Дипломатия

— Ну и что ты вытворяешь, дух? — нужно отдать ей должное, её замечание звучит строго и спокойно, разве что слегка хрипло. Да и лицо всё ещё сохраняет «каменное выражение», пустяк, что ли слегка раскраснелось. — То, что хочу. А хочу я, как ни странно, тебя… Всю тебя. Сейчас, — усмехнувшись и чуть подумав, добавляет дух, принявший облик человека. — Если хочешь получить желаемое, нужно нечто больше, чем желание, — цитирует расшифровку одного из его любимых афоризмов Янгчен и тянет за тёмные волосы сильнее, заставляя Коха прибавить к шипению ругательства на неизвестном девушке, скорее всего, очень древнем языке. — Что я должен сделать, чтобы получить желаемое? — скрипя зубами, вопрошает Кох, ответно вцепившись в руку гостьи в попытке ослабить ее хватку. Но тщетно. — Ты знаешь. — Договорились. С воровством людей покончу. — Навсегда… — Нет. Слишком много. Ай, на век. Отпусти!.. — но она вмиг становится глухой к просьбам. — Гарантия? — Это подойдёт? — он отводит свободную руку в другую сторону холла своего странного жилища, где на одной из ветвей откуда ни возьмись появляется скрученный трубкой документ. Издалека он так подобен тем бумагам, с которыми Янгчен нынче постоянно имеет дело в своём мире. — Даже с печатью! Как положено у твоих чиновников. — …Хорошо, — после глубокого медленного вздоха даёт свой ответ Янгчен, разжимая ладонь и даруя волю прядям волос духа. — Я… Ты… — слова об этом даются ей нелегко. Монахи не обсуждали с ней подобные темы. — Ты… Ты можешь взять… Что хочешь… От меня. — Да? Вот спасибо так спасибо, — в полярность ей быстро и легко отзывается Кох, вернув себе былое хорошее расположение духа. Он выпрямляет спину — теперь, в случае чего, она не дотянется к его волосам, сидя на стуле — и снова кладёт ладони ей на плечи, закрепляя девушку в таком положении. Янгчен же вдруг накрывает его руку своей — не резко, а почти ласково от неуверенности. Тихо заговаривает: — Только и у меня есть ещё условие: вероятно, что во время этого… процесса я буду испытывать эмоции и, скорее всего, не смогу их скрыть. Я хочу взять с тебя ещё одну расписку, что ты не тронешь мое лицо, пока все не закончится. — О нет, моя дорогая, — с кратким хохотом почти сразу, без раздумий выпаливает дух. — Я на это не подпишусь. …Ведь буду трогать твое лицо много раз, — с каждым новым словом его голос теряет свою первоначальную надменность и насмешливость, меняет тональность, а пальцы — положение. Тыльной стороной ладони он оглаживает ее щеку, подушечкой большого пальца проводит по подбородку, затем маском скользнет к линии губ, начнёт очерчивать их контуры. — Касаться твоего лица руками, губами… Оно мне очень нравится, понимаешь? — Кох… — Янгчен так хочется его остановить. Точнее, хочется хотеть его остановить. Потому что так нужно, так мудро. А вместо этого она медленно теряет голову. И власть над стихиями: земля начинает медленно осыпаться с её груди, туман вокруг бедер и ног рассеивается, оседая на коже Янгчен каплями охлаждающей росы. — …Но могу заверить тебя и без расписки: пока я в человеческом теле, без моего чудо-глаза, поглощение чужих лиц просто не в моих силах. Да и не в моих планах… Так что не утруждай себя думать о мире во всем мире и о том, как выглядишь сейчас. Просто расслабься и наслаждайся…       И она отпускает вожжи, повинуясь мягкому и такому привлекательному нынче приказу, неосознанно поддаваясь навстречу поцелуям в шею. Мурашки по её телу выступают как мелкие капли, соски тверды то ли от власти возбуждения, то ли от ласк воздуха, то ли от ласк мужских рук, принявшихся играть с тёмными жемчужинами. Наигравшись с грудью, одна рука Коха начинает скользить по животу к нижней части девичьего тела. Стоит ему только прикоснуться к темным волосам на лобке, Янгчен, будто на миг очнувшаяся от гипнотической дрёмы, с силой сводит ноги. — Ах да, здесь становится тесно и неудобно… — по своему расценивает её импульс Кох, вскоре лишая любовницу опоры в виде плетеной спинки кресла: её ветви, как и ветви из оставшегося пустовать стула, начинают сплетаться с прутьями стола, тем самым увеличивая его диаметр.       Улыбнувшись от удовлетворения итогом своей магии, Кох отрывается от Аватара, решив наконец освободить и себя от тисков раздражающей и такой лишней нынче одежды.       Оставляет Янгчен просто наблюдать за тем, как с лязгом летят к его ногам доспехи, укрывавшие руки и одно из плеч. И как предательски заедает крепление на втором плече. Кох управляется довольно расторопно, но Аватару кажется его возня вечностью. Её терпению сегодня все же приходит конец.       Вскочив, Янгчен вихрем подлетает к духу, рывком в несколько движений срывая с его тела оставшуюся защиту. С таким порывом, что Коху, глядя на нее, хочется просто замереть и восхищаться. Он медленно опускает руки вдоль тела, доверяя её проворным ладоням расправиться и с кимоно. Пусть даже разорвет его, Похититель Лиц уверен, что так будет даже лучше: ткани ему не жалко, главное — эмоции. Поймав в свои ладони лицо увлеченной процессом и его телом Янгчен, взглянув в её глаза, он видит, что те затуманены страстью и желанием, которые разбавляют непонимание, агрессивность и всё ещё доля юношеской наивности и сомнений. Кох припадает к ее приоткрытым пухлым губам, ощущая себя в моменте если не счастливым, то глубоко удовлетворённым духом.       Чем ближе он притягивает к себе лицо монахини, тем теснее она соприкасается с ним своей плотью. Неосознанно. Прижимается своим свежим, упругим, бархатным, в некоторых местах влажным телом. От трения оголенных участков их кожи он просто безумеет. Рычит, хватает её за волосы и шею, когда девушка, неосторожным движением колена отодвинув ткань распахнутого черного халата, мимолётно скользит своей промежностью по области его паха. Кох целует Аватара ещё более настойчиво, распаляясь от неумелых, но старательных ответов её уст, прокусывает их до крови, не ощущая неприязни к привкусу металла.       Янгчен не удаётся порвать шелк его кимоно. Её руки словно чувствовали, что оно ещё пригодится, чтобы застелить им плетёную столешницу, словно скатертью стол, словно простынёй ложе… Туда вскоре Вор Лиц бесцеремонно толкает Аватара, растылает, разводя ее руки и ноги в стороны, а после голодно смотрит, как хищник на свою добычу. Не надкусит, не остановится — съест.       Но Янгчен не страшно. Она закусывает губу, чтобы постыдно не стонать о том, как хочет она его сладкой пытки, как хочет его. Хочет эту клятую сороконожку в столь притягательной обёртке, хочет ощутить внутри себя. Так сильно, что от этого узел внизу живота затягивается до невозможного туго, начав отдавать в паху колющей болью.       Закусив губу, Аватар приподнимает таз навстречу любовнику и выгибает спину, пропуская мужские руки в область под своими лопатками. Даёт себя окружить и пленить.       А Кох начинает выстилать видимыми и невидимыми следами своих губ и языка тропу от ее пупка к груди, ключицам, шее. Но, дойдя до лица, останавливается, просто убирает с него упавшие одинокие прядки, любуется им — и оставляет на десерт.       Девушка же обвивает шею любовника руками, а ногами — поясницу. Пальцами снова время от времени стискивает его волосы, тянет за них, только на этот раз непроизвольно. Не отталкивая, а привлекая ближе… Дух же в отместку порой начинает подменять поцелуи её кожи укусами. И эта маленькая боль так возбуждает, пробуждает в телах неведомое. Ненормально… Но сейчас даже ей становится на это всё равно. Лишь бы ближе, лишь бы ещё…       Янгчен мычит сквозь стиснутые губы, ощущая, что ей становится катастрофически мало объятий и лобзаний. Хочется большего, но сказать об этом она всё ещё не может. Как бы ни хотелось… Монахине кажется, что нужные слова, соответствующие желаниям, просто отсутствуют в её лексиконе, должны отсутствовать… — Что такое? Ты набрала в рот воды, что не можешь говорить, м? Или это какой-то намек? — посмеивается Кох, снова отстраняясь от нее, встаёт на ровные ноги. Нет, он не может снова убежать! Не тогда, когда Янгчен так лихорадит от желания! Оставшейся на своеобразном ложе девушке хочется дотянуться к нему рукой. …И ей это удается. — Иди ко мне, — низко и томно молвит Кох, сплетая в замок их ладони, тянет девушку на себя, заставляет встать, и снова заключает в объятия, шепча: — Сделай мне приятно…       Янгчен неявно кивает. Холод пола под босыми ступнями чуть остужает её пыл. Даже в человеческом теле дух превосходит волшебницу в росте, поэтому она приподнимается на носочки, используя его плечи как опору. Начинает нежно и аккуратно целовать мужское чело, поочерёдно каждое из приоткрытых век, кончик носа, щеки, губы… Касания её уст похожи на взмахи лёгких крыльев бабочки. Следующий поцелуй они совершают без языков. Он должен был померкнуть рядом с той страстью, с которой они сливались ртами ранее, но почему-то именно этот контакт заставляет Коха довольно замурчать и придать умилившейся его ответом Янгчен уверенности: спорно, поступает ли она хорошо по оценкам морали и этики, но она точно делает хорошо одному духу. Надежду, что её труд заставит его в итоге быть добрее и снисходительнее к человечеству хотя бы из-за благодарности и приятных воспоминаний, Аватар и закрепляет в мыслях как оправдание своим действиям. Она принимается ласкать широкую мужскую грудь. Поочередно вбирает в рот соски — монахиня не уверена, что так правильно, не знает, но двигается интуитивно, отталкиваясь от того, что доставило бы удовольствие ей. Прощупывает этот неизведанный путь руками и губами — и, похоже, попадает точно в цель. У Коха даже глаза закатываются от блаженства ее прикосновений. Ах, как она может быть нежна! В Янгчен неожиданно оказывается столько нежности — нетронутый источник. С каждым новым касанием она будто начинает сквозь кожу впитываться и в зачерствелое, прогнившее от древности нутро Коха. Он сам неосознанно начинает с лаской водить по её шелковистым волосам. — Да-а, вот так хорошо… Ниже. Опустись ниже, Аватар…       Когда волшебница замирает в замешательстве около его пресса, Кох снова опускает руки на девичьи плечи, настойчиво приглашая ее осесть перед ним на коленях. Прямо перед его членом, что находится в полной готовности к слиянию и подрагиванием отзывается на любое движение монахини. — Нет, этого я делать не буду, — твёрдым голосом вдруг отказывает Янгчен, отворачивая голову. Пусть она в плотских утехах совершенно неопытна, догадаться, какие уступки он требует от неё теперь, ей не составляет труда. — Извини, но это слишком. — Не будешь? Серьезно? — Коху совсем не хочется, чтобы этой маленькой идиллии приходил конец. Пусть тон его речи не становится строже или холоднее, на её отказ он реагирует остро. В буквальном смысле. Пальцы его человеческой ладони вдруг превращаются в одну из острых лап тела сороконожки, заставив Янгчен вздрогнуть от неожиданных метаморфоз. Когтем он слегка приподнимает ее подбородок, начав почесывать область под ним. — Хмм, возможно, немного щекотки заставит тебя пересмотреть свои принципы? — Надавит чуть сильнее — проткнет глотку. Глупо с этим шутить, низко таким образом угрожать. Однако Вор Лиц — темный дух, ему всё равно на рамки почитаемой людьми морали. Янгчен сама согласилась сыграть в эту партию. Значит, должна доиграть до конца. — Ты говорил, что тебе нравится моё лицо, — она сглатывает и снова смотрит ему в глаза. С вызовом. — Не будешь жалеть, что осквернил его? — Осквернение здесь ни при чём. Наоборот, ценность твоего лица только увеличится, если оно сможет приносить усладу не только глазам. Давай, Янгчен, оставь свои странные взгляды, навязанные людьми, для их мира. Ты сейчас в другой реальности, ты в моей реальности… И в моей власти… — Кох говорит медленно, растягивает слоги, словно мёд, но при этом отчётливо проговаривает каждое слово. Не прекращает вдобавок ласкать её шею холодом острого когтя. Человеческой же рукой, чуть наклонившись к девушке, он помещает девичью ладонь на свой ствол.       Янгчен выдыхает и, зажмурившись, таки накрывает головку его члена своими губами. Девушка ожидала, что её вырвет почти сразу, лишь как только она проведет по половому органу языком. Но подобного конфуза не происходит, даже когда она скользит языком по головке с разным нажимом, скоростью, очерчивает уздечку. Вместо этого ухо Янгчен улавливает гортанный стон, что слетает с приоткрытых губ Коха.       Тогда действия ее рта повторяются, а его руки снова становятся человеческими. Он отшатывается в сторону столешницы, желая найти опору, и снова манит к себе оставшуюся на коленях Янгчен.       У неё появляется выбор, однако девушка, не задумываясь, снова опускает губы на его половой орган. Только теперь медленно… Всасывает головку, как он всасывал чужие лица, обхватывает руками и скользит по члену, как его руки скользили ранее по ее телу. Несильно сжимает мошонку, угрожая поранить ногтями. Как он это делал с её шеей. Она очень хорошо перенимает чужой опыт. — Ох, что ты вытворяешь, Аватар? — выдыхает Кох, откидывая голову назад. Ему трудно не только дышать… Он снова запускает руки в её волосы, стремясь насадить голову девушки глубже. Но Янгчен противится, упираясь ладонями в его голени. Его власть спорна… — Я сейчас кончу…       Не давая монахине возможности успеть что-либо предпринять, он за волосы оттягивает её от члена. Вырвавшееся из головки горячее семя не успевает потечь по её горлу, но немного этой жидкости таки остаётся у нее во рту. Больше достается губам, щекам и подбородку…       И это так красиво! Коху кажется, что он снова готов дойти до вершины, вопреки всем законам человеческой физиологии, просто от созерцания этой картины: возбуждённый румянец на щеках чистой светлой кожи, дополненный молочными брызгами. Невинность и порок в одном лице. Настоящий шедевр! Коллекционер почти влюблён в этот экспонат.       Мужчина ласковым прикосновением приподнимает голову любовницы за подбородок, возобновляя связь «глаза в глаза». — Это… невероятно, Аватар. — Благодарю… — вырывается у обоих одновременно, а после и с улыбкой происходит так же. Рука Коха дрогнет, но он делает над собой усилие, чтобы не мешать Янгчен магией очистить лицо и некоторые участки тела. Взамен он протягивает эту ладонь сидящей на коленях девушке. — Думаешь, я бы сама не встала? — и как после всего происшедшего Янгчен может смущать это предложение? Ему смешно от недоумения. — О, я не сомневаюсь, что встала бы. Ты же покоритель четырех стихий, — но она, тем не менее, принимает его руку. — Ляг, — и Янгчен с осторожностью опускается на застеленную столешницу, с интересом ожидая дальнейших действий духа. По видимому, она намеревается обнять коленки, потому что в следующий миг начинает притягивать к себе ноги. И Кох с улыбкой ловит одну на ходу. — Не закрывайся. Переговоры ещё не окончены. Я хочу ответить тебе взаимностью…       Он запечатлеет поцелуй на подушечке ее ступни, затем ещё один. И где-то на третьем слышит сдавленный смех Янгчен и чувствует шевеление ее пальцев. — Кох, не делай так, щекотно же!       Дух на несколько секунд делает перерыв, чтобы в который раз одарить внимательным взором её лицо… А после пробегает по её ступням пальцами. По наиболее чувствительным к щекотке местам. — Заче-ем?! — откидываясь назад и позволяя волосам солнечными лучами рассыпаться вокруг головы, растягивает вопрос монахиня сквозь смех. Янгчен иной раз пытается вырвать ногу, но Кох всегда слишком крепко её держит. В определённый момент ей кажется, что вместо подушечек человеческих пальцев, к её ногам дотрагивается нечто более острое. Однако когда Янгчен приподнимает с ложа голову, чтобы проверить ошибочночность или правдивость своей догадки, то видит лишь то, как Кох, склонившись над ее стопой, оставляет долгий трепетный поцелуй на тыльной стороне пальцев.       Она замирает, глядя на него, и сглатывает. Монахине всегда казалось, что целуют ноги только богам… Но Кох с каждым поцелуем доказывает ей обратное, когда стремится разрисовать губами всю длину ее стройной ноги. — Вот так твои людишки должны почитать тебя. — Да мне это не нужно… — неуверенно поведя плечом, мямлит девушка, краснея пуще прежнего. А он снова усмехается и утверждает вместо вопрошания: — Но тебе нравится. То, что я делаю… — …А тебе? — О, девочка, я уже в том возрасте, чтобы никогда не делать ради других того, что мне не по нраву… — его слова заставляют Янгчен задуматься, а есть ли такой возраст в веке Аватара? Кох оставляет на её бедре багровый засос, как отметину в списке, чтобы она не позабыла о философствовании на затронутую тему, когда вернётся в храм. Если она туда вернётся… Потому что в следующий миг мгновенно поразившая боль вытягивает Янгчен из раздумий — Кох прокусывает ее кожу, наполняя плоть ядом. — Тсс, не тревожься, — украдкой шепчет он, прикладывая палец к своим губам, в попытке успокоить разволновавшуюся девушку. — Если бы я хотел убить Аватара, то сделал бы это более изощрённо. Не уверен, что тебе бы понравилась эта процессия, но ты бы точно прочувствовала всю агонию. От начала и до конца. Она бы здорово украсила твое лицо… — он говорит задумчиво-мечтательно, а её из жара бросает в холод. — …Но так как этого не будет, то просто советую вспомнить, что я говорил тебе делать раньше… В начале «игры в дипломатов». — Расслабься, Янгчен… — со вздохом начинает успокаивать себя девушка, сложив руки на груди и прикрыв глаза. Если кто-то и сможет в случае чего избавить её от негативных последствий яда Коха, то только он сам. Путь отсюда к целителям Северного полюса стоит неблизкий, сама же Аватар всё ещё не овладела техникой самоисцеления. Возможно, в этой жизни и вовсе её не освоит, ведь как назло этот приём — наследие магии воды. Стихии, которую Янгчен изучает дольше всех, если не брать во внимание родной воздух, над которой пыхтит особенно сильно и часто, но которую все ещё не может освоить на должном уровне. Она просто какой-то неполноценный Аватар — и всё тут. Наверное, Янгчен стоит это уяснить… — Умничка, Аватар… — вряд ли Кох хвалит её за то, что девушка прислушалась к его совету — Янгчен всё ещё напряжена. Скорее его удовлетворяет то, что девушка позволяет ему раздвинуть её покрывшееся гусиной кожей ноги, прильнуть с поцелуем к лобку. Будто художник кистью, он очерчивает её внешние половые губы, внутренние… Проникает гибким горячим языком в узкое отверстие влагалища, проделывая им круговое движение, с любопытством пробует вкус молодого тела. Она… сладковатая, но не приторная, даже наоборот — с лёгкой кислинкой и солью. Вор Лиц припадает к ее промежности вновь и вновь в попытке распробовать все тонкости нектара. В какой-то момент язык в лоне сменяет палец. Рот же Коха начинает нежить набухший клитор.       Янгчен порывисто выдыхает, сминая пальцами черный шёлк кимоно. Под покровом нахлынувшего удовольствия приходит осознание смысла, которое Кох вкладывал в слова о взаимности. Она доставила ему удовольствие, теперь он хочет вернуть Янгчен долг. И ведь монахине действительно приятно. Очень и даже слишком. Странно, но в какой-то момент девушке хочется разрыдаться.       Аватар успевает прокусить губу, но всё равно громко ахает, содрогаясь, когда параллельно с движениями одного пальца во влагалище, Кох погружает второй палец в её задний проход.       На этот раз она не задаёт вопросов. Они все лишни, если ответ на них один и уже был озвучен. Подрагивая ресницами, она лишь смотрит на своего духа-любовника, задаваясь вопросом: он на протяжении всей ласки промежности так сосредоточен взглядом на лице Янгчен?       Конечно же, ведь Коха влечёт главным образом её лицо. А все остальное - вторично. Для неё так точно. Янгчен вмиг кажется, что сквозь её тело пропускают молнию — настолько силён озноб, а под опущенными веками она видит звездопад. Ни одна медитация, ничто другое и никогда не заставляло юную Аватар переживать такое блаженство. — Во имя всего… Как же я хочу тебя взять… — хриплым, почти болезненным — настолько возбуждённым стоном протягивает Кох, ещё не успев утереть влагу её соков со своих губ, скользит рукой по девичьему животу, между полушарий груди… Но так и не дотягивается до её лица.       Пока рывком не сменит позицию. Он властно нависает над однажды великим Аватаром, но сейчас хрупкой девочкой в отражении его распахнутых аметистовых глаз. Со вздохом облегчения Кох погружает член в её узкие глубины. Одним резким движением разрывает плеву непорочности. И монахиня вмиг искривляет красивые черты своего лица, впивается ногтями в тёмную кожу его рук, будто сожалеет, безмолвно прося остановиться.       «Никогда не стоит жалеть», — эти слова застревают у него где-то в горле. Кох так и не озвучивает их. Лишь учащённо дышит и рычит, порой прикусывает кожу белой шеи, порой целует. Целует везде, куда дотянется. Но не перестает двигаться. Дух двигается то резко, то плавно, входит то игриво наполовину, то порывисто и до конца, в полной мере заполняя её собой. Возможно, он впервые завидует жителям другого, параллельного мира, из которого родом эта девчонка. В ней так здорово… Он сравнивает Янгчен с водой, видя, как её боль перетекает в удовольствие и заставляет монахиню поддаваться навстречу, заманчиво приглашать его остаться в этом омуте. По сути Кох наполняет девушку собой, но ему кажется, что он сам наполняется её природой в разы больше. Черпает силы в экспрессии её чувств. Хочется больше!       Его людские конечности последовательно покрываются панцирем и срастаются в одну плоть с острыми наконечниками. До уха Янгчен доносится уже знакомое постукивание по полу острых лап. И она непроизвольно сжимается. И сжимает его внутри. Тесно, влажно, жарко. Так, что ему хочется взвыть от разрывающих нутро ощущений, с жаром шлёпнуть девушку по ягодице, сжать её мышцу до образования кровоподтёка, до чувственного девичьего вскрика. А потом с такой же силой прижать Янгчен к себе и никуда не отпускать. Пока не насытится ею полностью, не увидит всю коллекцию её гримас, пока не изучит все изгибы тела…       Кох увлекает в дикий танец язык и губы Янгчен. Закрывает ей глаза на свои излишние вольности — и вводит в неё ещё один член. Только теперь в анус. Второй будто покрыт какой-то слизью, странным маслом. Монахиня ощущает, что он отличается от того полового органа, коим дух продолжает усиленно толкаться внутри влагалища. Как сейчас отличается верхняя часть тела Коха, людская, от нижней…       Янгчен вскрикивает то ли от шока, то ли от боли, то ли от их смеси и неосторожным движением воспламеняет шёлк, поверх которого сплетаются их тела. Стало быть, покорение ею стихий — это как раз то, чего не хватало их сексу? Огонь прибавит яркости, света темной обители. Шёлк горит плохо, а вот сухая древесина под ним — отлично.       Но, как бы там ни было, пламя не коснётся их тел, не оставит ожогов. Похититель Лиц просто переместится со своей любовницей на безопасное расстояние от разбушевавшейся стихии. Размер тела Вора Лиц не иллюзорен, но всегда такой, каким Кох его хочет ощущать. Он не человек, но и совсем не земная многоножка. Если на то пошло, сторонняя опора им не нужна. По причине исчезновения костей в нижней части тела Кох может теперь сгибать его во все стороны и скручивать кольцом — делать всё, чтобы наилучшим образом закрепить Аватара на себе. Внушительное количество лап не позволяет ногам Янгчен соскользнуть и будет вновь и вновь насаживать таз девушки на уготованные для этой добычи крючки. Пока она сама не привыкнет к усиленному внутреннему трению и не начнёт насаживаться самостоятельно, стиснув зубы, но уже не от боли, прочувствует прелесть их совокупления. И всё для того, чтобы парой человеческих рук Вор Лиц мог непрерывно убирать все беспокойные длинные пряди с её лица, вытирать с уголков глаз выступившие вдруг слёзы, а с близи рта — необорванные ниточки слюны после очередного поцелуя.       До момента его кульминации и извержения, она обмякает безжизненной куклой. Кажется, что теряет сознание от изнеможения.       Но только кажется… Янгчен слабо и медленно начинает приоткрывать веки, но потом спешно распахивает очи. От увиденной в разрезах действительности.       Кох… Она нежится в тонких лапах абсолютного чудовища и смотрит в его пустую чёрную глазницу. Ничего человеческого. Теперь и он предстаёт перед Аватаром без масок, к числу которых можно отнести все лица его обширной коллекции. Где-то на задворках этой глазницы готова завертеться чёрная шестерёнка, что впоследствии создаёт воронку, поглощающую лица.       Янгчен просила Коха не трогать её лицо, пока все не закончится… Теперь час пришёл? Он присвоит себе её улыбку, хмурость бровей и красноту влажных глаз? Сознание покидает Янгчен раньше, чем девушка успевает получить ответ на загаданный вопрос.       Аватар так и не узнает, что минуту спустя дух ненадолго снова вернёт себе голову того человеческого облика, что так пришёлся по душе юной монахине. Кох специально сделает это, чтобы запечатлеть подытоживающий поцелуй на наконечнике голубой стрелы, выбитой на лбу почетной мастерицы воздуха, и в который раз смять губами её слегка приоткрывшиеся, распухшие и теперь шершавые от покусываний розовые губы, прошептать им, что их обладательница была одной из лучших украс его тусклых будней, тянущихся столетиями. Аватар Янгчен, возможно, будет помнить об этом визите весь уготованный ей судьбой век, но Вор Лиц — ещё точно на протяжении её последующих девяти жизней.

***

      Янгчен проснётся в тёплой постели, окружённая родными стенами своей кельи, огорошив сим перемещением терпеливо ждущих ее у врат портала наставников. Проснётся и первым делом с тревожной дрожью потянется к лицу. Улыбчиво выдохнет: глаза, нос, рот и прочее всё ещё принадлежат ей. Кожа на теле монахини снова на удивление окажется чиста и лишена любых увечий и отметин, за исключением мелких царапин позавчерашней давности, оставленных иглой — напоминание о необходимости быть осторожнее при вышивании на пяльцах — её маленьком увлечении. Встреча с Похитителем Лиц могла бы и вовсе показаться юной наследнице светлого духа просто дивным растленным сном. …Если бы не та сильная ноющая боль внизу туловища, между ног, что будет омрачать её существование ещё последующие два дня, заставляя во что бы то ни стало избегать принятия сидячей позиции.       Однако, наверное, это всё же стоило получения долгожданной вести от правительства Ба Синг Се о том, что с катастрофой исчезновения младшего населения стен покончено. Многие отпрыски невредимыми вернулись домой. Вслед за этим посланием к высоким окнам Аватара понесутся вереницы новых писем и рисунков с благодарностью — большинство крестьян ещё не умели писать, и юная Аватар была только у истока пути их просветления. — Аватар Янгчен, пришло ещё три связки писем. Может, мне сразу отнести их в канцелярию?.. — спрашивает вошедшая в комнату наставница — заботливая женщина-монахиня лет пятидесяти. Она застаёт свою воспитанницу на привычном месте — за небольшим письменным столом в углу небольшой скромной светлицы. И как всегда всю в делах и заботах. — Нет-нет, не нужно. Благодарю… — девушка отвечает с теплотой, но в стремлении работать наиболее продуктивно, рука Янгчен и её взгляд не отрываются от бумаги с очередным прошением даже с приходом гостьи. — Я сама должна ознакомиться с посланиями всех этих людей. — Но сестра… Ты ведь ещё не разобралась с утренней почтой, а уже стоит начать готовиться к вылету, если не хочешь опоздать на встречу с губернатором Си Леем. ...Дорогая, ты уверена, что стоит откликаться на все приглашения и запросы чиновников? — Янгчен на половине высказывания старейшины уже догадывалась, к чему она клонит. — Ты ведь совсем не отдыхаешь, а некоторые ведь просто используют твою доброту и отзывчивость для личных нужд… — Это так, — девушка со вздохом соглашается. Взяв небольшую паузу в работе, она, тем не менее, не выпускает из рук очередное письмо, а лишь сжимает пергамент чуть сильнее положенного и наконец оборачивается к собеседнице. — Но если я начну отвечать на письма и приглашения выборочно, то непременно однажды оставлю без внимания что-нибудь важное! Поэтому я не могу кому-либо отказать! — и этим все сказывается. Старшая монахиня не пытается переубедить юную Аватар, а только со вздохом качает головой. Последний её жест Янгчен видит уже боковым зрением, впопыхах подписывая последнее из стопки письмо. — С этими свитками я закончила, остальные прочту во время перелета… — радостно бросает Аватар, прежде чем начинает суетливо носиться по комнате, пытаясь в кратчайшие сроки управиться с упаковкой вещей. — Сестра! Здесь вам пришёл подарок от неизвестного адресанта. Похоже, какой-то сувенир… — на выходе из покоев Янгчен сталкивается с ещё одной монахиней, на этот раз ровесницей, едва не выбив из рук той содержимое. — Может, мне сразу отдать это дерево в кузницу, чтобы его, как и полученный ранее подарок от Царя Омашу, перековали в горсть монет и раздали крестьянам? — Да-да, так и сделай, — Янгчен, не глядя на укрытый белой полупрозрачной обёрткой подарок, спешно соглашается, желая поскорее разминуться с приятельницей и покинуть комнату. Покуда в её голове что-то не щёлкает. Дерево. Из всех существующих в каждом из миров деревьев в её голове вспышкой возрождается именно баобаб Коха, а после чередой ярких полотен проносятся перед глазами пережитые в том месте моменты. Моменты, о которых она никогда не упомянет ни языком, ни пером. Они не для потомков. Воспоминания незримо обдают жаром и холодом нутро монахини, оседая на щеках пунцом. Ей все ещё стыдно, но она не жалеет. — Погоди… А можно мне взглянуть на это дерево?       Точная копия. Её руки мелко дрожат, когда под снятой обёрткой оказывается маленькое дерево Коха, выполненное из чернёного злата. В его таких знакомых кучерявых ветвях запуталась тонкая розовая лента. Та самая, которую Янгчен оставила вместе с фарфоровой маской в пещере Коха. Хрупкая маска разбилась, когда в определённый момент они сбросили её со стола, освобождая место для охватившей их тогда страсти. А вот лента осталась цела. Янгчен пропускает ее между пальцами и глуповато улыбается: подпись у подарка все же есть, она вышита витиеватыми линиями иероглифов. «Дипломат, хорошо владеющий языком, всегда желанное на гостинах лицо».       Этот почерк Коха никогда не будет знан человеческим мудрецам. Возможно, к счастью...