рисовать — хули заставлять… Терпеть не могу возюкать кисточкой по тряпке — противно до жути.  — Спокойно, возюкать кисточкой по, пф-ф, тряпке буду я. Тебе надо лишь постоять и скорчить более дружелюбную рожу, пока я буду тебя рисовать.  — Сам корчи рожу… А если кто-то увидит это непотребство?!  — Непотребство? Рисование, ты имеешь в виду? Это не непртребство. Рисование придумали ещё наши предки, рисующие на стенах пещер. Кто ты такая, чтобы оскорблять деяния наших предков?  — Тоже мне, деяния… Размазня это, — с этими словами антропоморфная рыба твёрдо стукнула мольбертом о землю, устанавливая конструкцию. Два друга находились на той самой легендарной свалке, куда уж точно никто не придёт, пока они будут создавать шедевр, выполняя школьный проект. Конечно, ни один, ни вторая в жизни не признают, что делать это просто ради оценки ни за что б не стали. У них была самая настоящая любовь. Пусть и очень странно вырыжаемая в виде частых ссор и обидок. Разумеется, все вокруг если не знали, то догадывались о чувствах этих двоих. Ведь если вдруг задавали что-то на дом в парах, они делали это вместе. Не редко можно было встретить скелета и рыбу, гуляющих вечером по всем локациям и пиздящих бомжей, нажирающихся в «Гриллбиз» до отключки и приходящих на следующий день в колледж бухими в стельку. Учителя, конечно, делали им замечания, но жаловаться было некому — родителей у них обоих не было, а Сансу до их отношений было как до лампочки. И вот сегодня, в создавшейся обстановке необходимости сдачи проекта, друзья пришли на свалку, в поисках уединения.  — Боже, ну что ты творишь… Художник, пфе-хе-хе… Папирус, напялив французский берет и где-то раздобыв полосатую красно-белую майку, зажав в зубах школьную кисть, начал карандашом тыкать в Андайн, прикидывая длину и ширину будущего шедевра. Та, в свою очередь, выбрав позу и местоположение, начала позировать, но поняв, что её поза пока что никому не всралась, уперла руки в боки и от нечего делать начала подкалывать Папса.  — Не мешай, — прошамкал скелет с кистью во рту, что-то чикрая карандашом на холсте. * * * Спустя где-то час наскучившего стояния на одном месте рисунок был почти готов, Папирус доводил его до ума. Андайн была свободна, царским взмахом отпущенная самим художником, и сейчас стояла за скелетом, любуясь самой собой. Вдруг где-то достаточно близко, как оказалось, за сосодней кучей, что-то проскрежетало, и в друзей отлетела какая-то железная труба.  — Э-эй! — возмущённо вскрикнули оба, отшатываясь от железки. К счастью для самой железки и того, кто её бросил, холст она не задела. Из-за кучи показалась голова монстра, а точнее скелета. Санс копался в помойке. Копался. В помойке.  — Ты какого рожна тут забыл? — изумленно вопросил Папс, на секунду отрываясь от своего рисунка.  — Да так, ищу нужные детали для своей машины… А вы-то тут что делаете?  — Проект в школе задали.  — Не твоё дело! — одновременно воскликнули художники.  — Оййй… — Санс пошёл на выход со свалки, что-то недовольно бурча себе под нос. — Голубки…  — Повтори?!  — Оставь его, Андайн, у нас другое дело. Папирус, кое-как доделавший портрет, снял его с мольберта и поручил подруге. Сам же начал складывать установку, и вскоре друзья тоже направились на выход с этого чудесного местоположения. И знали бы они, как выглядел этот уход чуть ли не под ручку в закатные лучи уходящего солнца…