Ночи в Евпатории

— Так, мольберт Мы поставим сюда, а кисти здесь… Утро на Загородней 13 началось с того, что в дом въехали новые гости. Матушка Феофания, из Тесруне-какущего прихода, заселилась в одной комнате, а отдыхающий ученик художественной школы в другую. Павлик приехал не один, юноша сопровождал известную художницу, Софию Дэвлинг, прославленную на всю Россию. Невысокая женщина в очках, с темными волосами до плеч, одетая в юбку, чулки, ботинки, синий пиджак и берет, начала оценивать пространство. София хотела творить, и специально выбрала дешевый домик для съема, дабы вдохновиться атмосферой простого советского быта. Матушка Феофания, толстощекая крупная женщина в сером платье, ее русо-мышиного цвета волосы собраны в пучок, а сама она все время охала и ахала. Ее глаза бегали в поисках полок, и найдя их, она заставила их многочисленными иконами и псалмами. Молодой художник ассистент, светловолосый парень в рубашке, постоянно выполнял просьбы Софии, но затем внимание троих было приковано к появившейся в коридоре хозяйке. Наталья была одета в розовые тапочки зайчики, лосины голубого цвета и розовую тунику. В Крыму стало жарче, и женщина решила одеваться по модному. Ее серые мелированные волосы заплетены в хвост, торчащий словно хвостик новорожденного скакуна, челочка кокетливо обрамляла морщинистый лоб и косые глаза. — Дамы, не хотите отведать суп с галушками… Заодно и поговорим… — Суп? ну если немного. — строго ответила Матушка. — ДА, с радостью! — ответила София, и женщины оставив молодого художника, направились в кухню. Кухня, словно израненная кухарка, стояла в своей безнадежности и бедности, трескающийся потолок, заклеен пластырями. На нем висели ленты с мухами, одна из отважных мух отделилась и взлетела ввысь, но клей связал ее свободу, и муха упала в суп Натальи, и утонула в нем словно в океане лжи. Впрочем, старуха не заметив этого отхлебнула жидкость, зачерпнув ложкой. Приняв муху за кинзу, она решила что теперь будет чаще покупать зелень у торговки по имени Фемя. — Так, по какому вы здесь поводу, Матушка? — начала Наталья разговор. — Я пришла сюда, совершить паломничество к соборам. — важно заявила толстуха, и щеки красные и в венах и пушке как мошонки юного святого надулись еще больше. — У нас много соборов. — кивнула Наталья. — но я редко бываю вне дома, главное, что вера в душе. — Не скажу, сестра. — Феофания отхлебнула суп и начала жевать галушку. — в храме можно многое узнать. А вы, София, художница полагаю… Что есть предмет вашего искусства? — Я пробовала разные жанры! — поделилась женщина, кокетливо смотря поверх очков. — на недавно я начала рисовать анусы разных существ. Я коллекционирую их, ведь именно из них выходит все лишнее, и мы освобождаемся от негатива! Феофания поперхнулась супов, Наталья прищурилась. — Будете рисовать и наши анусы? — Нет нет, я уже рисовала задницы небритых старушек, и сейчас я хочу рисовать нечто особенное… Одно время я лепила скульптуры, всевозможные члены, далее, делала слепки вагины. Теперь моя любовь это анусы, кажется, они не менее волнующие и привлекательные! — Господь не поощерит такое искусство! — задумалась матушка. — Как можно отвергать то что естественно? Кстати, в доме культуры вашего района проводится выставка моих картин. Приходите! -Я приду! — в кухню вошел Серафим. — я тоже увлекаюсь рисованием! Дом Культуры " Черника «. В просторном зале, где работало два кондиционера, у стен висели холсты. Рисунки всевозможных анальных отверстий, зеленых, синих, квадратов с анусами, отверстия людей, инопланетян, зверей, все висело здесь, и местная богема с интересом рассматривала их. — Гриша, смотри, совсем как у тебя, и тоже виноградинка! — грудастая женщина в жемчугах, держала под руку худого плюгавого мужчину в костюме. Перед ними висел холст: на голубом фоне росла лоза с виноградом, и на каждой ягоде было сморщенное отверстие. — Что ты за чушь говоришь! — покраснел мужчина. — Да да, и сжимается также! — воскликнула женщина. — Вас интересует эта картина? — к ним подбежала София Дэвлинг. — эта картина означает то, как нам порой не хватает духовной и телесной свежести и чистоты! — Миша, давай купим! — восхитилась любительница искусства. — Сколько стоит? — повиновался муж, и они побрели составлять договор. Серафим бродил и рассматривал картины, но его мало что вдохновляло. Парень тоже мечтал стать художником, и желал иметь собственную выставку с картинами моря, и милого сердцу края — родного села Оленевка. — Гениальные картины! — подошел к нему Павел, ассистент Дэвлинг. — А по моему безвкусица. — не согласился Сима. — Зря. Искусство, это выражение себя через невозможное, и гениталиями и промежностями София показывает бытие с новой сферы, с сферы чувственности, вот посмотри. — он подвел его к картине. На белом холсте изображен молочно розовый анус. — его она срисовала с меня. Этот сюжет означает чистоту и невинность. — А он правда такой? — немного взволнованно спросил Сима. Его сердце забилось, а ладони вспотели. Он переживал. Желание, столь неблизкое его фригидному сердцу завладело им и говорило прикоснуться к чувственному искусству благодатных дыр. — Да, я ухаживаю за ним, ведь это — вход в мой внутренний мир, в нем все мои мечты! — поделился парень. — Ты можешь зайти ко мне?.. Ну, сегодня вечером… — пробормотал Сима. — К чему? — Ну, я ведь тоже художник, мы могли бы познакомиться поближе и поговорить… — Конечно! Соня уснет, а мы пообщаемся. — Вот и договорились. Загородняя 13. Феофания проснулась от полуденного сна. Она услышала шепот, и чуткий сон нарушился. Женщина поднялась с кровати, и выглянула в окно. У забора, заставленного инвалидными колясками и подносами с мусором, стояла лохатая старуха в ночной рубашке. Она смеялась беззубым ртом, а затем взяла себя за виски обеими руками. Ее голова отсоединилась от шеи, старуха взяла ее за пазуху, и помахала свободной рукой. Матушка покрестилась, и отошла от окна, подумав что это бесовское наваждение. Женщина пошла в чужую комнату, в центре рядом с диваном стоял холст с красным словно клубника анусом. Матушка вновь перекрестилась, и почесала свои щеки. Она решила, что София как то связана с наваждением, и занимается черной магией. Феофания стала рыться в комоде с нижним бельем художницы, восхищаясь кружевами полупрозрачных стринг. На дне, она обнаружила бутылочку содержащую полупрозрачную жидкость с надписью " СерБэй " и китайскими буквами. Смазка китайского производства предназначалась для любовных утех. Матушка, спрятав ее вернулась к себе в комнату, наступал закат, а за ним Евпаторию окутала ночь. — Маленькая комната, но уютно. — улыбнулся Павел, входя в комнату Серафима. Парень закрыл дверь на тряпку в катышках, и достал из-под кровати красное вино. — Ты хочешь со мной выпить? — восхитился Павел. — За нас до дна, — подмигнул Сима наполняя бокалы. Парни выпили и раскрепощенно заговорили на темы искусства, плавно принявшись обсуждать тему ЛГБТ. — Я толерантный человек. — поделился Павлик. — и я не люблю когда обижают геев и лесбиянок. Недавно моему другу гею, подсыпали в шаверму слабительную, вот трагедия была! — А ты что. — допивал вино Серафим. — Ничего. Рассказал Софии, и она нарисовала картину под названием «трагедия», смешав оттенки белого, розового и коричневого. — Она сочувствующая личность… Ну, а ты? — Сима погладил парня по ноге. — Я? Ну, у меня были разные приключения в наших поездках… — он покраснел. — И я тоже всем сочувствую. — Могу утешить. — Сима расстегнув парню ширинку, извлек на свет его тонкий белый член и начал обсасывать. Павлик покраснел, и откинулся на кровать, снимая худи, Сима тоже разделся и принялся ублажать художника опускаясь ниже. Парни целовались, и играли в брачные игры, затем Павлик потянул Симу к себе, пытаясь приласкать его пальцем. — Давай лучше я тебя. — попросил Сима. — в прошлый раз у нас с бойфрендом вышел конфуз… Он резко входил и выходил уже с приятным сюрпризом. — Хорошо, так даже лучше! Павлик нагнулся, желая принять в себя похожий на подберезовик член. Матушка тоже не теряла времени зря. Ее пухлые пальцы пробовали «СерБэй». Она ласкала пухлую колючую промежность, с придыханием и наслаждением. В этот момент, пред ней открылись Райские пенаты, и она почувствовала себя облаком, порхающим над Олимпом Мастурбации. Феофания и не заметила, как рядом с ее окном, вглядывалась в комнату зловещая хозяйка дома. Наталья планировала сбросить напряжение, и подошла к окнам. Последнее убийство прошло давно. Богдан удовлетворивший ее и подружек принадлежал Виолетте, а его девушка была спрятана в подвале полуживая, став мутантом. Наталья хотела приласкать себя, но за окнами Софии Дэвлинг было спокойно, художница старательно выводила кисточкой морщинки очередного отверстия, а затем легла спать. Матушка же, придавалась блуду со всей страстью, не стесняясь ни образов, ни ковра узбекского производства на стене. Наталья сплюнула, рассердившись на нерадивую паломницу, и что прошептав вернулась в дом. Феофания закончила, и обратила глаза к потолку. На нем образовалась черная как бездна дыра, вокруг которой сморщилась известка. Дыра раскрылась и из нее по потолку поползли несколько призраков. Уже знакомая рыжеволосая женщина в розовом корсете и чулках опускалась из дыры на надутом контрацептиве. Лохматая старуха ползла по ковру за тощим стариком в семейниках. К ним присоединилась сморщенная маленькая женщина, в черном бархатном халате, которая добродушно хихикая стянула его с себя обнажив сморщенное тело и вясячие как уши слоненка груди. Все эти призраки окружили паломницу, наклонившись над ней. Феофания надула щеки и закричала… София Дэвлинг видела сон, она летала в небесах, а анусы небосвода трубили ей в знак победы и свободы искусства. Она была счастлива. Здесь она обрела свой анальный рай. Визг заставил ее проснуться. Одев очки, чулки и платье, она вышла в коридор. Визг слышался из комнаты Феофании. София открыла дверь и отшатнулась. Матушка лежала в одной ночной рубахе, раздвинув толстые и покрытые мазолями и варикозом ноги, похожие на дыни. Четыре старика стояли вокруг нее, изо рта каждого тянулся щупалец серо — зеленого цвета, присосавшийся в том или ином месте у матушки. Призраки пили кровь. София с криком побежала прочь из дома во времянку. Сима и Павлик уже закончили придаваться любви, и лежали в обнимку, потом одев клетчатые семейники Павлик вышел на улицу покурить, ведь у него была такая страсть с его новым другом! Тут то его и встретила Наталья. Она ударила парня граблями по голове, и кровь потекла по светлым волосам. Мальчик побежал прочь. Он надеялся, что любимый спасет его! Но любимый был заперт в комнате и рассматривал свой подберезовик, с удивлением обнаружив его чистым, когда после себя он оставлял на стволах партнеров маковые россыпи. София бежала навстречу своему ассистенту, он истекал кровью но бежал к своей наставнице. Обнявшись, они решили бежать через огород. Наталья шла за ними. В руках был поводок, На поводке у нее ползла полулысая девушка, вся в синяках и с клыкастым ртом, из которого текли слюни. Ее руки и ноги представляли собой лапы ящерицы с тремя когтистыми пальцами, она была одета в юбку и шорты. — Ирана, фас! — беззубым ртом прошипела Наталья, поклявшись убрать разврат который был дозволен лишь ее израненной душе, и запрещенный другим! Двое художников бежали спотыкаясь о овощи и пучки, мутант гавкая и рыча спешила за ними. И вот он, долгожданный забор, за которым находились спасительные сараи… Вдруг, на один из сараев забралась пара. Парень в кроссовках, шортах и майке, в котором можно было узнать обновленного Богдана. Он помогал забраться на крышу своей Хозяйке. Виолетта вновь одета роскошна, длинное синее платье с рукавами фонариками, черные волосы заколоты. На груди сверкало ожерелье из топазов. В руке на которую одета кружевная перчатка был пистолет. Богдан попал к ней после попойки подружек, и не особо сопротивлялся жизни у деятельницы искусств. Крепкий глуповатый парень хулиган стал новой игрушкой искушенной богатой дамы. Он также ходил работать на стройку, не отвечал на звонки приемных родителей Ирэны, забыв о ставшей мутантом гадалке. А вечерами, Виолетта устраивала свои игры. Одевая кружевное белье, она приходила к Богдану, требуя любви. И парень целовал женщину, тело которой не потеряло своей красоты. Он облизывал ее грудь, ее вагину и вставлял свой член, как орангутанг трахая свою дьяволицу. А далее, Виолетта имела его двусторонним резиновым членом, получая удовольствие над своей властью над этим парнем… Раздался выстрел. Виолетта направила дуло в небо. Мутант остановился, а Наталья схватилась за сердце. Ее манящие косые глаза закрутились в своих орбитах. Призраки проклятого дома тоже выглянули в окно, оторвавшись от монашки. — Я забираю Софию Дэвлинг, чтобы она рисовала для меня, вместе со своим ассистентом. — заявила Дама. — Что? Я хочу убить ее! — провозгласила Наталья. — моя мать голодна и хочет человятины! — Так почему ты не скормишь ей свою мутантшу? Наташа растерянно погладила полулысую голову. — Она мой питомец. И откуда ты вообще узнала о ее присутствие? — Я рассказал. — за ее спиной появился Серафим. Он курил сигареты с запахом черники, и пафосно смотрел по сторонам. — Нельзя убивать людей искусства. Тем более, моего парня. — Чем нам кормить бабулю, подлец! — разозлилась Наталья. — Я порекомендую вас одной своей знакомой, которая едет в Крым. — ответила Виолетта, смотря на испуганных Софию и Павла. — ее зовут, Манада Жиросраева. После этого, четверо уехали, а старая Хозяйка пошла нести труп матушки в дом своей плотоядной мамаши…