«Георгий Иванович, он же Гога, он же Гоша, он же Юрий, он же Гора, он же Жора…»
— Москва слезам не верит
Тем временем… — Постойте, гражданочка, — летчик пробежал пару метров за ней, дождавшись, пока та остановится. — Да? Она с небольшой опаской оглянулась на него, поймав успокаивающую, задорную улыбку: — А вы не знаете, Нинка все еще на этой улице живет? Девушка прижала к себе чемодан и опешила так, что щеки слегка покрылись румянцем. — На этой… Летчик прозорливо хмыкнул: — И неужели это ты? — мужчина усмехнулся и медленно взял ее запястье, на котором было кольцо, — ты его еще не сняла… Она немного отстранилась. — Папа? Мужчина не на долго задумался. — Дочка. Так же неожиданно, как и обнял ее. — Представляешь, ты так выросла, а была ведь… такой маленькой! Нинка недоверчиво осмотрела его. — А почему ты домой не придешь? Он вздохнул и взял ее за плечи. — Да матушка твоя меня вряд-ли пустит туда… — Что же ты такого сделал? — она немного приподняла брови, все еще обнимая чемодан, — ничего ведь, да? — Оставил вас одних, здесь… И в ссылку по ошибке попал… А Настька не поверила, что оно случайно, сказала, что я разбойник как остальные заключенные. Слово-то еще какое интересное: «разбойник». Вроде не враг народа и не крал ничего, — говорил, немного погрустнев, — ты хоть не злишься на меня? — Нет конечно! — девушка даже удивилась, — ты не представляешь, как я ждала тебя! — она крепко обняла его, — и вообще, маме с учениками по работе нужно отправиться в другой город… и ты можешь пожить у нас, пока она не знает. — Ох… ну тогда я натурально разбойником стану. — Ну соглашайся, со мной хоть немного поживешь, я тебе такое покажу! — Ладно уж, — он усмехнулся и пошел вместе с дочкой. Нинка улыбнулась и бодрой походкой пошла к дому… Девушка думала: жизнь нужно прожить так, чтобы сделать мир лучше, внести в него или общество свой небольшой вклад и подарить поколению не чистый лист или не испорченный натюрморт, а свое достояние, которое они смогут дополнить и усовершенствовать! Но замечательно ещё и то, что когда счастлив кто-то рядом с тобой, счастлив и ты. Пару дней спустя. Юноша всё-таки смог добраться до Ленинграда и даже найти адрес Фима, того самого его друга. В тот раз, где-то двенадцать лет назад, именно из-за Тео отца девушки отправили в ту долгую ссылку. Именно он под руководством чужеродной силы оставил ту рану Нине и ему уже точно не было прощения… от этого стало не по себе. За эти пару дней чернота добралась практически до плеч, а единое дуновение ветра отдавало странной и сильной про характеру болью… Видимо, Тео может умереть еще и в муках, что совсем-совсем не улучшало его положение! Боль выражалась в кратковременных покалываниях, небольшом жжении и все это только от ветра. Парнишка вздохнул и пошел дальше. К сожалению Тео слишком долго прожил в нецивилизованном обрыве и даже не знал что такое электрический транспорт и как он работает. Идя вдоль дороги, он вздрагивал от проносящихся мимо редких трамваев и машин, а так же от того, что пыль, попадавшая на руки, служила большим раздражителем к почерневшим участкам кожи. Через какое-то время парень добрался до поселка. Сегодня день был рабочим и учебным, Нинка была давно в университете, а Фим отвечал за сохранность домашней утвари. Парень нашел нужный дом, медленно и очень тихо прошел к нему. Собравшись с духом он вдохнул и постучался. Снова ожидание, такое трепетное и даже воинственное. Воинственное, потому что он смог решиться и прийти сюда сегодня. Слышно, как кто-то снимает защелку. В эти несколько секунд сердце соскальзывало в пятки, дыхание сбивалось и казалось, что лучше было бы быть сейчас в любом месте света… В любом, но не тут. Дверь, конечно же, открылась… Этого нельзя было избежать. Тео узнал своего друга и отстранился от входа. — Тео? — на лице Фима появилось неловкое удивление, — кого-кого, а тебя я увидеть никак не ожидал. — Привет, ты… ты как здесь, всё хорошо? — А тебе интересно? — Фим усмехнулся, — да вроде ничего… ты зайдешь? — Нет, я… я должен попросить у тебя прощения Тео опустился на колени перед другом. — За тот раз… я правда, очень-очень виноват. Летчик опешил и схватил его за предплечье. — Ну-ка поднимись! Это не дело! Прошло больше десяти лет! Друзья так долго не обижаются. Парень вскрикнул, потому что Фим схватил его за руку, где чернота уже обустроила собственное государство боли. Парень задумался, неужели десять? Больше? Ефим помог ему подняться. — Ты чего кричишь? — он посмотрел ему в глаза. Парень удивленно посмотрел на Фима, а друг слегка нахмурился. — То есть ты не обижался? — Конечно нет, — Ефим упростил взгляд, — И всё-таки? Чего кричишь? Парнишка отвел взгляд. — Нет, это уже не важно, — Тео развернулся и собрался уйти. Фим осмотрел парня и заметил темноту на руках. Были времена, когда он сам пересекался с тенью и успел повидать и не такое. То, что это сделал именно Тень сомнений не было. Фим решил, что как раз из-за этого Тео и был таким предельно подавленным. Летчик знал, что от воздействия любой магии можно избавиться при помощи нужных артефактов, или же при помощи креста. Ефим очень дорожил дружбой с Тео, хотя и не крепкой, и намеревался помочь ему. — Жить хочешь? Парень дрогнул и обернулся на него. — Что? Фим вздохнул и протянул ему руку. — Хочешь жить, пошли, — мягко. Юноша скептично посмотрел на руку друга и протянул ему свою, Ефим тут же сжал его ладонь и завел в дом. Тео только лишь зажмурился, чтоб снова не закричать. Дверь затворилась. Попытавшись сосредоточиться парнишка стал осматриваться. Этот дом практически не изменился за все время. Фим прошел на кухню и снял со стены одну картину. Парень обратил внимание на друга и понял, что вообще не понимает, что происходит. А друг тем временем прокрутил сейф в разные стороны, остановив его на некоторых цифрах. 9.9.1922 — день рождения Нины. — Что это? — Тео приподнял брови и осмотрел сейф. — Сейф, — Фим открыл дверь и достал оттуда какой-то мешок. — А это?.. — Артефакты… Я когда виделся с твоим товарищем смог многое увидеть и узнать о них. Кстати говоря, настоящее имя тени Эммануэль. — Откуда ты знаешь? — Проводник должен много знать о тех, кто рушит мир и идиллию, чтобы знать от кого защищать хранителя Ефим приобнял Тео и усадил на диван, а сам зашторил окна, высыпал камни из мешка и насадил их как бусины на ниточку, а получившееся ожерелье нацепил на гостя. — Будет больно, — сказал и положил руки Тео на плечи. Фим смотрел прямо в его глаза, что было видно, насколько это серьезно. — Но есть одно условие, после которого ты в праве отказаться. — Что еще за условие? — глаза парня сверкнули алым. — Ты останешься человеком, навсегда… так что выбирай: или ты умираешь в таком обличии, в каком находишься сейчас, или проживаешь еще лет сорок или как пойдет лет и умираешь человеком. — Уж лучше, наверно, человеком, — он хмыкнул и поднял глаза на друга. — Согласен? — Да… — он отвел взгляд, терять было нечего. Ефим потер переносицу и достал из кармана какую-то странную книгу, внешне напоминавшую старое Евангелие. Это сильно напугало парня… Он помнил, что произошло в прошлый раз, когда он прочитал ту несчастную молитовку, чтоб оторваться от зомби, но говорить ничего не стал. Наверное Фим знал что делает. А после началась череда болевых мучений, скачков из реальности в собственный мир фантазий, где все хорошо. Все то белело, то приходило в норму, то расплывалось, то чернело и казалось, что оно никогда не закончится. Страшная боль по всему телу, зубы стиснуты, крик сдерживает через силу… Что там делал Ефим уже не было видно, но это казалось неважным сейчас, сейчас, когда парень остался наедине со спутанными мыслями, которые хоть как-то отвлекали от этих страданий. Но неужели всё это пройдет и больше его никто не побеспокоит? Это пройдет и вот он, долгожданный покой и обычная жизнь, как у всех? Не может этого быть и к тому же он уже сказал своим родным о том, что умрет на днях… Парень представил, как Йоханн видит его живым и как насмехается, говорит, что Тео слабак и даже умереть не смог. Сквозь все чувства, что сейчас переполняли парня просочилась заметная усмешка над собственными мыслями и над собственным положением. Ну как у такого парня как он может быть такой отец как Ваня? Когда даже друг, которого он сам обманул те… десять или двенадцать лет назад согласился помочь, а отец только лишь посмеялся. Сколько парень себя помнил, все эти сто лет ему всегда было шестнадцать и даже тогда, когда он появился на свет, предстал перед Ваней и братом — ему было шестнадцать… Тогда он ничего не помнил, ровно ничего, только как говорить. Они подошли к нему. Первый выглядел страшно, как пират и без правого глаза, а второй смахивал на матроса и только подражал первому: Ваня и Сеня… Тео помнит, как отец поднял его за шиворот и произнес тогда: — Дуня! Второй появился! И его мать, Евдокия, пришла, выглядевшая волевой и сильной. Что изменилось с тех пор? Да и как Тео вообще появился? Разве так появляются дети? А кто знает… Сеня говорил про себя, что появился он примерно так же… Но в отличие от Тео он помнил, что происходило до этого. До этого Сеня служил Вселенной и был ее ангелом, летал над Землей, помогал людям, а после совершил грех, обманув всех… Он не сдал демонов, что прокрадывались в рай чтобы разузнать какую-то важную для них и их господина, Сатаны, информацию. И потому Вселенная сослала того на Землю, причислив к семье Вани. Сеня рассказывал, что оттуда очень тяжело уйти из-за плохого поступка, что поступок должен быть очень веским и что за все остальное Вселенная обычно способна простить… Ведь даже ангелы не без греха. Что же тогда такого совершил Тео? И вот резкое жжение, все внутри парня сжалось и каждую секунду происходящего странного обряда он предугадывал: вот она смерть… но предсказание каждый раз становилось ошибочным и каждый раз он выживал и все шло по второму кругу… Игра в которой ты крутишь револьвер и попадает либо боль, либо давнее воспоминание, но почему-то не смерть. Сквозь громкие мысли, или это были вскрикивания, парень слышал еле заметные, смутные слова Фима, как он читал что-то и меж фраз говорил: — Тише, тише… все хорошо, еще пару строк, пару строк! Про «пару строк» друг говорил раз десять, а-то и больше, и казалось, что эти пару строк никогда не закончатся… Тео понимал, что друг пытался как-то успокоить его, но это слабо выходило. Интересно, а что изменилось после того, как он оставил ту рану Нинке? Кажется, ничего. Он просто хотел впервые в жизни угодить своему папе, но вот отец снова поймал его и избил… Казалось ничто не могло растопить ледяное сердце его отца и отсюда следовал новый вопрос: а зачем он вообще женился и как Дуня могла допустить свадьбу с таким… с таким как он? В тот момент парень понял, что меняться только лишь для того чтобы угодить папе — не имело никакого смысла… и он решил стать таким, каким всегда видел себя: самым обычным парнем. Это стало его единственным стимулом жить дальше, немного измениться и угодить самому себе и вроде оно даже стало получаться. Но проблема была в том, что он не угодил этим другим. И что остается? Ждать, пока люди одобрят, пока все смирятся с этим? Но в последнее время словно бумерангом к нему возвращается карма за кармой… и когда это пройдет? Но вот мысли становились все реже и реже, а само понятие думать испарилось и стало невнятным, сосредотачиваться было больно и казалось уже в пятый раз — вот сейчас я отключусь, потеряю сознание или усну и больше ничего не почувствую и вот этот момент… Яркий, яркий свет и все тело немело, странный звон в ушах и темнота… Смерть? Кто знает… я ведь могу думать… пока что…