Герои? Злодеи? Пф! Деньги! И дайте жить спокойно!

— МЫ РАБЫ СИСТЕМЫ!       Некогда спокойная процессия в поддержку Джейн Вашингтон, которая подарила гетто возможность вновь развиваться, обеспечила рабочими местами, а благотворительный фонд Sunny Саюки Вашингтон даровал новые детские сады, школы, обеспечил детские дома. Вся спокойная процессия в один момент обратилась в адский замес между мирными жителями, Героями и полицией. Всего один громкий хлопок в толпе, который люди расценили, как выстрел, заставил огромную массу взбунтоваться, впасть в неистовую ярость, оскалить свою пасть и зарычать. — ПОД НОГАМИ ВЛАСТЕЙ ЛИШЬ НИКЧЕМНЫЙ ХЛАМ! МЫ СДЕЛАЛИ ШАГ В СТОРОНУ И ВОТ ОН ОТВЕТ! МЫ ПОД ПРИЦЕЛОМ!       В огромном людском потоке то тут, то там активировались причуды. Шум, пламя, крики. Но все, абсолютно все, под алой дымкой слышат голос, который отдается в их сердцах, заставляя кровь кипеть в венах. — СМОТРИТЕ, ОНИ СКАЛЯТ СВОЮ ПАСТЬ! ОНИ БОЯТСЯ НАС, МЫ СИЛЬНЕЙ! НАМ НЕЧЕГО ТЕРЯТЬ, КРОМЕ СВОИХ ЦЕПЕЙ!       На одной из перевернутых машин, держа в руках Американский флаг, стоит молодой юноша. Короткие темные волосы, скрывающая личность маска анонимуса. Но все, абсолютно все слышат его голос. — РАЗОРВИТЕ ИХ! НЕ ОТСТУПАЙТЕ НАЗАД! ПУСТЬ РУХНУТ В АД! ПОКАЖЕМ, ЧТО МОЖЕТ БЕСПОЛЕЗНЫЙ МУСОР ПОД ИХ НОГАМИ! СКОЛЬКО ЭТА ЛИЦЕМЕРНАЯ ТВАРЬ КОРМИЛАСЬ НАШЕЙ КРОВЬЮ?! РАЗВЕ ЭТИ УБЛЮДКИ ЗАСЛУЖИВАЮТ СЛЕЗЫ ИЗ ГЛАЗ НАШИХ ДЕТЕЙ?! НЕТ! ВЫ ВСЕ ВИДЕЛИ, ЧТО ЭТИ СУКИ СКРЫВАЮТ!       Мимо людского океана летают листовки с досье на каждого Героя, который злоупотреблял своей властью. Каждого ублюдка, который под улыбкой скрывал гнилое нутро. — ЛИНЧЕВАТЕЛЬ НАМ ВСЕМ РАСКРЫЛ ИХ ИСТИННЫЕ ЛИЦА! ОНИ ХОТЯТ СКИНУТЬ СВОИ ГРЕХИ НА ТЕХ, КТО ПОДАРИЛ НАМ ДОСТОЙНУЮ ЖИЗНЬ! ВСТАНЬТЕ! ВСТАНЬТЕ! ВСТАНЬТЕ ДЛЯ РЕВОЛЮЦИИ! НАМ НЕЧЕГО ТЕРЯТЬ! ЕСЛИ МЫ НЕ ВСТАНЕМ НА СВОЮ ЗАЩИТУ, ТО КТО ЗАЩИТИТ НАШИ СЕМЬИ?!       Алая дымка заставляет кровь в людях кипеть от гнева и ярости. Алая дымка не вызывает эмоций, нет. Алая дымка лишь подстрекает кипевшие и закрытые в сердцах людей эмоции, которые они скрывали за крепкими цепями. Однако сейчас они вырвались наружу. Юный брюнет с силой вогнав американский флаг в днище перевернутой машины, поднял в руке бутылку с тканью торчащей из горлышка. Достав зажигалку парень в маске анонимуса, поджег ее. И, кинув вперед, спрыгнул со своей «трибуны». За его спиной разрослось новое пламя. Люди, подгоняемые праведным гневом, с большей жаждой ринулись вперед. И это море становилось лишь больше и больше с каждой пройденной минутой. Ведь на протест выходили и те, кто не принадлежит гетто. Казалось, весь Нью-Йорк восстал против Власти. И новые люди, выходившие на разгромленные улицы, с битами наперевес, боролись не за Джейн Вашингтон, они бились за Линчевателя, который раскрыл истинную суть верхушки героики.       Он шел вперед. Люди, словно внутренне ощущая идущего против потока, сами огибали юношу, уступая тому дорогу. В прорезях щелок маски анонимуса горят лазурные глаза с алым, как кровь, зрачком.       Шигараки, стоя в стороне, смотрит на весь хаос и улыбается. Его глаза широко раскрыты, а на губах самая безумная улыбка, на которую тот только был способен. Это даже не улыбка, а оскал. Он смотрел на это как на представление, которое разыгралось перед ним, будто перед единственным зрителем. Его красные глаза следили за Саюки, который шел против потока, и единственное, что ему хотелось в данный момент — смеяться. Во весь голос. До хрипоты. До безумия. Шигараки, находясь под впечатлением, даже не вздрогнул, когда за его спиной раздался гортанный смех. Большая рука его учителя легла ему на плечо. — Это прекрасно, Томура. Этот мальчик прекрасен.       Довольно, слишком уж довольно говорил Все За Одного, который впервые за долгие годы вышел из своего укрытия. Лишь для того, чтобы насладиться созданным Хаосом. И этот властный голос был настолько довольным, что Томура, всего на какое-то мгновение, ощутил какой-то укол в глубинах своей души. «Мое» посмело поднять свою голову и слегка оскалиться на учителя. Но всего на мгновение, ведь красные глаза не прекращали следить за Саюки. — Иди за ним, Томура. А потом расскажи, что ты увидел. Нам с ним пока рано встречаться воочию. Не сейчас.       И похлопав ученика по плечу Все За Одного, развернувшись, покинул карнавал безумия и огня. Ноги Шигараки сами двинулись за хрупкой, на вид, фигурой. Восторженный взгляд не упускал из вида идеальную прямую спину. А ведь эти сутки начались так безобидно, не предвещая ничего настолько интересного…       Саюки, открыв глаза, чувствовал себя разбитым. И не физически. Его разум пытался ужиться в симбиозе с тремя другими сознаниями. Это словно смотреть одновременно на четыре разных монитора. Именно поэтому, когда аловоолосый юноша спустился в бар, он не сразу обратил внимание на голос, который его позвал. И лишь когда его схватили за руку, затуманенный взгляд лазурных глаз, посмотрел на человека перед ним. Шигараки. — Я спрашиваю, где ты был? Почему кинул вместе с этим ублюдком Спиннера? — Ммм… Шигараки?       Потерянно отозвался Саюки. После чего, вновь уйдя в прострацию, его тело, двигаясь само по себе, положило аккуратную ладонь на голубые волосы и слегка их погладило, заставляя Томуру широко раскрыть глаза и замереть. — Я… подчинил трех людей… и… кажется, я немного не в себе…       Ответил юноша честно, а после повернулся к барной стойке. — Можно мне воды? Пить хочется…       Саюки впервые подчинял кого-то себе таким образом. И не одного, а целых трех людей. Именно поэтому его разум до сих пор адаптировался. И юношу из-за этого мутило. Курогири, в абсолютном молчании, достал граненный стакан и наполнил его водой. После чего поставил на барную стойку. Саюки, сделав шаг вперед, взял стакан в руки и в несколько глотков осушил его. И, не контролируя силу, поставил стакан обратно на поверхность стола. Вот только, прибывая в своем состоянии, он и не увидел, что Шигараки, заинтересовавшись странным поведением аловолосого, положил и свою руку на стойку, садясь за нее на барный стул. И именно граненный стакан ударил… по мизинчику. — Тсссс! Ты что творишь?!       Отдернув руку Томура возмущенно зашипел, а Саюки, моргнув, посмотрел потерянно на Лидера Злодеев, который прижимал свою руку к себе. Взгляд красных глаз был раздражен и наполнялся с каждой секундой гневом. Мужчина, схватив Саюки за шиворот его свободной футболки, притянул того к себе. — Ой… прости…       И по своему наитию, еще находясь в руках Шигараки, Саюки протянул руку к своему рюкзаку, который скинул на барный стул, когда этим утром вернулся в бар. Гнев в Шигараки не утихал. Он лишь с каждой пройденной секундой все рос и мужчина едва себя сдерживал, чтобы не расщепить этого аловолосого. Его останавливал лишь потерянный взгляд лазурных глаз. Мужчина даже не сразу понял, что происходит. А когда осознал, его взгляд изменился. Вновь удивление. Томура был обескуражен тому, что на его пострадавший мизинец Саюки нацепил… пластырь. Розовый пластырь. Тело, помня как успокаивал в детстве Сашу, ту же, не отдавая себе отчет в своих действиях, после того как нацепил на палец пластырь, притянул чужую руку к своим губам и поцеловал ее, заставляя своим действием Томуру выпасть из своих мыслей. От гнева не осталось и следа. Мужчина, совершенно не читаемым взглядом, смотрел на свою руку, которой секундой ранее касались теплые губы. А Саюки в этот момент, развернувшись, прошел к телевизору. Сев на диван он, взяв в руки пульт, стал щелкать каналы. Сердце Томуры пропустило удар, когда он очнулся. После того, как растерянный взгляд красных глаз переместился со своей руки на Саюки, Шигараки, фыркнув, типа: Ладно, живи., и по свойски так же прошел к дивану, прихватив с собой рюкзак аловолосого, кинул его на пол, после чего разместился на диване.       Когда Гиран вошел в Логово, первое, что он увидел — мающегося от безделья Шигараки, сидящего рядом с ним Саюки, который без остановки переключал каналы, и молчаливого телепорта, который все так же протирал стакан.       И как только он не стер его до дыр.       Мужчина покачал головой, после чего, закурив, прошел вперед и сел напротив Томуры. Лидер злодеев, с леностью во взгляде красных глаз, проследил за ним. — Ты нашел подходящих личностей? — Еще спрашиваешь. Да, нашел. Скоро они прибудут. Кандидаты перспективные.       Затянувшись, Гиран выдохнул струйку дыма. Саюки, в этот момент, моргнув, перевел расфокусированный взгляд на него. — Мне нужен ноутбук. А лучше два…       И пока он говорил, его тело, словно двигаясь по своей собственной воле, наклонилось вперед, притянуло к себе рюкзак и достало из недр какой-то тюбик. И пока Саюки говорил, его руки выдавили немного геля на подушечки пальцев. Повернувшись к Шигараки, Саюки подался вперед, заставляя Томуру, в очередной раз за вечер, замереть. Ласковые касания длинных пальцев стали оглаживать многострадальную шею мужчины, вводя его в новый ступор, а Саюки продолжал говорить так, словно ничего и не происходит. — Мне нужно следить за прогрессом. Два ноутбука… или три… да, лучше три. Надоело щелкать пультом каналы телевизора.       Речь юноши была твердой, вот только расфокусированный взгляд все никак не мог остановиться на чем-то одном. Пальцы продолжали, с неподдельной лаской оглаживать чужую мужскую шею, заставляя лечебный гель впитываться в кожу, вызывая на расчесанной коже приятный холодок. Красные глаза внимательно следили за действиями аловолосого. А вот у Гирана из рта выпала сигарета. Вот только Гиран не был бы дельцом, если бы что-то подобное его выбило из колеи. Поэтому тот, быстро потушив сигарету, пока та не сожгла его собственные яйца, ведь сигарета упала аккурат на его промежность, мужчина усмехнулся. — Это будет стоить… — Я их не приобретаю. Лишь на время использую. — Типа, арендовать хочешь? Это тоже имеет свою цену…       Но не успел Гиран договорить, как сглотнул, ведь на него, хоть и искоса, посмотрели красные глаза Томуры. Может тот и расслабился под прикосновениями Саюки, будто даже приласкался, но все же его взгляд можно было посчитать опасным. — Хорошо, хорошо. Достану. — Благодарю.       И Саюки, убрав свои руки от чужой шеи, из-за чего Томура недовольно посмотрел на аловолосого, однако из-за Отца этого не было заметно, юноша вновь наклонился к рюкзаку. Он убрал тюбик с гелем и опять что-то достал. После чего посмотрел расфокусированным взглядом на Гирана. — Еще нужен телефон. С какой-нибудь однодневной сим-картой. Сможешь достать? — А запросов все больше, как я посмотрю.       Усмехнулся делец, вновь закуривая. Только вот его очередная затяжка заставила Гирана подавиться никотином и закашлять, ведь Саюки, аккуратно убрав от лица Томуры Отца, что вызвало вновь прилив гнева последнего, юноша стал, аккуратно, проводить по чужим губам помадой. Гигиенической. Розовой. — Какие есть. Счет можешь выставить мне позже. Оплачу все. Как ты там сказал? В рассрочку? Да. Можешь записать это все на мое имя. А лучше возьми в оплату мотоцикл, который стоит у бара. Думаю этого хватит, чтобы оплатить твои услуги.       Саюки едва не навалился на Шигараки, когда оглаживал его губы гигиенической помадой. После чего подушечка большого пальца огладила нижнюю губу Томуры. Мужчина был настолько в шоке, что даже забыл о том, что секундами ранее злился. И вновь рука Отца разместилась на лице Лидера Злодеев. Саюки, наконец, спокойно уселся на диване, закинув гигиеничку в рюкзак. Разумеется и пластырь и гигиеническая помада были розовыми, ведь его второй образ — девушка блондинка. Гиран решил унести свои ноги подальше от всей этой сюрреалистической картины. Во-первых — чтобы не заржать, во вторых, чтобы его Шигарки не расщепил, а в третьих, чтобы все-таки осознать, что именно сейчас произошло. Томура, пребывая в каком-то своем вакууме, неотрывно смотрел на Саюки, который вновь вернул свое внимание на телевизор.       Гиран вернулся через пару часов. Разумеется мотоцикл он успешно утащил с собой. А вернулся с тремя ноутбуками и телефоном в кармане. И когда он зашел в бар, дилер чуть не выронил из своих рук технику.       Это… пиздец какой-то.       Помотав головой мужчина прошел к парочке. Шигараки лежал на ногах Саюки, а тот, с какой-то леностью, гладил Томуру по волосам, будто приласканного кота. Злодей находился в какой-то своей нирване. И был весьма недоволен, когда, скосив глаза, увидел Гирана. А тот, положив ноутбуки на стол, включил их. Саюки прекратил гладить пригревшегося Томуру. К этому моменту его взгляд более собран и все же тело двигалось как-то самостоятельно. Шигараки пришлось подняться, с полным недовольства взглядом, с колен юноши. Гиран кинул на Курогири многозначительный взгляд, вот только дым, как стоял в молчании, так и продолжил стоять. — Благодарю, Гиран.       И Саюки включил новости на трех разных устройствах.       Томура с заинтересованностью смотрел в экраны. В Америке, как оказалось, еще днем начался мирный протест. С плакатами и кричалками. На другом экране транслировалось прямое включение японского национального канала, где ведущий говорил о том, что семью Вашингтонов выпускают из тюрьмы до окончания расследования под наблюдением Героев. Ведущий ни раз упомянул о том, что это задержание нарушало права о частной неприкосновенности, а так же делал неоднозначные отсылки о том, что задержание и обвинение такой многоуважаемой семьи могло быть как-то связано с беспорядками в Америке. На другом экране было так же прямое включение, но уже из сферы экономики, где прогнозировались не слишком радужные прогнозы. Биржа пала, главные поставщики из Китая отказываются сотрудничать и требуют выплатить неустойку. Акула Бизнеса так же прекратил любую деятельность в Японии. А на экране телевизора мелькали новости с Героического канала. Вести были, как из Америки, где в пляс пустился Линчеватель, раскрывая всему миру грязные секреты Героев. А так же, что в Японской сети кто-то стал сливать тайны Героев. Сами же Герои, предпочитая не комментировать информацию, уходили в подполье. Хаос начал зарождаться. И только когда Саюки услышал о том, что его семья более менее обрела свободу, он отпустил разум трех людей и, облегченно вздохнув, прикоснулся к своей голове. Его взгляд наконец прояснился. Парень, повернув голову к Шигараки, заинтересованно наклонил голову чуть в бок. — Я ведь… не делал ничего странного?       Потирая виски задал вопрос Саюки. На что Шиагарки лишь растянулся в улыбке, неотрывно смотря на мониторы. Ему становилось… весело. Такое легкое предвкушающее чувство.       Уже ночью Саюки поднялся с места.       Пора.       И повернулся к Курогири. Заметив движение боковым зрением Томура, повернув голову, посмотрел на Саюки. А тот, подойдя к мужчине, задал один единственный вопрос. — Можешь по координатам открыть портал?       Телепорт Лиги Злодеев кивнул.       Беспорядки на ночных улицах Нью-Йорка даже и не думали утихать. Они разгорались все сильнее и сильнее. Саюки же шел к высокому зданию. А за ним, тенью, шагал Шигараки, утопая во всем этом безумии.       Саюки стоит на крыше небоскреба. А напротив него, с безэмоциональным лицом находиться Герой номер Два Америки Мифрил. — Приветствую, дядюшка.       Юноша снимает с себя маску анонимуса и стягивает черноволосый парик. Ветер в то же мгновение подхватывает алые волосы. Лазурные глаза с алым зрачком смотрят на Героя неотрывно. Шигараки находится позади. Он только хочет сделать шаг вперед, как перед ним возникает лезвие. Томура медленно переводить взгляд красных глаз на смельчака. Рядом с ним стоит Тейлор и улыбается наполненной безумием и сумасшествием улыбкой. — Ахаха! Давай не будем мешать воссоединению семьи.       Шигараки хотел было уже протянуть руку к этому сумасшедшему ублюдку, как…       Клик.       Бутылочка с кровью разбивается. Мифрил кидается вперед.       Это была не битва. Это был танец. Танец на выносливость. Того кто первый оступиться ждет смерть. Огромное количество крови наполнило крышу небоскреба. Саюки, то и дело обращаясь в сгусток крови, кружил вокруг Мифрила, не позволяя тому подойти ближе. Мифрил — Герой ближнего боя. И если Саюки подпустит его ближе к себе — он труп. Вот только и его сила крови должна повлиять на мужчину только если он подберется к нему вплотную. Мифрил мог обращать все свои телесные жидкости в жидкое серебро, так что у Саюки не было способа повлиять на него. Алые руки, кристализируясь, пытались пробить защиту, однако только отвлекали. Они оба молчали. Не было ни криков, ни долгих монологов. Они оба были сконцентрированы только на одном — победить. И выжить. И лишь только из одной этой битвы Саюки… мог многое понять. Все то, чего он не понимал ранее. Словно это сражение и было диалогом. Только между этими двумя. Каждый раз когда они обменивались ударами, каждый раз когда Мифрил ранил юношу, в конце-концов боевого опыта у Героя было намного больше. Как бы Саюки не был подготовлен, он был намного слабее Мифрила. Как и в детстве. Разница между ними — опыт. И если в ситуации с Мэттом опыт был на стороне Саюки, то в ситуации с Мифрилом…       Алые латексные руки поддерживали Саюки. Они стали не только его дополнительными руками, но еще и ногами, Саюки передвигался по этому полю битвы даже не касаясь холодного бетона своими ногами. А под ними разрастался огненный Ад. Главная сила Саюки — анализ. И чем дольше они сражались, тем больше юноша понимал, что именно нужно сделать. И от этого на его губах стала появляться улыбка. Улыбка безумной обреченности.       Очередной град кристализируемых рук обрушился на Мифрила. И именно в этот момент, когда мужчина разбивал своей неимоверной силой буквальный заслон между ним и Саюки, он в один момент увидел перед собой оказавшегося непозволительно близко Саюки. Жидкое серебро его руки обратилось в одночасье в длинное лезвие. Шигараки видел все словно в замедленной съемке. То, как лезвие протыкает живот аловолосого. И юноша, опустив голову, повис на лезвии. Потоки крови тут же прекратили бушевать. Алые латексные руки разрушились, обращаясь в алую пыль. Тейлор, оскалившись, рванул вперед, как и Томура. И когда взгляд Мифрила обратился к ним…       Улыбаясь Саюки поднял голову. Его пальцы проткнули глазницу Мифрила, заставляя того, сквозь зубы, простонать. Кровь от лопнутого глазного яблока, от всех сосудов, окрасила пальцы аловолосого юноши. Тейлор в то же мгновение остановился. И остановил Томуру, схватив того за шкирку. Мифрил, неверя, посмотрел единственным целым глазом на висящего на его руке-лезвии юношу, а тот, с усмешкой, вновь увеличил кровь, льющуюся из его раны на животе, в объемах. Алые руки оттолкнулись от тела Мифрила. Саюки использовал силу своей причуды для того, чтобы переместить внутренние органы так, чтобы удар не задел их. И именно этот ход стал фатальным. Фатальным для Мифрила. Ведь для тех, кто обладает кровавой причудой, чем сильнее и чаще их ранишь, тем сильнее они становятся. Упав на одно колено, Саюки сжал свою руку в кулак. Беспорядочная некогда кровь в несколько секунд потемнела. Этих секунд хватило для того, чтобы Мифрил сделал несколько шагов вперед, хватило, чтобы он замахнулся… вот только не хватило на то, чтобы нанести удар. Мифрила сковала Железная дева, заключая того в своих объятиях. Кристализированные алые шипы скрыли за собой тело мужчины. Саюки воспользовался этими секундами, чтобы слизать кровь оставшуюся на его пальцах от раздавленного глазного яблока. И когда Мифрил, разбив своей силой темницу Железной девы, он замер. Перед ним стоял Саюки. А в его руках… была кукла. Миниатюрная копия Мифрила. — Все кончено.       Выдохнул окровавленный юноша. И кинул куклу Тейлору, который, в свою очередь, с безумной улыбкой, громко гогоча, рванул вперед. Он замахнулся своей измененной рукой и пронзил куклу.       Мифрил, стоя на коленях, оскалившись терпел невыносимую боль, пока Тейлор — Линчеватель Америки, измывался над Куклой Вуду Героя. Томура, смеясь, запрокинул голову назад, наслаждаясь весельем.       Какой же этот Герой ничтожный!       Саюки же, прикрыв глаза, тяжело выдохнул. После чего подошел к Мифрилу. Он знал, что из-за кровной связи Куклы Вуду и Мифрила тот не пошевелиться. Именно поэтому юноша, встав напротив Героя, наклонился к нему. Он с какой-то особой лаской взял окровавленное лицо мужчины в свои ладони и тихо прошептал ему. — Мы с тобой так похожи. И ты, и я пытаемся защитить семью… Жаль, что мы по разные стороны баррикад. Думаю… мы бы с тобой стали хорошими друзьями, дядюшка. Обернись все иначе. Вот только я никогда не стану чьим-то оружием…       И Саюки поцеловал своего дядю в лоб. После чего отошел. Томура, усмехнувшись, отошел к одной из стен и облокотился о нее спиной. Вот только Саюки посмотрел вперед. И пошел к двери ведущей ко входу в небоскреб. И как бы Мифрил не старался рвануть следом… он не мог пошевелиться.       Саюки спускался по лестнице. Все ниже и ниже. И когда услышал биение сердец, только тогда остановился. На его лице не было и капли сожаления, когда он вошел в конференц-зал. Он не испытывал угрызения совести, когда конференц-зал с представителями главной ветви Вашингтонов наполнился кровью. Он шел вперед, к нынешнему Главе Семьи. Его пытались атаковать причудами, вот только… что такое вода против крови? И остановившись напротив действующего главы, юноша достал из кармана худи куколку бабочки. — Вы ответите за все. Не. Стоило. Меня. Злить.       Прошептал юноша смотря на главу не читаемым взглядом. Алый зрачок наблюдал за этим человеком, когда алая бабочка проникла под глазное яблоко. И только тогда аловолосый юноша развернулся, забирая с собой всю ту кровь, в которую погрузился до этого конференц-зал.       Когда Саюки вновь поднялся на крышу он увидел, как Леди Шива, прекрасная Леди Шива, держит в своих смертельных объятиях труп Героя Номер Два Америки Мифрила. Сильный хвост до сих пор продолжал сжимать в своих кольцах тело мужчины, ломая ему кости. Юноша, пройдя вперед, встал на краю небоскреба. И посмотрел вперед. Вокруг лишь кровь и пламя. Весь мир, казалось, сошел с ума. Их потасовка даже не привлекла внимание вертолетов с репортерами, ведь те, вдали, снимали с разных ракурсов настоящее побоище. Умом Саюки понимал, что эту революцию довольно быстро замнут. Найдут самого удобного виновного и выставят главным Злодеем. Однако, любое волнение оставит свой след в сердцах людей. — Это было нечто, хах, признаю.       С улыбкой проговорил Шигараки, вставая рядом с Саюки. Юноша же, держась за свой живот, своим контролем не позволял крови вытекать из раны. Он, прикрыв глаза, шумно выдохнул. — Знаешь, а я ведь не заметил тебя… — Обидно.       Хмыкнул Шигараки. Вот только по его тону невозможно было сказать, что то, что ему обидно — правда. Что угодно, но только не обидно. Он увидел сегодня такое представление, к которому хотел стремиться. И он постарается, обязательно постарается, чтобы тот хаос, который он поднимет своими действиями, затмил то, что совершил сегодня Саюки. Обязательно. И начнет он с Кацуки Бакуго.       Саюки, закрыв глаза, ощутил, что внутри него… что-то сломалось. То, что невозможно уже починить. Ему сейчас было плевать на всех тех людей, которые страдали внизу. Ему было плевать на Мифрила, на верхушку Вашингтонов, которых он загнал в вегетативное состояние, усилив своей причудой давление в черепной коробке. Ему было плевать на новоявленного главу, который, пошатываясь, спускался в лифте небоскреба.       В этом мире есть три столпа силы. Сила, власть и деньги. Деньги… Теперь то, я смогу зажить спокойно?       Томура скосил глаза на Саюки, когда тот, закрыв глаза, со слабой улыбкой на губах выставил руки вперед. И, словно дирижер, начал вести свою партию. — Я сука, Томура. Эгоистичная мразь. Хоть ты и помог мне, единственная помощь на которую ты от меня можешь рассчитывать, это те знания, которые ты получил от меня. И мое полное бездействие. Мне плевать на Героев. Плевать на Злодеев. — Хах, правда чтоли? А как по мне… ты истинный Злодей.       Оскалился в улыбке Шигараки и снял со своего лица Отца. Он смотрел на Саюки, который, в один момент, прекратил дирижировать, ведя никому не слышную партию. Саюки, открыв глаза, повернулся к мужчине и, улыбнувшись, сделал шаг вперед. — Не думай, Шигараки, что выживает сильнейший. Выживает лишь самый приспособленный. Таков закон природы. И если ты сможешь каким-то образом изменить это общество, при этом не трогая ни меня, ни тех кто мне дорог… я мешать не буду. Интересно даже, в какую сторону ты изменишь этот разбалованный социум.       Томура, задумавшись, прикрыл глаза. И в следующее мгновение Саюки, притянув Томуру к себе, поцеловал его. Легко. Лишь касаясь чужих губ своими. Красные глаза Шигараки расширились, а Саюки, смеясь, отпустил его. — Это тебе моя благодарность. Благодарность от суки, которая тебя использовала. Используй этот опыт. Только. Не смей. Ранить. Мою. Семью.       Когда Шигараки почувствовал, что кровь в его теле волнуется, тот, улыбнувшись маниакальной улыбкой, схватил Саюки за шею. Именно той рукой, на мизинце которого был пластырь. И, несмотря на то, что хрупкая шея оказалась в «объятиях» пяти пальцев, Саюки был невредим. — Хах! Хахаха! Ты очень интересный, Саюки Вашингтон. — Как и ты, Шигараки Томура.       Мужчина отпустил чужую шею. Кровь в его теле перестала волноваться. Саюки с Томурой вновь повернулись к улицам Нью-Йорка, на которых продолжался парад Хаоса.