Укрощение клыкастого

Это был безветренный тёплый денёк — золотистые листья ещё только начали опадать, а трава оставалась зелёной и сочной на радость всем травоядным. Вот и олень показался из-за кустов — повёл влажным носом и покосился в сторону заросшей тропинки. По ней, босиком, толком не опираясь на тонкий изящный посох, шла девушка… Во всяком случае, она походила на существо молодое, пускай и не человеческое — при ближайшем рассмотрении можно было заметить, что уши её длинные и острые, а черты лица уж больно совершенны по человеческим меркам. И нет, несмотря на свежесть лица, гладкость кожи и нежность черт, она не была молода — ни по человеческим, ни по более близким ей, эльфийским меркам. Твеллиниль было сто с лишним лет, и за свою долгую жизнь она успела добиться многого — в том числе и главенства в родном клане. Она держалась с достоинством — не обижалась на сурков, которые бросали ей под ноги объедки, и не гнала откормленных медноклювых воробьёв, которые с писком и клёкотом выпархивали из кустов и порхали в высокой траве. Шустрый пугливый олень не сдвинулся с места, завидев эльфийку — травоядные животные были друзьями её народа, а хищных всегда можно было успокоить эльфийским напевом. Даже если бы в эту минуту на лужайку вылетела свора волков, те не отважились бы напасть на прекрасную и непоколебимую дочь леса. Вдали от клана, в этом лесу, Твеллиниль собирала травы — здесь же, в тени раскидистых деревьев, скрывалось её убежище. Оно было непростым — огромное древнее древо некогда впустило ещё совсем юную эльфийку в себя, чтобы та избавила его от скверны (долгая история о тёмных зловредных феях), а после, в знак благодарности, не иначе, позволило девушке сделать его нутро своим домом. Ну, или небольшой хижиной, где можно высушить собранные травы, углубиться в книгу и просто побыть одной. Именно этого и искала сейчас Твеллиниль — одиночества и покоя. С улыбкой кивнув оленю, столетняя (пожилая :D) девушка добралась до убежища, где опустилась на край кровати — как хорошо иногда оставаться наедине с собой, позволяя себе погрузиться в мысли… О чём? Да какая разница, о чём, главное, что никто не будет мешать. За стенами-стволом зашуршал дождь, и на душе вдруг стало немного печально. — Великая богиня, чего бы мне хотелось на самом деле? — прошептала эльфийка в пустоту. — Сколько десятков лет я не могу ответить себе на этот вопрос… Дай мне терпения, пусть ты не слышишь моих молитв, но всё же прими их и будь ко мне милостива, позволь найти верный ответ. Неожиданно дверь, ведущая в дом, распахнулась — о, всеэльфийская богиня звёзд, невинности и капризов природы, неужели кто-то пошёл за ней следом по нехоженой тропе, чтоб застать врасплох?.. Твеллиниль крепко стиснула посох, поднявшись навстречу огромной фигуре в дверях — перед ней стоял орк, неприязненно, мрачно оглядывая её с головы до ног. Глава клана еле смогла удержать себя от позорного шага назад — так хотелось попятиться от неожиданности, но это было бы недостойно как её звания, так и её силы. Да, орк был значительно выше её и гораздо шире — зеленовато-серый гигант с острыми клыками, торчащими из-за нижней губы, с щетиной на широком подбородке — почти бородой, длинными чёрными волосами, собранными в небрежный пучок. Свирепый рослый гость держал в руках боевой топор и почти что приковывал к месту тяжёлым взглядом… Приковывал бы. Не будь Твеллиниль уверена в своих силах. Орки и эльфы никогда не были ни друзьями, ни союзниками — ведущие слишком разные образы жизни, они скорее предпочитали избегать друг друга, но время от времени всё равно встречались — как правило, эти встречи были случайны. И оборачивались далеко не задушевными беседами. Вот и сейчас в груди Твеллиниль закипало негодование — как смеет этот крушитель врываться к ней, словно она пригласила его на кубок фруктового вина?! — Что ты здесь делаешь, орк? — с презрением поинтересовалась Твеллиниль, вздёргивая аккуратный подбородок. — Это мой дом. Я требую, чтобы ты убрался отсюда. Как ты посмел, презренный, вламываться в моё жилище! Ты хоть понимаешь, кто я? Орк угрюмо усмехнулся и ожидаемо сделал шаг вперёд вместо того, чтобы уйти. — Мне плевать, кто ты. Я не подчиняюсь приказам эльфийских девиц, — глухо сказал он. — Я пришёл сюда, потому что увидел дверь в стволе дерева и решил переждать дождь внутри. Это твоё жилище? Мне всё равно. Но если я ещё хоть раз услышу, что ты называешь меня презренным, я проломлю твой маленький череп. Наглец пересёк комнату и тяжело опустился на постель, а топор оставил лежать на своих коленях, как если бы тот ничего не весил. Твеллиниль надула губы. Она собиралась действовать решительно и быстро, но бороться с орком ей хотелось меньше всего. Как бы ни были орки непонятны для эльфов, как бы их варварские кровавые обычаи ни были противны детям леса, их всё же не следовало недооценивать. Орки были могучими воинами. Они были упрямы, но принципиальны. Горды, если так можно выразиться, когда речь идёт о клыкастых громилах. В них чувствовалась гордость за их воинскую честь, и в этой гордости иногда крылось что-то даже похожее на совесть, но Твеллиниль не так уж и часто имела дело с орками, даже во время переговоров. По правде сказать, она стала главой клана совсем недавно… — Остерегись, когда говоришь в таком тоне с эльфийской госпожой, — попыталась она вразумить орка, но тот только хмуро взглянул на неё, как бы давая понять, что не намерен продолжать эту беседу. Твеллиниль вздохнула. Видимо, придётся всё же преподать этому наглецу урок. — Как твоё имя, орк? — осведомилась она. — Меня зовут Граэр, — отозвался орк. — Какое тебе дело? — А такое, — Твеллиниль сложила руки на груди, — что я буду говорить с вождём твоего племени и потребую, чтобы ты не смел разговаривать в моём присутствии так, как ты говоришь. Граэр всё так же угрюмо посмотрел на эльфийку, а затем вдруг грубо рассмеялся, так неожиданно, что Твеллиниль вздрогнула, хоть и сразу разгневанно нахмурилась, выпрямляя спину. — Я и есть вождь моего племени, глупая девчонка, — отсмеявшись, ответил он, после чего бесцеремонно схватил опешившую от такой наглости Твеллиниль за запястье и рывком притянул к себе — бедная эльфийская владычица чуть было не напоролась на топор. — Ну что, довольна? А теперь ты будешь говорить со мной, когда я этого захочу. И только попробуй ослушаться. Я тебе покажу, какая ты есть, маленькая эльфийская сучка. И чем быстрее ты это поймёшь, тем лучше для тебя, — хрипло сказал он с усмешкой, отчего у Твеллиниль мурашки пробежали по спине. Она негодовала. — Ты не посмеешь, — запальчиво сказала она, с силой вырывая руку. — Ты ничего мне не сделаешь. И в этот момент старое древо пробудилось от своего ежедневного сна и, очевидно, успев услышать, как оскорбили его добрую госпожу и хранительницу, пустило в ход жесточайшие методы защиты — тонкие гибкие ветви стремительно проросли изнутри ствола, чтобы, бесшумно рванувшись вперёд, обездвижить обидчика, и вот уже мощное тело орка забилось в путах, а боевой топор упал на пол. Глядя на то, как ветви обвили конечности орка, Твеллиниль испытала огромное облегчение — и в то же время торжествующе усмехнулась. Сейчас огромный клыкастый воин был беззащитен перед ней — лежал на спине на кровати, связанный и тяжело дышащий от бессилия и злости. — Поэтому ничего не сделаю? — уточнил он досадливо, не теряя, однако же, пренебрежительности тона, от которой у Твеллиниль зубы сводило. — Потому что за тебя всегда вступится дерево или зверёк? Я ожидал большего, эльф. Твеллиниль с шумом вдохнула воздух, мысленно уговаривая себя успокоиться, и, чтобы как-то отвлечься, оглядела орка. Он выглядел… впечатляюще. Округлые мышцы, широкая грудь, рассечённая шрамом, могучие крепкие ноги, гладкая кожа, тёмно-оранжевые глаза… Почти умильные маленькие рожки на голове ближе ко лбу. Одежда, правда, поистине варварская, всё напоказ — одни только эти ремешки для оружия через грудь да набедренная повязка из волчьей шкуры, но это сейчас почему-то не казалось таким уж существенным недостатком. На самом деле, эльфы часто находили орков если не красивыми, то привлекательными, и в этом не было ничего странного — как человека влечёт недоступное ему совершенство в симметрии и тонкости эльфийских черт, так для эльфов брутальная орочья красота кажется чем-то немыслимым и интригующим. Нежные лица с точёными чертами повсюду в эльфийских кланах, а значит, в них нет ничего необычного. Того, что есть в орках. — Я тебе не эльф. Я Твеллиниль, эльфийская владычица, и нет, мой дорогой гость, — эльфийка иронично изогнула бровь, придвинувшись к орку и как бы дразня его своей близостью, мол, ты взгляни, я рядом, а ты ничегошеньки не можешь мне сделать, чудовище. — Ты бы ничего мне не сделал, потому что орки любят равный бой — им неинтересно нападать на тех, кто слабее. Но ты допустил большую ошибку, — эльфийка нежной ладонью провела по его груди, — позволив себе посчитать меня слабой и безобидной. Но тем лучше, Граэр. Теперь, — Твеллиниль наклонилась к тёмному заострённому уху, так, что её длинные волосы прошлись шелковистой волной по груди и шее орка, заставив того чуть заметно вздрогнуть, — я имею право тебя проучить. Голос здравого смысла кричал в одно ухо Твеллиниль: что ты делаешь?! Остановись, это против правил — если бы только эльфы были настолько низменными существами, чтобы им приходилось объяснять, что приставать к любому другому существу — низко и отвратительно! Но другой голос, более вкрадчивый, тихий, но перекрывающий крик, шептал: отыграйся на нём, поиграйся с ним, это необязательно делать грубо. И добавлял: ты же чуткая, ты поймёшь, если переступишь черту. — Дерево не отпустит тебя, пока я его не попрошу, — продолжала говорить Твеллиниль. Не смогла сдержаться, чтобы не поцеловать горячее жёсткое ухо и не спуститься по шее к могучей, даже в таком положении сильно выступающей груди поцелуями. — Пока я не захочу этого. — Что ты делаешь?.. — глухим низким голосом спросил Граэр. Твеллиниль чувствовала, как напряжены его мышцы, и искренне дивилась тому, как такая сила ещё не порвала гибкие крепкие путы. Такая сила пугала. И в то же время будила в ней прежде неведомый дикий огонь. — Что хочу. Ты можешь считать меня очень плохой эльфийкой. Богиня, этот орк, огромную грудь которого она целовала, особенное внимание уделяя твёрдым тёмным соскам, этот хрипло стонущий под ней могучий воин с суровым лицом и пронзительным взглядом, тёмной грубой щетиной и угрожающими клыками, был, очевидно, больше, чем вдвое моложе неё. Надо быть с ним поласковее. И она была. — Разве тебе не нравится? — мягко спросила она, прежде чем прихватить губами большой сосок, отчего по телу орка прошла дрожь. Твеллиниль почувствовала, как напряглись его мышцы, и услышала низкое рычание, звучащее одновременно грозно и беззащитно. — Это всё ты, ты так плохо на меня повлиял. Слишком сильный, горячий, красивый. Но мы только начинаем. Я обещаю, тебе понравится ещё больше. Твеллиниль хотела было поцеловать Граэра, гладящим движением вниз по животу спустившись к ремешку его набедренной повязки, но неожиданно для себя смутилась — зато поочерёдно коснулась губами двух крупных нижних клыков. Орк смотрел на неё неотрывно чуть затуманенным взглядом и шумно выдохнул, когда её маленькая ладонь обхватила его член. Твеллиниль нежно провела свободной рукой по его бедру, будто бы хотела успокоить, но в её глазах плясали огоньки ликования. Горячая напряжённая плоть была влажной, и тёмная блестящая головка манила коснуться губами, что Твеллиниль и сделала — её пленник зарычал, дёрнувшись в путах, но вовсе не для того, чтобы освободиться — казалось, Граэр уже смирился со своей участью. — Зачем… ты это делаешь? — спросил он, когда Твеллиниль отстранилась и посмотрела на него сверху вниз. Эльфийка вдруг осознала, что орк очень взволнован и явным усилием воли держится, чтобы не отвернуться. Она вспомнила о том, что когда-то, лет двадцать тому назад, слышала, что орки, хоть и являются беспощадными воинами, в таких делах очень стыдливы и избирательны — не наносит ли она вред этому существу?.. Справедливости ради, он первый начал, но ведь то было притворство с целью её припугнуть, хоть и грубое. А она совершенно точно не притворялась. — Я делаю это, потому что мне нравится делать тебе приятно. Я не пытаюсь унизить тебя, Граэр, вождь племени орков, но мне… о, богиня, мне нравится видеть тебя таким. Ты полон сил и ярости, и в то же время ты весь в моей власти — и жаждешь моих ласк. Но если что-то тревожит тебя так, что ты не можешь сосредоточиться на них, я могу тебя освободить. И даже отпустить тебя, хотя мне бы этого не хотелось. Твеллиниль посмотрела на Граэра, закусив губу, но тот вдруг усмехнулся, будто бы осознал для себя что-то важное. — Не освобождай меня, пока не закончишь, иначе я могу сломать твою хлипкую кровать, эльфиечка. От возмущения (это ж надо было додуматься — эльфиечка!) и облегчения Твеллиниль зашипела сквозь зубы и вновь, уже с абсолютной уверенностью в себе, продолжила ласкать орочий член рукой. Пальцы мягко прошлись по тяжёлой мошонке, затем мазнули под ней — и без того хрипло стонущий орк вздрогнул, и Твеллиниль поняла, что хотела бы сделать больше всего с этим сильным, источающим жар и мускус телом. Наспех поцеловав Граэра во внутреннюю часть бедра, она стала рыться в прикроватной тумбочке. Где-то там покоился флакончик цветочного масла, который она задолжала своему учителю, прежнему главе клана — ну ничего, всегда можно сделать новое, а вот оприходовать горячего орка — не такое уж частое удовольствие. Подушка с вышитыми узорами в виде разнообразных грибов пришлась кстати — прямо под сочные сильные бёдра. — Надеюсь, ты любишь запах цветов, — хихикнула Твеллиниль, вылив часть содержимого себе на пальцы. — Как бы там ни было, готова поспорить, что ты полюбишь это, — эльфийка принялась нежно массировать тёмное тугое колечко, и орк будто в подтверждение её словам застонал в полный голос. Более того, когда пальчик эльфийки проник внутрь, тут же найдя заветный бугорок (о, богиня, у орков он больше, чем у эльфов), Граэр издал низкий очаровательный звук, больше всего напоминающий хныканье, и Твеллиниль, облизнув губы и улыбаясь, почувствовала, как кровь приливает к её щекам. Она продолжала массировать и ласкать бугорок — сперва лишь одним пальцем, а вскоре, вновь не поскупившись на цветочное масло, уже двумя. Граэр рычал, часто дыша и поджимая пальцы ног, и Твеллиниль, ощущая прилив непривычной для неё нежности, принялась целовать его живот и бёдра. Древесные путы натягивались и почти что хрустели, а запах цветов щекотал ноздри, но всё же естественный запах орка, крепкий и пряный, был сильнее и по-настоящему пьянил. Твеллиниль на ум пришла сумасшедшая, дерзкая и потрясающую идея — аж во рту пересохло и вспыхнули уши. — Доверься мне, Граэр, — попросила она тихо от возбуждения. И взяла в руки посох, изящный, тонкий, с гладким вытянутым набалдашником — его она и облила маслом. Граэр приподнялся на локтях, насколько ему это позволяли путы. — Довериться в чём? — хрипло выдохнул он. Орки не любили магию и сторонились неё, но ведь всё бывает впервые, не так ли? — Не думай об этом, — велела эльфийка. — Просто знай, что я мгновенно прекращу, если тебе не понравится. Как ни странно, это сработало — орк немного расслабился, отворачиваясь, и вздрогнул, когда хорошо смазанный набалдашник вошёл в него без всякого труда. Твеллиниль шепнула слова заклинания — и тот завибрировал, распространяя по ногам орка волны сладкой дрожи. — Т-ты… — простонал он. — Что? — улыбнулась Твеллиниль самой невинной улыбкой на свете, вновь подавшись вперёд, чтобы поцеловать клыки, а затем и губы орка, оглаживая округлые плечи, запуская руки в волосы, распуская их просто чтобы полюбоваться. — Использую все подручные средства, чтобы сделать тебе приятно, ублажить это прекрасное могучее тело? — она заглянула в янтарные глаза, мутные от слёз, которые затем собрала губами с коротких острых ресниц. — Тебе нравится это чувство? Нравится то, как мой посох нагревается и вибрирует внутри? А мне нравится то, как ты стонешь, — эльфийка спустилась поцелуями вниз, к орочьей груди, которую, как она успела понять, ей особенно нравилось целовать и мучить. — Нравится, что мои губы доводят тебя до грани? А что ещё тебе нравится, Гаэр? — спрашивала она между поцелуями и нежными покусываниями тёмных сосков. — Это? — эльфийская изящная рука обхватила крупный член, водя по нему вверх и вниз. — Да, госпожа, — ответил орк сквозь стон, дрожа и выгибаясь навстречу. Твеллиниль жадно, с обожанием улыбнулась. — Хороший мальчик, — мурлыкнула она. — Самый лучший. Вот что мне нравится в орках: они такие искренние и смелые. Чудо. — И много ты пробовала орков? — не удержался от иронии Граэр, но иронии такой беззащитной, как будто немного ревнивой. Он уже чуть не подмахивал набалдашнику внутри него, одновременно с этим подаваясь навстречу ласкающей руке. — Нет, — ответила Твеллиниль серьёзно. — И мне не нужны другие. Мне нужен ты. И только ты. А теперь… — эльфийка поцеловала широкую шею. — Кончи для меня, Граэр. И орк, рыча, кончил, окропив своим семенем светлое лёгкое платье эльфийки, и она ни капли не возмутилась — напротив, ей это очень понравилось. — Отпусти, пожалуйста, — попросила она древо, примирительно погладив стену, и оно послушалась — путы ослабли и сами опали на пол, свиваясь в клубок. Эльфийская госпожа осторожным мягким движением вытащила наконечник посоха из сочной накачанной задницы, и, не успела она слова сказать, как Граэр приятнул её к себе в сильные объятия и закрыл ей рот страстным, очень долгим поцелуем. Твеллиниль прикрыла глаза, опуская голову на зацелованную горячую грудь, и удивлённо улыбнулась — ну надо же, как иронична бывает богиня, ведь совсем недавно она думала о своём одиночестве, а тут… — Полагаю, без переговоров между мной и тобой, вождь племени орков, не обойдётся?.. Пожалуй, эльфам и оркам следует получше узнать друг о друге, забыть о различиях, стать… союзниками. — Далеко заглядываешь, — хмыкнул Граэр, целуя её в макушку, а эльфийка пожала плечами, запоздало смущаясь и дивясь — что бы сказал её учитель, бывший глава клана, узнай он о том, как она использовала посох, что некогда принадлежал ему?.. Впрочем, взглянув на тёплого и довольного Граэра, Твеллиниль твёрдо решила — любому эльфу не помешает найти себе орка, чтоб стать счастливее.