Чёрная Жемчужина

      Разбудил Сонхва настойчивый стук в дверь. Он лениво потянулся, приоткрыл один глаз, закрыл, снова потянулся, решив, что стук в дверь не стоит его внимания.       – Сонхва! – громкий и встревоженный крик Юнхо, ворвавшегося в комнату. Пак лениво открыл глаз, но не успел приподняться, как его схватили за плечи, чувствительно встряхнув. – Живой?!       – Ты сошёл с ума, – прошептал Сонхва охрипшим голосом.       – Ты почему не отвечаешь на звонки? Я думал, тебя тут уже раз десять лишили жизни.       – Всего лишь два, – сонно улыбнувшись, пробормотал Пак, скидывая с себя покрывало и довольно выгибая спину. – О! Мы не одни?       Он уставился на девушку, которая совершенно без стеснения рассматривала его обнажённое тело. Юнхо обернулся; он совершенно забыл про администратора хостела, которую попросил помочь открыть дверь. Подлетев к ней и грубо развернув, он практически вытолкал её за дверь со словами «спасибо большое за помощь!» Девушка не в силах была оторвать взгляд от обнажённого мужчины, всё время оборачивалась и тормозила каблуками.       – Какой же ты дурной! – вернулся с ворчанием Чон, по пути поднимая с пола чёрный пиджак друга и кидая его ему. – Проверь все ли вещи на месте.       – Думаешь, что он мог что-то украсть?       – Тебе лучше не знать, что я думаю! – огрызнулся Юнхо, осматривая комнату.       – Всё на месте. – заключил Сонхва, после тщательной проверки всех карманов. – Ты видел, как он уходил?       – Нет.       – Сколько сейчас?       – Почти два.       – Предупреди, что мы задержимся.       – Уже.       – Бесценный сотрудник! – промурлыкал Пак, подмигивая другу. Он поднялся с кровати, чувствуя ноющую боль в пояснице и дискомфорт в заднице, но при этом он улыбался, как ребёнок, получивший сладкую конфету. В ванной комнате он с удивлением заметил свои выстиранные трусы, развешанные на сушке вместе с рубашкой.       – Какой заботливый.       Заскочив домой только для того, чтобы переодеться, Сонхва направился в офис для встречи с руководящим составом. Юнхо всё время косился на него, и хотя Паку было невероятно любопытно узнать причину его взглядов, всё же хранил молчание. Их уже ждали в конференц-зале, но Сонхва не чувствовал вину или необходимость извиниться за опоздание. Он занял место во главе стола, откинувшись на спинку большого и мягкого офисного кресла. Слегка взмахнув рукой его юрист, очень талантливый молодой человек, Кан Ёсан, громко объявил:       – Начнём.       Присутствующие уставились на Пака, ожидая от него слов, но тот, закинув ногу на ногу, крутился в кресле справа налево и обратно, таинственно улыбаясь. Никто бы не стал спорить, что улыбка очень шла Сонхва, но все были удивлены ей, считая даже, что этому человеку не свойственны эмоции.       – Почему все молчат? Мне долго ждать? –промурлыкал Сонхва, рассматривая свои пальцы, вспоминая тело танцора под их подушечками. Постепенно стали звучать доклады, скучные, долгие, со множеством цифр, но вскоре в кабинете опять воцарилась тишина, так как Сонхва начал напевать песенку. Все переглядывались, останавливая в итоги свои взоры на Юнхо, который сейчас испытывал лишь одно желание – удариться головой о стол. Это был второй раз за всё время его знакомства с Паком, когда тот просто лучился счастьем. Первый раз, когда Сонхва выиграл битву за право владения территорией, и второй раз – сейчас. «Что этот танцор делал с ним?» – в который раз подумал Чон, сверля друга тяжёлым взглядом.       – Чем дольше вы молчите, – чуть ли не нараспев произнёс Сонхва, окидывая присутствующих взглядом, – тем меньше будет прибавка к вашей зарплате в конце полугодия.       Сонхва подъехал к столу, взял листок бумаги и стал крутить его в руках, собирая оригами.       – Чувствую вы скоро в минус уйдёте.       Присутствующие зашевелились, но они напрочь потеряли нить выступления, а потому нервно оглядывались, пытаясь вспомнить, кто выступал последним. Пак же, закончив собирать оригами, поднял своё творение вверх, расправил крылья самолётику и запустил его. Продевал прямую линию, оригами врезалось в грудь мужчины, который подпрыгнул, как от выстрела.       – Ваш отдел согласно отчётам не приносит прибыли. Мне простые потребители не нужны. Но сегодня у меня хорошее настроение, поэтому даю вам два месяца, чтобы улучшить показания как минимум в полтора раза. Если результата не будет, весь отдел будет сокращён. Господин Ли. – обратился к следующему присутствующему Пак. – Сотрудники в вашем отделе говорят о серьёзных проблемах, которые мешают им продуктивно работать. Но лично я не получал от вас ни единого намёка на это. Если вы не справляетесь с этой должностью, то бумага с ручкой всегда перед вами. Господин Ким. Мне нравится ваше рвение, но мы сейчас не на улицах. Если вы продолжите действовать также и дальше, то и я вспомню забытые методы. Госпожа Чхве. Ваша идея кажется мне интересной, но вы плохо проработали её, поэтому на данный момент отклоняю. Жду от вас через неделю полный проект. Ещё раз напоминаю: моя фирма никогда не будет заниматься продажами табака и алкоголя. Если услышу ещё от кого-нибудь фразы, что мы могли бы неплохо подняться на этом, то предупреждаю, что вы также легко можете утонуть с этими мыслями.       Пак оттолкнулся от стола, встал.       – Спасибо всем за внимание. Хорошего дня.       Сидя в машине, Юнхо заметил:       – Иногда смотрю на тебя и кажешься таким дурнем, а иногда… Когда ты успеваешь за всем следить?       – Ты мне помогаешь.       – А что с нашими остатками.       – Оставлю их. Будет неразумно, если всё станет чистым. Не думаешь?       – Доверяю тебе.              Господин Кан, перекладывая бумаги из одной стопки в другую, продолжал вещать, но Сонхва не готов был слушать его. Всё чаще его мыслями завладевал танцор, разжигая в Паке желание вперемешку с тоской. Прошло практически три недели с их встречи и Сонхва был на грани того, чтобы вести отсчёт сколько дней он не видел танцора. Он хоте́л увидеть этого парня, чьи черты постепенно стирались из памяти, да он, если быть честным, хотел этого парня! Несмотря на свою искушенность, этот парень был первым, кто нарушил правила Сонхва в сексе, кто удовлетворил его потребности, кто всего лишь своим присутствием, голосом, взглядом разжигал в Паке огонь. Сонхва был расстроен тем фактом, что из-за безумного желания, которое охватило его, он в недостаточной степени рассмотрел парня. И эти его красные волосы очень отвлекали.       – Господин Пак. – окликнул задумчивого молодого человека юрист. – У меня чувство, что вы не готовы воспринимать мои слова сейчас. А в пустую сотрясать воздух я не намерен. Мне не за это платят.       – Ты прав. – Сонхва постучал пальцем по нижней губе, решив для себя, что сегодня вечером поедет в тот бар. Может он и был наивным, рассчитывая на встречу, но другого выхода он не видел. – Как дела с ЧОПом? – но сам же перебил Кана. – Приостанови пока это дело.       – В любом случае, на вас не получится зарегистрировать ЧОП, так как одно из требований отсутствие судимости.       Пак задумчиво вздохнул. Ему сложно было сосредоточиться, да и мозг каждую секунду выдавал образ танцора то в полицейской форме, то в наручниках. И всё бы ничего, но эти образы были слишком сексуальными. Извинившись перед юристом и попрощавшись с ним, Сонхва вызвал к себе Юнхо, поставив того в известность о своём решении на этот вечер. Юнхо лишь молча кивнул, но взгляд его оставался настороженным и подозрительным.       В баре всё было по-старому. Наверное, этим отличаются все подобные заведения, теряя со временем ту изюминку, которую оставляют после первого посещения. Сонхва не реагировал на слова друга, высматривая танцора, и был уже на грани того, чтобы вызвать заведующего для уточнения информации. Но только Пак потянулся к кнопке вызова официанта, как перед ним на стол опустили стакан виски со льдом, а приятный баритон произнёс:       – Добрый вечер, господин Пак.       Сонхва уставился на танцора; в голове его промелькнула тысяча и одна мысль, а одна из них замигала тревожной красной лампочкой «имя, имя, имя».       – Жемчужина, – одними губами выдохнул Сонхва, чувствую некую странную тоску, смешанную с радостью, при виде этой знакомой ухмылки, всё больше подчиняясь желанию обнять парня.       – Вы устали?       – Когда ты заканчиваешь смену?       – Через десять минут.       – Составь мне компанию.       Парень улыбнулся шире, подмигнул, и, пообещав, что обязательно подойдёт, отошёл от их столика. Юнхо, уточнив, не помешает ли он им, всё же остался за столиком, ощущая себя зрителем дорамы про друга. Если бы кто спросил, как Чон назвал бы эту дораму, то он ответил бы «Поехавший дурень», или «Когда где-то свербит». И отнёс бы её к разряду эротики. Сонхва никогда не был привязан к своим сексуальным партнёрам, многие из них дотошно проверялись, особенно если это были мальчики со стороны. И Юнхо не понимал, почему с этим красноволосым не соблюдается эта процедура, да и вообще всё не так.       Танцор подсел к ним за столик через минут тридцать, одетый уже в спортивные брюки и объёмную худи с большим капюшоном. Сонхва сразу же изменился: его глаза засверкали звёздочками, сам взгляд стал теплее, он подался практически всем телом вперёд к танцору. Юнхо с удивлением наблюдал за другом, впервые видя того таким. Он не понимал, чем этот танцор так привлекал его друга, но стоит заметить, что он в принципе не понимал, как можно испытывать страсть к парню. Конечно, он не был невеждой и даже пару раз они с парнями смотрели гей-порно, но всё это Чон воспринимал только как актёрскую игру, за которую, как говорили, хорошо платили. В реальной жизни он не представлял отношения между парнями ближе, чем друзья или братья. Но он спокойно воспринимал пристрастия Пака. В конце концов, у каждого свои тараканы, требующие внимания.       Сонхва же не мог отвести взгляд от танцора, пожирая его глазами. Было чувство, что он скучал по его ухмылке, по его голосу. Хотелось уткнуться в него носом, чтобы почувствовать его запах.       – Как вы себя чувствуете, господин Пак?       – Хорошо.       – Вы сегодня задумчивы.       – Хочешь выпить?       – Не могу. Через три часа я должен быть на другой работе.       – Сколько у тебя работ?       – Пять. Официальных.       – Любишь деньги? – взгляд танцора стал печальным, потом вспыхнул злостью, но уже через секунду снова стал снисходительным и насмешливым.       – Люблю работать. – танцор подмигнул. – Вы не против, если я закажу еду?       – Конечно! Всё, что пожелаешь.       Парень, вскинув брови, засмеялся, а Юнхо печально покачал головой. Он был готов поставить на друга штамп «Влюблен. Списано».       – Послушай, – прикоснулся Сонхва к локтю танцора, когда тот съел практически половину обеда. – Если тебе нужны деньги, я могу помочь тебе. Если нужна хорошая работа, с удобным графиком и стабильной зарплатой, я могу помочь.       Парень молчал, сверля взглядом свою тарелку. Он молчал довольно долго, пока Пак не сжал его руку, напоминая о себе.       – Меня устраивает всё в жизни и сейчас ничего менять не хочу. Твоё видение меня как нищего и неспособного ни на что человека, честно говоря, задевает мою гордость. Спасибо за беседу, мне нужно идти.       – Стой! – Сонхва уцепился за рукав худи, не давая танцору уйти. – Прости! Мои слова обидели тебя? Я лишь хотел предложить свою помощь. Пожалуйста, прости.       Танцор стоял молча, переводя взгляд с лица на руку, сжимающую в кулаке ткань его одежды, и обратно. Сонхва не знал что ему делать. Он и в мыслях не допускал принижать этого человека. Обдумывая свои слова, Пак чуть не расплакался от бессилия, потому что он никогда в жизни никого ни о чём не просил, никогда не извинялся за свои поступки или слова, поэтому он совершенно не знал, как себя вести сейчас. Закусив нижнюю губу от отчаяния, он не заметил, как танцор наклонился к нему, а потому вздрогнул от неожиданности, увидев милое лицо в такой близости от своего. Парень медленно провёл своим пальцем по нижней губе Пака.       – Не кусай губы.       Сонхва не мог отвести взгляд от губ танцора, представляя как снова их целует.       – Обсудим это в следующий раз. Я опаздываю.       Танцор поклонился и быстро покинул бар. Пак был расстроен ситуацией. Он винил себя за необдуманные слова. Никогда ранее он не задумывался над тем, как могут ранить его слова. К тому же его удивило поведение танцора, который отказался от его помощи, от его денег. «Возможно, он просто не верит, что я богат и могу буквально дать ему всё?» – так думал Пак. В конце концов, все соглашались на секс с Сонхва только из-за денег и в какой-то мере из-за боязни умереть. Почему танцор другой? С ним всё по-другому. Это и расстраивало Пака и веселило. Перед уходом он узнал график работы танцора в этом баре и сразу же предупредил Юнхо, что в понедельник они придут сюда снова. Чон просто соглашался с другом. Он видел, как тот, расстроен и задумчив после встречи. Да, всегда обидно, когда не получаешь того, чего ожидаешь, но не думал, что друг настолько поддастся эмоциям.       Если бы спросили Юнхо, что он вообще думает об этой ситуации, то он бы не задумываясь ответил, что был бы рад, если бы его друг встретил человека, с которым смог бы провести всю свою жизнь. Это правильно и это необходимо для Сонхва, который был тесно связан с одиночеством и шёл по жизни с ним рука об руку. Но Чон был против этого танцора, который сейчас завладел мыслями Пака и, возможно, такими темпами похитит и его сердце. Он видел в парне всего лишь милую мордашку, которая любого заставит любоваться и засмотреться. Для Юнхо этот танцор был посредственной личностью, необразованным, без малейшего понятия о приличиях и воспитании. Его поведение казалось нахальным и вычурным. Танцор прекрасно видел отношение Сонхва к нему, но крутил ситуацией так, как ему было удобно. Юнхо серьёзно думал о том, на какую сумму договорились эти двое и не послужит ли это причиной их убытка. Из-за смены деятельности и её легализации они и так теряют немалые суммы, чтобы чиновники «закрывали глаза» на некоторые детали их предыдущей работы. А легальный бизнес сейчас не приносил того дохода, к которому они привыкли за годы пребывания на улице.       Конечно, Сонхва никогда не обратится к Юнхо за такого рода советом. И всё же Чон переживал за друга и при возможности высказывал свои опасения. Но Пак был тот ещё упрямец, ничем не хуже заправского барана, который не сдвинется с места, пока сам не решит этого. Поэтому в понедельник Юнхо с лёгким раздражением снова поехал с Сонхва в бар, прихватив с собой ещё и Уёна. Младший без умолку щебетал о своей радости очередного посещения бара, поддевая шутками Пака, который «распробовал» прелесть стриптиз-баров.       Сегодня их столик обслуживал другой официант, что вызвало разочарование и лёгкую злость у Пака. На его вопрос по поводу Жемчужины девушка любезно ответила, что сегодня этот парень только танцует. Сказать, что Сонхва сидел, как на иголках, в ожидании выступления танцора – ничего не сказать. Он вздрагивал каждый раз, когда ди-джей объявлял выход нового танцора, в нетерпении сжимал стакан, выпивая уже пятый по счёту, хотя на него алкоголь не оказывал такого влияния, как на остальных. Наконец, настал момент, когда объявили выход Чёрной Жемчужины, и Пак чуть не бросился к самому танцполу. И сегодня танцор был порочен в своём образе: на нём была просторная белая рубашка, из-под которой виднелись чёрный короткие шорты, плотно обтягивающие бёдра танцора, на ногах сидели чёрные ботфорты со шнуровкой и на высоком каблуке. Даже Чон Юнхо, увидев танцора в этом образе, тихо присвистнул, охарактеризовав его как «сексуально».       Парень танцевал сегодня под более быструю музыку, завладев полностью пилоном. Казалось, его ноги совершенно не касались пола; он крутился быстро, уверенно, красиво. Рубашка парусом развивалась за его спиной, придавая образу парня лёгкость и воздушность. Сонхва сидел в онемении: он забыл, как дышать, как моргать. Желание вскочить и броситься на сцену в объятия Жемчужины стало нестерпимым. И только то шоковое состояние, в котором пребывал Пак, удерживало его от исполнения этого желания. Но такое желание было не только у него. В какой-то момент на сцену выскочил один из посетителей и, схватив танцора за руку, потянул его на себя, явно стремясь поцеловать парня. По залу пронеслись смешки вместе с недовольным гулом. К танцполу уже спешили охранники. И только Жемчужина остался совершенно спокойным, продолжая свой танец. Он сжал щёки наглеца своими ладонями, вытянув губы для поцелуя, но не стал его целовать, а, обхватив одной рукой его шею, откинулся назад, медленно опускаясь на корточки, ведя руками по торсу мужчины. Оказавшись на коленях перед ним, танцор поднял свою голову, которая оказалась напротив живота наглеца, лишая того уверенности в своих действиях, одновременно вызывая злость в Паке, крепко сжимающего подлокотник своими пальцами. Танцор плавно выпрямился, зашёл за спину мужчины, облапав его грудь и плечи, и, схватив за руку, закружил его, слегка толкнув в сторону, как раз в руки поджидающих наглеца охранников. Когда недоразумение было выведено из зала, танцор вернулся к пилону, продолжив свой танец, как будто этого эпизода и не было.       После окончания, оставив зал тонуть в овациях, танцор скрылся за кулисами, а через минут тридцать подошёл к столику Сонхва, Юнхо и Уёна. Поклонившись и поприветствовав посетителей, его моментально перебил Уён, вскочивший с дивана и схвативший его за руку.       – Это было бесподобно! Просто дар речи потерял, пока смотрел! Этот дурак тебя не обидел? Проблем не будет?       Танцор улыбнулся, довольный такой реакцией. Но он не успел ответить на вопросы, как вмешался Пак, попутно тянувший танцора за руку, намекая присесть на диван рядом с собой.       – Если этот выродок ещё раз посмеет прикоснуться к Жемчужине, я лично отправлю его оценивать красоту нашей реки.       Танцор внимательно смотрел на Пака, а Уён поёжился от этих слов, прекрасно понимая, что старший совершенно не шутил, потому как не умел этого делать.       – Твоя смена закончилась? – спросил Сонхва, сжимая пальцы танцора. Тот утвердительно кивнул. – Проголодался? Заказать еду?       – Такое чувство, что я нашёл папочку, – сдерживая смешок, произнёс танцор. – Или няньку.       Сонхва удивлённо смотрел на парня, не зная, как стоило отнестись к этим словам.       – Спасибо за заботу, господин Пак, но откажусь. Сегодня я встречаюсь с друзьями.       – Ты отдыхаешь вообще?       – Ги! – отвлёк парня оклик со стороны. Около их столика стоял уже знакомый охранник, которого танцор называл «коть». Парень кивнул ему, подхватил рюкзак, собираясь встать.       – Уже? – раздосадовано воскликнул Пак. Танцор посмотрел на него, замечая надутые губки, наклонился к самому ухо:       – Помните адрес? – Сонхва кивнул. – Приходите в полчетвёртого.       Танцор быстро провёл языком по мочке уха Пака, поднялся и, закинув руку на плечо друга, потянул его к выходу. Сонхва же сидел в растрёпанных чувствах. Будучи возбуждённым после танца парня, он успел испытать радость от его близости, разочарование от скорого расставания и совершенно растеряться от его выходки. Он сидел в задумчивости, поглаживая своё ухо, совершенно никак не реагируя на вопросы, взгляды, вздохи со стороны Уёна. Посмотрев на часы, Сонхва тяжело вздохнул – четыре часа до назначенного времени. Паку казалось, что за эти четыре часа он совершенно раскиснет и лишится жизненных сил. Но повлиять на это он не мог. Танцор не принадлежал ему, имея свои увлечения и дела; но как же Сонхва хотелось, чтобы этот парень был всецело его: хотел знать его имя, его номер телефона, знать его расписание, и вообще бы, чтобы он жил в доме Пака, будучи всегда в доступности.       Время текло очень медленно, каждая минута была наполнена ожиданием и из-за этого тянулась медленно настолько, что Сонхва казалось, что он даже слышит глухие удары секундной стрелки в своих наручных часах. И когда эти медленные черепахи, наконец-то, указали на столь ожидаемые цифры, Пак безоговорочно приказал Юнхо отвезти его по старому адресу. Чон не упустил возможности высказать своё фи, но всё же исполнил приказ. Только чувство собственного достоинства и превосходства останавливало Сонхва от того, чтобы не бегом преодолеть ступени и не влететь, также с разбегу, в заветную дверь. Он бросил взгляд на часы, моментально расстроившись, потому что часы показывали пятнадцать минут четвёртого, и он совершенно не ожидая ответа, постучал в дверь. Замок лениво щёлкнул и на пороге показался танцор в спортивных светлых брюках и большой чёрной футболке. Сонхва, не сдерживая наплыв чувств, бросился к танцору на шею, накрывая его рот в поцелуе. Незаданный вопрос так и застыл на губах парня, растворившись в поцелуе. Пак сильнее прижимался к танцору, углубляя свой поцелуй, чувствуя опьянение от нахлынувших эмоций и сдавленную боль в груди от слишком частого сердцебиения. Парень, растерявшийся вначале от такого налёта, сейчас уже совладал с собой, обхватил гостя за талию, подталкивая к двери, чтобы закрыть её, а после с силой прижал Пака к стене, надавливая своим бедром на его пах, срывая удивлённый стон со сладких губ. Схватив руки Сонхва и крепко сжав его запястья, танцор задрал их к верху, слегка отстраняясь.       – Будешь послушным?       Сонхва кивнул и облизнул свои губы, парень прижался к ним, наслаждаясь этим соблазнительным и влажным ртом, чувствуя лёгкий привкус виски, обследуя каждую деталь, оставляя свою метку в нём в виде прикосновений и слюны. Целоваться с Сонхва хотелось долго, до дрожи от нехватки воздуха и до боли самих губ.       – Иди в душ! – резко отстранившись, приказал танцор, и Пак просто согласился. Ему было всё равно: игра это для парня или нет, – он для себя где-то глубоко внутри давно уже решил полностью подчиниться Жемчужине, и потому сейчас не чувствовал никакого дискомфорта, выполняя приказы танцора. Оказавшись в ванной комнате, Пак получил очередной приказ избавиться от своей одежды. Когда он скинул рубашку, потянулся к парню за поцелуем, но тот остановил его, попросив быть терпеливым.       – Залезай, включай воду. Смотри на меня.       Сонхва вздрогнул, когда на него вначале полилась холодная вода, но тут же свыкся с этим, уставившись на парня.       – Поласкай себя для меня, – проговорил танцор, проводя рукой по своей груди, задерживаясь на соске, и опуская руку в штаны. Сонхва провёл руками по своим плечам, останавливая их на груди. Это его эрогенная зона и он часто ласкал себя, прекрасно зная, что ему нравится и как действовать. Именно поэтому спустя несколько движений рук он содрогнулся всем телом, а член подскочил вверх, наполняясь желанием.       – Да, так, хороший мальчик, продолжай. – шептал танцор, поглаживая свой член. – Повернись спиной. Подготовь себя для меня.       Сонхва немного замер, но всё же неуверенно поднёс руку к анусу. Он не был профаном, просто он почувствовал смущение. Впервые.       – Раздвинь их в сторону! Да, молодец. Как ты это делаешь? Уверен, ты это делаешь пальцами. Или используешь игрушки?       Ответ Сонхва смешался со стоном, так как именно в этот момент он протолкнул в себя первый палец.       – Да, продолжай. Такой сексуальный! Твоя задница идеальна! Ты сам сносишь мне голову. Признайся: ты ласкал себя, думая обо мне?       – Да.       – Хорошо. Как часто?       – Часто… Почти каждый день.       – Хотел бы я трахать тебя каждый день! Хватит, выключи воду, иди за мной.       Танцор уселся на кровать, выставляя на показ своего стоящего по стойке смирно солдата.       – Хочу твой рот, – он сжал пальцы Пака, поднося их к своим губам. Сонхва опустился на колени, жадно сглатывая слюну, прикасаясь губами к горячему члену. Он осторожно, пробуя на вкус, провёл языком по головке. Терпкий и солоноватый вкус осел на его языке, отчего Сонхва невольно выпятил свою задницу. Он слышал смешок танцора, но не мог отвести свой взгляд от его органа, продолжая облизывать его нежно и плавно. Он сомкнул свои губы, втягивая член в свой рот, ловя умопомрачительный кайф от стона танцора и его сжавшихся в кулак пальцев на его голове. Сонхва действовал методично, беря на всю длину, меняя ласки, стараясь почувствовать любую реакцию партнёра на его действия, понять, что тому нравится.       – Растяни себя, я могу навредить, – прохрипел танцор, периодически нажимая рукой на затылок Пака, упираясь членом в его нёбо. Сонхва послушно ввёл в себя пальцы, утробно застонав, сжимая свои колени. Было слишком приятно, волнительно и хотелось большего.       – Да, какой же ты! О, чёрт, Сонхва! Хочу тебя.       Танцор оттянул Пака за волосы, заглядывая в затуманенные страстью глаза, схватился за презерватив, натягивая резинку на себя.       – Иди ко мне.       Сонхва медленно поднялся, сжал плечо танцора, ища опору, приставил член к своему входу, медленно насаживаясь. Они оба протяжно застонали от удовольствия и длительного ожидания. Сонхва замер на мгновение, привыкая к ощущениям, повёл бёдрами в стороны, проверяя свою готовность. Но эти движения свели танцора с ума, который прижал Пака к себе крепко, укусив за плечо. Боль от укуса была приятной. Сонхва снова двинул бёдрами, наблюдая за бурной реакцией парня, который громко хрипел, сдерживая свои стоны, закусывал свою нижнюю губу.       – Сука, да!       Сонхва довольно улыбнулся. Слышать такую реакцию танцора было очень приятно. Двинув бёдрами ещё раз, Пак обхватил плечи парня, приподнимаясь и снова опускаясь. Танцор откинул голову назад, имея вид полного безумца, хрипя и до синяков сжимая бёдра Сонхва. Танцор неожиданно резко зарычал, прижимая Пака к себе, обхватывая его член рукой.       – Не могу больше терпеть, – немного жалобно прошептал танцор, ускоряя темп своей руки на чужом члене, тем самым заставляя другого также активнее двигать бёдрами. Они кончили одновременно. У Сонхва на мгновение потемнело в глазах, тело расслабилось, и только надёжные руки танцора удерживали его от падения. Парень, толкнувшись пару раз короткими толчками, замер, уткнувшись носом в шею Сонхва.       – Сонхва, – ведя носом по щеке любовника, позвал танцор. Тот никак не отреагировал на это. – Сонхва, хороший мой, ты в порядке?       – Да.       Голова Сонхва безвольно упала на плечо танцора. Тот в ответ хмыкнул, видя, что Пак совсем не в порядке, но хотя бы живой. Он с заботой уложил этого сексуального монстра на кровать, обтёр его полотенцем и, пристроившись рядом, накрыл их двоих покрывалом.       Через пару часов Сонхва проснулся от того, что что-то щекотало ему ухо. Он немного отодвинулся и с удивлением и радость обнаружил рядом с собой танцора, крепко и спокойно спавшего. Приглушённый свет лампы в углу комнаты давал достаточно освещения, чтобы насладиться его красотой. Сердце Сонхва сжалось от этого созерцания, и он, поддавшись чувствам, поцеловал парня в нос, а затем и в мягкие тёплые губы. Танцор заворчал, переворачиваясь на спину, бормоча что-то неразборчивое, но очень похожее на «спать». Сонхва улыбнулся, растворяясь в охвативших его сейчас чувствах, обхватил парня за талию и, удобно устроив голову на его плече, продолжил свой сладкий сон.