***
Они остались одни в этом мире. Дети войны, которая отобрала у них дом и семью. Брат, как и полагается старшему, старался оставаться сильным, но по ночам бывало, что из-под одеяла слышались сдавленные всхлипы. Его и маленькую сестру приставили к гражданской больнице, где рук критически не хватает, почти все врачи сейчас в военных госпиталях, которые пополняются ранеными с пугающей скоростью. Спасибо, что хоть не разлучили детей, как это происходит обычно. Кто может помочь, тот направляется работать. А кто нет — остаётся в детских домах до возраста двенадцати-тринадцати лет. Мальчик содействует с первой помощью, его взяли как быстрого и не боящегося крови, он занимается перевязками и лёгкими задачами по типу «подай-принеси», при этом постоянно чему-то учится. Бесполезных этот мир не жалует. Сестра вынуждена оставаться одна на весь день, но она всегда просит брата показать чему он научился. Ей хочется быть с ним рядом чаще, тоже помогать, тоже лечить. Уже через два года Атия и Хосок становятся неотъемлемой частью больницы, что стала им новым домом.***
— Я займусь этим. Помоги тому мужчине, — командует Хосок. Атия кивает в ответ и быстрым шагом подходит к следующему пациенту с кровоточащим плечом. Она начинает резать ткань рубашки, чтобы добраться до осколочного ранения. Для девочки двенадцати лет её движения слишком уверенны и отточены. В нос бьёт едкий запах крови, заполнивший коридор больницы. Волки снова схлестнулись с Арсеналом. Террористы против армии правления. Всё, как и всегда, а на то, что между ними может оказаться мирное население, похоже плевать и тем, и другим.***
Сегодня будет ярмарка, поэтому Атия летит по белому коридору к брату, чтобы уговорить его сходить. Там должно быть весело, а счастливых моментов сейчас очень не хватает. Хочется посмотреть на кочующих артистов, там будут песни и танцы. Ати обожает петь. Её и Хосока голоса любит вся больница. По вечерам они иногда поют уставшим от длинного рабочего дня врачам и опечаленным больным. Такие представления дают надежду и немного тепла. Альфа отказывается дважды, но на третий раз соглашается, закатив глаза в утомлении, но улыбнувшись при взгляде на довольное лицо сестры. Атия целует брата в щеку и бежит дальше работать. Вечером она хочет надеть лёгкое голубое платье, которое ещё никогда никуда не надевала. По больнице в таком виде не походишь, а за её пределы омега выходила редко.***
— Хосок! — кричит омега, ладонь которой вырвало из пальцев брата, когда толпа понеслась в панике от взрыва. Ярмарка, что должна была принести радость, горит алым пламенем. — Ати! — глаза семнадцатилетнего альфы быстро рыскают по незнакомым людям, ища родное лицо среди них. Хосок старается пробраться обратно сквозь поток, который в один момент сбивает его с ног, не терпя движения в противоположную сторону. Чужие ноги спотыкаются об его тело, бьют по нему и наступают, не замечая ничего на своём пути. В какой-то момент слышится голос сестры, а затем лишь тишина и тьма.***
Атия сидит в небольшой столовой. Прошло два года с тех пор, как она осталась одна, но в мыслях все ещё горит огонёк надежды, который причиняет боль и осколками врезается в сердце. Работа помогает отвлечься от тяжёлых картинок, в которых брат рядом. — Ати, ты меня слушаешь? — вырывает в реальность голос девушки с рыжими волосами. — Вижу, что нет. О чем задумалась? — Наён, как думаешь, глупо продолжать искать Хосока? — вопрос слетает с розовых искусанных губ. Привычка терзать их появилась совсем недавно, но избавиться от неё, кажется, уже не выйдет. — Ох, подруга, — девушка со слегка смуглой кожей и красивыми зелёными глазами притягивает к себе Ати. — Это тяжело, я знаю, но надежда ведь ещё есть. Наён поддержала омегу, которой только исполнилось четырнадцать, когда её определили в военный госпиталь. Чон Атия быстро влилась в новый коллектив только благодаря яркой, как солнце, подруге, они подружились сразу же и стали неразлучны. В военном госпитале гораздо тяжелее, чем в гражданской больнице, пусть даже конкретно это место и находится на безопасной территории, которую полностью контролирует Арсенал. Тут чаще умирают от ран, чаще приходится вырывать людей из костлявых рук смерти. Кровь не пугает давно, но смотреть на то, как сильные альфы — герои страны становятся инвалидами или гибнут, крайне сложно. — Прости, опять уныние затянуло… — шепчет белокурая омега, давя в себе слезы. — Всё нормально, — Наён отпускает Ати и смотрит в серые глаза напротив. — Что ты говорила про капитана Мина? — пытается перевести тему Чон. — Я говорила, что он потрясающе красив! — улыбается Наён и убирает белые пряди подруги с лица за ушко. — Говорят, он холоден и безразличен ко всему, кроме войны, но… — она делает паузу пытаясь сформулировать мысль. — Думаю, капитан опасно сексуален. — Фу, — фыркает Ати. — Ты же помнишь, что мне только четырнадцать? — Ох, да ладно тебе, у нас разница всего два года. К тому же скоро тебе уже пятнадцать. В твоём возрасте я не брезгала слова «секс», — рыжая подмигивает младшей. — Всё равно ФУ! — смеётся вторая омега. — Ладно, а сколько ему? — Ему восемнадцать, он первый, кто в этом возрасте уже является капитаном, — Наён наконец берёт в руки вилку и ломает ею котлету. — Далеко пойдёт. Неплохой вариант, как по мне. — Думаю, тебе не светит сойтись с ним. Если он так холоден, как ты собираешься привлечь его внимание? — Ати тоже принимается за свой обед. — А я просто попробую с ним заговорить. Он иногда приходит, ведь здесь его боец. Кстати говоря, очень мило с его стороны навещать раненого сослуживца, — Наён отпивает апельсиновый сок и морщится. — Ох, а вот это и правда фу. Кислятина. — А зачем взяла? Он же всегда кислый, — уголки губ Чон приподнимаются. Подруга же смешно кривится и затем вздрагивает, уставившись за белую макушку. — Ати, посмотри, — медленно произносит старшая омега. Атия сразу оборачивается и смотрит на экран, что весит на стене. Сердце начинает биться чаще. Показывают гражданскую больницу, в которой она работала и жила ещё одиннадцать месяцев назад. Губы дрожат. На экране кровь и бесчисленные трупы. Террористы сделали очередной шаг. Омеги не отводят взгляд читая титры, бегущие внизу экрана. Никто не выжил, количество жертв пока не известно, но это и врачи, и пациенты. Если верить новостям, то целью, вероятно, являлись два бизнесмена, которые посещали больницу с целью обговорить спонсирование. — Боже, столько невинных жертв, — одними губами шепчет Атия. — Никого не пощадили. Воспоминания о добрых к ней с братом врачах ранят еле живую душу. Она думала, что сможет вернуться в это место, к уже ставшему семьёй коллективу, сможет и дальше ждать брата там. Мысль о том, что она больше не увидит никого из них, бьёт в голову внезапным выстрелом. Слезы стремительно скатываются по бледной коже, скапливаясь на подбородке и крупными каплями падая на белоснежный халатик, что все ещё велик для девочки. Тьма заволакивает сердце, погружая в тихое отчаянье.