Герои? Злодеи? Пф! Деньги! И дайте жить спокойно!

      Лезвие катаны покрыто кровью. Перед Незуко трупы героев. Мужчина, тяжело дыша, смотрит на его противников. Герои. Раненные, но еще живые. В его голове только одно слово: уничтожить. И он подчиняется приказу, отданному Все за Одного. Его причуда — управление кровью, представляет сейчас смертоностное шоу, где Незуко — главный актер. Он поднимает катану и бежит на героев, превосходящих его в количестве. Думает ли он сейчас о шансах выжить? Нет. Сейчас он инструмент Все за Одного. Его Оружие и Щит. И в голове только слово — уничтожить. Больше нет мыслей. Желаний. Только — уничтожить.       Всемогущий и молодой практикант Сотриголова стоят напротив Все за Одного и молодого мужчины в алой маске, в руке которого катана. Сотриголова использует свою причуду, чтобы не дать человеку в маске воспользоваться его причудой, на что Все за Одного вальяжно хлопает в ладоши. — Интересную рыбку ты с собой привел, Всемогущий.       В глазах мужчины опасно пляшут огоньки жадности. Он хочет себе эту причуду. В свое использование, распоряжение. И его желание передается парню в алой маске. Несмотря на то, что его причуда заблокирована, этот парень до сих пор остается смертоносным Оружием. Последний предел. Всемогущий не хочет лишних жертв. Он знает, что многие, кто идет за Все за Одного, идут не по своей воле. И если есть хотя бы один шанс избавить человека от влияния Злодея, он этим воспользуется. Поэтому он отдает приказ Сотриголове оставаться позади, а сам бросается в бой. Ему навстречу, как Герой и думал, бросается и человек в алой маске. Его движения отточены, он ловко уворачивается от рукопашного стиля боя Всемогущего, а катана, то и дело, оставляет на массивном теле порезы. Что и удивляет Всемогущего. Его столько раз могли ранить насмерть, только… человек в алой маске лишь на большой скорости кружит вокруг Героя, в то время, пока Все за Одного смеется, наблюдая за танцем. И только Все за Одного делает шаг в сторону «танцующих», Сотриголова совершает ошибку. Он переводит свой взгляд на Все за Одного. Человек в алой маске, ощущая свободу, использует свою причуду. Кровь из ран Всемогущего увеличивается в объемах, будто кровяные тельца, клетки стали размножаться сами по себе, создавая вокруг картину, напоминающую Ад. Крови становится много. Очень много. Она бы заполнила собой бассейн. А кровь из ран, нанесенных человеком в алой маске, приобретает форму рук. Они по всему телу, они сдерживают, не дают двигаться так же свободно как ранее. Всемогущий не может понять, что происходит. Из отчетов, которые он получал, Кровавые Фантомы не пользуются таким образом своими причудами. Ни один из этого дуэта. Однако, кровавая рука, будто обтянутая латексом, дает явно понять, сжимая чужое горло, насколько отчеты были ошибочны. Все за Одного не может сдержать себя. В его глазах Всемогущий видит… пламя одержимости. Это заставляет Героя на мгновение, с ужасом, осознать, что что-то здесь не так. Он, пытаясь втянуть хоть немного воздуха, переводит взгляд на человека в алой маске и вновь на Все за Одного. — Ахахаха! Ты подчинился! Подчинился! Наконец! Ты мой! Захвати этого ребенка, стань моим до конца.       Отдает приказ Все за Одно. Кровавый Фантом, склоняя голову, обнажив клинок бежит на Сотриголову. Все происходит очень быстро. Всемогущий не может двинуться. Кровь из его тела полностью сковывает тело могучего Героя. Сотриголова переводит действие причуды на несущегося на него мужчину, освобождая этим Все за Одного. Кровь прекратила действовать цепями на Всемогущего, руки, сдерживающие Героя, спали, окрашивая Всемогущего в алый цвет. Однако… времени мало. Всемогущий не успеет достичь практиканта. Время, будто замедляется. Он видит, как Кровавый Фантом замахивается своим клинком. Все за Одного, жадно наблюдая за боем, жутко улыбается.       Незуко стоит посреди поля битвы, пошатывается. Его тело, нет, это не тело, а одна сплошная рана, не может справится с физическим давлением. Его алая маска давно треснула, раскрывая миру его лицо. На губах, как ни странно, но торжествует блаженная улыбка. Один из героев, тоже мечник, чьей причудой является управлением потоками воздуха, снова воздух, вонзает свой клинок в грудь мужчины. В самое сердце. Незуко, сделав пару шагов назад, падает на спину. В его глазах нет больше блеска жизни.       Клинок Кровавого Фантома… промахивается. Сотриголова, уверенный уже в том, что проиграет этот бой, с широко открытыми глазами смотрит на край лезвия, которое проносится перед его глазами. Кровавый Фантом оступился, будто потерял опору под ногами. Он летит на землю, покрытую кровью. Все за Одного, видя изменения, прекращает смеяться. Всемогущий не может понять в чем дело, он был уже на половине пути к Сотриголове, как окружающий мир погружается в крик, наполненный болью и отчаянием. — Аааааа!!!       Кровавый Фантом лежит в крови и кричит. Его тело будто бьет агония. Он хватается за голову и крепко сжимает ее. — Нееет!!! Аааааа!!!       Кричит парень, пытается подняться, но его тело, будто его не слушается. Он поскальзывается, падает, вновь пытается подняться. А перед ним все так же стоит ошарашенный Сотриголова. Этот крик не может принадлежать человеку. Этот крик принадлежит какому-то животному, зверю, но никак не человеку. Столько отчаяния и боли не может быть в человеческом существе. — Что ты делаешь? Выполни приказ!       Еще минутами ранее Все за Одного был уверен в том, что смог подчинить себе Саюки. Однако сейчас пришло осознание, он не подчинил. Он провалился. И внутренняя жажда просыпается с новой силой. Подчинить. Сделать своим. Это Его игрушка. Она ДОЛЖНА быть его.       Саюки утопает во внутренней боли. Весь мир трескается, будто разбитое зеркало. В его голове агония и какофония. Он ничего не понимает. Алая нить, связывающая его и его брата-близнеца, оборвалась. Потерять кого-то столь близкого и родного… сильнейшая боль сжимает сердце и разум в тиски. Он не слышит никого и ничего. Он пытается подняться, но не получается. Забитым зверем Саюки кричит, а осколки зеркал падают на него сверху, будто что-то, выстроенное давным-давно, рушится в его разуме. И неожиданно, но он ощущает чье-то прикосновение к своему плечу. Тише, Дитя. Тише… Я дам тебе его увидеть…Я дам немного времени...       Он не может разобрать, чей это голос. И голос ли вообще. Где он находится? Что вокруг творится? Кто он? Почему вокруг так много алого цвета?       Крик резко прекращается. Алая маска раскалывается, осыпается. Стоя на четвереньках Кровавый Фантом поворачивает голову в сторону Все за Одного и Всемогущего. Лазурь глаз смотрит на Все за Одного с ледяным спокойствием и холодом. Единственная мысль Всемогущего: Он так юн. И мысль прерывается, когда кровь приходит в движение. Вновь самый главный вопрос — вопрос времени. Сотриголова, порядком истощивший свои силы, не успевает среагировать и связать причуду Кровавого Фантома. Алая кровь несется в сторону Всемогущего. Он, встав в стойку, уже был готов принять на себя удар, только… волна из крови проносится мимо, направляясь к Все за Одного. Из кровавой волны материализуются множества рук. Какие-то бьют по телу мужчины, какие-то оплетают руки, ноги, туловище. — Отпусти.       Единственное слово, которое вырывается из окровавленного рта Фантома. Всемогущий, чувствуя, что вот она, возможность, вступает в битву против Все за Одного, пока тот ошеломлен восставшим против него последователем. Нет, этот Саюки не был его. Этот Саюки был именно тем, кого так жаждал в последнее время, в последние месяцы заполучить Злодей.       Как только Всемогущий вступил в бой, Сотриголова, используя причуду, пленит Кровавого Фантома. И волна из крови вновь прекращает свое движение. Практикант смотрит на Фантома и видит, как из его глаз льются слезы, а сам взгляд мертв. Он не видит ни Сотриголову, ни то, что его окружает. Он смотрит перед собой и не видит ничего. Сотриголова, закинув Саюки на плечо, уходит с поля битвы. Здесь он будет лишь мешаться сейчас. Как бы не хотел парень вступить в бой, он понимает, что только помешает. Битва проходит быстро. В результате победителей нет.       Держась за поврежденный бок, потрепанный Всемогущий подходит к практиканту и одаривает своей улыбкой. Сотриголова видит, что Герою больно, что он чертовски устал, что он разочарован исходом боя, что Все за Одного все же удалось сбежать, даже несмотря на то, что его голова была, буквально, размозжена ударом Ультра. Всемогущий опускает взгляд на плененного Саюки. Тот, не поднимая глаз, просит лишь об одном. — Пожалуйста. Отведите меня к брату. — Что ты…       Не успевает Сорвиголова закончить, как замечает, что тело Фантома содрогается. — Прошу. Мне нужно увидеть его тело.       Эта битва забрала много жизней. И когда Всемогущий с Сотриголовой возвращаются в то место, где оставили других Героев, Всемогущий вновь оказывается в центре внимания. К нему тут же подлетают Герои поддержки. Он остается чуть позади. Сотриголова подходит к трупу аловолосого мужчины и, не заботясь особо, кидает скованного Фантома рядом с трупом. Саюки поворачивает голову к своему брату-близнецу. И вновь окружающее пространство взрывается от крика. — Отпустите! Отпустите! Брат! Брат мой!       Кричит Саюки, заливаясь слезами. Такая реакция заставляет Сотриголову сделать несколько шагов назад. Он поворачивается к Всемогущему, а тот кивает, давая свое добро. Ленты прекращают оплетать тело Саюки и тот, подползая, продолжает звать мертвого. — Незуко! Незуко!!!       Рыдание, плач, крик. Все, что сталось на этом поле битвы. Многие Герои не могут ничего понять, заключив Саюки и труп его брата-близнеца в кольцо. Сам же Фантом, ласково и нежно, обнимает мертвое тело мужчины и прижимает его голову к своей груди, завывая, словно дикий зверь. Всего несколько секунд этой какофонии и все вновь становится тихо. Всемогущий подходит к Сотриголове, чтобы понять, в чем дело. И видит, как два мужчины, похожие друг на друга почти как две капли воды, без чувств лежат друг с другом. Видит как один обнимает другого. А по его щекам текут слезы.       Саюки открывает глаза. Медленно. Он ощущает себя разбитым и лишенным сил. Он лежит на кровати в пустой комнате. Его руки и ноги прикованы к постели. Он молчит, ничего не говорит, так как первое, что он видел — отражение. Впереди него огромное зеркало. Он даже не понимает, что это помещение походит на комнату допросов и за зеркалом, наверняка, находятся люди. И он просто смотрит на свое отражение. На осунувшееся лицо. На мертвые лазурные глаза. На темные круги под глазами. Он смотрит на свое отражение и понимает, что не осознает, кто он. Это ведь не он. Не его лицо, не его тело. Это. Не. Он. И только через несколько долгих минут до него доходит одна простая мысль, он один. Он не чувствует связи с его братом-близнецом. Он потерял часть себя, свою вторую половину. И эта пустота заставляет закрыть глаза.       За зеркалом, как только Кровавый Фантом очнулся, один из людей покинул помещение. Он быстрым шагом направился к главному штабу. К Всемогущему и Дознавателю. — Все за Одного тебя сильно потрепал.       Мужчина в строгом костюме осматривает перебинтового Всемогущего. Блондин на это лишь улыбается своей привычной улыбкой. — Все заживет! Сейчас самое главное выяснить у Кровавого Фантома информацию о Все за Одного. И накрыть его убежища, где бы он мог скрываться. Положить, наконец, конец этому Злодею. — Для этого я здесь. Я выясню все, что необходимо.       Дознаватель кивнул. В этот момент в кабинет постучались и вошел один из тех, кто был приставлен следить за состоянием Фантома. — Очнулся.       Кротко доложил мужчина. На что Всемогущий и Дознаватель поднялись с своих мест. Пришло время.       В камеру заходят двое. Но Саюки, будто их не видит, он смотрит в зеркало. Он пытается понять и Осознать самого себя. Но сколько бы он не пялился в свое отражение, он не может. — Цепи и наручники не позволят тебе использовать причуду…       Дознователь что-то говорит, но его голос не доходит до сознания Саюки. Он продолжает смотреть в Зеркало. Отрешенный от всего мира, его глаза бегают по лицу, по телу, которое было приковано к постели. Кажется ему задали вопрос? Саюки не знает. Больше всего ему хочется коснуться своего лица, понять, что это не ложь. Его состояние прекрасно видит Всемогущий и он, своим могучим торсом, прерывает зрительный контакт с зеркалом, вставая напротив Саюки. И как только отражение пропало, Кровавый Фантом поднимает взгляд на мужчину. Всемогущий только хотел сказать о том, чтобы тот прекратил играть с ними в игры, вот только искреннее недоумение в лазурных глазах заставляет слова застрять в горле. Именно поэтому Герой только прокашливается и произносит. — Сейчас ты будешь под действием причуды и не сможешь солгать, даже если бы захотел. И ты ответишь на все наши вопросы.       Блондин кивнул и Дознователь коснулся обнаженной кожи на руке Саюки. Сам же Саюки только кивнул, после чего бросил короткий взгляд на чужую руку, и вновь вернул внимание к Герою. — Для начала начнем с простого. Как тебя зовут.       Всемогущий стоял перед парнем с идеально прямой спиной и смотрел на него сверху вниз. Да, Фантом помог в битве против Все за Одного, только расслабляться не стоит. Однако ответ парня заставил Героя переглянуться с Дознователем. — Наверное… Саюки. Так меня звали другие…       Голос был тихий, не удивительно, ведь совсем недавно парень его попросту сорвал. — Я… может что-то идет не так? Я еще раз активирую причуду.       В замешательстве сказал Дознователь и вновь коснулся руки Саюки. Но тот особо не отреагировал на прикосновение, смотря на Всемогущего. — Еще раз. Как тебя зовут?       Вновь задал вопрос Герой. Его уверенность в победе над Все за Одного в кратчайшие сроки пошатнулась. — Наверное, Саюки.       Повторил Фантом. — Ты не уверен? — Не знаю. — Тогда, кхм, дата твоего рождения. — Не знаю. -…Кто ты? — Не знаю. — Что… с тобой произошло? -…       Саюки замолчал. Но, буквально, на мгновение. Он, прикрыв глаза, опустил их к своей правой руке, из-за чего слегка повернул голову в бок. Он сжал руку и вновь разжал. — Мне тоже интересно, что со мной произошло. Я умерла*? Или еще жива? Если я исчезла, меня ищут? Обо мне плачут? Смогу ли я вернуться? Я… я хочу домой. Мне… страшно. — Тебя похитили? — Не знаю. — Где ты жил? — Я не знаю… — Что ты знаешь о Все за Одного? — Ничего.       С каждым словом у Всемогущего опускались руки. Дознователь же никак не мог понять, что вообще происходит. Но потом пришел к одному единственному выводу, к которому пришел и сам Всемогущий. Они переглянулись. — Я всегда думала, что смогу встретится с своими родным, смогу, когда только захочу. Возможно, именно поэтому я так холодно, иногда, к ним относилась. Ведь я знала, что родные, какими бы они не были, меня ждут. Но я не знаю. Не знаю, где они. Как они. Кто они сейчас.       Всемогущий прикоснулся рукой к своему лбу и зажмурился. Здесь им нечего ловить. И по факту, этот человек — невиновен. Вот только его состояние в данный момент желает оставлять лучшего. — Отдыхай, набирайся сил.       Саюки поднял голову на Всемогущего, так как почувствовал в его голосе… теплые ноты. Ему оставалось только кивнуть. Дознователь и Герой покинули камеру. Они встали напротив одностороннего зеркала, за которым был виден Саюки. Он вновь беспрерывно стал смотреть на свое отражение. Казалось, даже не моргал. — Считаешь, Все за Одного промыл ему мозги? — Есть другой вариант? Моя причуда действует абсолютно на всех, он не мог солгать. — Бедный ребенок…       Около месяца к нему время от времени приходили разные специалисты. Помогали восстановится физически, а так же пытались понять, что происходит с его психическим состоянием. За это время Всемогущий так и не смог найти следы Злодея. И вот он вновь в том же кабинете, а перед ним стоит женщина. — Он… не может осознать, кто он. Если Все за Одного поработал над его психическим состоянием, то он проделал кропотливую и ювелирную работу, Всемогущий.       Женщина поправила очки на переносице и продолжила свой доклад. — Вам ведь известен Зеркальный тест? — Тест на самосознание, да. — Его проходят даже животные, на подобии кошек или собак. Только вот Саюки… он не может его пройти. Он не может осознать то, что в отражении — он. Физически — он здоров. Но вот психологически… — Как думаешь, что нам лучше с ним сделать? — Здесь оставлять нельзя. Тартар не для таких людей. В психбольнице, боюсь, ему может стать только хуже. Ему нужен будет кто-то, с кем можно будет говорить, вновь погружать в реальный мир. И, вероятнее всего, он вновь сможет осознать самого себя. Только это опасно. Его причуда очень сильна. — То есть без присмотра Героев нельзя обойтись. — Так и есть. Но какой Герой сможет подойти?       Женщина закрыла свой планшет и, приподняв очки, потерла переносицу.       Всемогущий, немного помолчав, вздохнул и, поднявшись, улыбнулся широкой улыбкой. — Я возьму его под свое крыло. Все равно после битвы с Все за Одного активность Злодеев спала. Могу позволить себе небольшой перерыв. — Ты в этом уверен, Всемогущий?       Дознователь тоже поднялся и внимательно посмотрел на Героя. На вопрос тот лишь кивнул. — К тому же, он может что-то вспомнить. Нужно быть рядом. Да и моя квартира очень уж большая для меня одного. Ахахаха! — Типа, хотел завести собаку, а заведешь человека? — Всемогущий, он не животное.       Дознователь и Психолог Тартара сказали почти одновременно, заставляя Героя громче рассмеяться. — Я и не думал! Так что, подготовьте его, завтра уже заберу. А я пока подам заявление на небольшой отпуск.       Герой покинул кабинет, а Дознователь и Психолог лишь переглянулись. — Ну, может что-то получится? Он весьма… позитивный. — Господин Дознователь, вам ли не знать, что именно такие люди прячут за маской свои искренние чувства. — Так, не нужно мне всей этой психологической херни. Ты слышала Всемогущего, подготовь арестанта. — Хорошо-хорошо.       Саюки стоит перед Тартаром. И смотрит на Всемогущего. Всемогущий, в свою очередь, стоит напротив и смотрит на Саюки. Так бы они и стояли, смотря друг на друга, если бы Дознователь, который вышел проводить экс-заключенного, не толкнул того в плечо. — Не смей больше здесь появляться малец. Удачного пути.       И, развернувшись, ушел в свою, уже такую родную, темницу. Герой, нервно посмеявшись, почесал затылок. Сейчас он был одет в обычную гражданскую одежду. В то время, когда на Саюки была лишь рубаха и какие-то старые штаны с оттянутыми коленками. — Ну… пойдем. Ты пока будет жить со мной.       Мужчина прошел к своей машине и, открыв дверь пассажирского места, повернулся к Саюки. Аловолосый, проследив взглядом за мужчиной, подошел к нему и сел на заднее место. Все в тишине. Ни одного лишнего, да и хоть какого-нибудь, слова. Герой захлопнул дверь и выдохнул. — Это будет тяжело.       Пока Всемогущий размещался на водительском сиденье, Саюки вновь нашел отражение — зеркало заднего вида. И вновь устремил на него свой взор. И все же… это не он. — Мое имя Тошинори Яги. Можешь звать меня так.       Пристегнувшись ремнем безопасности мужчина оглянулся на парня. Тот же, в свою очередь, ничего не ответил, продолжая сверлить свое собственное отражение. Всемогущий вздохнул. Завел мотор и поехал домой.       Квартира Всемогущего и в самом деле была большая, имеющая пять комнат, две ванные, одну кухню и гостиную. Тошинори редко бывал здесь, так что не было ничего удивительного в том, что в этом месте царил порядок. Первым зашел Герой. Следом Саюки. Он, тенью следовал за Всемогущим, когда тот показывал новому сожителю квартиру. — Ну, вот и все. Располагайся, а я придумаю, чем нам пообедать.       Как только фраза была закончена, Саюки просто прошел в выделенную ему комнату и встал напротив зеркала. Сейчас его ничего не интересовало. Ни окружающий мир, ни Всемогущий, ничего. Саюки, как и раньше, пытался осознать, кто он. Тошинори же просто оставил того наедине с собой. По крайней мере на данный момент. Если честно, даже он не понимал, что делать и как быть дальше.       Несколько дней проходят в напряженном молчании. Саюки практически не выходит из комнаты. Всемогущий, в свою очередь, впервые за долгие годы позволяет себе банально выспаться. Но на этом все. Он привык к постоянному движению и нахождение на одном месте заставляет его внутреннюю тревогу возрастать. Яги пытается свободные часы проводить в личном спортзале, который ранее он оборудовал в одну из комнат квартиры. Он читал книги, которые до этого отпуска откладывал. Но все же нахождение в четырех стенах действовали на мужчину негативно. Лишь пару раз он попытался привлечь к себе внимание Саюки, только толку от этого не было никакого. Как парень смотрел на себя в зеркало, так и оставался, практически не движимым. Его удавалось вывести на разговор только когда приходило время приема еды. Так Яги узнал, что Саюки предпочитает пользоваться европейскими столовыми приборами, а не палочками. Из напитков по утрам пил кофе, а вечерами зеленый чай. Весь день же он держался на воде. И на этом все. После приема пищи Саюки вновь уходил в комнату и вновь вставал напротив зеркала.       Саюки протянул руку и коснулся ровной и холодности поверхности своего отражения. И прикрыл глаза.       В один из тихих вечеров, когда Всемогущий читал книгу в гостиной, мужчина почувствовал на себе чей-то взгляд. Это ощущение было настолько неожиданным, что Герой, подняв голову, с удивлением обнаружил стоящего недалеко от него парня. Это было настолько внезапно, что Яги только и мог, что молчать. А Саюки, увидев, что его заметили, прикрыл глаза и, быстро кинув взгляд в сторону, все же взял себя в руки и подошел к мужчине. После чего просто сел рядом. — Как твои раны после сражения?       Это был первый раз, когда Саюки не только подал голос самостоятельно, но и о чем-либо поинтересовался. И, странно, но Всемогущий почувствовал от его слов странное, но комфортное тепло, что заставило его улыбнуться. Первый вопрос этого парня. И относится он к здоровью Тошинори. — Заживут. Если бы не ты, наверняка получил больше урона.       В ответ Саюки кивнул, смотря перед собой. Он сложил руки перед собой, на колени, и слегка сжал их в кулаки. — Я… благодарен за заботу. Спасибо.       Всемогущий, закрыв книгу, внимательно смотрел за своим подопечным. — То, что связано с зеркалами, ты… — Нет. Я до сих пор не могу понять, кого я вижу в отражении. Я должен видеть себя, но себя я не вижу. Будто ускользающий образ, как рябь на воде. Я даже не осознаю как выгляжу.       Не весело усмехнулся юноша, после чего поднял голову и посмотрел на Тошинори. Повисло молчание. Однако, это молчание было по-своему, по-странному, комфортным. Единственное, что мог сейчас делать сам Герой, так это смотреть в ответ. Потому что он понятия не имел, что нужно делать дальше. Все его знания, словно в один момент, выпорхнули из головы, оставляя за собой лишь пустоту. Он, как будто, зеленый ребенок, а не прошедший через множество битв Герой. Ситуацию спас, как ни странно, сам Саюки. — Что читаешь?       Он опустил глаза на книгу и кивнул в ее сторону. Тошинори тоже посмотрел на твердый переплет и, улыбнувшись, показал обложку. — Детектив. Люблю классику, Шерлок Холмс. — Могу почитать с тобой?       Неожиданно предложение заставило Яги встрепенуться. Несколько дней полного игнорирования его, как живого человека, и тут такой прогресс. Однако, этот прогресс радовал. Значит Саюки не сдавался. Боролся. Многие внутренние барьеры человек может преодолеть лишь самостоятельно, без посторонней помощи. — Да, можно. Можем начать сначала и… — Начнем с того места, где ты остановился. — Ну, если ты не против.       Не уверенно ответил Тошинори и, открыв книгу, положил ее на свои колени. Из-за массивных габаритов Героя, Саюки пришлось едва ли не вжаться в чужую руку своим плечом, что заставило Яги вновь кинуть взгляд на этого молодого мужчину. До этого прикосновения он даже не думал о том, что Саюки был… намного меньше его. Намного. Что в росте, что в массе. Будто ранее юноша был так далеко, что и непонятно было, насколько они разные. И только приблизившись можно было заметить эту разницу.       Мысли прервал тяжелый выдох. — В чем дело? — Я не понимаю, что тут написано.       И Саюки закрыл ладонями свое лицо. Тошинори бросил взгляд на книгу, после чего быстро закрыл ее и поднялся. Он прошел к стационарному телефону, возле которого лежали, так привычно, блокнот с ручкой, на тот случай, если придется что-то записывать. Забрав их, Яги вернулся к Саюки, который не сдвинулся с дивана. — Напиши что-нибудь.       Протянул Всемогущий блокнот с ручкой. Саюки, убрав руки от лица, посмотрел на Героя таким жалостливым взглядом, что сердце, казалось, не могло выдержать. И принял из рук письменные принадлежности, совершенно случайно касаясь своими пальцами большой руки. Саюки был холодным.       Написав несколько строк, парень протянул раскрытый блокнот Тошинори и тот, прочитав написанное, слегка нахмурился. — Похож на русский язык, если честно. Но… какой-то странный. Будто буквы в зеркальном отражении. — В зеркальном отражении, да?       Не весело усмехнулся Саюки и, подобрав к своей груди ноги, этим полностью залезая на диван, уткнулся носом в колени. — Да что со мной такое? — Думаю, со временем мы разберемся.       Закрыв блокнот ободряюще улыбнулся Всемогущий, а после положил свою руку на такое хрупкое плечо. Почти одни кости. Этот жест заставил Саюки вздрогнуть, и все же, поднять голову к Тошинори. После чего слегка кивнуть. И вновь повисло молчание, которое, опять, нарушил сам Саюки. — Ты… почитаешь мне? — Конечно!       И Тошинори, взяв книгу, начал читать вслух. Убаюканный голосом Саюки довольно быстро заснул, как будто он не спал эти несколько дней в своей комнате. Когда чужая голова коснулась плеча Яги, он замолчал и посмотрел на алую макушку. Только через несколько минут он протянул руку и слегка погладил юношу по волосам. Ладонь полностью накрыла голову, настолько сильна была разница в размерах их тел.       Тошинори отнес Саюки в его комнату и положил его на кровать. Юноша выглядел настолько изможденным, что Яги не будет удивлен, если он проспит, возможно, больше суток. А сам ушел в свой кабинет, откуда связался с Психологом из Тартара, которая и вела дело Саюки. Ему нужна была консультация.       Проходили дни, складывающиеся в недели. Каждый день от Психолога Тартара приходил тот или иной тест, который Саюки выполнял без каких-либо вопросов, а после тестов он и Тошинори что-либо делали вместе. И все эти тесты показывали лишь одно — у Саюки была проблема в восприятии реальности. Все, что он делал, видел, изображал, оно, словно, было зеркальным отражением действующей реальности. Так же остался не раскрыт вопрос, каким образом юноша говорил на японском и спокойно понимал жителей Японии.       Однажды, в самый обыденный из вечеров, Тошинори с Саюки пошли вместе в торговый центр. Психолог дала добро на то, что юношу можно выпустить в мир, что его расстройства не настолько критичны, чтобы и дальше держать его под домашним арестом. Да и сам Тошинори был рад наконец покинуть тюрьму четырех стен его собственной квартиры. Вот только, когда Тошинори наконец выбрался на улицу, почему же ему вдруг, так неожиданно, захотелось вернуться? Не может же быть, что причина скрывалась во взглядах прохожих, которые смотрели заинтересованно на того, кто шел сейчас рядом с ним по правую руку и заинтересованно, совсем не обращая ни на кого внимание, рассматривал окружающий его мир. Что за глупости лезут в мою голову?       Всемогущий встряхнул головой, после чего, улыбаясь, положил руку на плечо Саюки, привлекая внимание того к себе. Как Яги и думал, Саюки отреагировал быстро, моментально поворачивая голову к Герою. — Для начала, давай купим тебе новую одежду. После товары для гигиены, а потом и продукты. Не против? Саюки, покачав головой, вдруг остановился. — Могу я попросить краски и холст. Я хочу… начать рисовать, да и проверить, умел ли я раньше. Может это поможет мне справится с моим состоянием… — Я только за, мне нравится такой настрой!       И, показав палец вверх, улыбающийся Тошинори пошел вперед, ведя за собой Саюки, продолжая держать того за его плечо.       Все шло своим чередом. Сначала одежда, Саюки выбрал пару простых футболок серых цветов, хлопчатые штаны, джинсы и шорты. Казалось, он был совсем не заинтересован в нарядах и прочих тряпках. Однако, Яги мог с точностью сказать, что внутри Саюки взволнован. Он то и дело кидал взгляды на выход, был весьма напряжен. Подобные эмоции легко улавливались, ведь, хоть за все эти дни он и его подопечный стали больше узнавать друг друга, Саюки так и не открывался полностью. А сейчас… его эмоции будто были картинкой на открытой книге. Из-за чего мужчина лишь тихо посмеялся. Именно поэтому он решил оставить сладкое напоследок. Он понимал к чему так стремится сейчас Саюки. И во Всемогущем взыграло что-то детское. Он упорно делал вид, что не понимает чего хочет этот алый парень. Хотел просто подразнить. И у него это хорошо получалось.       Магазин искусств. Здесь Саюки и утонул. Краски, карандаши, фломастеры, маркеры, холсты, масла, кисти. Все виды, все цвета, оттенки. Он медленно ходил между рядов, а Тошинори, молча, следовал за ним, внимательно наблюдая, как губка впитывая все те эмоции, которые сейчас плескались через край на этом молодом расцветшем лице. Сам не ожидая от себя в голове Тошинори промелькнула мысль. Саюки красивый.       Для обработки этой мысли потребовались минуты. И когда Яги понял, о чем подумал, он тут же остановился и его лицо вспыхнуло красным цветом смущения. Благо Саюки, поглощенный тюбиками с масляной краской, даже не обратил внимание на своего сопровождающего. О чем я только что…       Мужчина коснулся своего лица, но все же бросил еще один взгляд на Саюки. Тот, казалось, наконец почувствовал рядом с собой Героя, повернулся к нему и посмотрел на него своими большими лазурными глазами. — С тобой все в порядке?       Невинный вопрос заставил Тошинори резко замахать руками и нервно, но громко, засмеяться. — Д-да, все в порядке! Я просто ни разу не бывал в таких магазинах, вот и растерялся!       И на этих словах, Саюки, впервые, улыбнулся. Тепло. И это тепло отдалось эхом внутри Тошинори, заставляя сердце пропустить удар. — Я рад.       И юноша вернулся к своему занятию, оставляя Тошинори в прострации. С ним что-то происходило. То, что он не испытывал ранее ни с одним другим человеком. Даже те мимолетные романы с другими женщинами-героями, с которыми он ранее когда-либо сотрудничал в других странах, не стояли и рядом с его нынешним состоянием. Здесь было… нечто другое.       Они вдвоем выходили из торгового центра, полностью загруженные пакетами с приобретенными товарами, когда, вдали, раздался мощный взрыв. Саюки остановился, его взгляд был обращен в сторону звука. Всемогущий, нахмурившись, передал свои пакеты в руки Саюки. — Вызови такси и иди домой.       Герой сорвался с места в сторону взрыва. А Саюки остался стоять у торгового центра, где замельтешили люди. Юноша слегка прижал пакеты к себе, провожая взглядом удаляющуюся фигуру.       Эту потасовку даже боем нельзя было назвать. Пришел, увидел, победил. Вот и все. Однако, и эта стычка оставила свои выводы. Пары недель хватило для того, чтобы некоторые Злодеи повыползали из своих нор. Хоть после относительной победы над Все за Одного преступность резко упала, те, кто боялись власти главного Злодея, вновь появились в свете. А это значит, что Всемогущий должен будет опять стать надеждой всего мира. Отпуску конец. Однако Тошинори, который был тем еще трудоголиком, он был… немного огорчен. И списывал, разумеется, это на то, что с Саюки наконец наметился какой-то прогресс, а совсем не на то, что ему хотелось бы быть с ним дольше. Саюки! Точно!       Герой, попрощавшись со своими коллегами, которые так же прибыли на место происшествия, тут же ринулся домой. Благо с его способностями он добрался очень быстро. Несколько секунд и он возле входной двери. Сам не знает почему, но Тошинори поправляет свои волосы, выдыхает и кладет руку на ручку двери, чтобы открыть. Вот только она закрыта. Он закрылся?       Роется в карманах штанов и находит ключи. А после его голову посещает озарение, из-за чего Тошинори лбом бьется о поверхность двери. — Я же не дал ему ключи, идиот…       Прошептал сам себе под нос. Насколько же он стал растерянным? И только сейчас он понимает, что хочет доверить Саюки ключи от своего жилища. От места, куда не ступала нога других людей. Его личной обители. Я за ним присматриваю, так что это вполне естественно.       Мысленно, сам себе твердит Тошинори, но ему не спокойно, ведь когда он только прибыл к дому, внизу никого не было. А если бы Саюки вернулся, то он бы ожидал его внизу, так как дверь была закрыта. Ведь так? Его сердце и разум начинала охватывать паника. Где Саюки?       Тошинори вновь спустился вниз, обошел дом, но нигде не нашел алую макушку. Его рука сжалась в кулак. Он хотел скорее найти этого парня, убедится, что тот не сбежал. Да и куда ему сбегать? Он ведь ничего не знает об окружающем его мире, даже письменности, чтобы хоть как-то ориентироваться. В голову начали лезть мысли о том, что нужно позвонить в полицию, другим героям или, даже, в Тартар. Он потерял его. Саюки. Дыхание сбилось. Только Тошинори не был бы Всемогущим, если бы не взял себя в руки и не стал мыслить трезво. Для начала, нужно вернуться в торговый комплекс. Может он все еще там?       Надежды на это у Героя было мало, но все же, он направился туда.       И какого было его удивление, а так же облегчение, когда он, подходя к огромному торговому центру, увидел, что Саюки стоит на том же месте, где его и оставил Тошинори. Там же, не сдвинувшись с места. Посреди улицы. С этими чертовыми пакетами. Герой, сам не понимая в какой момент, очутился напротив юноши. Тот, смотря на Яги, улыбнулся ему. — Тоши.       Тоши. Это сокращение его имени накрыло теплой волной где-то глубоко внутри. Всемогущий, смотря на Саюки, задал лишь один вопрос. — Почему ты не пошел домой? — Я не знаю адреса. Ты не сказал.       И все. Все так просто и банально. Из-за всей этой глупой ситуации Герой в отчаянии засмеялся, запрокидывая голову назад, заставляя этим Саюки удивленно моргнуть. — Все хорошо? — Д-да! Ахаха! Какой же я дурак! Ахаха!       Он правда, пытался успокоится. Но все никак не получалось. Саюки даже приготовил для него воду, достав бутылку из одного из пакетов. И протянул мужчине, на что тот, продолжая посмеиваться, кивнул и принял бутылку. — Ты думал, что я сбежал?       Саюки, как всегда, говорил прямо. Однако в его голосе Тошинори не слышал ни укора, ни разочарования. Лишь факт. Словно, он понимает реакцию Героя на то, что тот не нашел его дома. Яги, успокоившись, открыл бутылку и сделал несколько глотков спасительной влаги. — Мне некуда идти. И я не знаю, что у меня за состояние. Да даже если бы было место, где бы меня ждали… я не думаю, что посмел бы там появится.       Проговорил тихо Саюки, когда Тошинори уже закручивал крышку бутылки. — Не говори так, Саюки. Всегда есть место, где тебе рады. — Тогда… я буду с тобой, пока ты сам меня не выгонишь. Или пока не придет мое время.       Вот так просто Яги поставили перед фактом, из-за чего Всемогущий, замерев, смотрел во все свои глаза на этого молодого мужчину. Так просто говорить о чем-то подобном, не испытывая и долю смущения. Это… это же похоже на…       А пока Герой переваривал информацию, Саюки передал ему часть пакетов, а после просто взял того за руку. Казалось, для Саюки все эти действия, которые у других вызвали бы массу противоречивых чувств и эмоций, даются легко. А его ладонь, по сравнению с ладонью Всемогущего, казалась такой маленькой.       Тошинори Яги передал дубликат ключей от квартиры Саюки. Так же назвал ему точный адрес и, ежедневно, передавал деньги на мелкие расходы. Он вновь заступил на свою героическую роль Всемогущего. Разумеется, не без переговоров с самим Саюки. — Я буду здесь. Никуда не уйду. — Хм… если что-нибудь случится, обязательно звони. — Хорошо.       Так и начались их обыденные будни. Всемогущий покидал дом на патрули, а Саюки оставался один в огромной квартире. И… рисовал. Большую часть времени рисовал. Смотрел телевизор, набираясь информации об этом мире. И готовил. Каждый раз, когда бы Всемогущий не вернулся домой, его встречала теплая и уютная атмосфера, а в воздухе витал приятный запах домашней еды. Как оказалось, Саюки очень хорошо готовил. В свободное время Тошинори с парнем выходили в город. Не всегда ради какой-то цели, а просто, чтобы прогуляться. Саюки все с таким же интересом осматривался, даже начинал что-то спрашивать. Так же мужчина вновь начал, как это ни странно, но играть. В игры, которые со времен школьной доски не играл. Различные игры на приставке или же настольные. Но чаще всего они просто сидели на диване или на полу, Тошинори читал вслух какую-нибудь книгу, а Саюки сидел рядом, прижавшись к его плечу своим, и что-нибудь делал. В основном рисовал. Наброски, эскизы. Простая и уютная атмосфера. И с каждым таким днем Тошинори ощущал, что его привязанность становилась все сильнее и сильнее. И если раньше он терпеть не мог оставаться в четырех стенах, ассоциируя свою квартиру с темницей, то сейчас… это место действительно было домом, куда хочется возвращаться. Погрузится в это тепло, успокаивающее и тело и душу. Все чаще и чаще Яги, невзначай, но касался Саюки. Его руки, его прядей алых волос, его плеча, щеки. Эти прикосновения стали чем-то жизненно необходимым. Ощутить тепло другого человека рядом с собой. Однако, тело Саюки всегда было холодным, как будто он постоянно мерз. Не думал Тошинори об этом лишь потому что дома Саюки ходил, чаще всего, в футболке и шортах, и довольно часто открывал окна, чтобы впустить свежий и прохладный воздух. Так не поступают люди, которым и правда холодно. Однажды, все же, Яги спросил его об этом, на что Саюки ответил: — Нет, я не чувствую холода. Просто… я видимо такой, не знаю. Я до сих пор не могу понять.       В один из подобных вечеров, Тошинори сидел на кухне и читал один из недавно вышедших бестселлеров вслух, в то время, пока Саюки нарезал дольки яблок. Он захотел приготовить яблочный пирог, а Яги и не думал возражать. После выпечки от юноши всегда приятно пахнет, этот запах успокаивает, заставляет забыть обо всех Злодеях, с которыми за весь день сражался Всемогущий. — Кстати, Тоши…       Перебил Яги Саюки. Такое происходило редко и мужчина, оторвавшись от страниц книги, перевел взгляд на юношу. — Я закончил картину. Хочешь посмотреть? — О! Можно? Конечно, хочу!       Отложив в строну нож, Саюки пошел в свою комнату, в которую Тошинори до сих пор не заходил. Он бывал там первый и последний раз только тогда, когда Саюки впервые попал в его квартиру. В конце-концов, он уважал его личное пространство, которое, иногда, и хотелось нарушить. Но, вот его ожидания дали свои плоды.       Как только Яги зашел, следом за Саюки, в его комнату, он ненадолго остановился. Тошинори сам не понимал, откуда и когда юноша смог наполнить всю комнату, почти всю, зеркалами. Вдоль стен, на всех поверхностях, были зеркала. От этого Яги стало, немного, но жутко. Будто почувствовав его состояние, Саюки приостановился и повернулся к Герою. — Я… знаю, как это выглядит, но мне от этого легче. Я не хочу всю жизнь простоять напротив зеркала, пытаясь осознать самого себя. Так что… мне просто легче от того, что меня окружают зеркала. Кажется порой, что хоть в одном из них, я смогу увидеть себя настоящего…       Юноша прикрыл лазурные глаза и опустил их. — Тебе не комфортно? Если да, то я вынесу… — Н-нет, все в порядке! Необычно, конечно, признаю. Но, тебе от этого легче ведь. А значит, все в порядке. Так, где картина?       Саюки, посмотрев на Тошинори, улыбнулся. И только ради этой улыбки, немного робкой, Яги готов был закрыть глаза на эти вездесущие зеркала. Саюки прошел чуть вперед и достал большое полотно. После чего поднес его к Тошнирои. То, что Яги увидел, заставило его улыбнуться и коснуться подушечками пальцев картины. — Она очень красива. Своеобразна, как и ты сам в целом, но красива. Странное ощущение, словно, хоть все и хорошо, но вдали чувствуется… тревога.       Саюки стоял около Тошинори и внимательно следил за его реакцией. А после перевел взгляд на картину. — Прими ее. Пожалуйста. — Эм, можно? — Да. Конечно.       И Саюки, вновь улыбнувшись, подошел к Тошинори. Неуклюже, приподнявшись на носочки, он смог-таки клюнуть Яги в щеку. После чего спокойно пошел обратно на кухню, возвращаясь к яблокам. А Герой, как стоял, так и продолжил стоять. Его щека, несмотря на мимолетное касание чужих губ, горела. А сердце готово было выпрыгнуть из груди. Он смотрел на полотно перед собой, не отрывая взгляда, и чувствовал, как его уши начинали так же гореть, как и все его лицо.       Тошинори все же унес картину, когда смог вновь двигаться, в свою комнату и поместил, пока, на прикроватный стол. А когда только вернулся, его телефон подал сигнал. Всемогущему пришлось тут же ответить. И с каждым словом Саюки видел, как мужчина, ранее олицетворяющий собой мягкое облако, становился суровее, как грозовая туча. — Понял.       Отключившись, он ушел обратно в комнату. Переодеться для него не составило большого труда. Саюки понимал. Они друг друга прекрасно понимали без слов. Очередной вызов. Но, если многие Герои жаловались на то, что их жены, девушки или сожительницы чаще всего устраивали какой-либо скандал, Саюки с спокойствием отпускал Всемогущего на его работу. Только перед тем, как спина Героя скроется за дверью, он, как и всегда, бросал вслед. — Я жду тебя.       Как только Всемогущий скрылся за дверью, юноша взял одну дольку яблока и положил себе в рот. Его взгляд был направлен в окно. Значит здесь не знают о Ван Гоге.       Картина, которую он написал, была, хоть и отошедшей от оригинала, но картиной поля подсолнухов известного художника того места, откуда был Саюки. Или, если точнее, откуда была одна его часть.       Всемогущего не было долго. Прошла ночь. Прошли утро, день, вечер. И только к следующей ночи входная дверь открылась. И на пороге появился, хоть и раненый, изможденный, но живой Тошинори. Саюки, как только услышал, что ключи делают обороты в замке, сразу вышел из своей комнаты. В его глазах читалось беспокойство. — С возвращением, Тоши.       Дрогнувший голос заставил, хоть на мгновение, но замереть Яги. Тот, как-то виновато, но все так же лучезарно улыбаясь, прошел в квартиру. — Были некоторые… неожиданности, но все закончилось хорошо. — Угум… прими душ, а я возьму аптечку. — Да меня уже подлатали, так что я… — Тоши, пожалуйста.       Тихо произнес Саюки и, развернувшись, ушел за кейсом первой помощи. Мужчина же, почесав затылок, все-таки выполнил просьбу. Ему и самому хотелось избавиться от этого липкого пота и запаха крови на своем теле. Он, пройдя в ванную, разделся и встал под струи воды. Саюки же, держа в руках аптечку, стоял возле входа в комнату Яги. Что один, что второй уважали личное пространство каждого. И никогда без спроса не заходили друг к другу. Это негласное правило царило во всем. Пока один не позволит, второй не лезет на чужую территорию. Так всегда было.       Всемогущий вышел из душа, повязав на свои бедра полотенце. Халат с собой он, разумеется, не взял. И от понимания, что его теперь, в таком виде, видит Саюки, заставляло Тошинори испытывать, некое смущение. Мы ведь оба мужчины, верно? Так почему же мне так… стыдно?       Тошинори сам не понимал, чего он так стыдится. Его тело в превосходной форме, чтобы обладать Один За Всех. Но все же, это не отменяет того факта, что его скулы, когда он проходил мимо Саюки, порозовели. — Проходи.       Неуверенно и тихо сказал Яги, пропуская юношу в свою обитель. Саюки следовал за Тошинори, как всегда, безмолвной тенью. Он не обращал внимание на интерьер комнаты мужчины, ему было не до таких мелочей. Единственное, что сейчас занимало его мысли — раны и повреждения. Из некоторых до сих пор сочилась кровь, разбавленная водой.       Ран не было так много, как могло быть, но свежие рубцы говорили том, что ранения были и куда серьезнее. Их кто-то уже успел исцелить. Исцеляющая причуда? Причуда…       Мысленно попробовал слово Саюки на вкус. Он не впервой это делает и до сих пор не может привыкнуть. А пока его голова была занята выводами из увиденного, Тошинори сел на постель и повернулся к Саюки. Сам же юноша сел рядом. Молчание было напряженным. Казалось, из-за нависшей атмосферы, воздух можно было ножом резать. Саюки, как можно спокойнее, открыл кейс. И перед тем, как начать обрабатывать раны, он попытался использовать свою причуду. Для этого ему нужно было коснуться окровавленного участка своими пальцами. Холодные подушечки перст вызвали дрожь в теле Тошинори. Он внимательно наблюдал за Саюки. За его действиями, за тем, как своей причудой он избавляется от лишней крови, как обрабатывает его раны, за тем, как изменяется выражение его лица. Он видел, как Саюки старался быть беспристрастным, в начале. Но потом на смену пришло беспокойство. — Скажи, если больно. — Мне… хорошо.       Казалось, что голос отказывается подчиняться. Поэтому Тошинори прошептал свои слова, продолжая безотрывно смотреть на Саюки. Юноша же, прикусив губу, после обработки стал наклеивать пластыри и наносить бинты. — Пожалуйста, будь осторожен. Я потерял своего брата-близнеца, которого любил. Не заставляй меня испытать еще и боль от потери тебя…       Ладони прикоснулись к широкой груди Тошинори. Все, что сейчас мог видеть мужчина, опущенную голову и алую макушку. — Саюки.       Мужчина, будто не управляя своим телом, с трудом смог заставить себя поднять руку и коснуться щеки юноши, приподнимая его голову и заставляя посмотреть в свои глаза.       Это произошло неожиданно. Саюки сам подался вперед. Его губы коснулись, как-то смазано, губ Яги. Саюки, едва ли, не сидел верхом на мужчине. Все из-за разнице в росте. Только так он мог спокойно коснуться чужих губ. — Саюки, ты можешь пожалеть… — Нет. Я делаю то, чего желаю, Тоши. Ты можешь пожалеть, но не я. Именно поэтому я и остановился.       Они общаются шепотом. Их слова никто не услышит, но им и не нужно повышать голос. Они прекрасно друг друга понимают. — Прогони меня, Тоши, если не хочешь. Или же, сделай меня своим на эту ночь. Я хочу почувствовать тебя, хочу понять, что не потерял тебя. Что это не иллюзия. Что это реальность.       Пока Саюки говорил, он прикоснулся своими пальцами к губам Яги, которые от его разделяют лишь какие-то жалкие миллиметры пространства. — Ты боишься, Саюки. -…       Юноша, прикрыв глаза, лишь кивнул. И вновь коснулся чужих губ. Еще раз. И еще. Тошинори до последнего пытается сдержаться. Однако, слова Саюки отдаются таким теплом в груди и тяжестью внизу живота. Поэтому, когда губы в очередной раз накрывают его, Тошинори приоткрывает рот, завлекая Саюки в более глубокий поцелуй. Сильные руки охватывают более миниатюрное, чем сам Всемогущий, тело и прижимают к себе. Не отпускают. Языки переплетаются, Саюки закидывает свои руки за голову Яги и сам жмется к нему. У обоих глаза чуть приоткрыты. Они хотят видеть друг друга. Широкие ладони опускаются по спине, проникают под ткань футболки. Им приходится оторваться друг от друга только для того, чтобы несчастная ткань отлетела в сторону. И с новой страстью мужчины вновь утопают в поцелуе.       Неловко. Тошинори сам по себе очень большой. Для того, кто владеет Один за Всех подобная масса тела — идеальна, но вот для Саюки... Он, в данный момент лежащий на спине в кровати Яги, кажется совсем миниатюрным. Тошинори возвышается над ним, покрывает его шею поцелуями. У него был опыт в близости, но с женщинами, а сейчас перед ним такой же мужчина. Тошинори неловко. И эта неловкость прекрасно читается в его скованных движениях, в покрасневших скулах, во взгляде, желающем большего, но боящимся навредить. Из-за чего, Саюки, подавшись вперед и обхватив чужое лицо своими руками, целует его еще раз. — Не беспокойся. Если мне будет больно, я скажу.       И вновь вовлекает в поцелуй. Сердце Тошинори стучит в бешеном темпе. Ему просто сносит голову, когда его касаются эти холодные руки, когда он сам касается миниатюрного хрупкого тела. Они оба обнажены, оба чувствуют друг друга. И оба отдаются. Рука Тошинори опускается к раздвинутым, самим Саюки, ногам и касаются колечка мышц. — Лучше используй крем… Тоши…       С придыханием говорит юноша, кидая взгляд на аптечку, стоящую на прикроватной тумбе. Оттуда, дрожащими руками, Яги достает тюбик с целебной мазью. И обильно смазывает свои пальцы. После чего вновь возвращает внимание к Саюки. Его взгляд потемнел. Светлая, некогда, лазурь становиться совсем темной от желания. Саюки сам раздвигает ноги шире, приподнимая одну из них под коленом и отводя в сторону. Тошинори большой. От одной этой картины в Яги загорается желание отбросить к чертям подготовку и ворваться, овладеть. Но… нет, эту темную прихоть он утаскивает глубоко внутрь себя, и начинает постепенно вводить пальцы. Один за другим. Саюки, тяжело дышащий, раскрасневшийся, смотрящий томным и просящим большего взглядом — картина которую Тошинори запомнит навсегда. Он вновь целует, углубляя поцелуй, едва ли не пожирая своего любовника. А тот ему отвечает, в скором времени сам насаживаясь на пальцы, показывая этим, что готов. И не разрывая поцелуя, Тошинори входит. Медленно, растягивая, заполняя собой. Лазурные темные глаза расширяются, пальцы цепляются за плечи Яги и Саюки стонет в рот мужчине. Тошинори толкается в тело, все больше и больше заполняя его собой. А у Саюки поджимаются пальцы ног, он зажмуривается. Ему кажется, что его разрывают на части. — Саюки, больно?       Тяжело дышащий, прижимающийся к чужой щеке своей, Тошинори на мгновение останавливается. Юноша же, мотает головой. Его тяжелое дыхание не позволяет ему связать и пары слов. И Тошинори продолжает. Он толкается в тело, пока полностью не заполняет собой. И только после этого по комнате разносится первый звук шлепка о чужие ягодицы. И стон, вырвавшийся из рта Саюки. Он настолько узкий, что Тошинори приходится себя сдерживать, чтобы сразу не заполнить своим семенем тело юноши. Шлепок. Еще один. И еще. Из Тошинори вырывается тихий утробный стон, в то время, когда Саюки, с широко разведенными ногами, принимающий в себя всю накопленную годами страсть и желание Яги, беззастенчиво стонет его имя, запрокидывая голову назад. Тошинори утыкается носом в шею, его губы не перестают ласкать каждый участок кожи, на который натыкаются, а руки, обхватив талию любовника, не отпускают. Зажатый между двух тел член Саюки не остается без своей доли неординарной ласки.       Шлепки становятся громче и чаще, пока в один момент не прекращаются. Тошинори, не выдержав, сжимает свои зубы на ключице Саюки, в тот самый момент, когда его накрывает вспышка удовольствия. Саюки, прогибаясь под напором, сжимает своими ногами бедра мужчины, получая свою дозу разрядки. Они, тяжело дыша, некоторое время лежат бездвижно. Тошинори, продолжает целовать шею и ключицу, которую ранее укусил, словно извиняясь за свою неконтролируемую вспышку. А Саюки начинает оглаживать своими пальцами широкую спину, которая скрыла сейчас его от всего окружающего мира.       В таком положении, Тошинори находился в Саюки еще некоторое время. Так уютно, так тепло. Но все же, смог найти в себе силы оторваться от чужого тела и рухнуть рядом с юношей. Они молчали, переводили дыхание. И только сейчас, когда туман в голове прошел, Тошинори понимает лишь одно: Я должен был за ним присматривать, а я…       И в своей неловкости, вновь краснея, мужчина закрывает ладонями лицо. Саюки, повернув голову к мужчине, слегка улыбается и, чуть жмурясь от оставшейся боли в пояснице и заднице, приподнимается на локтях. — Тоши…       Касается он Героя, заставляя его вынырнуть из своих ладоней и посмотреть на юношу. — Все прошло хорошо. Мне понравилось. А тебе?       Эта, кажется, невинная улыбка, заставляет Яги вновь обнять Саюки и прижать к себе. После чего уткнуться носом в алую макушку. Он молчит, но Саюки знает, этот мужчина улыбается.