when you and i collide, you bring me to life

Сокджин засыпает вместе с Паком, а затем, проснувшись через пару часов, все же идет в душ и немного убирается, потому что перед приездом Чимина у него случился небольшой творческий «бум», и после этого он вновь ложится досыпать вместе с Чимином. На утро, пока младший еще спит, Джин успевает съездить в дом клана, чтобы немного разгрузить Намджуна — из-за того, что на него свалились почти все обязанности Юнги, не исключая еще и тех, которые лежали на нем, как на советнике, Намджун был полностью измотан. Чимин спит практически до обеда, ворочаясь в кровати и даже уронив на пол тяжелое одеяло. Он сонно потягивается и падает туда же, так как за ночь успел перекатиться на край. — Вот тебе и доброе утро, Чимин-щи, — смеется он. Пак возвращается на кровать и достает телефон, собираясь зайти в твиттер и почитать последние новости, но, увидев фотографию Юнги на экране блокировки, лишь грустно вздыхает и откладывает телефон в сторону, потирая лицо. Как раз в этот момент домой возвращается Ким, который по дороге домой не сдержался и зашел в аптеку за тестом, потому что мысль о возможной беременности грызла его изнутри. — Чимин, доброе утро тире день! — заваливаясь в квартиру, громогласно говорит Сокджин, оглядываясь, а затем проходя в спальню, — Ты заставил меня сомневаться, так что! — он вытаскивает из сумки тест на беременность и машет им в воздухе, будто бы пригрожая Паку, — Буду делать, когда наберусь смелости. А ты как себя чувствуешь? Приготовить тебе чего-нибудь покушать? Ты наверняка голодный! — Сокджин-и, ты вернулся, — радостно улыбается он, перекатившись на кровати на спину и задирав голову, чтобы посмотреть на него, — Я жутко голодный! — О, отлично, я как раз купил тебе… — Сокджину не дают договорить — Чимин поднимается с кровати и с серьезным «но сначала ты идешь делать тест» толкает его в туалет, Джин успевает только отбросить пакет с продуктами в коридор. — Я не выпущу тебя отсюда пока ты не сделаешь тест. Все равно, чем дольше будешь на него смотреть, тем больше будешь сомневаться. У тебя одна минута, а потом я вхожу, и мы вместе смотрим, как проявляется вторая полоска, — заявляет Пак. — Мне кажется, тебе интереснее, чем мне! — отзывается Ким из-за двери, — И вообще… С чего ты взял, что там будет вторая? Чимин ждет за дверью, стуча ногой по полу от нетерпения. Он решает все-таки дать Джину возможность самому выйти, поэтому не распахивает резко дверь. Время тянется неимоверно медленно, а ему интереснее с каждой секундой все больше. Спустя несколько минут Джин выходит из туалета, прикрывая за собой дверь и прижимаясь к стене. — Ой-ой-ой, нет, я передумал, я не хочу смотреть, — тараторит он, накрывая ладонью тест. — Передумал — дай мне посмотреть. Я скажу тебе, что там, — тянется младший омега к бумажной полосочке, прикрытой чужою рукой, — Быстрей давай! Что там? Что там? Что там? Чимин прыгает на месте от желания поскорее посмотреть, а Сокджин поднимает глаза на него и стонет отчаянно, а затем закрывает свои глаза. — Смотрим на раз-два-три? — интересуется он, а затем говорит быстрое «Три!», поднося полосочку теста к глазам, — Две! Чимин, я беременный! Сатана, — он падает к Чимину в плечо, накрывая рот рукой и облегченно вздыхая, — Чимин, у меня будет ребёнок… Представляешь? Я просто обязан сказать Намджуну и… — Я так рад за тебя! — почти визжит Чимин радостно, гладит его по спине, подбадривая, и целует в висок, — Давай позвоним ему прямо сейчас? — предлагает он и убегает. Чимин бежит за телефоном, уже звоня Намджуну — с одной стороны, Джину хотелось сказать ему лично, но с другой… Когда они увидятся? Только завтра? Слишком долго, Джин взорвется от нетерпения и восторга столько ждать. — Теперь я не разрешаю тебе носить меня на руках. Тебе за другую ляльку надо переживать, — усмехается Чимин, пока они слушают длинные гудки телефона. — Нет. У тебя нет аргументов, почему я не могу носить тебя на руках, — важно заявляет Джин, — Я могу носить тебя на руках, сколько захочу, пока мои руки не станут заняты другой лялькой, так что… — Алло, Чимин? — раздается из динамика. — Привет, Намджун! Джин хочет тебе кое-что сказать! — Пак быстро передает телефон старшему и включает громкую связь, чтобы услышать чужую реакцию. Взяв телефон из рук младшего и услышав знакомый голос, Ким сначала молчит, а затем просто визжит в трубку. — Джун-и, у нас будет ребенок! — громогласно сообщает он, — Я только что сделал тест! — Серьезно? — шокированно восклицает Намджун на том конце трубки, — Сатана, Джин, если ты шутишь… — Нет, не шучу, Чимин подтвердит! — упирается Джин, а Чимин на заднем плане радостно кричит «Это правда! Я подтверждаю!» — Я знаю, мы немного не планировали ребенка, тем более сейчас, но, я думаю… Мы справимся, да? — Конечно справимся, Джин-и, — заверяет старший Сокджина, — Еще как справимся! Я уверен, все будет просто отлично! Когда Юнги проснется и ему станет получше, сразу же скажем ему! Уверен, он тоже будет рад за нас! Я… Я закончу здесь, и мы обязательно сходим поужинать, хорошо? Мне просто не вериться, я. Береги себя, Джин-и. Люблю. — Обязательно! — соглашается Джин и приподносит динамик к губам, — И я тебя! Больше всех на свете! Джин сбрасывает номер, отдает Чимину телефон и, уперев руки в бока, вздыхает, оглядываясь по сторонам. — Черт, мне придется бросить пить аж на год, — недовольно вспоминает Джин и цокает языком, — Но это потом! Сейчас есть! — он подталкивает Чимина в спину на кухню, — Не позволю ни одной ляльке ходить голодной! — Тебе придется потерпеть, — усмехается Пак, — Ты же хочешь себе ляльку и не хочешь навредить ей, верно? — посмеивается Чимин, проходя на кухню, — Может еще и тренироваться на мне будешь с ложечки кормить? — А что в этом такого? Буду на всех подряд тренироваться, не отвертишься, — пригрожает Сокджин младшему, помахивая деревянной ложкой в воздухе. Чимин усаживается за барную стойку и наблюдает за спиной Кима, который что-то ему готовит на скорую руку. — Представляешь, какими вы с Намджуном будете прекрасными родителями, — мечтательно вздыхает он, представляя Кимов с ребеночком на руках, — А вы тоже планируете пожениться или нет? Джин опирается бедрами на столешницу, пихая ложку обратно в маленькую кастрюлю с кашей, которую варил себе и Чимину, задумчиво мыча. — О, да, я уговариваю его на свадьбу уже лет двадцать! Но как-то все времени не находится, — признается он, — А я хочу не просто церемонию и по домам, я хочу настоящий пир с тысячей гостей, и чтобы вино рекой! В общем, пир на весь мир! Юнги не сторонник всех этих праздников, выполняет традиции да ритуалы по минимуму, а потом сидит и пьет вино в уголке комнаты во время сессий оргий, а я хочу все по-красоте! Чтобы на том конце планеты услышали, что Ким Сокджин и Ким Намджун женятся! Сокджин постукивает ложкой по краю кастрюли, а затем облизывает ее, откладывая, и берет небольшой половник и две тарелки, начинает раскладывать кашу, а затем, выключив вскипевший чайник, он наливает им обоим по кружке кофе. — А ты же… У вас же есть какие-то свои людские свадьбы еще, — вспоминает Сокджин, вставая напротив Чимина около барной стойки, оперевшись на локти, — Ты хочешь обычную свадьбу? В плане, ну, родителей там пригласить, в медовый месяц сгонять? Это свадьба была, очевидно, немного не тем, чего ты ждал от себя, но сыграть вторую свадьбу было бы миленько! Если соберешься устраивать, я тебе такой охуенный костюм подберу, Сатана, Чимин, все просто полягут! Ах, ну, и я, конечно же, буду другом жениха! Обязательно! — Я уверен, что то, что ты подберешь будет просто превосходным, — убеждает его Чимин, — И конечно будешь другом жениха, если я когда-нибудь еще раз выйду замуж. Ну, ты-то точно доживешь. Пак протягивает старшему свою тарелочку с кашей, вручая в руки маленькую ложечку, и открывает рот с усмешливым «тренируйся». — И, да, ты прав, — кивает омега, проглатывая кашу, — Я хочу обычную свадьбу, знаешь, где-нибудь на природе, где красивенько. В том лесу, в храме, конечно, тоже было красивенько, но поздно и как-то ненарядно что ли. И конечно медовый месяц. Представь. Вас только двое, уезжаете куда-то отдохнуть, никто вас не беспокоит. Ходите по городу ночью, осматриваете красивые дома в свете фонарей, а потом ебетесь до утра в гостинице, — мечтательно вздыхает он, — Ах, благодать. — Согласен, я бы тоже не отказался от медового месяца, — Сокджин мечтательно задирает глаза наверх, подцепляя ложкой кашу и поднося ее к чужому рту, — Я бы хотел куда-нибудь в Румынию, например. Лежать в гостевом домике в лесу под одеялом утром, пока за окном туман и холод. Ленивый секс по утрам, горячее джакузи, ах… Надеюсь, мне удастся уговорить Джуна на медовый месяц, но Юнги что-то бурчал про Лондон, что он хотел поехать по работе и вообще отдохнуть туда на год, а мы с Намджуном как его советники обязаны поехать с ним. — Было бы здорово, но если возвращаться к теме оргий на моей свадьбе, то меня эта идея пока не очень привлекает, — вспоминает Пак, — Может только если, когда-нибудь, приду к вам в гости и будем отмечать без моих родителей, то, может быть, кто знает. Но не на свадьбе, не с родителями. Они, думаю, не поймут. Я все еще не сказал им, что вышел замуж. Именно в этот момент у него в кармане звонит телефон, на экране которого высвечивается «папа Джиён». — Вспомнишь солнце — вот и лучик, прости я должен ответить, — Чимин проводит пальцем по экрану и прикладывает телефон к уху, — Привет, пап, рад слышать. Как дела у вас?.. У меня все тоже хорошо, я у друга в гостях, завтракаем сидим, учится на мне детей кормить. — Ты не сказал им? — одними губами спрашивает Джин, а затем, перевесившись через всю барную стойку, почти вплотную прижимается губами к динамику чужого телефона, — Здраствуйте, папа Чимина, меня зовут Сокджин, я брат его парня, — невозмутимо сообщает он, решив, что нужно подтолкнуть Чимина к оглашению своему отцу информации о помолвке и свадьбе. — Вот кто тебя просил? — шипит Чимин, прикрывая динамик, и подумав, понимает, что видимо уже можно включить громкую связь. — Я не ослышался? — переспрашивает Джиён, — Сокджин-и, ты брат его парня? Чимин-и, дорогой, почему ты не рассказывал? Вы давно вместе? Чонхо, милый, ты слышал? У Чимина появился парень! — Пап, ну, не надо рассказывать! — Чимин потирает глаза руками смущенно, — Прости, я забыл тебе сказать. Мы вместе уже около месяца, может, чуть меньше, — он, конечно, немного приврал. Какое из них с Юнги «вместе». Влюбились, разошлись, чуть не довели друг друга до смерти. — Ты с ним провел последнюю течку? Я же знаю, что ты тяжело их переносишь, — интересуется папа, — Вы предохранялись? — Пап, ну конечно! Я же не маленький и сам знаю, что надо! — стонет младший Пак отчаянно, — Мне всего девятнадцать скоро, какие дети. Это Сокджин вон беременный сидит. — Да, милый, тебе скоро девятнадцать, а папе все тридцать пять, верно, Джиён? — раздается второй голос. — Ой, да помолчи ты, — слышится негромкий шлепок, видимо, по руке, — Зато сейчас у нас с тобой самый потрясающий сын. — Я прослежу за ним, Джиён-аджосси, — обещает Джин в трубку, — Мне тоже не нужно, чтобы он забеременел в девятнадцать, — он выслушивает небольшую миленькую перепалку между родителями Чимина, усмехаясь. — Ладно, солнце, нам пора, нас в гости пригласили, — сообщают родители, — Мы просто хотели узнать, как у тебя дела, пиши и звони почаще, и скинь фотки своего счастливчика! Любим тебя, детка! Пока, ребятки! — До свидания! — отзывается Сокджин. — И я вас люблю! — отвечает Чимин и сбрасывает звонок, облегченно выдыхая и запуская пальцы в волосы, откидывается на стуле, — Блять, Джин, что это было? Сокджин спокойненько попивает кофе из кружки, пока Чимин злится на него. — А что? Я решил немного подтолкнуть тебя к действиям, — он жмет плечами невинно, — Ты же Принц, а значит твоя семья тоже часть «короны», они имеют право знать это! — восклицает Джин, ударяя ладонью по столу, — Да, вы с Юнги, может, и не сойдетесь вместе по-настоящему, хотя Юнги, я просто уверен, первым делом бросится к твои ногам, но от этого ты и твои родственники не перестанут быть частью королевской семьи, так что рекомендую рассказать им. — Они узнают об этом, когда я посчитаю нужным им это сказать, — заявляет Чимин, — Я съехал от них месяц назад, ели они узнают, что я уже замужем и уже Принц, я не представляю, как они будут волноваться. — Ох, черт, опять живот сводит, — стонет Джин. Он обхватывает рукой живот, вздыхая. — Сиди, я все уберу, — Чимин поднимается со стульев, забирает их тарелки с чашками и несет их к раковине, чтобы помыть. — Черт бы меня побрал… — Джин берет телефон, чтобы позвонить Намджуну, но тот оказывается быстрее и звонит первым. Сокджин отвечает, тут же ставя звонок на громкую связь, — Алло, Джун? Что-то случилось? — Юнги очнулся, — на том конце трубки Надмжун стонет, — Знаю, мы сказали, что разрешим посетить его только тогда, когда ему станет лучше, но он сказал, что застрелит всех, если Чимин не приедет, так что… Не мог ли ты привезти Чимина, пожалуйста? — Поедешь? — Джин поднимает взгляд на Чимина. — Юнги? Проснулся? — младший омега оставляет посуду в раковине и подбегает к телефону, — Скажи ему, что я сейчас приеду, но если он не поел, то я тут же развернусь или приеду и сам застрелю его! — кричит он, убегая комнату, чтобы собраться, параллельно набирая номер Хина. — Я все слышал, Чимин-и, постараемся его покормить, — обещает Намджун, — Но нам сложно подойти к нему, когда он с револьвером, — он вздыхает и усмехается, — Девяносто процентов наших проблем решилось бы, если бы мы просто могли отобрать у Юнги револьвер и спрятать его от него. Водитель приезжает буквально через пять минут и, они едут к дому клана, благо дом Джина не так далеко. Они снова практически бегом подбегают к покоям Юнги и вновь встречают там Намджуна. — Ты уверен, что… Что ему не станет плохо опять, когда я подойду? — неуверенно спрашивает Чимин у Кима. — Не уверен, — говорит Намджун чуть раздраженно, — Но сложно что-то говорить, когда к твоему лбу приставляют револьвер. Надеюсь, все будет хорошо. Заходи, — он отпирает дверь спальни, предлагая Чимину зайти, — Только, пожалуйста, осторожнее, он сейчас очень нервный. — Он там с револьвером? — уточняет Пак обеспокоенно. В спальне на кровати лежит Юнги — он уже успел переодеться и лечь обратно в кровать. Омега медленно заходит в комнату, когда Намджун распахивает перед ним двери, затаскивая того за собой за руку. Мин с револьвером — это страшно. — Намджун, я надеюсь, ты с Чимином, — не посмотрев назад, тихо говорит Юнги и откидывает за спину руку с револьвером, параллельно отпивая из кружки кровь. — Юнги-ши, я думал, ты хочешь меня увидеть, а не убить, — прячется Чимин за спину Кима, — Убери, п-пожалуйста, револьвер. Как ты себя чувствуешь? Может у тебя насморк, раз ты не понял, что я здесь. — Чимин? — Юнги роняет пистолет на пол и резко оборачивается. Он подскакивает с кровати, запинаясь и спотыкаясь обо что-то, валяющееся на полу, подлетает к Чимину и стискивает его в объятиях, утыкаясь носом в его плечо. Он не говорит ничего, он лишь стоит, обхватив Пака руками и прижав плотно к себе. Он наслаждается его молчаливым обществом, его запахом, он просто наслаждается им самим, не желая отпускать. Чимин слегка дергается от неожиданности, поднимая руки вверх, когда альфа подбегает к нему сжимая в объятьях, после чего аккуратно укладывает их на чужие спину и голову, нежно поглаживая и перебирая пряди чужих волос. — Лучше не бывает, — тихо признается Юнги и поднимает уставший взгляд чуть поблекших голубых, почти серых глаз на младшего, — А ты как себя чувствуешь? Ты в порядке? — Уверен? Со мной все в порядке, когда с тобой все в порядке, — чуть усмехается он, прижимая Мина к себе. — Прости, если напугал тебя, — он смотрит на Намджуна, у которого на плече валяется, откровенно говоря, полу-дохлый Сокджин, — Я что-то пропустил? — Я беременный, — устало сообщает Джин, задирая коготок с крылом, — В принципе, все. — Действительно? — Юнги хлопает глазами, смотря то на Намджуна, то на Чимина. — Ага, представляешь, я заставил его купить тест, потому что его тошнило. Они тут, пока мы с тобой валялись, ты без сознания, а я рыдал в подушку, времени не теряли. — Я так и знал, — усмехается Юнги, утыкаясь лбом в чужой лоб и смотря на Чимина исподлобья. Пак чуть отстраняется и убирает темные волосы Юнги за острое ушко, заглядывая в его глаза и держа его лицо в своих ручках. — Может приляжешь? — предлагает он, кивая на кровать, — Ты жутко вымотан, тебе надо отдохнуть. Если хочешь, мы можем выйти, чтобы тебя не беспокоить? — Да, Чимин, давай, идем, дадим ему отдохнуть, — Намджун кивает головой и приоткрывает дверь, ожидая, пока Чимин выйдет. — Чимин останется, — предупреждает Юнги, возвращаясь на кровать и похлопывая по месту рядом с собой. — Нет-нет, Ваше Величество, вам нужно отдохнуть, — протестует одна из служанок, но тут же осекается, когда ловит на себе грозный взгляд Мина. — Это приказ, — уточняет он, чтобы все поняли, что он не шутит, — Я сказал, он остается. Остальные — свободны. Юнги наклоняется к полу, поднимая пистолет и укладывая его на тумбу, а затем накрывается одеялом и ждет Чимина, пока Намджун хлопает Пака по плечу, а Сокджин, подперев коготком голову, усмехается. — Каково тебе знать, что кровожадный, безжалостный тиран и хладнокровный убийца рядом с тобой превращается в соплю, ха-ха? — хихикает младший Ким. — Признаться честно, мне это очень льстит, — шепчет тихо Чимин мышке-Джину на ушко. — Идем, Джун, я устал, — признается старший омега, а затем упирает голову в шею Намджуна. — Конечно, Джин-и, — Намджун краем глаза наблюдает за мышкой на своем плече, — Зови, если что, Чимин-и. Пак подходит к кровати и наклоняется над старшим, будто стараясь не спугнуть его. — Насколько я знаю, Джин прописал тебе очень постельный лежим, так что… — омега заправляет одеяло под Юнги, поправляя в некоторых местах, чтобы ему было удобнее. — Слушай Джина больше, — фыркает Юнги, — Они с Намджуном чуть не заставили меня лежать здесь неделю. Чертову неделю, Чимин! Я что, похож на труп, которому будет запредельно весело лежать целых семь дней в одном положении? Он ждет, пока Чимин укутает его — он ждал этого, но, конечно, ему хотелось, чтобы Чимин лег рядом с ним, но тот лишь усаживается рядом, боясь даже прикоснуться к нему, чтобы не навредить. Юнги еще ни от кого в своей жизни не чувствовал столько тепла и заботы, как от Чимина, он чувствовал, что тепло будто бы перетекало от Чимина к нему, и он уже хотел было попросить Чимина не сидеть, а прилечь рядом, потому что в его объятиях исчезают страхи, грусть и боль, но он вспоминает, что, передавая свое тепло, Пак охлаждается в крепкой хватке холодных рук Юнги, а поэтому Мин ничего не говорит, молчит, дожидаясь, пока Чимин заткнет под него одеяло в некоторых местах. — Джин сказал, что ты любишь читать что-то новое, — вспоминает омега, — Хочешь, я пойду возьму книжку и почитаю тебе что-нибудь? — Да, я люблю читать, — Юнги кивает и его глаза загораются, — Если тебе не сложно, конечно, то почитай. Ты можешь взять любую книгу во-он там, — он вытаскивает руку из-под одеяла и указывает в дальний угол спальни, в котором стояли шкаф, продолжающийся на низкий второй этаж внутри комнаты, к которому была приставлена высокая лестница. Юнги любил залетать на второй этаж, включать себе одну лампу или свечу — ему не важно было освещение, он видел в темноте, пусть и уже плоховато, он ставил их скорее для красоты, — и читать-читать-читать. Там было уютно, и никто его не беспокоил. Он бы хотел полежать там с Чимином и почитать с ним когда-нибудь. — Могу взять любую? — повторяет Пак, поднимаясь с кровати. Чимин подходит к шкафу и оглядывает книжные полки, присвистывая. — Я так понимаю, за свою жизнь ты прочитал не мало книг, — рассуждает он, — Да что уж там, думаю, вернее сказать много. — Немало, — Юнги кивает и переворачивается на спину, раскидывая руки по бокам от себя и пялясь на балдахин, — Надеюсь, что не все, а то я умру со скуки, если мне нечего будет читать. Хотя, в этом мире всегда будут глупые сопливые книги, так что, думаю, источник моих, по крайней мере, отрицательных эмоций никогда не иссякнет. Чимин забирается на лестницу и толкается в сторону, укатываясь к противоположной стене с довольным писком, вспоминая старый мультфильм про «Красавицу и Чудовище». Он несколько раз катается туда-сюда, не отказывая себе в этом детском удовольствии, то поднимаясь, то опускаясь на пару ступенек, в поисках книги, которая сможет зацепить его своей обложкой. Он наблюдает за Чимином, катающемся на лестнице по шкафам и усмехается — он еще не видел никого таким счастливым из-за обычной лестницы, а он сам, кажется, давно и забыл, что эта лестница вообще ездит — он обычно обращался в мышь, брал нужные книги и залетал наверх, а не катался на лестнице по шкафам. Это чаще делали слуги, многие из которых были смертными. — Сказка о любви, — запевает Чимин тихо, — Та-ра-ра-ра-ра. Древняя как жи-изнь. Ждали ночь и день этих перемен. Вот и дождались. Чимин выбирает себе несколько книжек, заинтересовавших его, и аккуратно спускается на пол, опираясь на шкаф. Он складывает их в стопочку, поочередно пролистывая, чтобы примерно понять, о чем идет повествование в каждой, и возвращает на полки те, что его не заинтересовывают. — …Оба так нежны, оба смущены. Чудовище и Бэль…— напевает он себе под нос, поворачиваясь к полке, чтобы убрать уже не интересные ему книги. — О, ты про «Красавицу и Чудовище»? — интересуется он, — Я знаю об этом одну историю. Эта ситуация и правда была — девушка, которая очутилась одна в лесу, а там на нее напали волки и есть Бэль. Ее спас другой волк, но, естественно, не потому, что влюбился, а потому, что она была его добычей. Стая других волков же успела укусить ее и заразить такой интересной штучкой, как энцефалит — воспалением головного мозга, но, впрочем, это не было ее главной проблемой, потому как выгнали ее в лес не из-за противного Гастона, как в книге, а из-за того, что у девушки с рождения были проблемы с головой — шизофрения, а поэтому деревушка, в которой она жила, представлялась ей светлой и красивой, в то время как в реальности все деревни в то время были грязные, вонючие и просто ужасно выглядели. Так вот… Она была одна одинешенька в лесу, с раной на ноге да еще и с галлюцинациями, так что единственное, что ей на тот момент показалось логичным, это пойти за волком, который ее спас. Волк со своей стаей расположился в заброшенном замке. В общем, осталась она там, потому что, ну… А что еще ей оставалось? Разбросанные канделябры и побитые чайники представлялись ей живыми, а единственное живое и красивое, что было в замке — розы, расположившиеся в самом центре, казались ей спасением. Болезни не пощадили ее и медленно, но верно она начала дичать — ела сырое мясо вместе с волками, которое, как ты понимаешь, опасно для людей, а поэтому энцефалит развивался еще быстрее. Параллельно она описывала чудесные балы с говорящими картинами и чайниками, невероятного вкуса блюда и, главное, хозяина этого замка — волка, который спас ее. Она учила его читать, писать и играть в снежки, писала, что, якобы, он умеет разговаривать, что он на самом деле Принц, на которого наложили проклятье и лишь истинная любовь исцелит его. Естественно, там была и зоофилия — впрочем, я не осуждаю ее, она была невменяема. Она умерла через некоторое время — от холода или от полного поражения мозга — не ясно, но из ее дневника, который она хранила, сделали сказку для детей. Так что, — Юнги сцепляет руки на груди в замочек, — Не все сказки на самом деле добрые. Ариэль тоже не вышла за принца, а превратилась в морскую пену, Спящая Красавица тоже на самом деле не проснулась, она была в коме, а историю с принцем и волшебным поцелуем придумали для маленьких девочек. Мир не такой радужный, как говорят, — Юнги накрывает лицо ладонями, — Прости, если разрушил твое детство, но теперь ты знаешь правду. — Блять, ты, — расстроенно выдыхает Чимин, — Я прощу тебя только в том случае, если ты загипнотизируешь меня и заставишь забыть, что ты мне это рассказал. Иначе никак. — Ни за что в жизни я не буду использовать на тебе гипноз, — протестует Юнги, усмехаясь, — Точно не на тебе. Юнги поворачивается набок и смотрит за Чимином, который находит в его библиотеке «Сумерки» — это может быть исключительно дело рук Сокджина. — Юнги, а ты в курсе, что у тебя тут «Сумерки» стоят? Может почитаем? — предлагает Чимин, открывая книгу, — Раньше я не думала всерьез о смерти, хотя за последние месяцы поводов было предостаточно. Даже когда подобные мысли приходили в голову, я и представить не могла, что все случится именно так… — Чимин, любовь моя, давай только не про смерть, — просит жалобно Юнги, — Не хочу слышать про смерть сейчас. Особенно от тебя. Чимин быстро закрывает книгу и убирает ее на полку, на то место, откуда и взял. — Прости, я… Я не буду, — извиняется он, после чего задумывается на пару минут и шепотом, еле слышно спрашивает, — Как ты меня назвал? Чимин поднимается с пола и медленными шагами, на еле держащих его от не пойми откуда взявшегося волнения ногах подходит к кровати, пока Юнги поднимает глаза на Чиминовы, встречаясь с ним взглядами. — Как ты меня назвал? — он подходит и присаживается на его кровать, повторяя свой вопрос, который Юнги расслышал и с первого раза — такое он бы услышал, даже если бы Чимин спросил это одними только губами, — и от которого он тоже слегка затрясся. — Любовь моя, — насколько бы сильно он не дрожал, очень уверенно повторяет Юнги, не отрывая глаз от Чиминовых. Он берет в руки его руки и мягко поглаживает их, — Я… Я знаю, это прозвучало очень неожиданно из уст человека, который неделю назад отшил тебя, но я лишь… Я лишь пытался сказать тебе тогда, что мне сейчас будет трудно начинать серьезные отношения, что я к ним не готов, вот и все. Но после того вечера, как ты знаешь, я свалился в обморок и за эту неделю чуть не умер дважды, так что пришлось переосмыслить пару пунктов в жизни, — он улыбается, — То есть, я все еще не уверен, что смогу сейчас в этом состоянии согласиться на что-то серьезное, тем более, может, Джин уже рассказал тебе, мне придется отъехать в командировку в Лондон на некоторое продолжительное время, так что не думаю, что начинать сейчас что-то серьезное хорошая идея — я не хочу, чтобы ты плакал из-за меня снова. Но я, кажется, люблю тебя, Чимин, и не могу отпустить. Мне уже семьсот два года, я и так много чего упустил в жизни, я не хочу упустить еще и тебя, — оправдывается он, — Так что когда я приеду, обещай, мы начнем жизнь вместе, как маленькая семья. Я приеду весной и мы с тобой сразу пойдем посмотрим как цветут сакуры у нас здесь в саду. Я приеду и… Ты будешь со мной встречаться? По-настоящему встречаться? — Юнги смотрит в глаза Пака своими ярко-ярко голубыми, почти лазуревыми. — Юнги, я… — Чимин шмыгает носом и падает на него, обнимая, — Прости, ты не хотел чтобы я плакал, но… Я обещаю. Обещаю, что когда ты приедешь из Лондона мы будем жить, как маленькая семья. И, да, я, — он поднимает голову, улыбается и целует чужую щеку с громким чмоком, — Я буду с тобой встречаться, Мин Юнги. Пак осыпает, лицо старшего поцелуями и поправляет выбившееся одеяло, обнимая еще крепче. — Чимин, я так счастлив, — заявляет взволнованно Юнги, гордо принимает свои заслуженные поцелуи. Он вновь выпутывается из-под одеяла, обхватывая Чимина руками и поваливая его рядом с собой. Он крепко и плотно прижимает младшего к себе, в ответ покрывая его щеки поцелуями. — Я люблю тебя, Юнги, — гордо заявляет омега, — Люблю тебя больше всех. Назови меня так еще раз, пожалуйста, мне понравилось. — Любовь моя, — повторяет Мин, мягко целует губы Чимина, — Я готов называть тебя так всю свою оставшуюся жизнь, если тебе так нравится. Я хочу, чтобы ты тоже чувствовал себя счастливым, любовь моя. — Если бы ты знал, как я счастлив, — улыбается Пак, вытирая глаза тыльной стороной ладони, — Я верю, что ты счастлив, и хочу, чтобы ты всегда чувствовал себя счастливым рядом со мной, — отвечает старший. — Поверить не могу, я заставил Принца Тьмы, кровожадного и хладнокровного убицу, испытывать такие чувства как счастье и любовь, — наигранно удивляется он, расчесывая одной рукой чужие немного спутанные волосы. — Не поверишь, но я сам не знал, что могу чувствовать такое к кому-то, — Юнги заправляет черные волосы Пака за его уши осторожно. Юнги чувствует, как грудь жжет, но ему сейчас все равно — он отдает весь свой холод Чимину через объятия и поцелуи, ведь холод — все что у него есть и все что он может Паку отдать, помимо искренней, безграничной, нежной, животрепещущей и невинной любви, которую он к нему испытывает. — Дай мне немного отдохнуть, любовь моя, — нежно просит Юнги, утыкаясь носом в макушку омеги и вдыхая его приятный запах, — Останься со мной здесь, я хочу немного поспать в твоих объятиях. Я так по ним соскучился. — Конечно останусь, как я могу уйти. Я слишком скучал, чтобы оставить тебя тут одного без обнимашек, — усмехается Пак, — Когда я говорил, что мы можем уйти — не в счет. Я надеялся, что ты попросишь остаться. Ложись, как тебе удобно, а я обниму тебя. Юнги поудобнее устраивается на кровати, чтобы получить долгожданные, желанные объятия без которых он медленно замерзал. Пак залезает к нему под одеяло, крепко обнимая, и мягко целует в шею. — Я надеялся, что когда ты предложил оставить меня отдохнуть, ты на самом деле не хотел этого, — признается Юнги, — Надеялся, что ты тоже скучал и в душе хотел остаться. — Я безумно счастлив, когда я с тобой, — заверяет его Чимин, — От одного твоего присутствия и возможности чувствовать твой запах мне становится лучше в тысячи раз. Я… Я забрал у тебя несколько толстовок неделю назад и спал в них, чтобы почувствовать будто ты рядом, — признается он. — Спасибо, что простил меня. Спокойного сна, любовь моя, — Юнги прикрывает глаза, улыбается и гладит Чимина по голове, прикрывая глаза — Тебе спасибо, — улыбается омега, прикрывая глаза, — Сладких снов. Юнги, я люблю тебя. — У них там такая драма, — прижимаясь ухом к стене, сообщает Джин, пока Намджун поглаживает его по мохнатой спине и улыбается. — Идем, тебе нужно отдохнуть, — предлагает Намджун, — Идем, давай, а то мне тоже придется прописать тебе постельный лежим. — Сатана, ни за что, — фыркает Джин, морща маленький серый пятачок, — Я уж лучше сдохну, чем буду лежать неделю. — Никто не сдыхает, — протестует старший Ким, целуя аккуратно Сокджина в миниатюрную макушку, а затем прикрывает двери в спальню Юнги.