when you and i collide, you bring me to life

Юнги пытается подняться с постели, зарывается в одеяло носом, оставляя на поверхности лишь смоляную макушку. Он мычит недовольно, высовывается из-под одеяла, недовольно щурясь. — М-м, я поднимаюсь, поднимаюсь. Я уже почти встал, любимый, — сонно и от того хрипло отзывается Юнги из-под своего мягкого укрытия. — Да-да-да, конечно, уже встаешь, я прямо вижу, как ты поднимаешься с кровати, — усмехается омега, наваливаясь на него сверху с объятиями, — Ну вставай, я не поеду на охоту без тебя, я с тобой хочу, вставай, — просит Чимин коротко мурлыкнув мужу на ушко и чмокнув его в макушку еще раз, — Я пойду одеваться, вставай, пожалуйста. Чимин нехотя поднимается с кровати — да, кроватка была безумно мягкой, но охотиться хотелось гораздо больше. Он открывает шкаф, сразу с черными вещами — вещами Юнги, — чтобы быть максимально незаметным темной ночью. Омега находит себе объемные спортивные штаны и огромных размеров черную футболку, ворует у него так же черную кожанку и кепку, прихорашиваясь перед зеркалом, валится на кровать, чтобы успеть посидеть в телефоне — он вчера успел выставить кучу фото из их медового месяца, так что ему пришло огромное множество комментариев, которые обязательно нужно было проверить. Юнги пялится на большие часы, стоящие напротив — те пробили полтретьего ночи. Ничего, осенью солнце позже встает. Он навостряет уши, кивнув на предложение о разговоре — на самом деле, это точно было довольно детской чертой, но каждый раз, когда с Юнги хотели говорить, он начинал выискивать проблему в себе. Что он мог не так сделать? Что не так сказать? Чего он такого не заметил, что заметили другие? А когда речь заходила о разговоре с Чимином, Юнги, нервно глотнув, думал тут же о разводе и расставании. Не знает он почему, просто у него всегда было такое ощущение, что даже если Чимин и любит его больше, то привязан к нему и дорожит им меньше что ли. Словно он в любой момент может найти ему замену. И дело было не в том, что Юнги позволял Чимину заниматься сексом с кем-то посторонним — плевал он на это, дело было в том, что Чимин был эмоционально состоятельнее и самостоятельнее, дело было в том, что Чимин не жил с ним, а выживал и терпел. И Юнги всегда казалось это правдой. А как уточнить это? Сказать Чимину? Он же будет отнекиваться… Юнги просто не знал, что делать со своими гнетущими мыслями: было ощущение, что после стольких лет одиночества все не может стать хорошо, как по щелчку пальцев. Он ждал подвоха. Он любимого мужа, он своего возлюбленного, который ради Вечности с ним пожертвовал жизнью, он ждал, который не пристыдил его за слезы однажды. Он ждал, что однажды с ним обойдутся плохо, будто он заслужил, что однажды Чимин прижмет его к сердцу, а потом ударит и прогонит. Словно это просто обязано было произойти. И Юнги от этого было так грустно, так грустно, что просто невыносимо. Он смотрел на Чимина самыми влюбленными глазами, а сердце у него трескалось. Больно до жути. Но Юнги терпит, наслаждается моментом, ждет, пока ударят и прогонят. Юнги иногда как маленький глупый мальчик сидит один на качелях в саду и рыдает. Унизительно это было, не хотелось, чтобы кто-то видел его таким слабым. Даже Чимин. Ведь Чимин быстрее уйдет от него такими темпами. Разочаруется в нем как в альфе и мужчине — он ведь наверняка себе хотел смелого, достойного, а получил… Получил Юнги, у которого слезы капали на страницы книг, когда он оставался в одиночестве. Юнги плакал навзрыд, но тихо, иногда даже бесшумно — он лежал у Намджуна и Сокджина на коленях, те гладили его, думая, что он спит, а Юнги выдавали лишь дрожащие плечи, но он отговаривался, что у него во сне так. Никогда у него так не было, они все это знали. Он встает с постели, чтобы сходить в душ, а когда возвращается, одетый завернутый в такую же полупрозрачную рубашку, как была у Сокджина, и чуть липнущую к мокрому телу, целует Чимина в щеку, подходит к своему шкафу, чтобы выбрать, что надеть. — Ты готов? — интересуется он, одевшись. — Я готов, — подтверждает омега, поднимаясь с кровати и разглаживая складки на футболке, — Я немного увлекся Инстой, там папа наши фотографии из медового месяца прокомментировал, попросил написать, как мы провели наш отпуск, — объясняется он и подходит к Юнги, беря его за руку, чтобы спуститься к остальным вниз. — Оу, ты выкладывал фотки с отпуска? Это отлично, — Юнги берет Чимина за руку, спускаясь с ним вниз и выходя на улицу. Он улыбается, закуривая, — Решил, из чего будешь стрелять в этот раз? — Мне понравилось стрелять из револьвера. Ты, кстати, обещал подготовить мне собственное оружие к следующей охоте, чтобы я не таскал ваше, — напоминает Чимин, хихикая. Видит Сокджина, Намджуна и Хина, начищающих оружие, машет им, — Всем доброй ночи, кому-то еще раз, все готовы развлечься? Я горю от нетерпения поохотиться! Любимый, мы же можем опять поиграть, как в прошлый раз? — поворачивается Чимин к мужу, легонько дергая его за локоть, — Ты придумаешь что-нибудь интересненькое в этот раз? — Вообще-то, милый, я это и сделал. В машине у Хина чемодан оружием в розовом цвете. Тебе должно понравиться, — Юнги открывает дверь машины, запуская Чимина в салон, — И, конечно, мы поиграем, малыш. Я знаю, что тебе понравилось в прошлый раз. — Ты серьезно нашел мне целый чемодан с розовым оружием? — переспрашивает Чимин, улыбаясь, — Я не представляю, как ты успел так быстро, я же тебе только перед днем рождения говорил, что мы едем на охоту, а ты уже нашел мне оружие, — он присаживается в машину, подвигаясь ближе к мужу и целует его в щечку, — Спасибо тебе большое, мой день рождения уже прошел, а ты все еще даришь мне подарки.

***

Во время дороги омега разваливается на задних сиденьях и ногах Юнги, продолжая копаться в телефоне — он почти все время после их возвращения из отпуска либо спал, либо был слишком занят, а поэтому выставил не так много фотографий, как хотелось бы, а поэтому этим и занимается всю дорогу. По приезде на место, что заняло часа полтора, Юнги выходит из машины, натянув на руки перчатки. — Всем глинтвейн! Срочно! — заявляет Сокджин, сидящий под одеялом в багажнике другой машины. Он тянет Чимину и Юнги два пластиковых стаканчика с горячим глинтвейном. — Твое оружие, любимый, — Юнги укладывает толстый серебряный чемоданчик рядом с Джином, вручает ключ мужу, чтобы тот его открыл. — На чем глинтвейн? На вине, надеюсь? — отзывается Чимин, подбегая к старшему омеге и забирая у него небольшой стаканчик с ароматным напитком, — Зай, это ты готовил? Очень вкусно! — он отставляет стакан, когда ему протягивают ключик и поворачивается к серебряному чемоданчику, «торжественно» открывая его этим самым ключиком. Внутри чемодана лежало два розовых револьвера, арбалет, несколько аксессуаров для прочистки, наборы патронов в нескольких упаковках и розовые дротики, слегка отдающие корицей. — Нравится? — доносится от Юнги. — Мы специально для тебя сделали, — объясняет опирающийся на машину и прочищающий дробовик Намджун. — Сатана, оно такое красивое! Мне очень нравится, спасибо вам большое, — отзывается Чимин, вытаскивая из чемодана один из револьверов и прокручивая его в руках, — Очень пиздато, я просто в восторге. Я уже говорил, что мне с вами очень повезло и я вас люблю? Мне с вами очень повезло, я вас люблю. Юнги оборачивает руку вокруг талии Чимина, целует его ласково и заботливо в висок: ему нравилось, что Чимин проникся эстетикой их охоты и с интересом ждал действий. Чимин откладывает оружие, чтобы подойти к каждому и крепко сжать в своих объятиях, чтобы показать свою любовь, обнимает даже Хина, что делал крайне редко почему-то, но Мин все еще считал его своим хорошим другом, а поэтому не мог этого не сделать. — Их уже выпустили? — интересуется Хин. — Мне написали, что да, — Юнги кивает, а затем все пятеро слышат истошный крик, — Точно. Да. Допивай глинтвейн и идем. Чимин возвращается к чемоданчику, чтобы взять один из револьверов и несколько наборов патронов, которые цепляет себе за небольшой ремень вместе с несколькими дротиками на пояс, пряча под объемной футболкой. — Вообще, мы давно подумывали над тем, чтобы закупить тебе свое собственное оружие еще до твоего дня рождения, — объясняет Намджун, — Так что, как и машина, это, по сути, наш общий подарок. — Не забирай мою минуту славы, — посмеивается Юнги, отпивая глинтвейн из стаканчика. — Мы рады, что тебе нравится, — отзывается Сокджин и отбрасывает свое одеяло, — Так, детки, давайте, все, погнали. Как распределяемся? — Я думал, мы с Его Превосходительством пойдем в одну сторону, Его Превосходительство Ким Намджун — на лис, а Их Величество — в другую сторону, — говорит Хин задумчиво. — Так и сделаем, — кивает Сокджин, когда Юнги закидывает арбалет на плечо и, взяв за руку младшего омегу, тянет в сторону леса, — Удачной охоты, котики! Люблю! — Тебе тоже удачки, Джин-и! Спорим на просмотр фильма, что я подстрелю больше? — улыбается Чимин отходя с мужем в сторону леса и, обернувшись, отправляет Киму воздушный поцелуйчик, — Интересно, хоть раз мы выйдем на охоту так, чтобы они не орали, пытаясь себя спалить? — интересуется омега, цокая языком, — Они же всю охоту нам портят, я думал, что мы будем их искать, потому что они будут прятаться, а они, мало того, что орут, так еще и топают, как слоны. Пойдем, любимый, я надеюсь хоть поиграть с ними получится. — Знаешь, людям не выбирать реакций. Думаю, если бы тебя похитили, увезли, а потом вывалили в одиночестве в темном холодном лесу, ты бы тоже кричал. Они же не знают, что за ними охотятся. Это обычный животный инстинкт — звать сородичей на звук, а только потом над эмоциями возобладает интеллект, и они молчат. Но уже поздновато, — Юнги пожимает плечами, поворачиваясь в сторону леса. — Может быть, я бы чуть покричал, — размышляет Чимин, — Но как хорошо, что я не на их месте, а на своем. Мин заводит мужа поглубже в чащу, принюхиваясь. Осторожно оставляет руку перед его животом, чтобы остановить его в любой момент. Чимин идет за мужем в чащу, разглядывая высокие деревья — с появлением Юнги в его жизни, увеличением количества проведенного рядом с ним времени в темное время суток, такое окружение, в виде чего-то мрачного, стало для него своеобразной эстетикой, ассоциируемой с мужем. Засмотревшись, он чуть пугается, когда наталкивается на руку Юнги, но звуками не реагирует, а лишь отступает назад. — Будь осторожен. Человек — животное, в опасности у него обостряется слух и зрение. Мы спугнем их любым шорохом, — Юнги кивает на сухую листву под их ногами, — И будь сам настороже, слушай, потому что люди сами не тихо ходят, а бегают. Кстати, я взял тебе линзы, если вдруг захочешь опять влиться в толпу людей, — Юнги вкладывает в карман чужой кожанки контейнер с линзами. — О, линзы это просто прекрасно, — отзывается Чимин тихим шепотом, тут же доставая линзы из контейнера, надевая на глаза — в состоянии вампира были явные плюсы, он не моргал, что значит, что линзы надевать гораздо удобнее. И почему Эдвард не додумался надевать линзы с такой особенностью организма? — Нормально выгляжу? — интересуется он, повернувшись к мужу. — Просто обворожительно, любимый. Тактика такая — подстреливаем минимум двоих, чтобы другие услышали и побежали в нужную нам сторону, чтобы загнать их в угол. Если захочешь испугать их демоническим образом потом, — Юнги стягивает с себя одну из перчаток и, расслабив руку, «выкидывает» ее в сторону, будто бы что-то стряхивая. На его пальцах появляются черные довольно длинные когти, — Можешь еще коготки выпустить. Запустишь обратно таким же движением, — он повторяет действие, сделанное пару секунд назад, вновь надевая перчатку. — Выглядит очень пиздато, — отзывается младший, — А мы просто стрельнем, а потом появимся? Я думал, что у нас будет что-то вроде фильмеца, как в прошлый раз. Ты мне даже Оскара подарил! — У нас обязательно будет фильмец, милый, просто, как я уже говорил, нам сначала нужно застрелить парочку, чтобы остальные собрались в кучку, — он останавливается на небольшим пригорке и щурится, оглядывая окрестности — туман был утренний, не видно было ни черта, но это даже раззадоривало больше. Чимин же идет за ним, по дороге испытывая новую вампирскую примочку — интересно, он был настолько сильно уставшим, когда просыпался после обращения, что не видел этого? Юнги присаживается на корточки, пониже, вглядываясь вдаль, в туман, и навостряя уши. — Я слышу одного, — шепчет альфа, кивая вперед, — Подстрелишь? — Я тоже слышу, — еще тише отзывается омега, — Но стрелять наобум я не буду, — заявляет он, — Она, — Чимин даже не думает о поле того человека, которого он планирует подстрелить, ведь для него это просто «жертва», — Покажется и я выстрелю. Не хочу тратить лишние патроны на такую легкую жертву. — Да, конечно. Я не тороплю тебя, я просто сообщил, — кивает Юнги, — Да, это жертва, ты прав. Для меня уже не принципиально, честно говоря. Человек, жертва, кролик — все равно окажется на тарелке под соусом или в супе, — он жмет плечами и затихая, позволяя Чимину сосредоточиться. Чимин терпеливо ждет, пока жертва выйдет из тумана, уже держа оружие наготове, а палец на спусковом крючке. Как только он замечает человеческую макушку, тут же нацеливается на нее, делая выстрел и попадая прямо в цель. От этого выстрела начинают кричать птицы, которые разлетаются в разные стороны, что для остальных людей послужило бы дополнительным ориентиром, куда идти точно не следует. — Идем втыкать дротики и искать еще кого-то? — уточняет Чимин шепотом, — Я сосредоточился на цели и не слышал ничего вокруг, может тут был кто рядом? Хотя, убежали наверное уже. Юнги тянет Чимина к трупу, оглядывает его, подцепив носком сапога подбородок жертвы, отходит, чтобы муж мог спокойно воткнуть дротик. — Видишь ли, эти леса хоть и куплены кланом, они обследуются лесниками, и если кто-то из наших, — он кивает на труп, — Друзей если не сбежит, то молча сгниет где-нибудь в лесу, то лесники его найдут, нам это не нужно. Знаешь, какой бунт будет в клане, если на мое правление придется ссора с правительством? Это будет некстати. Так что нам желательно словить всех — отбившихся одиночек поймают Джин с Хином. Давай найдем еще одного, а потом я с удовольствием отыграю с тобой еще один фильм и подарю тебе еще один Оскар, хотя, будь моя воля, ты знаешь, я бы отдал тебе все Оскары мира, любимый. — Ты же знаешь, я бы отдал тебе ровно половину за шикарно срежессированные тобою работы, — улыбается Чимин мужу ласково, втыкая в бедро трупа уже свой личный дротик, с помощью которого теперь можно было определить, кто же все-таки подстрелил: Юнги или Чимин.       — Стой, я чую одну, — старший укладывает арбалет на руку.        — Стою, — тут же отзывается Чимин шепотом, зачем-то поднимая в воздух руки. — Идем. Я пристрелю ее. — Иду, — вновь отвечает он на следующую просьбу, стараясь не хихикать. Юнги, не моргая, пялится в туман, глубоко дышит, чтобы точнее чувствовать запахи — осенью охотиться было сложно, в нос бьет запах прелой листвы, последних отцветающих растений и некоторых животных. Он видит черный мечущийся силуэт в тумане, шепчет тихое «не дергайся», но это было сказано не Чимину, а жертве, будто бы та могла услышать. На самом деле, Юнги мог гипнотизировать на расстоянии, но это было слишком просто, а ему важен был азарт. Омега присаживается в кусты, будто для прикрытия, хотя, невооруженные голодные людишки вряд ли могли как-либо ему навредить, вынимает пустой патрон и меняет его на новый, пока есть время, ворошит волосы, сняв кепку, и надевает ее обратно так, чтобы спрятать острые уши, все-таки это могло показаться странным его будущим «коллегам по съемочной площадке», которые из-за своего испуга могли и не поверить на банальную отмазку «сделал операцию по изменению формы, так мне нравится гораздо больше». Юнги выпускает стрелу, которая с громким звуком врезается в тело жертвы, и та падает замертво. Мин перешагивает несколько маленьких кустиков, чтобы подойти к жертве и кинуть в нее один из своих дротиков. Он воротит ее голову носом туфли, бросает тихое «сойдет на рагу», подхватывает Чимина под локоть довольно, вышагивая дальше. — Не очень люблю рагу, — признается Чимин тихо, — Вот когда вы с Сокджином готовите, оно получается вкусным, а когда наши повара то не очень, — он ухватывается за руку мужа, следуя за ним. — Оу, ну, в замке его готовят немного по старым рецептам, — объясняет Юнги, — Я как раз хотел перекроить меню. Обязательно сделаю это и лично попробуем все блюдо, чтобы если не все, то большинство тебе точно нравилось. Ита-ак… Чимин почти подпрыгивает от счастья, тихонько шептнув «ура, мое любимое», когда Юнги начинает свой рассказ — да, они охотились до этого вместе всего единожды, но, Чимин уверен, интереснее, чем истории Юнги, на охоте ничего быть не может, — Итак, значит, группа туристов, услышав о таинственном исчезновении десятков людей в одном из густых лесов Кореи, решила самостоятельно попытаться выжить в этом месте. Ждет ли их операцию успех или провал? Знали ли они, что в этот лес принадлежит клану кровожадных вампиров-убийц? Нет, они просто хотели доказать друг другу свою смелость, — Юнги хмыкает, — Но что, если вампиры совсем не соблюдают правила своего вампирского этикета, решив поиграться со своей едой? Напугать их немного? — Какие же они наивные, — хмыкает Чимин. Ему нравилось делать свои пометочки к «закадровому» голосу Юнги, будто так он лучше погружался в сюжет. — Как думаешь, как сильно они испугаются, если услышат рядом с собой голоса и выстрелы? Очень резко, — он щипает Чимина за бок неожиданно и негромко гаркает «бу». Чимин немного дергается, чуть отскакивая в сторону от мужа, когда тот щипает его, и тихо-тихо смеется, ойкнув. — Юн-и, ну что ты делаешь, не отвлекайся от истории, — делает он ему замечание. — Я бы тоже испугался, если бы меня похитили и загнали голодного и холодного ночью в темный лес. Думаю, может, кому-то из них одолжить пальто? Чтобы загипнотизировать его, а потом прекрасный, невероятный муж демона данного леса пошел бы с ним в их милую компанию. Омега чуть задумывается. — Главное, чтобы он сильно не испугался, когда к нему кто-то выйдет, чтобы предложить свое пальто, — рамсуждает он, — Как думаешь, может лучше муж демона, ну, так, для подстраховки поддержит его за плечики, обратившись невидимым, когда сам гипер-мега-потрясающе-прекрасный демон будет гипнотизировать этого невезунчика? Чимин оборачивается невидимкой. У его способности был огромный плюс — все, что он держал и все, что на нем было надето, пропадало из виду вместе с ним, а поэтому он, медленно подкрадываясь к жертве, осторожно расставляет руки около его плечей, чтобы схватить если что, когда будет убегать. Юнги ждет, пока Чимин схватит одного из бродячих одиночек, притягивает его к себе и очерчивает пальцами его шею, заглядывая ему в глаза. — Здравствуйте, доброй ночи. Здесь прохладно, не так ли? Хотите, я одолжу вам свое пальто? — он обвивает руку жертвы рукой, поворачивая чужую голову на себя, щелкает у человека под ухом дважды, когда тот молчит будто бы выжидающе, — Сегодня очень холодно. Правда, милый? — обращается он к Чимину, чтобы тот подтвердил. — Сегодня очень холодно, — подтверждает Чимин, ухмыляясь и проводя легонько по плечам жертвы, чтобы немного успокоить. — Вы можете замерзнуть, — ласково говорит Юнги, — У вас тогда мясо будет на вкус просто отвратительным. Давайте не будем портить наш будущий обед. — Он прав, — мурчит Чимин, — Знаете ли, мы не любим невкусное мясо, такое аж есть не хочется, так что, давайте, мы утеплим вас немного, чтобы вы согрелись. Юнги осторожно стягивает с себя свою накидку, набрасывает ее на плечи жертвы, аккуратно застегнув. Он разглаживает ладонями плотную ткань, закинув арбалет на плечо. Чимин поправляет ткань накидки сзади, чуть одергивая вниз, поправляет и свою футболку, прикрывая кобуру с револьвером, и кепку, натягивая на уши. — Вот так, отлично. Теперь, — Юнги поворачивается к Чимину, — Когда один из героев под контролем вампира, муж демона может искать с ним компанию себе на вечер, так сказать. Вампиры же славятся своей жестокостью, там почему бы им не поиграть, правда? Идем, не отставай, — Юнги берет под руку жертву, — Я думаю, скопление народа где-то в той стороне, — он указывает мотком головы направо, — Туристы думают, что темнота, холод и голод — единственное, что может их напугать, однако в этом лесу водятся убийцы, которые готовы напугать их до смерти и съесть заживо. Как же невероятный чудесный муж демона соберется убить их? Медленно вскрывать по одному или быстро убить их, подарив каждому по пуле в лоб точным выстрелом из своего восхитительного револьвера? — Муж демона хочет растерзать одного когтями, напугав остальных, которые ринутся бежать, даже не зная, что муж демона безумно быстр и им не скрыться, — Чимин улыбается уголком губ, — А потом уже он будет стрелять по их головам, что делает довольно метко. Я, кстати, ходил на стрельбу несколько месяцев, пару лет назад. — Как режиссер, — деловито отзывается Юнги, — Мне кажется, это будет очень эффектно. Как твой муж, готов спорить, это будет просто потрясающе горячо. Особенно если ты выпустишь свои вампирские примочки, — он усмехается, гладя по плечу омегу. — Ну а сейчас, пришло время сыграть им небольшую сценку, верно? Ушек не видно? Глаза карие? Револьвер из-под футболки не видно? — уточняет младший на всякий случай, — Хочу быть убедительным, — объясняет он. — Давай, милый, покажи им актера. Ушек не видно, глаза карие, револьвер незаметный, — Юнги быстро его целует, успев мазнуть губами по холодной щеке мужа. — Я побежал втираться в доверие, ты мне тоже подыграй, а то, если он будет стоять молча, будет подозрительно. Встретимся на лужайке, как прошлый раз, мой сладкий прекрасный демон, — мурлычет он мужу и убегает с жертвой за руку. Чимин не учел одной очень важной вещи, когда решил чуть побегать, чтобы устать — он почти не выдохся и несколько раз чуть не потерял по дороге жертву, которая просто не успевала за ним. Усталость тоже придется отыгрывать. Чимин слышит небольшую группу людей, как раз там, куда указывал ему Юнги, и бежит у ту сторону, находя там и самих людей. — Блять, мы еле нашли вас, — выдыхает Чимин замученно, опираясь руками на свои колени и будто пытаясь отдышаться, — Мы думали, что остались одни, когда нас выпустили где-то там, — продолжает он, указывая рукой куда-то в сторону. — Вы кто такие? — тут же пугаются люди, отходя назад и вытягивая перед собой большие тяжелые палки, как оружие. — Да какая к черту разница? — возмущается омега и дергает свою жертву за руку, чтобы тот поддакивал его словам, — Мы, блять, видели Дьявола! Нам нужно бежать всем вместе отсюда, пока он нас не догнал, а если будем вместе, то сможем обороняться! Вы живыми выбраться хотите или стать чьим-то ужином? — возмущается он громким шепотом, чтобы все поняли, что он серьезно, и что он точно за них, так как старается быть тихим. — Блять, побежали, я хотел бы пожить еще, — отзывается кто-то из толпы, а Чимин еле держится, чтобы не облизнуться нагло, уже представляя, как довольно будет пить его кровь — четвертую прложительную, судя по запаху, это явное везение, — Кто-нибудь знает, как отсюда выбираться? — Я видел домик лесника, — тут же отзывается Мин, — Он был жутко удивлен моему страху, но сказал, что дорога в той стороне. Если поторопимся, то успеем выбраться! — после этих слов он утягивает всех разом в абсолютно противоположную сторону от дороги, в сторону лужайки, где его должен быть ждать Юнги, как они обусловились. Юнги же в это время закуривает, медленным шагом направляется к запланированному месту, чтобы Чимин успел поиграть с их жертвами. Когда он доходит до опушки, то прячется за одним из деревьев, тушит сигарету о портсигар и, закрыв его, убирает обратно в один из карманов. Он опирается плечом на ствол дерева для лучшей устойчивости и, вынув из колчана стрелу, ставит ее на арбалет на уже натянутую тетиву, снимает с предохранителя и прицеливается. Он стреляет в спину одной из жертв, той, которая стояла неподвижнее всех, вытаскивает из колчана три стрелы, задерживает их в зубах, ставя две из них и тут же стреляя в спины ничего не подозревающим людям. — Так, а ну тихо всем, без паники! — шикает на всех Чимин, даже не поворачиваясь в их сторону, чтобы они не увидели его глаза, с которых он уже успел незаметно снять линзы, когда кто-то пугается тому, как несколько человек почти не пискнув падают замертво на землю, а затем сам начинает визжать, снимая с себя кожанку, — Блять, по мне кто-то ползает! — вопит он, скидывая с себя футболку и выпуская крылья. — Ебать, что с тобой? — кричит кто-то сзади, тыкая пальцем в его крылья, пока Чимин срывает и кепку, выпуская длинные витиеватые рога и черные когти, лишь после этого «успокаивается» и поворачивается ко всем с хитрым оскалом, — Он сам дьявол… Юнги внимательно наблюдает за обращающимся Чимином — зрелище, конечно, потрясающее. — Привет, детка, давно не виделись, — здоровается Юнги с мужем, решительно шагая на одну из жертв, которая от страха дрожит и немеет, будучи в состоянии лишь коротки пятиться назад, — Нет-нет, не бойся меня, все отлично, — успокаивает Юнги девушку, берет ее за руку и, вынув из кобуры пистолет, потому как арбалет хорошо стрелял лишь на дальние расстояния, прижимает жертву спиной к своей груди и стреляет ей в висок, поглаживая по плечику. — Привет, дорогой, как тебе шоу? — усмехается Чимин, наблюдая за тем, как все стоят в полнейшем шоке, даже не в силах пошевелиться, разве что дрожать от страха, — Оу, нет, не так быстро, — улыбается Чимин, быстро подбегая к одной из жертв, которая уже собиралась рвануть, хватает его руками и, возможно, даже полосует черными когтями, — Мы еще не закончили, но я рад, что ты вызвался сыграть одну из главных ролей в нашем представлении. Стой ровно и не дергайся, тебе понравится, обещаю, — усмехается он и ухватывается когтями указательных пальцев за чужие уголки губ, — Ты был таким грустным все то время, пока мы сюда шли, пришло время немного поулыбаться. Я тебе помогу, — обещает омега и начинает медленно разрывать чужие щеки, проводя когтями почти до ушей, крепко обхватив парня выпущенным хвостом, пока тот бился в истерике от боли, пока все остальные разбегаются, — Эх, ну, куда же вы, мы же правда еще не закончили, — обижается Чимин. Вообще, некоторым могло показаться, что Юнги как-то испортил младшего или типа того, но его ведь никто не заставлял, как и сейчас, когда он одному из пареньков разрезал кожу ногтями. Юнги тяжело сглатывает — он, конечно, был больше садистом, чем мазохистом, но его организм на данное действие отреагировал слишком бурно: у него член в брюках дернулся от мысли о том, чтобы попросить Чимина связать себя в красной комнате по рукам и ногам и делать с ним то же самое. И в это время седлать себя медленно-медленно. Или трахать. Тоже медленно. Так, нет, охота. Охота. Никакой красной комнаты. Они в ебаном лесу. На охоте. Нужно сосредоточиться. Омега отпускает жертву биться в истерике на траве, вынимая револьвер из кобуры, простреливает голову тем, кто еще не успел убежать сильно далеко, а затем быстро сбрасывает свою обувь и моментом срывается к большинству, кто убежал вправо — додумались хотя бы, что хоть на две кучки надо разделиться, но все равно бежали вместе, что делало эту игру для Чимина не такой интересной, — оставляет остальных для мужа, чтобы он тоже поразвлекался. Он бежит босиком за остальными, сделавшись для ними невидимыми, и, как только обгоняет их, возвращает себе свой облик, улыбается с тихим «приветики, скучали по мне?». Он негромко смеется, слушая чужие крики ужаса, но никто даже не осмеливается как-то причинить ему вред, ведь сами боятся, а он за такую оплошность дарит им всем по пуле в лоб и дротику в бедро. Юнги ищет глазами пару людей, целясь в них и простреливая их тела. Он втыкает в них дротики, проверяя на «свежесть», потому что если они успели где-то пораниться, то могли занести инфекцию, и тогда будет не очень вкусно. Скрывать не приходится — Юнги не любил шум. Он любил крики и стоны во время секса, любил громкий секс и оглушительные разговоры за столом за игрой в карты или на балу, но он, блять, просто ненавидел неоправданные истошные крики и плач. Его это раздражало. Возможно, если бы у него не было проблем с эмпатией, то он бы посочувствовал — страшно людям ведь, — но ему все равно. Это его будущая еда. Он пялится на девушку, которая, будучи не до конца подстреленной или просто напуганной, истошно кричала и просила помощи, а еще молилась, стоя в стороне — интересно, чего она добивалась? Чтобы ее заметили? Что ж, она добилась своего, Юнги подлетает к ней и прижимает ее к себе спиной, хватая ее за щеки. — Заткнись, — рычит он ей в ухо. Юнги толкает указательный и большой пальцы девушке в рот, берясь за ее скользкий язык и, вытянув его с силой вперед так, что из глаз жертвы льются слезы, а затем, вынув из кожаного ремешка на ботинке кинжал, режет его на корню, — Хорошая девочка. Тихой ты нравишься мне больше, — он простреливает ей в висок и скидывает на землю, бросая в нее дротик. Деликатес в виде свежеотрезанного языка отправляется в рот Юнги. Омега направляется в обратную сторону, когда стрелять больше не в кого, попутно втыкая дротики в тех, в кого выстрелил и тут же убежал, подходит к тому, кому разорвал щеки и присаживается рядом с ним, пока тот истошно вопит, обсыпая его проклятиями, чтобы он горелв аду и тому подобное. — Если тебе очень больно, то я могу помочь, — отзывается он и, подставив револьвер прямо к его виску, стреляет, избавляя от мучений, — Юн-и, ты закончил? — кричит омега, потеряв мужа из виду. Тот идет на крик мужа, приближается к нему и обводит его плечи руками, выдавая тихое «вау» на преддыхании. — Детка, ты… Сатана, ты выглядишь так горячо. — Ах, вот ты где, я потерял тебя из виду, — усмехается Чимин, отряхивая брюки на себе и поднимая с земли свои вещи, которые успел сбросить для этого «представления». Он приобнимает мужа за шею, вытягивая руки за его спиной и откидывая голову чуть вбок, чтобы тот мог насладиться его запахом с примесью своего. — Все это было просто невероятно. На самом деле, у меня даже член в штанах дернулся от всего этого. Я бы хотел заняться сексом с тобой прямо сейчас, — он обвивает руками талию омеги и прижимается к нему, утыкаясь носом в его шею и набирая в легкие его запаха — на самом деле, Чимин уже мог чувствовать его чуть вставший член бедром. — Я не против, но… Только если ты снова подаришь мне Оскар за то, как шикарно я отыграл, — улыбается Чимин довольно и тянется за поцелуем, тут же нагло проталкивая длинный язык ему в рот, а после и в глотку, щекотя раздвоенным кончиком, — Чтож, пойдем, — хихикает он, будто делая одолжение. Омега втыкает в свою последнюю жертву дротик с ароматом корицы, утягивая мужа в сторону машины за руку в сторону машины и уже собравшихся там и разводящих мангал. — Сокджин, готовься смотреть со мной «Сумерки»! — тут же заявляет он, подойдя к старшим, указывая пальцем на Джина, — Я подстрелил семерых! А Вы, — он поворачивается к Юнги, — Надеюсь, не против протестировать одну достаточно приятную функцию моей новой машины, и знаете, как ею воспользоваться, — он открывает одну из передних дверей, пропуская Юнги в салон жестом, — Господа вперед. Нас не теряйте, но быстрое возвращение не обещаю, — прощается он с остальными, залезая к Юнги в салон, закрывая за собой дверь — он бы закрыл все двери, но для этого обычно нужно включить сигнализацию, которая реагирует на резкие движения в салоне. Юнги утягивает Чимина за собой в машину, валит его, прижимая к сидениям. Он пальцами карабкается по туловищу Чимина, добирается до сосков и разминает его грудь мягко — он, на самом деле, вычитал, что у омег она увеличивается в течку, и, хоть и не раз видел это у Джина, хотел увидеть это на Чимине. Выглядело бы, наверное, просто потрясающе. Чимин притягивает к себе Юнги ближе за ворот его одежды, чтобы тот уже начинал хотя бы целовать его. Со стороны это все сейчас, наверное, выглядело так, будто секса хотел не столько Юнги, сколько этого хотел Чимин. Он выгибается навстречу поцелуям и запускает руки снизу под чужую одежду, легонько проводя коготками по бледной спине. Юнги покрывает влажными поцелуями шею омеги, губами двигается от одного места к другому, оставляя между своими губами и чужой кожей нити вязкой слюны, которая активно выделялась у него от такого вида. — Малыш, — тихо шепчет Юнги на ухо омеге, — Я хочу трахнуть твой милый ротик. Ты дашь Господину это сделать, будешь хорошим мальчиком, м? — Конечно, мой Господин, — отзывается Чимин, — Я всегда рад доставить Вам удовольствие тем способом, которым Вы попросите, — не факт, что прямо совсем любым, но, пока что, Чимин еще ни разу не отказывался от подобных просьб удовлетворить Юнги, которые ему поступали. Юнги опирается спиной на окно машины и, расстегнув свои брюки, приспускает белье, выпуская из тесного плена одежды налившийся кровью член. Он проводит по нему рукой несколько раз плавно, собирая выступившую смазку, манит к себе пальцем Чимина — это было довольно некультурно, так, обычно, обращаются к животным, но Юнги отчего-то был уверен, что Чимин все равно подтянется к нему. Он запускает руку в розовые волосы, мягко массирует кожу головы омеги. Чимин практически вгрызается взглядом малиновых от возбуждения и желания глаз в чужой пах, наблюдая за тем, как старший раздевается, жадно облизывается от нетерпения отсосать своему Господину и тут же подползает к нему на коленях, когда его манят к себе пальчиком. — Так что, милый, поможешь мне? Я хочу кончить на твое личико, а потом слизать все с него, — просит Юнги. — С превеликим удовольствием, Господин, — шепчет тот и проводит языком по всей длине ствола, смотря Юнги прямо в глаза, ведь зрительный контакт во время такого рода действий казался ему чем-то очень приятным. Омега чуть смачивает чужую головку своей слюной и начинает посасывать ее активно, будто пытаясь раззадорить мужа как можно сильнее, массирует одной рукой мошонку, пока второй держится за его бедро и начинает постепенно насаживаться глубже, уже сразу держа горло расслабленным, чтобы Юнги мог толкнуться в него в любой момент. — Отлично, милый, я рад, что ты согласен, — улыбается Юнги, поглаживая Чимина по голове. Он был рад, на самом деле, что Чимин был очень сговорчивым и интузиастичным на такие вещи — непонятно, это просто из-за характера самого Чимина, или из-за того, что Юнги реально убедил его в том, что его член — награда. Ни один из вариантов не ущемлял эго Юнги, ведь если бы это было первое, то это именно Юнги раскрыл в нем эту сторону личности, а если второе, то, ну, тут возмущаться не приходится — это чисто его собственная заслуга. Юнги снимает перчатки, чтобы лучше чувствовать темп Чимина, вновь возвращает руку на его голову, поглаживая его по волосам поощряюще, когда тот играется с головкой его члена. Он урчит довольно, чешет Чимина за ушком свободной рукой, а затем, перекладывает руки на его рога и закидывает одну из ног на его плечо, чтобы придвинуть ближе к себе. Чимин увлекается процессом — чего уж врать, Юнги уже давно понял, что он та еще «шлюшка» и очень любит члены, так что такое его поведение было вполне очевидным, — начинает продвигаться глубже, но дразнится и не берет член полностью, оставляя нетронутым лишь узел — какая разница, Юнги все равно потом будет толкаться в него так, что он будет чуть ли не носом в лобок ему утыкаться, поэтому омега все же позволяет себе немного позабавиться. — Хороший мальчик, — хвалит старший, — А теперь я трахну твое прелестное горло, малыш. Расслабь его. Омега мычит согласно и довольно, расслабляет горло полностью, чтобы принять весь орган полностью, и чуть ли не мурлычет от удовольствия, когда Юнги притягивает его к себе именно за рога, а не за волосы, так как те все еще оставались достаточно чувствительными. Юнги давит на его рога, насаживая на себя, толкается в этот момент бедрами резко, выпуская с губ довольный стон. Он начинает ритмично толкаться бедрами, выдавая по рычащему стону каждый раз, когда головка проезжается по задней стенке чужого горла. Для него было отдельным удовольствием проталкивать член вместе с узлом, когда по нему проезжался горячий шершавый язык. Когда он чувствует, как к нему подбирается долгожданный оргазм, он выскальзывает из горла младшего и толкается во внутреннюю сторону его бархатной щеки. — Папочка собирается кончить на твое прелестное личико, малыш, — предупреждает Юнги, улыбаясь и смотря прямо в глаза Чимину. Ему нравилось, что за время их знакомства Чимин стал почти профессионалом во всем, что касалось секса. Чимин поднимает на него свой взгляд, чуть запрокидывая голову назад и выпуская длинный язык, чтобы поймать как можно больше семени, которое довольно проглатывает, облизывая губы. Он тянется ближе к мужу, когда тот подзывает его к себе. Юнги несколько раз проводит по своему члену перед тем, как излиться на лицо омеги с удовлетворенным стоном. — Хорошо, детка, очень хорошо, — хвалит он младшего, поглаживая по щечке, — Иди ко мне. Старший его подтягивает к себе, чтобы выпустить длинный язык и слизать и сцеловать все остатки собственного семени с его лица — у них были салфетки, просто ему хотелось сделать этому самому. — Господин, мы сейчас похожи на котиков, — хихикает омега, когда Юнги слизывает с его лица остатки спермы, — Мне сейчас очень сильно захотелось сказать Вам, что я Вас очень люблю. Очень-очень, — признается Чимин. — И я тебя тоже безумно люблю, мой хороший, — Юнги застегивает свои брюки, опирается на дверцу машины и садит Чимина на свои бедра, стягивая его спортивки и проскальзывая под них рукой. Чимин усаживается на чужие бедра, чуть приподнимаясь, чтобы старшему было удобнее стянуть с него спортивки, резко выдыхает, почувствовав прикосновения на своем члене. Юнги не хотелось просто механически передернуть, чтобы снять напряжение, он хотел доставить своему мальчику как можно больше удовольствия, а поэтому, водя по его члену, проскальзывает пальцами в его рот, чтобы он обвел их языком. — Я трахну тебя пальцами, хорошо, милый? Я давно не доводил тебя до оргазма пальцами. Давай это исправим, любимый, — ласково предлагает он, улыбаясь. Омега послушно обхватывает пальцы губами, смачивая их слюной, и согласно мычит, чуть кивает, радуясь, что ему не просто подрочат, а именно трахнут, пусть даже и пальцами, это тоже очень хорошо. — Ты у меня настоящий котенок, малыш, — ласково отзывается Юнги и ластится к Чимину, утыкаясь макушкой в его шею, мягко целует его ключицы, пока осторожно толкается пальцами во рту омеги. Чимин обильно смачивает пальцы слюной и откидывается назад на руки, чтобы опять же не опираться на крылья, осторожно вытягивает одну ногу из штанины брюк и белья и, вновь перекинув ее через Юнги, разводит ноги шире, подвигаясь ближе к альфе, будто намекая, что он уже жаждет пальцев в себе. Когда старший чувствует, что его пальцы достаточно смочены, он заводит их за спину Чимина, смотрит в его глаза и, сжав его шею в руке, улыбается, проскальзывая в него средним пальцем. — Расслабься, мой мальчик, расслабься для папочкиных пальцев. Умница, малыш, просто умница, давай продолжим в том же духе, любимый. Потрогай себя для папочки. Твоему члену наверняка нужно внимание. Чимин, признаться честно, крайне удивлен том, что сегодня ему разрешили потрогать себя еще практически до начала самого интересного, а лишь тогда, когда он только начал с легкостью понимать в себя один палец — интересно, может, это затишье перед бурей? Хоть бы это была просто доброта душевная. Он все же опирается уже на одну руку и, решив использовать все примочки, выпускает и второй член, начиная водить по ним вверх и вниз тем особенным способом, которому его научил Юнги недавно. Юнги толкает второй палец внутрь, мягко оглаживает внутренние бархатные стенки кишечника. Он давит с силой на железу у самого входа, чтобы выделить больше смазки, усердно массирует ее, приговаривая если слышное «чш-чш-чш, хороший мальчик, хороший». Он заводит пальцы до костяшек и грубо толкается ими, сильнее стискивая горло в руке Чимина — хорошо, что омеге не нужен был кислород, и вообще, Юнги это делал исключительно ради того, чтобы младший почувствовал легкий дискомфорт. Омега принимает в себя и второй палец, простонав негромко — да, конечно, было приятно, но еще не настолько, чтобы тратить на это свои лучшие стоны. Он тихо хнычет, когда Юнги с силой давит, кажется, на железу, выделяющую смазку, около входа. Зачем это делать? Чимин и так уже мокрый, хоть ведро под него ставь. — Умница, просто умница, — Юнги опускается, утыкается лбом в ключицы Чимина и засасывает губами один из его сосков. Он играется с ним языком, вдавливая в кожу и сосредоточенно вылизывая, — У тебя такая красивая грудь, маленький мой, мне так нравятся твои соски. Они у тебя просто прелестные, — Юнги заталкивает третий палец внутрь и начинает ритмично вбиваться ими в чужое тело. — Спасибо, Господин, — хрипит Чимин из-за сжатого горла, — Я польщен тем, что Вы восхищаетесь моим телом и его красотой, — признается он. Вогнав пальцы до костяшек, Мин находит ими железу и примерное место, за которым находилась матка, чтобы совершать толчки пальцами в их сторону, заставляя омпгу буквально взвизгнуть, простонать несдержанно. — Вот так, детка. Ты такой хорошенький папочкин мальчик. Сделай глубокий вдох, давай, — он ждет, пока Чимин сделает то, что его попросили, добавляя четвертый палец, — У-умница. Просто потрясающе. Ты уже принимал оба моих члена, ты принимал три члена, даже член и двадцать три кубика льда, так что, я уверен, в один день ты сможешь принять и четыре члена, и мои пять пальцем. Ты же ведь был бы не против, если бы я и Сокджин или я и Намджун трахнули тебя четырьмя членами, верно? Ты бы был послушным мальчиком и принял бы все, что твои Господа тебе так снисходительно преподносят, правда? Ты же такой милый послушный папочкин мальчик. Чимин почти кричит от удовольствия получая и четвертый палец, так же резко толкающийся внутрь вместе с остальными. — Я бы с удовольствием принял все, Господин, — отзывается он тихо, — Я был бы совсем не против, если бы Вы и Его Превосходительство Ким Намджун или Сокджин трахнули меня четырьмя членами — Вы же знаете, я та еще шлюшка, я люблю члены в себе — и Ваши пять пальцев я когда-нибудь тоже приму с удовольствием. Я же всегда такой хороший мальчик для Вас, правда, Господин? — Я знаю, что ты бы принял все, любимый, — мурчит Юнги в ответ ласково, — Ты у меня такой прилежный маленький мальчик. Я думаю, тебе бы понравилось, если бы тебя драли четырьмя членами, а кто-то из нас трахал бы твое чудное горлышко. Ты хочешь, чтобы мы выдрали твое прелестное горлышко, малыш? Мне кажется, тебе очень нравится, когда тобой пользуются, как маленькой шлюшкой, — говорит он так мягко, так заботливо, будто это самый милый комплимент, — Сатана, малыш, ты всегда такой хороший мальчик для меня. Для всех нас. Ты просто чудесный мальчик, милый. Такой хорошенький и послушный. Послушные мальчики всегда получают награду. — Я не люблю, когда мною пользуются, — поправляет его Чимин, — Я люблю, когда мне уделяют внимание, и когда со мной играют. Такая трактовка мне больше нравится, нежели «мною пользуются», это… Немного другое, — он все же убирает свои крылья и падает на сиденья, продолжая водить руками по своим членам. Юнги продолжает толкаться пальцами ритмично, разнося по машине слышные хлюпы. — Оба твоих члена такие прелестные, любимый, — признается Юнги, — Ты так хорошо с ними справляешься. Давай я помогу тебе, м? — Юнги укладывает на один из членов руку, на тот, что располагался ближе к нему, и начинает быстро водить по нему, ускоряет движения рукой, активнее толкает пальцы внутрь, разводя их по сторонам и оглаживая подушечками пальцев стенки, — Ты такой мокрый маленький мальчик, — Юнги наклоняется к ушку младшего и цепляет зубами мочку, — Маленькая папочкина шлюшка. Тебе нравится иметь пальцы в себе? Обещаю, малыш, в следующий раз ты обязательно получишь мой член, а если будешь вести себя, как прилежная маленькая шлюшка. Чимин достаточно ощутимо подрагивает бедрами, которые, на самом деле, делали это непроизвольно. — А-ах, спасибо, Господин, я… Ах, я… Мне нравиться быть мокрым для Вас и принимать Ваши пальцы, — поскуливает он, — Я очень люблю, когда Вы дарите мне удовольствие, Вы самый лучший Господин, который только может быть. Чимин дышит загнанно, будто это ему бы помогло, но все же останавливает себя, позволяя себе насладиться хлопающими и чавкающими звуками от движений мужа внутри него. — Знаешь, я, на самом деле, очень хотел бы, ну, развлечься со всеми вами, вчетвером, пока вы не уехали. Ведь потом вы будете заняты сборами и дорожной суетой, отдохнуть по-настоящему не выйдет. Ты что думаешь? Хочешь поиграть со мной и Их Превосходительствами? В прошлый раз тебе так понравилась наша небольшая оргия. Мне кажется, ты был даже в восторге, да? Верно? Верно, малыш? — Да, Господин, мне безумно понравилась наша небольшая оргия после моего дня рождения, — подтверждает омега, прикрывая глаза, — Я… Да, я тоже хотел бы развлечься немного с Вами и Их Превосходительствами. Мне понравилось с Вами играть, это было очень миленько, — признается он, — Господин, я очень хочу кончить, я могу? — спрашивает Чимин, спустя еще пару минуток, уже чувствуя, как к нему медленно подбирается оргазм, но он вновь забывает об особенности двух членов, ведь при их наличии, оргазм обычно накрывает тебя немного позже, чем ты успел привыкнуть и рассчитывал. — Да, конечно, любимый, ты можешь кончить, — отзывается Юнги ласково. Он выжидает около минуты, потому как с двумя членами кульминация приходила дольше, — Умница, малыш, давай, кончи для меня. Чимин простанывает довольно громко, окончательно размякая на сиденьях, а Юнги продолжает двигать рукой по его члену, чтобы выжать из него оргазм по максимуму, а когда оргазм омегу отпускает, он тянется к мужу за поцелуем, слезая с его пальцев аккуратно. Чимин, даже без спросу, берет обе его руки и облизывает длинным языком все, что успел запачкать, позже наклоняясь и к самим кожаным — слава Сатане — сиденьям, чтобы вылизать и их. Юнги же позволяет Чимину без протеста все это сделать, поглаживает его по волосам, пока его муж покорно вылизывает сидения. Он однажды сказал ему, что хорошие мальчики оставляют за собой место, где их трахали, в чистоте, и он рад, что Чимин запомнил это. Омега надевает обратно свои боксеры и спортивки, после чего выбирается из машины, разминая конечности, после не самого удобного секса в его жизни. — Надеюсь, мы не долго? — спрашивает он, потягиваясь руками, — В любом случае, простите, что заставили ждать, — он подходит к багажнику другой машины, в которой все так же, как и до их уединения, сидел Сокджин, и валится к нему на мягкий пледик. В этот раз все честно, он успел полежать с Юнги, значит может себе позволить полежать и с Джином, — Зай, а мяско скоро приготовится? Я голодный до жути. Юнги выбирается из машины вслед за ним и усаживается на рыбацкий раскладной стул рядом с Намджуном, закуривая. — Ага, я даже знаю, почему ты такой голодный, — улыбается Джин, чмокая Чимина в щеки. — Он снимал, — спокойно сообщает Намджун. — Я не.! Я не снимал! Не верь ему! — восклицает Сокджин, — Враки! — Признайся, — советует Намджун, вскидывая бровь, пока Чимин смеется. — Ну, может быть, я снял совсем чуть-чуть. Буквально минуту. Ну, может, чуть-чуть больше, — Джин выдыхает, тычет указательными пальцами друг в друга, — Ну, это же не страшно, правда? Я просто для себя. — Чимин-и, ты знаешь, где он смотрел то ваше видео с Юнги с распаковкой? — интересуется Намджун, — В кино. Он на большом экране смотрел, как тебя трясло. — Почему ты меня палишь! Я думал, мы заодно! — недовольствует Джин. — То, что я твой жених не значит, что я буду тебя прикрывать, — объясняет Намджун. — Шутишь что ли? — Чимин совсем заливается хохотом, и, судя по тому, как Сокджин возмущался, Намджун действительно не пошутил, — Ах ты-ы, — тянет Чимин наигранно, продолжая хихикать. Омега наваливается на старшего сверху, складывая руки у него на груди и укладывая на них подбородок и с прищуром, будто немного укоризненно смотрит на него. — Ты старый извращуга, — заявляет он твердо. — Нет, старый извращенец Юнги, а я обычный, классический, одна штука, — объясняет Сокджин. — Смотришь в кинотеатре, как твой брат трахает бедную ляльку, да еще и сам снимаешь! И не стыдно тебе, а? А вот если я возьму и обижусь на тебя, за твои недоговорочки и секретики? Признавайся, ты все снимал? Зачем ты снимал? Тебе так интересно, как мы с Юнги развлекаемся, или ты представлял на месте кого-то из нас себя и думал о том, как мы можем тебя удовлетворить, м? Признавайся, извращенец, а то я же до смерти тебя защекотать могу. Видал коготочки? — ухмыляется Чимин, поднося черные когти ближе к Киму, — Знаешь, что я сделал этими коготочками с одной из своих жертв, м? Они все еще кровью пахнут от моих выходок, кстати, напоминаю, что я подстрелил семерых и ты должен мне просмотр всей саги Сумерек. Я твою рубашечку сейчас могу порвать в два счета, а знаешь, что могу сделать с твоей кожей если буду щекотать? Признавайся, зачем снимал. — Просто так снимал! Зачем снимают секс? — дует губы Ким. — Чтобы подрочить, — Намджун жмет плечами. — Я не собирался! — протестует старший омега, — Если бы я хотел, то попросился бы присоединиться… А так, я просто снимал. Для личного архива, — он хватается за грудь, скрещивая на ней руки, — Не трогай! Я предтечный, у меня с сиськами пиздец! А тронешь рубашку — я тебя загрызу нахуй! Ты знаешь, где я эту ткань и пуговицы покупал? Я тоже нет, так что вторых таких я не найду! — Да-да-да, зай, конечно, ты не собирался дрочить, смотря на то, как мы прекрасно проводили время, и как громко я стонал, — повторяет он саркастично, потому что все слова старшего совсем не звучали правдоподобно. Он чуть приподнимается обеспокоенно и перекладывается просто рядом с Джином, смотря на него удивленно, — А что у тебя с сиськами? Я вообще не видел у тебя сисек. У тебя обычная красивая, прекрасная, невероятно сексуальная мужская грудь и никаких сись. И почему именно сейчас, когда у тебя предтечка с ними пиздец? Блин, а как же мы поедем в отпуск, если у тебя течка, тебе же узел нужен, а у меня нет узла, — грустно подмечает Чимин, ведь он очень хотел эту поездку. Хотел провести время с Джином не только за сексом, как это могло показаться с его изначального условия, связанного с поездкой. Хотел признаться ему в своих чувствах в конце то концов. — Идите есть, мясо готово, — оповещает Юнги, помогая Хину снять с шампуров мясо и уложить их на тарелку. — Уже готово? — отзывается Чимин, когда их зовут кушать и вскакивает с места, подбегая к мангалу. Чимин просит у Хина вилку, чтобы есть хоть немного поаккуратнее, и снимает первую пробу, тут же поворачиваясь ко всем с широко распахнутыми глазами и еле разборчивым «блять, это очень вкусно, горячее свежее мясо с костра такое вкусное, нам нужно почаще охотиться». Он берет себе несколько кусочков мяса в отдельную тарелочку, одно складное походное кресло, устанавливает его рядом с креслом Юнги, и присаживается с ним, забрасывая ноги к себе, чтобы сесть в позу лотоса. Юнги откидывается на кресле, а затем чувствует, как что-то тычется ему в руку. Он хмурится, задерживает сигарету между зубами и поворачивается, замечая позади себя что-то пушистое, похожее на кошку. — Смотрите, кто к нам пришел. Ты голодная? Хочешь отобедать с нами? — Юнги снимает с шампура два сырых кусочка мяса, зная, что маринад, в котором были готовые, может сделать животному плохо, — Иди ко мне. Хочешь погреться? Юнги берет кошку на руки осторожно, пусть та и немного шипит, заворачивает с свою накидку-пальто и усаживает на свои колени, двигаясь ближе к огню, чтобы согреть животное. Он снимает перчатку, осторожно гладит ее, держа в руке кусочки мяса, которые кошка с удовольствием грызла. Судя по размерам, это была даже не кошка, а котенок, как Юнги позже разглядел — угольный хвост был вздернут морковкой кверху, глаза были большие-большие, а мяуканье больше походило на писк. Юнги улыбается нежно и гладит котенка за ухом, потушив сигарету, говорит ему приятного аппетита. — Котенок, — Чимин еле держится, чтобы не расплакаться от умиления прекрасным созданием, — Дай погладить, дай погладить, дай погладить, спасибо! — тихо упрашивает он, чтобы не спугнуть этот милейший пушистый комочек, и осторожно протягивает к нему руку, убрав свои когти, чтобы мягко погладить по голове, — Сатана, какая же он лапочка, — пищит он и, дождавшись пока котенок поест, забирает его себе на ручки вместе с пальто Юнги, в которое тот его укутал, укладывая к себе на колени, нагибается к нему поближе, начинает ему мурлыкать, словно мама-кошка, давая ему понять, что с ними он в безопасности, — Ты наверное замерз до жути малыш, правда? — улыбается омега, поправляя пальто, чтобы котенку было теплее, продолжает чесать его за ушком и мурлыкать, пока тот успокаивается и прикрывает глазки, — Любимый, пожалуйста, мы можем забрать эту кроху домой? Пожалуйста-пожалуйста. Он такой хорошенький, а его семью мы сейчас вряд ли найдем, все наверняка разбежались, испугавшись выстрелов, — он надувает губки, словно ребенок, смотря на мужа. — Да, нынче в лесу прохладно, — соглашается Намджун, отпивая глинтвейн из своего стаканчика, — Наверное, он горный. Посмотри на его окрас. — Он похож на кошатника? — уточняет Сокджин, становясь рядом с Юнги, кутаясь в плед, — Ты помнишь, почему мы вообще сделали конюшню? — Чтобы лошадям было где жить, блять? — язвительно отзывается Намджун. — Нет! Потому что конь Юнги сдох! — напоминает громогласно Джин, пока Юнги устало потирает лоб и разминает пальцами. — Джин, а ну не кричи, у меня ребенок спит! — шикает на него Чимин, вновь возвращаясь к поглаживанию котика по чуть грязной шерстке, — Нужно будет его помыть, — тихо говорит Чимин, нежно смотря на маленького котенка, — И купить ему лоток, шампунь для животных, когтеточку, миску, корм и лежанку. Раз он еще котеночек, думаю, можно купить ему несколько игрушек. Мы же заберем его? — Я все это куплю ему. Наш маленький котеночек ведь должен быть в полном комфорте в замке, — обещает Мин и смотрит пищящему котенку в глаза, — Тебе наверняка одиноко без мамы, да, милый? Мы тебя пристроим, не переживай. Там о тебе позаботятся, — он понимает, что, похоже, успел слишком увлечься котенком, — А конь был старым, — оправдывается он и вздыхает, — Да, любимый, конечно, я очень хочу забрать его. Он очень хорошенький. — У него могут быть блохи, — плюется Сокджина, — Ты хочешь, чтобы весь замок чесался, как в девятнадцатом веке? — В отличие от девятнадцатого века мы не носим парики. И я не такой тупой. Я свожу его к ветеринару, чтобы посмотреть, все ли с ним в порядке. Думаю, он хорошо приживется в замке. Будет мышек в подвалах гонять, — он улыбается. — Скажи ему, чтобы не забирался на мою постель, — заранее предупреждает Джин, дуя губы. — Извини, я пока что не умею говорить по-кошачьи, — Юнги встает с кресла, подходит к Чимину и, задрав брюки, присаживается на корточки, гладя котенка между ушек, — Мы возьмём тебя домой, но тебе придется не забираться на кровать Сокджина, хорошо? Ты можешь поспать на моей кровати, котенок, — Юнги слышит писк, похожий на «миу», в ответ, а затем мурчание, — Ты согласен, да? — он поднимает его на ручки и оглядывает, — Ты у нас мальчик, да? Чимин смотрит влюбленно на Юнги, сюсюкающегося с котенком, будто с малышом, и почти пищать готов от милоты. — Не кошатник он, — фыркает Джин, стоя в стороне. — Э-эй, я в состоянии распознать яйца у своего ребенка, — будто бы оскорбленно отзывается Юнги, поднимается, лучше кутая его в пальто и кивая Хину, — Хин, будь добр, заведи машину, чтобы она прогрелась. Нужно согреть нового члена семьи Мин. — Слушаюсь, — кивает Хин, доедая мясо и направляясь к машине, чтобы ее завести. — Этого нового члена семьи Мин еще назвать нужно, — подмечает омега, — А то так и будем звать его котенок, лапочка и пушистый комочек милоты, — хихикает он. — Вы, ребята, доедайте и поехали. Мы еще хотели немного повеселиться в замке, — напоминает Юнги, — Кстати, — он оборачивается на Джина, — Уже решили, куда поедете в отпуск с Чимином? — услышав о поездке, младший омега подбегает к Сокджину и кутается к нему под плед, хватаясь за его руку. — Я все еще голосую за Милан, — заявляет он. — Милан? Это прекрасно, — отзывается Мин. — Правда, я не знаю, как мы поедем прямо сейчас, если Джин-и предтечный, — признается Чимин задумчиво, — Все таки, ну, ему будет гораздо легче провести течку дома, где в шаговой доступности Намджун и еще куча альф, но, если он уверен, что мы можем поехать в ближайшее время, и он перенесет нормально полет и все такое, то мы, наверное, можем поехать как только соберем вещи, — он поднимает голову на Джина и падает на его плечо, — Ты что думаешь по этому поводу? — Ну, — Юнги поворачивает голову на Джина, — Насколько я помню, у Джина довольно длинная предтечка, так что, если у него не третий день, то он нормально перенесет полет. Верно, Джин-и? — Ага. Ну, типа, если тебя не смутит то, что первые три или четыре дня я не выпущу тебя из постели, то мы можем поехать хоть завтра с утра, — хихикает Джин. — Ваше Величество, мы можем ехать, — сообщает Хин, а Юнги кивает ему в ответ. — Я нисколечки не буду смущен, если Юнги разрешит мне помогать тебе с твоей потребностью в сексе, — хихикает Чимин и, обняв Джина и Намджуна перед отъездом, идет за Юнги и Хином в машину. Он садится в машину, укладывает котенка себе на коленки, двумя пальцами массирует его между ушек, пока тот не засопит. У него под носом надувались маленькие смешные пузырики, когда он выдыхал, а еще он успел дважды чихнуть — наверное, простудился. Конечно, он такой маленький, не мудрено, что он мог простудиться. Юнги засыпает вслед за котенком почти сразу же — кто знал, что одним из способов быстро уснуть было не только оказаться в объятиях Чимина, но и просто уложить на свои колени маленький сопящий и вибрирующий комочек? Всю дорогу Чимин смотрит на то, как мило сопят его муж и их новый член семьи, поглаживая последнего по голове, даже находит их похожими в чем-то. Юнги и правда был похож на котика. Омега даже сфотографировал их себе на память, чтобы просто пересматривать в хорошем настроении или пока будет в отъезде с Сокджином. Когда они доезжают до дома, Юнги идет в ванную, чтобы сходить в душ самому — все-таки, они планировали развлекаться, — и помыть котенка заодно. Сидя под теплым душем, Юнги, уложив все еще дремлющего котенка на колени, аккуратно втирал гель для душа в его шерстку, чтобы промыть его от всей грязи и прилипшей травы. Затем вытирает его полотенцем, расчесывает его, сняв с него довольно много выпавшей шерсти, а затем, показав, что шумящего фена можно не бояться, аккуратно сушит его, чтобы тот не простудился еще больше. На удивление, котенок быстро привык к небольшому шуму от фена, и Юнги, уложив его на буфет, сушил его, пока тот спал, периодически зевая. Он накидывает на себя полупрозрачную рубашку, доходившую ему лишь до середины бедра — он даже не удосужился белья под нее надеть, а она ведь еле-еле ему все, что было внизу, и прикрывала. Все равно. Кто его не видел голым? Чимин первые несколько минут ждет мужа в комнате, нервно блуждая из угла в угол, будто его это успокоит, старался настроиться на серьезный разговор, но, блять, почему сказать об этом именно Юнги так сложно? Может, он боится как-то задеть его чувства? Блять, да, именно этого он и боится. Как Юнги отреагирует на то, что Чимин влюбился? Главное, чтобы не подумал, что Чимин перестал его любить. О нет, этому точно не бывать, ни за что на свете. Пытаясь отвлечься от всей этой суеты в своей голове, омега отправляется в комнату к Джину и Намджуну, чтобы обсудить предложение Юнги о еще одной мини-оргии (которая, возможно, состоится, если Юнги не решит с ним расстаться, не простив за влюбленность в другого), и те, судя по всему оказываются очень даже не против, причем поддержали даже главную идею Чимина: уговорить Юнги побыть снизу. Юнги все же возвращается в спальню, где его должен был ждать Чимин, раньше него самого, укладывает котика к ним на кровать, накрывая одеялом, гладит его по спинке, чтобы тот погрузился в сон. — Так о чем ты хотел поговорить? — интересуется он, закинув ногу на ногу и закурив, когда в спальне появляется Чимин. — О, любимый, ты уже вернулся, — подмечает Чимин, — Извини, если заставил ждать, мы просто обсуждали нашу идею развлечься вчетвером вместе с Сокджином и Намджуном, — все, теперь от разговора точно никуда не скрыться. Вот он Юнги, прямо перед тобой, Чимин, ожидает твоей речи. — Ага, да, я вернулся, — Юнги кивает. Вокруг них темнота, только пара желтых ламп, и это создавало атмосферу, однако с каждым чужим словом Юнги казалось, что разговор будет о чем-то плохом. — Да, я очень хотел с тобой поговорить и прошу тебя отнестись к этому очень серьезно, так как… Для меня очень важно то, что ты скажешь мне насчет того, о чем я собрался говорить, — такое чувство, будто он старается ходить кругами, вокруг самого важного, хотя, блять, да, именно это он и делает. Блять, ну почему так сложно признаться в таком именно мужу? Намджуну он все с легкостью рассказал. — Хорошо, детка, я буду серьезен. Давай, иди ко мне, присаживайся, — Юнги хлопает по месту рядом с собой на постели, а когда младший садится рядом, берет его за руку и поглаживая большим пальцем по коже. Он сильно волновался, видимо, тема разговора действительно была сложной для него. Расставание? Развод? — Я счастлив, что для тебя важно моем мнение, любимый. Давай, расскажи мне. Чимин присаживается рядом, делает глубокий вдох и выдох, чтобы успокоиться и продолжает: — Я не знаю, заметил ты или нет, но за последние два с половиной года произошло достаточно много всего нового в нашей семье. Не у нас с тобой, а просто в нашей семье, в клане… Юнги кивает омеге, когда тот говорит о сближении с его семьей — он, вообще-то, был рад просто до безумия, что Чимин влился не только в общую атмосферу и религию, но и в семью. Слуги и подданные давно перестали воспринимать его как чужака, что-то чужеродное из другого мира, кем-то, кто просто иногда посещает замок. Чимин был важен для всех, его любили и советовались с ним, а некоторые слуги даже сплетничали с ним: сплетни — важная часть жизни слуг, ведь в замке, по сути, был свой маленький мирок со своими скандалами и интригами, и делиться всем этим с кем-то много стоит. Чимину доверяли и уважали — не просто из-за статуса или того, как сильно Юнги его любил, а просто потому что он был хорошим человеком. — …ты, наверное, успел заметить, что я, так сказать, влился в семью, меня считают своим, уважают, прислушиваются, дружат со мной, поддерживают хорошие отношения, и… Вероятно, ты мог заметить, что я также очень хорошо сблизился с Намджуном и Сокджином. Особенно с Сокджином. С ним мы очень сблизились. Я только прошу тебя, не ругайся, пожалуйста, — еще раз на всякий случай просит омега. — Сатана, любовь моя, я не собираюсь ругаться на тебя, — открещивается Юнги, чуть хмурясь. С чего вообще он подумал, что Юнги будет ругаться? Неужели все настолько плохо? — В общем, зачем я хотел с тобой поговорить… Я должен сказать тебе, что я… Я влюбился в Джина. Прям втюрился по самые уши. Я спрашивал у Франчи, и она сказала, что у нас разрешена полиамория и полигамия, так что я… Я хочу предложить Джину стать моим парнем, когда мы будем в Милане, ты… Ты не против? Юнги внимательно наблюдает за Чимином, слушает о его влюбленности и громко вздыхает, расставляет руки для объятий и обнимает младшего нежно-нежно, целует его шею. — Милый, я люблю тебя. И я счастлив, если счастлив ты. Если твоя душа зовет тебя и тебе нужно больше внимания и получать, и отдавать, если твоему сердцу хочется больше одной любви, — он улыбается и укладывает личико мужа в ладонях, — То это просто прекрасно. В клане действительно разрешена полигамия и полиамория, потому что это просто прекрасно, когда у тебя нет рамок для любви. Ты бы знал, как я рад за тебя, любимый. Ты бы знал, как я горжусь тобой, что ты признался и себе, и мне в этом всем. Спасибо тебе, — он целует младшего нежно и, уложив ладонь на затылок Чимина, давит, укладывая его голову на свое плечо, вплетает пальцы в его волосы и мягко массирует кожу его головы, — Это будет просто прекрасно, если ты признаешься ему в чувствах в Милане. Это очень романтично. Знаешь, я думаю, у вас с Сокджином это взаимно, и это просто чудесно. В любом случае, детка, как бы Сокджин не отреагировал, знай, что я всегда буду рядом, чтобы поддержать тебя, а Джин, хоть и эмоционален, но он умеет грамотно распоряжаться своими эмоциями, так что он ни в коем случае не откажется от тебя, даже если он не хочет с тобой отношений. В любом случае, у тебя есть я, Намджун и Франческа, которая с удовольствием поможет тебе разобраться. Ты просто обязан познакомиться с ее женой, Камиллой. Она такая прелестная, любимый, ты бы знал, — Юнги улыбается, целует Чимина в макушку, — Я люблю тебя, сокровище. Ты моя душа и все-все мои мысли, Чимин. Я люблю тебя. Я надеюсь, ты правда будешь счастлив. Чимин держит руку мужа во время всего своего рассказа, будто надеясь, что это него хоть немного успокоит и развяжет язык в каком-то смысле, а когда признается, честное слово, будто камень с души падает, особенно когда Юнги обнимает его самыми нежными своими объятиями и мягко целует. Омега еле держится, чтобы не заплакать от счастья, пока слушает Юнги, который говорит так ласково и спокойно, давая Чимину понять, что волноваться незачем. Неужели он и правда настолько боялся его реакции? Позволил себе подумать о том, что Юнги может его не принять? Он бы ведь ни за что это не сделал бы и не сделал сейчас. Юнги самый понимающий и заботливый, он просто не позволил бы сам себе так поступить с ним. Омега утыкается носом в его шею, положив голову на плечо и все же не сдерживается от маленьких слез счастья с небольшой улыбкой. — Спасибо тебе, Юнги, — шмыгает Чимин, целуя его куда-то в шею и поднимается с его плеча, чтобы посмотреть в его глаза. Он вновь берет его за руки, но в этот раз говорит спокойно и расслабленно, не пытаясь найти в этих руках дополнительной поддержки, — Правда, спасибо тебе. Ты не представляешь, как я рад, что ты так легко и понимающе воспринял это, мне правда это важно. Я люблю тебя, милый, и, пожалуйста, знай, что даже если я сейчас и влюбился в другого, я всегда буду любить тебя так же сильно, как и сейчас, и никогда не разлюблю тебя. Ты моя любовь, моя душа, любимый муж и будущий отец моих детей, — он даже не говорит «возможно», ведь знает, что благодаря Намджуну, у них теперь точно будет возможность родить ребенка и подарить ему свою любовь и заботу, — Ты самый лучший человек в моей жизни, хоть и, фактически, перестал быть им семьсот лет назад, самый понимающий и всегда готовый выслушать. Ты очень дорог мне и я люблю тебя больше жизни, — Чимин осторожно придерживает старшего за подбородок двумя пальцами, чуть притягивая к себе и смотрит в его глаза вопрошающе, будто спрашивая может ли он его поцеловать, после чего именно это и делает, мягко сминая его губы своими и даря ему этим самым всю свою нежность, выражая всю свою любовь. Юнги улыбается, большими пальцами аккуратно проводит по нежным нижним векам под глазами омеги, чтобы вытереть выступившие на родных глазах слезы. — Я не могу не принять тебя, я ведь люблю тебя, — объясняет Юнги, — И я хочу, чтобы ты был счастлив. Мое принятие сделает тебя счастливым, и это восхитительно. Ты знаешь, Чимин, я люблю тебя безумно. И мне нравится видеть тебя довольным. Ты распускаешься, как самый прелестный цветок, когда ты счастлив, и мне нравится видеть это. Я рад за тебя каждой клеточкой своего тела, ты ведь мне дороже жизни и смерти, Джин мне дорог, как память и весь мой опыт, вы оба — одни из самых лучших омег, которых я когда либо встречал. Вы должны быть счастливы, милый. Я люблю тебя, — он целует мужа, прикрывая глаза. Мягко проводит по его шее — он не просит его перестать плакать, ведь слезы, как и любая другая частичка любимого им Чимина, были прекрасны, и, к тому же, он знал, что это — слезы счастья, а поэтому переживать ему не о чем. Одна из его гувернанток приносит ему чашечку кофе, и Юнги, сев в позе лотоса, отпивает. — Так ты планируешь предложить ему встречаться в Милане, да? Ты же понимаешь, что просто обязан будешь сразу же после признания позвонить или написать мне? Мне интересно, — просит Юнги ласково. — Да, я… Я планирую сказать ему в Милане, — признается Чимин чуть смущенно, улыбаясь, — Я уже даже придумал, как я это сделаю, мне кажется, ему должно понравится. Он же любит танцевать, верно? — уточняет он и тихо хихикает, — Конечно же, я тебе позвоню! Сразу же! Ты только телефон близко к уху не подноси, ну, так, на всякий случай. Я предупрежу заранее до того, как буду признаваться, а ты позовешь и Намджуна тоже, хорошо? — предлагает он, так как так мог убить двух зайцев одновременно: расскажет и Юнги и Намджну. — Обязательно позову Намджуна, — улыбается Юнги, — Думаю, он будет рад услышать это вместе со мной. Ты ходил же к Сокджину и Намджуну, да? Что они думают насчет мини-оргии? Они согласны? Юнги чувствует, как кровь приливает к нижней части тела, как будто бы к нему резко возвращается гон, однако до него еще должно быть далеко, так что… Юнги отмахивается. — Они не против насчет оргии, кстати, но у нас было к тебе предложение, — слегка коварно улыбается Чимин, — Давай сначала пойдем к ним? Омега наклоняется к котенку под одеялком, у которого было видно лишь уши и кусочек макушки, целует его почти невесомо, желая спокойной ночи и обещая вернуться в скором времени. Он берет мужа за руку и ведет его в комнату к Кимам довольно, предвкушая то, что будет, если Юнги согласится. Юнги наблюдает внимательно за действиями Чимина, кивает, соглашаясь пойти в другую комнату с младшим под руку. Его, правда, охватило легкое волнение, когда Чимин вот таким наглым образом его интриговал. Подходя к комнате, он просит Чимина подождать, потому что не очень хорошо себя чувствует — может, пробыл в горячей ванной слишком долго, кто знает? Он присаживается на постель, упирает руки позади себя и откидывает голову, хмурясь. Перед глазами пляшут разноцветные всполохи, а под кожей взрываются мурашки салютами, заставляя Юнги подрагивать. — Мы поговорили, пока ты был в ванной и… — Чимин делает небольшую паузу, думая, что кто-то другой захочет сказать Юнги, что они задумали, но все же признается сам, — Мы поговорили и поняли, что мы хотели бы трахнуть тебя. Помнишь, мы с тобой в машине обсуждали, что было бы очень миленько растянуть меня однажды под четыре члена? Мы хотели сделать это с тобой.