Герои? Злодеи? Пф! Деньги! И дайте жить спокойно!

      Это было сумасшествием. Каждый из знакомых, которые были когда-либо встречены Саюки, решили, что их долг — прийти и проверить состояние парня. Когда рядом не было Всемогущего к Саюки приходил Ночноглаз, через некоторое время в палату проникла Тройка ЮЭЙ, с Дей приходил Топ Джинс, разумеется, куда без Тодороки и самого Всемогущего, ну, и конечно, семья. Ни на одну минуту Саюки не оставался один. И от этого он медленно, но верно сходил с ума. Тошинори на второй день пробуждения пригласил к Саюки Исцеляющую девочку, так что парень, по факту, был уже исцелен, но по просьбе Героя больница оставила юного пациента в своих стенах еще на некоторое время, чтобы проверить его психологическое и ментальное состояние. На четвертый день без секунды спокойствия и одиночества, Саюки решил «прогуляться» по больнице, лишь бы оказаться подальше от такого количества людей. Нет, он был им благодарен, но их было слишком много. Таким образом Саюки, совершенно случайно, что является абсолютной правдой, забрел в другое крыло больницы. Только и там он увидел его знакомых. А точнее знакомую, Фуюми Тодороки.       Да как так-то?!       Пронеслось в голове парня и тот, долго не думая, просто зашел в первую попавшуюся дверь. — Приношу извинения за беспокойство.       Сразу извинился подросток, прикрывая за собой дверь. И первое, что он увидел, когда обернулся — удивленные серые глаза. Красивое лицо, белоснежные волосы, которые принадлежали женщине, сидящей возле окна. Сглотнув, Саюки сделал шаг назад. Эта женщина была удивительно знакомой, в то же время Саюки определенно ее не знал. Беловолосая женщина чуть улыбнулась и покачала головой, словно говоря: «Ничего страшного». Саюки некоторое время стоял, не зная куда себя деть, но все же, прокашлявшись, посмотрел в сторону. — Простите, я не хотел вас тревожить. Сейчас же покину вас.       Что-то в этой женщине вызывало в нем… странное смешанное чувство. Словно взгляд ее серых глаз был стеклянным, а сама женщина была словно не от мира сего. Точнее, находилась в данный момент где-то не здесь. И только Саюки хотел покинуть палату, как дверь открылась сама по себе, а на пороге стояла Фуюми. — Ой, Саюки?       Девушка с удивлением посмотрела на аловолосого парня, а тот нервно улыбнулся в ответ. — Сестрица Фуюми? Я потерялся.       Тут же нашел себе оправдание юноша, а девушка же посмотрела ему за плечо, встречаясь взглядом с заинтересованными глазами своей матери. Новая эмоция в серых глазах заставила Фуюми радостно улыбнуться и вновь вернуть внимание на Саюки. — Вышел прогуляться? — Да. Надоело сидеть в своей палате. А ты…       Фуюми зашла в палату и закрыла за собой дверь. Ее лицо слегка опечалилось, но девушка быстро взяла себя в руки и улыбнулась вновь. — Я… пришла к маме. Здравствуй, мама.       И Фуюми, обойдя Саюки, подошла к сероглазой женщине. А после повернулась к парню. — Мама, познакомься, это Саюки. Он…       Засмущавшись, Фуюми слегка опустила глаза и слегка улыбнулась. — Он… мой названный братец. Саюки очень близок с нами.       Женщина, кивнув, беспрерывно смотрела на аловолосого паренька, а тот, улыбнувшись и почесав затылок, прокашлялся. — Эм… Фуюми, я, пожалуй, пойду. Ты знаешь, как выйти из этого крыла? — Ох, точно. Ты ведь заблудился. Давай я провожу тебя…       Но не успела Фуюми закончить предложение, как Саюки тут же резко помотал головой. Алые пряди волос тут же ударили по щекам. — Нет-нет! Не нужно. Останься лучше с мамой. Просто скажи как отсюда выйти и я сам доберусь. — Ну… хорошо.       Девушка кивнула и описала куда идти, на каком повороте повернуть. Хотя, это было не обязательно. Саюки помнил, как пробрался в это крыло. Сначала он и не думал, что это крыло больницы — психиатрическое. Даже и не подозревал, почему же в этом крыле так тихо.       Попрощавшись с Фуюми, Саюки, с обреченным вздохом, пошел обратно в свою палату. Пора было кончать со всем этим спектаклем. Показаться психологу и убедить его в том, что у парня нет ПТР — посттравматического расстройства, ссылаясь на то, что его уже похищали. И именно из-за этого у него восстановление проходит быстрее.       И Саюки вновь влился в привычную колею жизни. Вместе с Джейн, Давидом, Джоном, который был их представителем в Америке, и героями у них получилось приписать к Трою Вашингтону еще одну статью — похищение, хотя тот категорически отрицал свою причастность к этому инциденту. Однако, показания Сэра Ночноглаза и протокол полиции Японии помогли убедить Американские власти в причастности Троя и к этому деянию. В результате вердикт — сто тридцать четыре года строгого режима. Можно считать, пожизненное, так как действия Троя могли повлечь за собой конфликт между двумя странами. И Саюки остался доволен. Чем закончила свою жизнь Венера Вашингтон, парень не знал. Да и не хотел знать. Однако, после подарка главе якудза, в его клуб «Седьмое небо» стал довольно часто наведываться правая рука якудза, Чисаки Кай. Тот, в большинстве времени, просто сидел в удобном кожаном кресле напротив Саюки и молча смотрел на него, словно чего-то ожидал. Вот только Саюки не знал, чего именно он ожидал, так что просто время от времени кидал взгляды на странного мужчину с золотистыми хищными глазами и иногда вступал в диалог. Как оказалось, этот мужчина был весьма эрудированным, из-за чего, временами, их диалоги длились довольно долго. Он хорошо разбирается в медицине и фармацевтике, что весьма удивило Саюки. Ведь, по внешнему виду и не скажешь. Однажды у них зашел разговор о больном синдромом Героя обществе, и Саюки высказал свою точку зрения, с примером Глории Рамирез, из-за чего Чисаки Кай, поддержав разговор, казалось, был удовлетворен. А чем именно, Саюки понятия не имел.       Американская игровая компания, через Булла, передавала различные сценарии для предстоящих игр. И Саюки, с удовольствием, их читал. Изучал, анализировал. Выбирал лучшие из лучших. Некоторые браковал сразу, не прочитав и пары страниц. Он говорил, что история должна с самого начала цеплять, как читающего, так и, в будущем, игрока. И он хочет, чтобы в мир выпускались лишь те игры, в которые он бы сам хотел поиграть. Таким образом одобрены были лишь единицы из предоставленных проектов, чуть больше отправлены на доработку, но большинство Саюки попросту попросил утилизировать. Так мир в скором времени должен был увидеть рпг в жанре научной фантастики, рпг в жанре классического фэнтези с интересным сюжетом с нетривиальными сюжетными поворотами, шутер с примесью хорора, две пиксельных джирпг, одна из которых должна была возродить вампирскую тематику, и, пересилив себя, Саюки все же дал добро на жизнь обычной линейке игр, которые, наверняка в будущем, превратятся в типичные доилки с нескончаемыми частями, как было в первом мире Саюки с серией игр Assasins Creed и Far Cry. Так же заинтересовала идея гача-игры, которые будут выпускаться лишь на портативных консолях кпк. В общем… дни шли, Саюки работал свою работу и все было спокойно. Разумеется, после больницы не обошлось без семейного собрания, где Саюки свято заверил свою семью, что будет сообщать, если что-то будет идти не так в его жизни. Это же обещание дала и Саша.       Саша же стала неотъемлемой частью тройки ЮЭЙ. Когда Саюки с Сашей встречались с юными героями, она тут же подбиралась под крыло Неджире и обе девушки, с улыбками, иногда перешептываясь, наблюдали за тем, как дышащий позитивом Лемиллион старался разрядить атмосферу вокруг Саюки, пока тот отпускал шуточки постоянно смущающемуся Тамаки. Уж слишком мило выглядели эльфийские ушки, как их нарек сам Саюки, когда Тамаки начинал краснеть.       И именно в этот период… с Саюки стали происходить изменения. А точнее в его ментальном состоянии. Однажды, проснувшись в поту, тяжело дыша, посреди ночи, он пытался унять быстро бьющееся сердце. Раскрасневшийся парень, закрыв лицо руками, меж пальцев которых смотрел на свой вставший член, тихо прошептал себе под нос. — Проклятый пубертат…       Ведь ему снились… весьма неприличные картины. Несмотря на то, что телом он был мужчиной, разумом Саюки был, есть и оставался женщиной. А ходившие, то тут, то там горячие парни, хоть к ним сам Саюки и относился в обычной жизни, как к младшим братьям, оставили в разуме и в невинном теле свой след. Лемиллион, Нацуо, Тамаки стали самыми частыми гостями эротических снов. Тело повзрослело, гормоны выходили из-под контроля и все чаще и чаще Саюки снилось… что он был с ними. С каждым из них.       Можно ли это вообще назвать педофилией?       Обдумывал мысль на очередной сходке их дружной компании, когда Саюки, посасывая из трубочки колу, сидел со всеми в Маке. Из-за своей задумчивости он и не заметил, как сглотнул Тамаки, который наблюдал за аловолосым парнем сквозь темные пряди волос. Как ловкий язык, играючи, обводил трубочку вокруг оси, как белоснежные зубы слегка покусывали пластик, как пухлые губы смыкались вокруг нее, как неаккуратная капля прохладительного напитка очертила линию от уголка губ до подбородка. Не замечал Саюки так же и взгляда темно-голубых глаз Мирио, когда пальцы, по привычке, без какого злого умысла, оглаживали продолговатый стакан в котором был напиток, верх-вниз, как пальцы смыкались у основания стакана, а большой палец, по привычке, вытирал капли с запотевшего стакана, ведь напиток был холодным, а на улице — жара. Как открытие ключицы двигались в такт движениям, то выглядывая из-под ткани футболки, то вновь скрывались. А Неджире и Саша в это время лишь посмеивались друг с дружкой, наблюдая за всей этой абсурдной картиной.       А сны продолжались. С каждым днем все красочнее и, казалось, реальнее. И во всех этих снах Саюки был принимающим, что, в принципе, и логично… ведь в прошлом он был женщиной и разумом особо не понимает, каким образом и что он должен чувствовать, когда, ну, бываешь активом. И в один день, а точнее ночь, все стало еще хуже, когда разум решил, играючи, подкинуть сцену с правой рукой якудза. В отличие от других, он был уже взрослым мужчиной. А значит все те порно-фильмы, которые в прошлой жизни видел Саюки, превращались в сладкие, но мучительные сны. И если с Лемиллионом, Нацуо и Тамаки во снах все было более менее невинно, то с Чисаки… веревки и полное подчинение. И находясь в своем кабинете в «Седьмом небе», читая принесенные документы, Саюки не замечал, как Чисаки смотрит на его аккуратные пальцы, как язык, по привычке, облизывает подушечки, чтобы легче было переворачивать страницы. Хоть это и вызывало в Кае неприятное чувство, словно он сам ощущал грязь, но он продолжал смотреть, а Саюки этого не замечал. Не замечал, как золотые хищные глаза смотрят на алые пряди волос, которые непослушно спадают из-за уха и скользят, оглаживая собой шею и скулы, из-за чего Саюки слегка вздрагивает и тихо, едва заметно, выдыхает, что означает лишь одно — он очень чувствителен в некоторых местах. Не замечал, как золотые глаза следят за ручкой, которая, хоть и изредка, но попадает в плен губ. И когда это случается, Саюки, словно очнувшись, тут же отдергивает себя. Да, плохая привычка. А Саюки — хороший мальчик, раз об этом помнит. И Саюки, словно ощущая в воздухе какое-то напряжение, тут же переводит взгляд лазурных глаз с белоснежным зрачком на Чисаки, бровь в удивлении приподнимается, а тот продолжает смотреть, словно ничего и не было. И в этой атмосфере Саюки ощущает… словно над ним доминируют. Что происходит что-то, чего он не понимает.       Из-за всей это кружившей атмосферы Саюки, из-за его собственных снов и, кажущегося уже ему самому, больного разума Саюки вновь стал нервным. И однажды эта нервозность пробила ту дамбу самоконтроля, которую он так долго строил вокруг себя. Просто в один день Саюки отпустил Булла и сказал, что хочет просто прогуляться. Саюки надеялся, что хотя бы прогулка избавит его от подобных мыслей, которые ему сейчас были ни к чему. Однако… подростковый период — сущее зло. Разгоряченное, в одно мгновение из-за воспоминаний о снах тело не хотело успокаиваться. Будто ему нужен был физический контакт. И из-за этого Саюки злился. Злился на всех вокруг себя. И злился на самого себя.       Да что вообще за херня такая?! Это, что, из-за пережитого стресса?! Да, черт возьми, если бы это было бы из-за стресса, то мне бы снилась Венера в крови, а совсем не… не… не ЭТО!       Саюки сам не понял, как оказался на какой-то заброшенной стройке. Он просто упорно шел вперед, будто пытаясь сбежать от самого себя. От осознания того, что его тело повзрослело. И теперь гормоны бушевали во всю. Что теперь ему хотелось… физического влечения. В прошлой жизни либидо Саюки было снижено до минимума — годы упорных тренировок, если можно так это назвать. Психологические проблемы, огромная загруженность на работе, постоянные стрессы. Однако здесь Саюки мог себе позволить расслабиться. И… вот во что это вылилось. И Саюки признался сам себе, стоя на одном из недостроенных этажей заброшенной стройки, смотря на вечерний город. Он хотел близкого контакта с кем-то. И в этой жизни он — гей. Женщины его не привлекали, а вот мужчины… властный Чисаки, аура которого так и заставляет поджиматься пальцы на ногах, готовый прийти на помощь Лемиллион, словно Саюки — дама в беде, с прекрасными крепкими руками, на которых уже виднеются шрамы от различных битв, веселый Нацуо, готовый встать на защиту с этим его забавным белоснежным ежиком волос, которые были, несмотря на свой вид, довольно мягкими, Тамаки, всегда сдержанный, однако стоит приоткрыть дверь в его сердце, то тот был наполнен сильными эмоциями. И Саюки понимал, чем дальше, тем хуже. Он не влюбчив, ведь не каждый первый встречный мужчина появляется в его снах. Тот же Булл, который мог бы появится первым из первых, однако Саюки его не видел. Или герои, такие как Всемогущий, Топ Джинс, Ночноглаз и, упаси Боже, Старатель. Его разум подбирал самых близких и из-за этого Саюки злился сильнее всего, ведь в его понимании все они, кроме Чисаки - дети. Саюки настолько разозлился, что когда увидел, как внизу, перед самой стройкой, группа каких-то парней кого-то избивает, тут же рванулся вниз. Он никогда так не поступал, все же голова на плечах была, однако… сейчас Саюки хотелось лишь одного — выпустить весь пар. И раз эти ублюдки решили толпой пойти на одного — Саюки покажет им… покажет… что? Он не знал, но он ясно понимал одно — он хочет кого-то ударить.       Группа парней столпилась вокруг парня, который скрючился в позе эмбриона и пытался защитить свою голову. Вокруг стояли гам и шум. — Ахах, я поступил на героический курс! А таких отбросов, как ты, Игучи, нужно попросту топить в колыбели! — Хах, а я тоже на героическом курсе. Пора привыкнуть к дракам, верно, парни?!       Войдя в раж кричали кто-то из нападавших. А избиваемый парень лишь сильнее сжался, однако оскал с его рта не сходил. Их было слишком много. Он пошел против них в одиночку. Что следовало ожидать? Что он их победит? Тот, кто только закончил школу и не знает куда себя деть в этой жизни? Против тех, у кого есть цель.       Пф, герои… герои?! ОНИ?! Они лишь гребаный мусор!       Промелькнула в голове парня мысль, когда он в очередной раз получил удар по рукам, что защищали его голову. — Герои?       Послышался незнакомый голос откуда-то со стороны. — Видимо сейчас не злодеев надо бояться. Герои… куда страшнее.       Словно что-то ощущая, группа, всего на несколько мгновений, но все же прекратила бить парня. Несколько нападавших повернулись к незнакомцу. А тот, стоя в тени, держа руки в карманах штанов, смотрел на ублюдков. Казалось, что во тьме так и горят лазурью два огонька с белоснежными зрачками. — Хэй, хочешь присоединиться?       С ублюдочной ухмылкой помахал рукой один из группы, на что не удостоился и взгляда незнакомца с лазурными глазами. — За что вы его бьете?       Ответил вопросом на вопрос, что вызвало раздраженные усмешки, однако нападавшие на одного единственного парня все же ответили, сами не понимая, что попросту подчиняются тому, кого даже не видели. — Он — отброс из нашей школы. Вот и все. — Ага, чертова ящерица. Странный, пиздец. — Меня раздражает, как он пялится на девчонок из наших классов.       Саюки, продолжая стоять в тени, сузил глаза. — Отброс? — Да, отброс. Так что, если не хочешь присоединится, то просто вали.       Лазурные глаза смотрели прямо на парня, лежащего в позе эмбриона. И правда, сначала, из-за темноты, подросток и не заметил явные отличии во внешности. А избиваемый был… зеленым, словно ящерица. С фиолетовыми, неестественными, волосами. — Знаете…       Саюки сделал шаг вперед. Однако гам не унимался даже с его появлением, что весьма не понравилось, уже находившемуся в гневе, Саюки. И тот крикнул. — Позакрывали пиздаки! Знаете... В детстве я переживал, что буду всю жизнь отбросом, думающим лишь о том, чтобы выжить от получки до получки… но, знаете, насрать. Нет никого сильнее отброса, которому на все плевать.       Клик.       Темнота — друг молодежи, в темноте не видно рожи. Эта фраза идеально подходит к ситуации. Юные «герои» не поняли, что произошло. Откуда появились руки, что их схватили и каким образом незнакомец появился около них. А Саюки… просто бил, выплескивал всю свою злость на самого себя, на то, что сейчас он… просто в растерянности и не может контролировать то, что происходит с его телом. Верно. Опять потеря контроля. До этого была потеря эмоционального контроля, с чем помогли ему справится Дей и Булл, а сейчас… Саюки с таким бесстыдством попросту не мог к ним обратится, кроме просьбы увеличить тренировки. Однако подростковое тело так и выбрасывало гормоны с феромонами. Поэтому, вместо того, чтобы лечь в постель с кем-нибудь, Саюки сейчас попросту отрывался на случайно подвернувшихся людях. Алые руки, повинуясь велению хозяина, схватили строительные тросы и обмотали ноги ублюдков, а после… просто подвесили вниз головой на строительной площадке. — Я знаю героев. А вы — лишь очередные отбросы.       Сплюнул Саюки, разворачиваясь и уходя. С каждым шагом он приближался все ближе и ближе к парню, которого до этого били. А тот, сидя на земле и потирая ушибы, смотрел на Саюки с долей восхищения. Вот только чего он не ожидал, так это получить по челюсти с ноги от своего «спасителя». — У тебя ведь мутационная причуда. Ты, мать твою, сильный, разве нет? Так какого черта ты просто лежал?!       Крикнул Саюки, а после шумно втянул воздух и выдохнул его. — Они меня разозлили… пиздец, я так зол! Твоюж!       И, пройдя мимо остолбеневшего ящера, который прижал руку к челюсти, пошел домой. Розовые глаза геккона смотрели ему вслед.       Ведь… не больно… у него, что, настолько слабый удар?       Потерев челюсть, ящер поднялся и повернулся к своим обидчикам, которые так и висели, как вишенки, на строительных тросах.       Нет никого сильнее отброса, которому на все плевать, да?