***
Его шаги отдавались гулким эхом по тронному залу. Он приближался к своему финалу, концу своего пути, избранного уже много лет назад. За массивными вратами, достигающими в высоту нескольких человеческих ростов, находилась его цель, мишень, если будет угодно. От исхода предстоящего сражения зависели бесчисленные жизни, как его самого, так и тех, что пошли за ним, подняв клинки, копья и секиры против устоявшегося порядка. Королевство давно стало надоевшей игрушкой в руках его отца, сильнейшего правителя, что знал их мир. Тот, что сумел объединить земли, простирающиеся вдаль на многие мили, куда можно было добраться по земле или по воде, неважно, его власть казалась безграничной, а сила могла посоперничать разве что с самими Двумя Братьями — богами их мира. Конечно, его гордыня не знала границ, а многие другие короли точно бы поспорили насчёт его провозглашения себя первым из повелителей под небосводом, но их королевство и вправду считалось сильнейшим из существовавших. Но чем ярче свет, тем большую тень он отбрасывает. И именно среди отверженных, побеждённых и недовольных его отцом Тенэбри нашёл своих верных последователей, товарищей, готовых отдать за него жизнь, и братьев по оружию. Он учился магии, военному делу, политике под надзором самого ненавистного ему человека, своего родителя, пока втайне собирал собственные силы как внутри страны, так и за её пределами. Во главе уже своих людей Тенэбри крушил бездумные и неуправляемые легионы гримм, творил подвиги, вырывал многих из цепких лап смерти в самые последние мгновенья, становился спасительной соломинкой в, казалось бы, граничащих с полным крахом минутах королевства его отца. И Тенэбри всё же стал тем, кем быть не желал никогда. Он и сам не заметил, как оказался связан доверенностями, обещаниями и прочими нитями отношений. Юноша тонул в невзрачном омуте, теряя решимость, стирая следы клятвы день за днём, пока образ его забытой старшей сестры всё больше стирался из просторов его памяти. Он не мог допустить подобного, а потому сделал то, ради чего всё изначально затевалось. Он учился, тренировался, скрипел зубами, проливал литры крови, ломал десятки костей, разрывал сотни связок и мышц — всё это ради одного единственного момента. Когда он наконец убьёт собственного отца... Лишь избавившись от его ошейника, от той удавки, что цепко стянула его шею, Тенэбри достигнет желанного и освободит собственную сестру из проклятого заточения. И, как оказалось, разорвать те тонкие узы, связывающие его и родителя, оказалось не так уж и сложно. Всего-то требовалось ударить в спину войскам отца во время очередного вторжения гримм, что происходили едва ли не постоянно и от которых давно научились защищаться. Пускай, и в горниле этой бойни перемалывались тысячи, десятки тысяч жизней людей, но такова была цена выживания и благополучия всех остальных. Гвардия отца сумела спастись со ставшего хаотичным поля брани, но вот основная часть его армии такого совершить не сумела, пав под натиском костяных масок гримм или перейдя на сторону Тенэбри. Гражданская война лишь началась и практически закончилась за один день. Но дальше ему пришлось вести новоиспечённых повстанцев прямо на столицу королевства, поглощая безграничным потоком ополчение, готовое встать на его сторону и беспощадно и кроваво давя какое-либо сопротивление на пути его собственной армады. И вот, он победил остатки гвардейского легиона, что держал оборону столицы и дворцового комплекса, прорубил себе путь через сотни тел отчаянных защитников, смял множество грудных пластин, разрубил несчётное множество клинков своим копьём и оставался только последний шаг, самый важный. Решающий всю его жизнь, его сестры, его... королевства. Тенэбри более не обращал внимания на лужи крови на богатом полу, покрытом мраморной мозаикой, не смотрел на склонившихся в поклоне собственных солдат, не обращал внимания на крики тысяч мирных жителей, погибающих под обломками величественных зданий, сгорающих в охватившем столице пожарище, умирающих под мечами его армады. Всё перестало для него иметь значение, кроме медленно отворяющихся перед юношей врат с глухим скрипом, гремящих будто по всему дворцу. Секунды ожидания тянулись особенно медленно и томно, точно невидимый манипулятор специально играл на его чувствах, издевался, любовался переживаниями и затаённым страхом. Но он всё же прошёл через последнюю преграду между ним и своим создателем. На золотом троне, на высоком постаменте, с богатой короной, являющейся настоящим произведением искусства, полной драгоценных камней, бросающих тысячи бликов вокруг, сидел мужчина с седыми волосами, доходящими до плеч и изумрудно-зелеными глазами. Они со скукой глядели прямо в небесно-голубые глаза сына, ещё больше усиливая отличие между наследником и правителем. Ничего не выражающий взор, лишённый каких-то чувств, пустой и бездушный столкнулся с горящим костром чувств, полным волнения, переживаний и распаляющегося азарта. Два воина в абсолютной и давящей тишине боролись друг с другом, не физически, но духовно. На фоне же закрылись тяжёлые врата, снаружи раздались панические крики, затем последовала серия взрывов, эхом отразившись от стен и вызывая дрожь по земле и вынуждая посыпаться мелкую крошку с потолка. И безмолвие не было прервано. Для двух людей внешний мир более не играл роли. Только их борьба, лишь их воля сейчас имела значение. Кто победит, кто окажется на коне, а кто станет ступенью для другого? Их мировоззрения кардинально отличались, мнения по большинству вопросов не сходились, а родственные узы больше не стоили ни гроша как для одного, так и для второго. Отец и сын уже давно были соперниками, конкурентами, но сейчас они обратились в смертельных врагов друг для друга, жизнь одного означала смерть другому. Слов более и не требовалось. Время долгих дискуссий по вечерам в попытках образумить собеседника и подвести его под свою философию давно прошло, оставив только едва заметный запах озона и тихий грохот молний за спинами. Рука Тенэбри не дрогнула, когда он нанёс первый удар, послав поток белоснежного огня, ставшего такого оттенка из-за невыносимой температуры. Отец не заставил себя ждать, материализовал полусферу магического щита, отразив снаряд в сторону, и контратаковал потоком голубых разрядов электричества, окруживших сына и нацеленных на места, где плоть была особенно слабо защищена и уязвима. Создав аналогичный магический щит и, ловко обращаясь с копьём, юноша занял оборонительную стойку, танцуя между свистящими трескучими разрядами, не обращая внимания на разрывание плиток мрамора и то, как быстро они обращались в мелкую крошку. Расписные колонны из чёрного камня, встретив отражённый снаряд из огня, тут же оплавились и под собственным весом начали обрушаться, погружая зал в массивное облако пыли и строительного мусора. Уже через секунду рукоять меча короля столкнулось с древком копья Тенэбри, а потоки воздуха от их столкновения разорвали блокирующую взор преграду. Их глаза полыхали чистой, незамутненной магией, вызывающей дрожь земли, сотрясая небеса, раскалывая высокий потолок и монолитный фундамент дворца. Ярость и ничем не прикрытая злоба встретились с ледяным спокойствием, закружившись в магической буре, окружившей их обоих, круша всё вокруг, но не причиняя урона обоим участникам. Их жажда сражения только начала раскаляться, отражаясь на происходящем вокруг них бедствии, разбивающему архитектуру столицы Королевства чуть ли не по кирпичикам. Тронный зал вновь огласил шокирующий по своим размахам взрыв, пожирая всё на своём пути и сразу после обращая в прах.***
Тенэбри победил. Он самолично обезглавил монстра, что сидел на троне. Может, он и был в глазах подданных прекрасным правителем, но для новоиспечённого короля он был существом хуже любого из гриммов. Холодный, безэмоциональный и столь... далёкий. Юноша так и не сумел понять собственного родителя до самой его смерти, даже когда в глазах того угасал свет жизни, заменяя собой пустым матовым блеском глаз мёртвого человека. За ним тянулся протяжённый кровавый след, остающийся на порушенном полу алыми следами подошв от сапог. Его плечи были опущены, так и не ощутив никакого облегчения. Ведь за потерей одного груза, пришёл новый в виде ответственности за собственные поступки, за тех, кто пошёл за ним, кого он покарал на своём пути и тех, кому ещё только предстоит выбрать сторону. — Господин, на Южной границе было обнаружено полчище гримм! Мы не сможем долго выстоять против них! — к нему тут же подбежал безымянный солдат, что, вскинув руку в знак приветствия, тут же озвучил причину своего появления. Его противостояние с отцом породило слишком много ненависти. Столько смертей, столько порушенных судеб и семей... Не удивительно, что к границе королевства, только что пережившего гражданскую войну, подошло невиданное многие годы по своему размеру и численности множество гримм всех видов, среди которых даже появились полчища Голиафов, никогда ранее не встречавшиеся в столь крупных скоплениях. Не имело смысла упоминать сколь многочисленны оказались урсы, борбатаски, беовульфы, неверморы и прочие, прочие, прочие. Теперь Тенэбри предстояло расхлебывать кашу, что он же сам и заварил. Но это не остановит его. Бедствие, перед которым любой нормальный разумный начал бы трястись от подступающего ужаса, совершенно не пугало нового короля. Это лишь станет очередной стеной на пути к спасению его старшей сестры, которую он несомненно разрушит до основания. Таковой была его воля, подобного требовала его клятва.***
Люди умирали каждый миг от когтей и клыков Гримм. Его подданных превращали в кровавые кучи мяса тяжёлые ноги Голиафов. Борбатаски прорывали строй своих врагов, сбивая своими бивнями всех, кто вставал у них на пути. Беовульфы разрывали людей на части, пока урсы собирали свою кровавую жатву среди стана солдат. Неверморы цепкими лапами хватали отдалившихся от своих товарищей воинов, поднимая в небо и без каких-то проблем сбрасывая обратно на землю со смертельной высоты или же тут же обрывая жизнь бедолаги своим острым, как бритва, клювом. Тенэбри как ни в чем не бывало наблюдал за происходящей перед ним кровавой вакханалией, над которой в небо поднимались великое множество столбов чёрного дыма от рассыпающихся в ничто туш поверженных Гримм. Он ждал. Терпеливо стоял позади своей армии, безмолвно слушая крики боли, предсмертные стоны, потоки ругани и яростный вой обречённых. Его небесно-голубые глаза безучастно следили за каждой гибелью фавна или человека, пока в какой-то момент не перенесли своё внимание на появившуюся в тылу Гримм титаническую фигуру монстра. Его очертания было трудно сравнить с чем-либо доселе известным, а габариты превосходили таковые у Голиафа в несколько раз. Рёв этого гримм, разнесшегося по всей долине, где они стояли насмерть, будто придал сил для всех монстров, усилив их натиск и отозвавшись в новой серии рыков, и треска костяных масок. Тенэбри же безэмоционально поднял руку ввысь, пока в руке стал образовываться ослепительный сгусток чистой магии. Своим светом он вызвал у мириад гримм плохое предчувствие, признаком которого стал громогласный скулёж бервульфов, вой урс, урчание борбатасков, писк неверморов и трубные звуки Голиафов. Из сгустка маны стали во всё стороны разлетаться молнии, опаляющие сочную траву и способные расколоть любой булыжник в непосредственной близости. Замахнувшись рукой за спину, Тенэбри сделал шаг назад и прицелился. Сгусток маны тут же сменил форму, обратившись белоснежным копьём длиною в два метра. Приложив мощь всего тела, повернув корпус, он метнул сконцентрированный кусок маны, отправляя его точно в неизвестного монстра позади полчищ гримм. Копьё преодолело разделявшие их расстояние за жалкий миг, успев огласить округу треском тока, сравнимым разве что с пением тысячи соловьёв. Впрочем, долина вскоре оказалась снова подавлена взрывной волной от разрыва молниеносного снаряда на огромное количество лучей, разносящих всё на своём пути движения. Стоило людям прийти в себя, отойдя от шока и контузии, а также назойливого шума в ушах, как перед ними предстала картина в виде обожжённой долины, над которой поднимался колоссальный столб чёрного дыма. Большую часть Гримм снесло полностью, не оставив даже следов костяных масок или чёрных туш. Некогда плодородная почва, трава, которая казалась смята тяжёлой поступью Гримм, и вовсе оказалась сожжена, представ перед солдатами чёрной обугленной, потрескавшейся и закоптившейся землёй, какой они никогда ранее не видели. Люди огласили мёртвое поле криками радости и облегчения. Они победили, они выжили. Да, многие пожертвовали собой, отдав жизни ради спасения остальных, но когда было иначе в не знавшем конца противостоянии с гримм? Тенэбри же не слушал возгласов собственных людей, своих верных соратников, подчинённых. Он смотрел только вдаль, его более не интересовало настоящее и происходящее вокруг него. Младший брат лишь сейчас осознал, что момент воссоединения их семьи был близок, как никогда. И уже сейчас ему придётся переступить через последний порог, сковывающих его слов, давления погибшего отца и исполнить клятву, что он дал много лет назад. Тенэбри шёл за Салем.***
Юноша нахмурился, разглядев на горизонте башню, в которой некогда была заточена его сестра. Сейчас она напоминала не неприступную цитадель, а лишь поросшие мхом, окутанные лианами и полные пыли руины. Величественной постройке не хватало многих деталей, некоторые элементы оказались обрушены, а целые сектора сейчас представляли из себя жалкие груды камней. Подходя к цитадели, он различал всё больше и больше следов времени и различал тени прошлого. Повсюду лежали давно разложившиеся тела, закованные в броню его королевства, как и многих других стран. И трупы, трупы, трупы. Охранники, смельчаки, что возжелали вызволить желанную женщину из затаенной башни. И тишина... Тягучая, давящая, отвратительная до омерзения, нарушаемая разве что редкими порывами ветра, что ласкали его отросшие золотые волосы. Проходя по длинным коридорам, он заметил следы использованной магии, но странно было, что если один след он мог узнать, даже потеряй он оба глаза, это была Салем, то второй казался совершенно незнакомым, чужим и вызывающим у юноши неприятные ассоциации. В конце пути его встретила очередная дверь, в которую он прошёл всего однажды. Когда отец разрешил в последний раз проститься с его сестрой, когда она была заперта в этом комплексе, когда он дал клятву. Схватив металлическую ручку, он замер, словно специально оттягивая уже предсказанный результат. Совершив три глубоких вздоха и выдоха, как он делал не раз в минуту опасности и волнения, Тенэбри отворил дверь и ужаснулся тому, что предстало его глазам. Салем больше не было в цитадели. Нигде вокруг. Он не верил, что его старшая сестра могла покинуть башню сама по себе, ведь ей препятствовал их отец, а его упёртость и привычку к перестраховке он познал на собственной шкуре. Иначе заняло бы его восстание столько времени, если бы король не подозревал собственное чадо в хладнокровном бунте? Его ноги подкосились, когда он подошёл к старому креслу, к тому самому, где он некогда прощался с сестрой. Часов больше не было слышно. Его локоны никто не трепал, он не ощущал никакого тепла. Только холод и обуреваемое с головой одиночество. Спрятав лицо руками, он резко выдохнул. Что теперь делать? Как быть? Может, её кто-то таки вызволил из этого плена и теперь они где-то на краю мира? Что он, идиот, мог теперь поделать с жестокой реальностью. Он всего лишь хотел исполнить обещание, данное собственной сестре, что была вынуждена страдать под гнётом их жестокого отца. Но что ему теперь следовало предпринять? Не было больше цели, как и смысла. Родной человек исчез, пока Тенэбри вёл годы с руками по локоть в крови, медленно круша союзников и приближённых своего родителя. Ведя борьбу за власть, чтобы стать свободным, он, к собственному шоку, оказался повязан настолько, что не мог теперь и шага никуда ступить. Долг правителя являлся слишком тяжёлым бременем, и чтобы не сломаться под его гнётом, ему требовалось избавиться от старого в виде данной ребёнком клятвы. А теперь её нет. Нигде нет. В чем был смысл его войны, стольких убийств, жертв и лишений, если финальная цель не была исполнена, а сам он уже не тот, что прежде. Тенэбри не проронил и слезинки, его глаза остались сухими. Белки стали красными от напряжения и многих лопнувших капилляров, руки дрожали, а губы шептали несвязную речь. — Что... Как же быть... Дайте, кто-нибудь, подсказку, хоть намёк... Человек, зверь или даже Бог. Кем мне быть теперь? Нет, в чем смысл всего совершенного... Он убил своего отца, едва не разрушил собственную державу, стольких утопил в крови своими руками или же через приказ. Он убивал, лгал, притворялся, предавал, лицемерил и многое, многое другое. В борьбе за трон нет святых и никогда не было. Политика — это грязь, море помоев, которых ты неизбежно коснёшься, а если не хочешь сдохнуть или оказаться проигравшим, то окунёшься с головой и с радостной улыбкой на устах. Внезапно за его спиной послышались тихие шаги, на звук которых он и обернулся своими красными глазами с готовностью тут же вступить в бой или сбежать. И каково же было его удивление, когда он различил перед собой человекоподобную фигуру с загнутыми назад рогами, скрытую тёмной дымкой, будто перед тобой лишь мираж, а не реальная сущность, имеющая физическую оболочку. — Ну здравствуй, дитя, — ровным голосом, повторившимся эхом в голове юноши. Парень отшатнулся от него ещё на несколько шагов, встав за креслом, чтобы иметь достаточно времени, чтобы перехватить предполагаемую атаку. И даже то, что его поза не выражала никакой агрессии, а была полна брешей и расслабленной, не смутило молодого воина. — К-кто ты? — с лёгкой заминкой спросил он, не сводя глаз с фигуры, что сейчас аккуратно присела на край скрипнувшей постели у стены напротив парня, прямо возле двери. «Перекрыл выход? Возможно. А может и нет. Слишком мало информации,» — мысли сменяли друг друга мимолётно, не давая зацепиться сознанию за что-то определённое, конкретное. — А как сам думаешь? — в голосе неизвестного послышался некое недовольство, а может, и разочарование. — Ты точно не человек, как и не гримм, остаётся лишь... Бог? — юноша ужаснулся собственной догадке и неверующе глянул на собеседника. — А ты вполне смышлёный, Тенэбри, — прочесть явное довольство не составило для парня никакого труда. — Откуда ты меня знаешь? Неужели один из Братьев будет следить за простым человеком? — скепсис был понятен, и Бог кивнул головой на его размышления. — Всё верно, не за каждым. Можно сказать, что это происходит крайне редко. Но ты отличаешься от всех других, — сущность опёрлась руками о потерявшую всякий цвет постель, подняв тем самым пыль в воздух и заставив юношу закашляться. — Не понимаю, о чем ты... — признался он. — Видишь ли... Само твоё существование является ошибкой по определению, — пожал плечами Бог, следя за реакцией юноши. Бровь Тенэбри немного приподнялась, но он сумел сохранить маску спокойствия и безразличия, только сухой интерес. — То есть как? — По правде говоря, ваш мир является своего рода экспериментом и, наверное, поэтому он может принести... неожиданный результат. Так и твоё рождение изначально не должно было стать реальным. Не могу сказать тебе больше, да и ты не поймёшь правил концептов созидания и разрушения, но знай, что одно твоё существование меняет судьбы этого мира, — начала своё пояснение божественная сущность. — Зачем ты мне это говоришь? — помассировал свои виски шокированный Тенэбри. — Ты меня заинтересовал. Мы с Братом создали человечество, но даём им жить так, как им заблагорассудится. Мы предоставили вам свободу, волю, выбор и знание. И всё же мы имеем некое влияние на вас. Простым щелчком пальцев я могу забрать жизнь того или иного человека и в то же время вернуть к жизни любого разумного, погибшего, к примеру, много лет назад. По этому же принципу мы будем знать, кто должен родиться, а кто нет. И ты среди тех, кому не было суждено появиться на свет. — приоткрыл завесу Бог, ткнув пальцем в посеревшего воина. — Но... Тогда как? — юноша ошарашенно рухнул в кресло. — Этого даже я не знаю. Как я сказал ранее, ты неучтенная переменная в этом мире, а потому я следил за тобой с самого начала, — сущность всего лишь пожала плечами, либо не желая вдаваться в подробности, либо действительно не имея понятия, как подобное произошло. — Зачем тебе это? — Тенэбри не привык к простой искренности, а ожидать от Бога такого он бы даже и не осмелился. — Простое любопытство. Разве, услышав загадку, ты не пожелаешь найти на неё ответ? — безучастно ответил ему Бог, вот только правду он говорил или врал, выяснить было невозможно. — Возможно... — поняв, что копать дальше может стать крайне опасно, человек откинулся на спинку кресла, покачав головой. — И потому я дарую тебе своё благословение. Будет жаль, если ты неожиданно умрёшь, так и не показав мне, к чему твоё вмешательство может привести данный мир. Когда Бог сказал последние слова, то простым хлопком в ладоши он заставил Тенэбри упасть в припадке на пол, не дав совершить какую-нибудь глупость. Ещё только услышав о благословении, юноша попытался разорвать между ними дистанцию. С такой интонацией было сказано это, что в дрожь бросало, а по спине шли табуны мурашек. Он был готов обрушить всю мощь своей магии на сущность, но тот просто оказался быстрее и хитрее. Живот скрутило нечто неосязаемое, будто раскалённую пику вонзили в его тело. Из глаз полилась кровь, дыхание сбилось, а сердце стучало, как заведенное. Весь организм охватили судорога и жуткая боль. На границе сознания, пытаясь перетерпеть муки, разрывающие его душу, Тенэбри услышал вкрадчивый голос, будто шептавший прямо в ухо: — Эта сила позволит тебе пережить грядущее, сделав тебя лучше: выносливей, умнее, идеальней. Отныне ты будешь больше схож со мной и моим Братом, нежели с другими людьми. Но помни, что даже так, ты остаешься смертным. Не обезопасен ты от руки моей, моего Брата или же простого человека. Вскоре его фигура обратилась полупрозрачной дымкой, оставив его одного, лишь последние слова звучали в голове на фоне сумасшедшей агонии. — Мы продолжим за тобой наблюдать. Живи своей жизнью, но помни, кому ты ею обязан... Боль только усилилась, из-за чего он, не выдержав испытываемых ощущений, провалился в беспамятство прямо на полу заброшенной спальни в разрушенной цитадели. А на следующий день волею Двух Братьев всё человечество было уничтожено, Боги покинули мир, а на ночном небосводе теперь виднелась расколотая Луна.***
Руби тяжело вздохнула и обессиленно разложилась на дорожном покрытии. Хотелось с головой закутаться в свой красный плащ и никогда из него больше не высовываться. Глупая Янг бросила её, убежав со своими друзьями из Сигнала, оставив Руби саму по себе в незнакомом месте среди столь же незнакомых людей. И как же должна была поступить маленькая девочка на новой территории, не имея здесь ни одного знакомого человека, не стоило уж упоминать о друзьях? Да и её редкие приятели, оставшиеся в Сигнале, остались позади, а если говорить по правде, то она не могла их прямо таки считать настоящими друзьями. Они могли поговорить на переменах, обсудить те или иные выпуски любимого комикса, но не более. Руби чувствовала в них не злобу, но нечто неприятное. Её скорее не понимали, чем завидовали её умению обращаться с её малышкой, Кресент Роуз, как и хорошим оценкам. Верно! Её просто не понимали. Воспоминания о Сигнале ещё больше погрузили её в пучины страха предстоящего. Что же будет дальше? Неужели она будет все четыре года одна, так и не заведя ни единого друга? И хотя Янг успокаивала тем, что это был лишь первый день в Биконе, но Руби не могла не бояться, не чувствовать тошнотворное ощущение собственной жалости. Нет! Она обязательно заведёт целую ораву лучших друзей и пойдёт с ними по кафе и магазинам с комиксами! Точно, нужно было только произвести сногсшибательное впечатление, как им с Янг твердил папа. Правда, у её сестры с этим проблем не было никогда. Парни к ней так и липли, отчего она нередко жаловалась на них Руби, рассказывая какие эти парни идиоты и бесхребетные почитатели сисек. Она тоже вырастет однажды! И тогда уже к ней будут липнуть потенциальные друзья, а ей не придётся даже волноваться об этом. А потому требовалось больше запивать печеньки молоком. И пускай эти великолепные сгустки всего лучшего и чудесного идеальны во всех своих проявлениях, но только молоко поможет ей вырасти! Но пачка молока будет только лучше, если её заесть коробкой печенек... Несомненно. Настроение Руби скакало то вверх, то вниз. И вот опять она издала вздох, когда слабая надежда на заведение новых знакомых обрушилась прахом, стоило ей сначала врезаться в какую-то богатенькую девушку, как тут же на неё обрушился поток критики и недовольства. Но ведь она всего лишь чихнула! И это была вина этой Вайсс, что она оставила целые контейнеры с прахом посреди дороги, не думая о других прохожих! Руби не хотела чихать, да и вообще это естественно, а вот ругать первого встречного за простой чих — это абсурд! Самый настоящий абсурд и вообще дурацкая затея! Девушка недовольно нахмурилась, мило надула щёчки и вертикально подняла руки и ноги. Ну ничего, в следующий раз она... Она... Тут же её конечности снова упали на холодный асфальт, приняв жестокую реальность. Она так и не представилась этой Вайсс. Да и имя-то её она узнала от ещё другой девушки с бантом на голове, что встала на сторону Руби. И даже здесь она облажалась! Руби так и не узнала имя своей спасительницы, ведь когда только хотела к ней обратиться и сказать простое спасибо, то её уже и след простыл. Да что за вселенская несправедливость! Почему глупая Янг постоянно в центре внимания, а вот бедной Руби всегда приходится стоять в сторонке?! Она любила свою сестру, как и отца, и дядю Кроу, и Цвая, но иногда просто сходила с ума от разницы отношения к ним. Для её сестры заводить знакомства было легче лёгкого, проще простого, а вот для самой Руби... — Чего лежим, кого ждём? — хриплый голос раздался прямо над её головой, а на лицо упала чья-то тень. — Приоткрыв один глаз, Руби обнаружила стоявшего над собой парня в черном пальто, поверх серой толстовки и в бардовых кроссовках. Его платиновые короткострижженные волосы становились белоснежными на вид под ярким солнцем. Только сейчас Руби поймала себя на мысли, что нагло разглядывала парня при этом сама лежала на середине дороги. Ну, может, даже не на середине, а у самого тротуара возле газончика, но ей хватило и этого. Её лицо тут же покраснело, став одним цветом со своим плащом. Руби тут же вскочила на ноги под вскрик удивления и паники, а после выставила перед собой руки, бегая серебристыми глазами из стороны в сторону. — Н-никого я здесь н-не жду! Просто лежу и наслаждаюсь погодой! И-и-и вообще сегодня отличный день, чтобы никуда не спешить и просто лечь отдохнуть! — мозг тут же начал подкидывать самые разнообразные варианты, как не вогнать себя в ещё большее смущение. Но вот до неё только что дошло, в ЧЁМ она сейчас пыталась убедить этого парня, и заволновалась ещё больше, всём сердцем желая скрыться с помощью своего проявления где-нибудь за углом. Вот только если она всегда будет убегать, даже не спрашивая имени собеседника, то навеки останется одна. И пока её сестра будет гулять и сражаться с гримм со своими друзьями и товарищами по команде, то ей останется только смириться с судьбой девочки-одиночки, а этого нельзя было допустить несмотря ни на что! Но Боги, как же ей сейчас хотелось провалиться сквозь землю от обуреваемого страха показаться парню глупой и неотёсанной, а ещё хуже — навязчивой и настырной. — Н-нет, то есть, я имела ввиду... что... — она продолжала что-то бормотать, но следующие слова парня прервали её словесный поток. — Хм. Пожалуй, ты права, — коротко ответил юноша и просто упал спиной на газон возле главной дороги, ведущей в здание академии. — А? — глазки Руби невольно распахнулись, а сама она распахнула рот, не зная, что и ответить. В то же время ей предоставился шанс повнимательней рассмотреть парня. Его волосы, что сначала показались платиновыми, теперь отчётливо отливали сединой. И она точно сумела бы её распознать, поскольку у дяди Кроу она также начала проступать, о чем Янг обычно не забывала напомнить, зовя Кроу стариком. Но её дядя вовсе не был таким уж старым. Это же дядя Кроу! И этим было всё сказано. И тут же её мысли снова перетекли к седому парню. Что же он такого испытал, что волосы полностью поседели? Или же он покрасился? Может это такой обычай, о котором она не имела понятия, где требовалось выкрасить волосы в понравившейся цвет? Было бы круто! Хотя и её родные волосы ей тоже нравились. — Не желаешь присоединиться? Или я помешал твоей релаксации? — объект её размышлений похлопал возле себя, приглашая, так и не открыв глаза. — О, нет, конечно, нет... То есть я имею ввиду не «нет», а «нет»! Нет, на первый вопрос — «да», а на второй — «нет»! В общем... — Руби волновалась, теребила юбку и не знала, что делать. Стоит присесть? Он предлагал ей лечь рядом, или это он прогонял её куда подальше, чтобы она нашла более подходящее место для лежки? А, была не была! С подчёркнутой решимостью Руби аккуратно прилегла по левую руку от парня, сложив руки на животе и напряжённо оглядев редких прохожих, бросающих на их парочку странные взгляды. Стоп... Парочку? Нет, нет и ещё раз нет! Она даже не узнала имени своего нового знакомого в Биконе, а уже начала думать о каких-то там отношениях, романтике и прочих непотребствах. При мысленном упоминании последней темы она сильно зажмурилась, стараясь отогнать неподобающие образы и фантазии. Да, плохой мозг! Плохая Руби! Хватит думать о всяких парнях, это всё чертовы гормоны или о чем постоянно ворчит их с Янг отец, прогоняя очередного смертника, попытавшегося приударить за Янг прямо на его глазах и впоследствии избитого до состояния славной отбивной. — Тенэбри Орде, — нарушил неловкую тишину юноша, вызвав тем у девушки настоящее облегчение и придав ей сил вступить нормально в диалог. — А я Руби Роуз, будем знакомы, — она попыталась улыбнуться максимально убедительно, чтобы показать, насколько она была готова стать с ним друзьями и вообще... Он был первым, кто нормально с ней говорил среди всех встреченных ею студентов академии. — Хе, — только и выдал этот... Тенэбри, пока улыбка Руби тут же увяла, а на душе снова стало боязно. Что она уже успела сделать не так? Где оступилась? Что её подвело? Вроде она не была уродиной, от которой хотелось воротить нос. Отец ей всегда говорил, что она самая прекрасная маленькая роза на всём Патче и даже во всём Ремнанте. И пускай это безумно смущало, но и слова Янг подтверждали, что она была вполне нормальной. Хотя и не настолько нормальной, чтобы её сестра не издевалась над ней и её коленями! У неё нормальные колени и точка! Ведь так же? — О, а это моя малышка, Кресент Роуз! — чтобы действовать наверняка, Руби вынула свой сильнейший козырь — боевую косу. Привстав с качающейся на лёгком ветру травы, она раскрыла свою напарницу и нежно провела по её лезвию ладошкой. И похоже, боги или некий седой парень её услышали, обратив-таки своё внимание на появившееся словно из ниоткуда настоящее оружие охотника. — Прекрасное творение, сравнимое своей красотой разве что с создательницей, — губы Тенэбри растянулись в искренней ухмылке, а глаза глядели прямо на неё. Руби мило пискнула, словно загнанный в уголок зверёк, смущённо покраснела и скрылась за широким к её счастью лезвием Кресент Роуз. Как же она сейчас радовалась собственным модификациям, что пускай и увеличили вес её оружия, но сделали его достаточно массивным, чтобы скрыть своё горящее лицо. Ещё никто не делал ей таких комплиментов, да и комплиментов вообще! А то, что он честно оценил её творение, то счастье на пару со стеснением готовы были прорваться наружу в писке или же, как она предполагала, по большей части визге. И пускай ей дядя Кроу говорит, что писк и визг — это едва ли не одно и то же. Между ними есть отличия! Писк — это когда «ви-и-и-и-и», что аж сердце стучит, когда как визг — это несколько иное. Нет, там также присутствует неизменное «ви-и-и-и-и», но подтекст был совершенно иной, заключающийся в том, что сердце в пятки уходит. Но она снова ушла в самые дебри!! Плохая Руби! Ответь уже что-то, или он посчитает тебя идиоткой и или ещё чего похуже, недостаточно взрослой, например! Янг на комплименты не реагирует столь остро, а значит и себя надо также вести. Хотя Руби понимала, что повторить тон и уверенность сестры она не способна, но что может пойти не так? — Т-ты тоже неплох, — Боже, что она только что сказала. Руби, выглядывая только половиной личика над косой, посмотрела на реакцию Орде. Он лишь чуть ярче ухмыльнулся, параллельно с тем прищурив веки. Это небольшое действие позволило Руби обратить внимание на радужку его глаз. Они оказались глубокого темно-красного оттенка, почти чёрного, вызывая у девушки табун мурашек по спине и старинные эмоции. Если слишком долго вглядываться в пустоту, то когда-нибудь и она начнёт смотреть в ответ. На долю секунды Руби показалось, что в глазах Тенэбри проявился слабый небесно-голубой отблеск, но тут же оказался безжалостно раздавлен неизвестной чернотой. Проморгавшись, она сослала всё на собственное волнение, преломление света и, возможно, опасно близкий к просрочке пакет молока, что она выпила сегодня утром. У него ещё было аж два дня до истечения срока годности, так что это не считалось... Наверное. — Что мать, что дочь... — очень тихо пробормотал Тенэбри. — Ты что-то сказал? — Руби недоуменно наклонила голову набок. — Ты, пожалуй, вторая, кто мне сказала подобное за всё время, — в усмешке юноши проявилась какая-то ностальгия или же печаль. Руби же неуверенно улыбнулась таким словам. Тенэбри тоже можно было считать её первым... Другом! Да, и только! Опять плохая Руби! Фу, отставить! Он первый, кто сделал комплимент, да и вообще нормально разговаривал с ней в Биконе. И даже сейчас они лежали на травке совсем рядом друг с другом, едва ли не вплотную. Лицо в который раз вспыхнуло краской, а её малышка трансформировалась обратно в чехол, что она зажала обеими руками. Иначе с активированным оружием их пара привлекала ещё больше внимания ставшего совсем жидким потока студентов. Руби с удовольствием бы принимала взгляды восхищения, обращённые к своей напарнице, но вместо этого они глядели именно на саму девчушку, разлегшуюся вплотную к юноше прямо у главной аллеи академии. А это смущало, это приносило неудобство. Она хотела быть нормальной, абсолютно обычной и заниматься самыми обычными делами. Веселиться с друзьями, например, убивать в их компании гримм, свергать злобных тиранов и всё прочее, из чего представляет себя роль охотника в её понимании. — А какое твоё оружие? — в её серебристых чистых глазах горели огоньки дикого любопытства и профессионального интереса. Какой напарник у этого неординарного даже на первый взгляд парня, и что он из себя представляет? Может, это будет огромный прахомеч или элегантная рапира, а может, и вовсе какая-то вундервафля, что совмещает в себя всё, что только видано и нет? — Да вот... — Тенэбри достал из внутреннего кармана пальто небольшой цилиндр длиною в тридцать сантиметров или около того. Руби немного пододвинулась к нему, чтобы получше разглядеть этот любопытный экземпляр, как Орде нажал на какую-то кнопку и цилиндр с механическим щелчком превратился в посох, чтобы тут же последовал новый звук работы механизма и на дальнем от ахнувшей девушки конце древка появился наконечник копья. Не-е делай так больше, — пускай и в душе она была крайне поражена такому качеству сборки, что почти достигал уровня её малышки, но она всё равно была лучше! И к тому же ей сам дядя Кроу помогал в сборке! И только помогал, а большую часть сделала она сама! — Прости-прости, всегда так любил делать, — извинясь, помахал он перед собой руками, оставив копьё лежать на коленях. Руби счастливо улыбнулась этим словам. Пускай и резкость трансформации её изрядно напугала, но это всё рефлексы охотника и не более, а не потому что она жалкая трусиха! К тому же её неловкость начала отступать под непрекращающимся напором интереса маньяка-конструктора. — А какие формы ещё может принимать твой напарник? А как ты его назвал? Какие принципы ты использовал для сборки и трансформации в походный режим? Какой именно материал ты использовал для наружного покрытия? А внутри ты сделал его полым, чтобы облегчить вес или воспользовался другим методом для складывания в цилиндр? — поток вопросов лишь нарастал с каждым вздохом, а возбуждённая девушка бросала хищные взгляды на инструмент на ногах Тенэбри. — О, ну у Наследия есть и вторая форма, — Орде по-иному перехватил древко и отточенным взмахом заставил его сложиться втрое, открыв перед девушкой вид на изысканно отделанный пистоль. Подобное оружие особенно было популярно до Великой войны, когда прах не мог добываться в таких масштабах, как сейчас. Но девочка должна была признать, что кажущаяся архаика заиграла новыми красками в творении Тенэбри. — Очень необычное решение. Обычно охотники в наши дни совмещают свои орудия с современным моделями стрелкового вооружения или вовсе им не пользуются. Но твой вариант мне тоже нравится, — чтобы не показаться высокомерной или ещё что, она тут же начала хвалить оружие своего нового друга. Возможно, так она пыталась не позволить неловкости снова взять над собой вверх. — Поспешим, а то пропустим речь директора! — какая-то группка студентов едва ли бегом скрылась из виду, а неспешно болтавшие Руби и Тенэбри застыли на месте. Зрачки Руби в шоке посмотрели на шпиль академии, а только после до неё дошло, что такими темпами они оба могут опоздать или вообще не успеть к речи директора Бикона. — Блин! Опаздывать в первый же день! — девушка тут же вскочила на ноги, отряхнула края своей боевой юбки и выжидательно уставилась на Орде. — Ты же идешь? Покачав головой на неприкрытую надежду в её голосе, юноша поднялся с насиженного газончика и, поплотнее закутавшись в пальто, согласно кивнул. — Да, конечно. Руби довольно улыбнулась тому факту, что сумела не запороть первый контакт с Тенэбри. А дальше было всего лишь дело принципа. Сделать его своим настоящим лучшим другом и пойти рубить гримм! Что могло пойти не так? — А ты знаешь, куда идти? - его вопрос выбил Роуз из колеи. Оглянувшись по сторонам, она не увидела никого из новоприбывших студентов, а главная дорога пускай никуда и не сворачивала, но огромное множество корпусов Академии сводило с ума и не предоставляло столь нужной подсказки. — Хе-хе. Нет, я думала ты знаешь, куда нам следует зайти, — нервно рассмеявшись, Руби почесала затылок, виновато посмотрев на своего собрата по несчастью. Он же также задумчиво почесал подбородок, ища хоть какую-то зацепку, тщетно пытаясь определить требуемый маршрут. — Проблемка... — цыкнул Тенэбри, а Руби тихо рассмеялась, чтобы не показать своего волнения и вновь подступающего ужаса опоздать в первый день. И не потому что речь директора Озпина была столь важна. Если она опоздает, то Янг будут напоминать о подобном все четыре года обучения! Это станет началом её худшего кошмара! Издёвки Янг были намного хуже смерти!