Весело живем

— Да что ты трясешься, все нормально будет! — Во-первых, я не трясусь, а переживаю, это нормально! А во-вторых… Почему ты такой спокойный?! — А с чего бы мне переживать? — С чего? А если я им не понравлюсь?! — Это невозможно. Если ты забыла, то вы вообще-то уже знакомы, мои родители тебя любят, мама вообще как-то раз сказала, что хотела бы такую дочь. Вот ее желание и исполнится! — Кушина-сан правда так сказала? , — от изумления девушка, идущая быстрым шагом, остановилась, повернулась к блондину, шагающему рядом с ней. Тот тоже остановился, встал напротив. Глубоко вздохнув, он осторожно обхватил хрупкие плечи девушки широкими ладонями, и чуть встряхнул ее, проникновенно заглядывая в глаза. — Какаши пока-еще-Хатаке, слушай меня внимательно. И не перебивай. Даже если папа с мамой не примут наши отношения, в чем лично я очень сомневаюсь, они люди адекватные, хоть и сложно в это поверить, — при этих словах Наруто улыбнулся, а Какаши тихо хихикнула, вспомнив чету Намикадзе, — мы все равно будем вместе. Я с таким трудом отыскал тебя и теперь ни за что не отпущу, хоть это, наверное, и эгоистично с моей стороны. Помнишь нашу первую встречу? — Можно подумать, я могу это забыть!, — делая вид, что разозлилась, воскликнула Хатаке, - между прочим, благодаря тебе, я испортила тогда свой любимый шарф! — А я опоздал на собеседование!, — Наруто громко рассмеялся. Какаши невольно залюбовалась. Широкая улыбка, казалось, никогда не сходила с его лица, парень был неисправимым оптимистом, она еще ни разу не видела его грустным. Серьезным, задумчивым, он бывал периодически, но отрицательные эмоции: гнев, печаль, страх, казалось, были вовсе ему неведомы. Во всех неприятностях он умел найти что-то положительное. Наруто часто повторял: “Исправить нельзя только смерть! Со всем остальным человек в силах бороться, и должен бороться! По-настоящему проигрывает только сдавшийся!” Этот его оптимизм, любовь к жизни, энергия, бьющая фонтаном, и неисправимая вера в лучшие качества людей, всегда притягивали к нему окружающих. К каждому он умел подобрать ключик. Наруто был огнем, ярким, неудержимым, для многих – нестерпимо обжигающим. Но, ощутив это пламя однажды, к нему возвращались вновь и вновь. Наруто был прирожденным лидером, запалом, умело поджигающим пороховые заряды, таящиеся в глубине души каждого человека. ”Если ты не веришь в себя, то я буду верить в тебя! Нет слов — не могу, не получится, есть — мне лень, и я боюсь! Хочешь чего-то добиться в жизни, забудь про них и иди вперед, не обращая внимания на мнение окружающих! Это мой девиз в жизни!” И тем более странным казался его выбор. В противовес Наруто Какаши была замкнутой, нелюдимой, даже какой-то холодной. Их часто сравнивали с Солнцем и Луной. Яркие золотистые волосы парня, да и он сам, казались подобны небесному светилу - источали теплый, нежный свет, согревающий даже ледяные сердца, проникающий в глубины сознания людей. Девушка же была Луной. Странного цвета волосы, отливающие на свету серебром, постоянно вызывали у окружающих вопрос: “Чем красила?”. Попытки доказать, что это не краска, а генетика, девушка оставила еще в детстве, говоря, что не помнит название, и советовала посмотреть в интернете. Так было проще. Познакомились они довольно забавно, и сейчас, уже будучи в отношениях, часто вспоминали первую встречу со смехом, хотя тогда Хатаке ужасно злилась, и в сердцах даже накричала на Наруто. В конце концов, количество льда во дворе жилого многоэтажного дома зависело от дворника, а не от жителя, точнее гостя одних из жителей этого самого дома. Какаши тогда шла на прием к Минато, как потом выяснилось, отцу Наруто, и, по совместительству, ее психотерапевту. Светловолосый парень, выскочивший из подъезда, как сказала чуть позже девушка: “Как черт из табакерки”, поскользнулся на тонкой, еще самой первой этой осенью, корочке льда, и с грохотом свалился, случайно свалив и Какаши, волею судьбы оказавшуюся рядом. Барахтаясь на обледенелой земле, молодые люди случайно порвали легкий шарф девушки, несущий более декоративные функции, чем действительно согревающий, что, вполне естественно, вызвало злость и слезы, по безвременно и, увы, безвозвратно, сшивать что-либо там уже было бесполезно, любимой вещи. Наруто, как человек воспитанный, и, к тому же, чувствовавший себя виноватым, помог “прекрасной незнакомке” подняться, и, поняв, что она, видимо, повредила ногу, предложил подняться в квартиру, для оказания первой помощи, или, чем черт не шутит, вызова Скорой помощи. А посмотрев на ковыляющую к подъезду, тихо всхлипывающую девушку, сначала предложил опереться на него, а последние пролеты лестницы и вовсе взял на руки. Впрочем, как потом выяснилось, та не столько плакала от боли, сколько оплакивала шарф. Наруто услышавший это, изумленно вытаращил глаза, и, вкупе с заявлением, что все девушки, видимо, немного чокнутые, а Какаши пострадала сильнее чем он думал, и все-таки “повредила не только опорно-двигательный аппарат, но и получила черепно-мозговую травму, приводящую к столь странным логическим выводам”, пообещал подарить ей новый, не хуже. Забегая вперед, следует сказать, что обещание свое он исполнил. Пока растерянно замолчавшая Какаши обдумывала, считать эти слова оскорблением, или же принять за шутку, Наруто успел донести ее до дверей квартиры. Выражение лица Минато, открывшего им дверь, надо было видеть. И Какаши с Наруто, когда они разобрались, кто кем друг другу приходится, тоже. Домой в тот день чуть прихрамывающую Хатаке отвез Минато, Наруто рвался проводить, но, получив от матери подзатыльник, остался дома, объясняясь по телефону с руководителем фирмы, в которую должен был подойти на собеседование, и буквально умоляя дать ему второй шанс. На следующий день, с утра пораньше, Какаши ждал сюрприз в виде телефонного звонка с неизвестного номера. На резонный вопрос, какого, собственно, и кто звонит ей в восемь утра в воскресенье девушку поприветствовал донельзя радостный, и, по ее мнению, слишком уж громкий голос Наруто, с информацией, которую мало какой нормальный человек жаждет услышать в свой, вообще-то, законный выходной. О чем в ответ на веселое:” Собирайся, и скинь мне адрес, через час за тобой заеду, будем шарф покупать”, и сообщила несколько опешившая Какаши. В трубке хмыкнули, и заявили, что в таком случае новая деталь гардероба взамен утерянной, будет подобрана им, Наруто, самостоятельно и сообразно собственному вкусу. После чего, напомнив про адрес, не прощаясь, положили трубку. Какое-то время, не выпуская телефон из рук, Какаши задумчиво смотрела в стенку, пытаясь припомнить, когда она успела дать свой номер телефона наглому парню? Впрочем, вспомнив, что у Минато был даже номер ее паспорта, не говоря уж о номере телефона, девушка сложила два и два, и, придя к выводу, что это не у нее провалы в памяти, а кое-кто просто нарушил правило о неразглашении личных данных клиентов, отключила телефон, и буквально рухнула обратно в теплую и мягкую кроватку. Досыпать. Проснувшись часам к десяти, и спокойно удалив оповещения о пропущенных вызовах с “неизвестного” номера, Хатаке спокойно занялась своими делами. Ни в тот день, ни в два последующих, Наруто ее больше не беспокоил. Зато в среду…В среду, придя домой, она с удивлением обнаружила в почтовом ящике мягкий сверток. Развернув его с некоторой опаской, она обнаружила тонкий темный вязаный шарф, на концах которого, в дополнение к пушистым мягким кисточкам, были вышиты серебристой нитью маленькие-маленькие, кажущиеся в неярком освещении подъезда настоящими, снежинки. Вкус у парня оказался хороший. Чуть улыбнувшись, девушка потерлась щекой о мягкую ткань, и уже начала подниматься по лестнице, когда увидела небольшой квадратик бумаги, очевидно, выпавший из свертка, когда она развернула его. Билет в кино. Четверг, 18:00. Бережно вкладывая тоненькую бумажку в кармашек на чехле телефона, девушка улыбнулась, внутренне уже зная, что сделала правильный выбор. ****** — Эмм… Какаши…Ты чего застыла?, — девушка вздрогнула, возвращаясь из приятных воспоминаний в суровую реальность. Реальность, где ей уже через полчаса требовалось снова войти в знакомую квартиру, но уже не в качестве клиента, которому требовалась помощь Намикадзе-старшего, как специалиста, а в качестве будущей невестки. Ну ладно, Минато, с ним Какаши общалась около года, но Кушина…Ее немного опасалась, несмотря на многочисленные заверения Наруто, что: “Мама не кусается, только подзатыльники дает”, что, к слову, вот ни капельки не успокаивало, скорее наоборот. — Нару, — нерешительно начала пока-еще-Хатаке, — может отложим, а? Наруто тяжело вздохнул, привлекая девушку к себе и утыкаясь носом в родную макушку. Какаши тоже прижалась к нему, уже привычно кладя голову на плечо. — Из-за чего ты так волнуешься? Только честно. — У нас разница в возрасте почти в девять лет, если бы старше был ты, было бы нормально, но.. — Вот опять ты за свое, да? Какаши, милая моя, мы встречаемся почти год, два дня назад я сделал тебе предложение, тебя до сих пор заботит наша разница в возрасте? Успокойся, чужие отношения в современном обществе мало кого волнуют. Нет, будь мы с тобой, или хоть один из нас, медийной персоной, то, конечно же, интересовало бы всех. И то плевать на их мнение с высокой горки. Я тебя люблю, ты меня любишь, любишь ведь?, — Наруто чуть отстранился и заглянул в разноцветные глаза девушки. Ты быстро закивала. — Веришь мне?, — снова кивок, — хех, осторожно голова отвалится, — при этих словах Наруто чмокнул Какаши в щеку, и прижав к себе, начал осторожно покачиваться вместе с ней из стороны в сторону, как бы укачивая в попытке успокоить, и ласково начал нашептывать, — не волнуйся так, все будет хорошо, моя маленькая девочка… При этих словах Какаши хихикнула. — Это я-то маленькая? — А какая же?, — блондин весело посмотрел на нее сверху вниз, — еще какая маленькая! Он весело подхватил ее на руки, закружив, не обращая внимания на испуганные и возмущенные крики. Естественно, произошло то, что и должно было произойти…. ****** Минато, открывший дверь, резко испытал чувство дежа-вю. В подъезде стоял в испачканной куртке его сын, на руках он держал такую же точно Какаши, прижимающую к себе остатки темного вязаного шарфа…..