Капитан Аххх!-мерика

На третий день Баки пошёл обновить и, нехотя, продлить аренду. Мисс Гвен начала смеяться сразу, как увидела его, а левый кулак Баки сжался в кармане, пластины руки перестроились. Хотя ему повезло: он сбежал, почти избежав унижения, потеряв семьдесят долларов, и не с одним, но с двумя фильмами под пальто – так что, когда Баки возвращался домой, каждый шаг казался тяжелее, чем предыдущий. Холодный ветер путался в волосах, и он крепче прижимал руки к бокам, а пластиковый пакет к рёбрам. Ладони оставались спрятанными в карманах, чтобы сохранить иллюзию естественности. Ни у кого не было причин подозревать, что он что-то скрывал, если это выглядело так, словно он просто пытался спастись от холода. Не так чтобы это вообще было похоже на холод. Баки знал, что такое холод… Прикусив губу, Баки вздохнул, игнорируя выступивший на шее пот. Он заставлял себя продолжать идти по улице, пытаясь думать о чём-нибудь ещё. Во время службы Баки видел и делал множество вещей: некоторыми он не всегда мог гордиться, некоторые мешали спать по ночам. Он видел, как к отряду присоединялись хорошие люди и не все из них возвращались домой к своим семьям. Часто он отстранялся от горя, как и от гнева и горечи, на ситуации, которые — он знал в глубине души — он не мог контролировать. Но были времена, когда Баки, даже на службе, позволял себе слабость. К счастью, никто не кривил губы на красноту его глаз или хрипотцу в голосе. Но всё же, это не делало борьбу легче. В те времена казалось хорошей идеей бороться за свободу и безопасность страны, делать хорошую работу во имя всеобщего блага. Вернуться домой солдатом, героем. До него это делал его отец, его дед – вся их семья сражалась на войнах, начиная с Первой Мировой. С детства Баки нёс идею сделать что-то великое и героическое в своей жизни. И хотя его мать, возможно, была разочарована, что он выбрал службу вместо диплома колледжа и работы, она не выглядела менее гордой, когда он в последний раз обнимал её перед вылетом на базу. Шесть недель базовой подготовки, а потом ещё четыре недели лингвистики и продвинутого обучения владению оружием. Не самый традиционный путь, но там Баки овладел русским, румынским, немецким, равно как и четырьмя типами снайперских винтовок, даже полуавтоматической. Пнув с дороги камень, Баки опустил взгляд и скрестил руки на груди. Он многому научился и многое видел, пока был на службе. Он думал, записываясь, что отправится в Афганистан или Ирак. Вместо этого его послали в заснеженные холмы России, примерно в семистах километрах от Ленска, на границу Северного полярного круга. И там он жил, работал с разведкой, тренировался с российскими союзниками – он почти мог представить, как дедушка вертится в гробу – чтобы потом отправиться на Ближний Восток, на побережье Каспийского моря. Но в это время шла вторая Чеченская война. И планы кардинально изменились. Стиснув зубы и держа голову опущенной, Баки шаркал домой. Он повернулся к лестнице, когда визг автомобильного гудка заставил его рухнуть на перила, тяжело дыша. Ниже по улице кто-то начал ругаться, капля пота сбежала вниз по позвоночнику, а пакет с дисками выскользнул из-под пальто и упал на бетонные ступеньки. Дрожа, Баки на мгновение закрыл глаза и попытался восстановить дыхание. Он потянулся вниз и схватил пакет за ручки, прежде чем сообразил, что использовал левую руку вместо правой, и заметил блеск металла собственных пальцев, то, как плавно перестраивались пластины, чтобы движение выглядело так чертовски естественно. Он покачнулся, судорожно закашливаясь на несколько секунд сдерживая подступающую к горлу рвоту. Прикрыв рот правой рукой, он заставил себя схватить пакет, игнорируя серебристый отблеск, пока прятал его под пальто, и пошёл вверх по лестнице, едва чувствуя собственные, трясущиеся, как желе, ноги. Это не всегда было так: иногда он мог прожить несколько дней без единого инцидента. Однажды ему удалось оставаться нормальным полторы недели: ни снов, ни эпизодов. Он даже мог после душа смотреть на собственную руку в зеркале ванной и не чувствовать тошноту из-за шрамов. Целые полторы недели Баки справлялся с тем, чтобы каким-то чудесным образом оставаться в норме. Размеренно дыша, он поднялся в здание и ввёл код домофона. Проскользнул внутрь, не обратив внимания на женщину-консьержа, которая часто приветствовала его улыбкой, и пошёл к лестнице на второй этаж. Он отчаянно хотел остаться один, прочистить голову, смыть с себя пот и холод, пробирающий уже почти до костей. В квартире он первым делом скинул пальто, набросив его на спинку дивана (подарок от старого друга после возвращения из армии). Рубашка липла к спине, было жарко, и он пошёл в сторону комнаты, одной рукой стягивая её с себя, а другой – удерживая пакет за одну ручку. С глубоким вздохом Баки скользнул на свою территорию и закрыл дверь. Тяжело сглотнув, он подошёл к плееру, поставил первый диск и включил. Он не боялся пропустить сцену минета, он всё равно постоянно пересматривал её вчера, глядя на лицо Стива, глядя, как брюнет покрывает свои губы спермой, словно блеском. Баки снял ботинки и джинсы и заполз на кровать, рухнув спиной на изголовье. Он держал левую руку чуть поодаль: хотя прохлада металла, возможно, была бы не лишней для разгорячённой кожи, паника оставалась на поверхности, зудела статическим электричеством, и он знал, что любой контакт с металлической конечностью – его конечностью, его – просто оставил бы его трястись от ужаса на всю ночь. Вместо этого он снова вцепился пальцами в простыни и положил правую руку на бедро. Но серьёзно… Это – то, что он собирается делать? Паническая атака от автомобильного гудка, и он думает, что дрочка на мускулистого блондина с кожей цвета сливок примирит его со всем, что произошло? Терапия могла бы помочь. Но терапия – утомляет. Баки медленно облизал губы и раздвинул ноги немного шире, когда снова началась сцена в душе, а пар змеями клубился вокруг Стива. На этот раз он смотрел внимательнее, позволив себе лишь несколько раз моргнуть на моментах, пока вода широким потоком стекала по телу Стива, что казалось приемлемым упустить. Но он не позволял себе пропустить ни единого крупного плана его лица, того, как ресницы смотрелись в миллион миль длиной, или как приоткрывались губы, выпуская вздох, когда Стив зарывался пальцами в волосы. Пар, вода, эротичные кадры лица крупным планом – и у Баки уже стоял. Он позволил себе обхватить основание члена пальцами, сжимая и нежно поглаживая, пока фильм продолжался. Он забил на тупой диалог и сосредоточился на том, как они стояли, глубоко очарованные друг другом, но всё ещё играющие на камеру. У Стива полнее губы, но рот брюнета больше – лучше для минета, без вариантов. А у Стива шире плечи, и это заставляло Баки задумываться, что за режим тренировок должен соблюдать этот человек ради настолько идеально вылепленного тела. Баки сомневался, что даже в армии был в такой форме, как этот ублюдок на экране. Он начал медленно гладить себя, пока брюнет сосал в кадре, глядя, как втягиваются его щёки, как губы Стива приоткрываются на мягких стонах и вздохах. Баки прикусил губу, расслабляясь и легче откидываясь на изголовье, пока пальцы сжимали и поглаживали член. На миг он закрыл глаза, вслушиваясь в звуки, позволяя рту раскрыться, прижимая язык, представляя, как член Стива упирается в горло, узкое, тёплое и мягкое, представляя горечь смазки на основании языка. Он услышал голос Стива: «Отсоси мне» — и медленно открыл глаза, глядя, как блондин кончает, а брюнет размазывает сперму по губам, прежде чем послушно взять в рот большой палец. Сжав основание члена, Баки попытался расслабиться ещё сильнее, надеясь успокоить шум в ушах и ослабить давление в животе. Стив подцепил подбородок брюнета пальцами, заставляя его подняться, и втянул в медленный поцелуй. Камера подъехала ближе, демонстрируя стекающую с их губ по подбородкам сперму. Баки застонал, прижимая член ладонью, прежде чем медленно провести по нему рукой, размазывая выступившую на головке смазку. Он смотрел, как они целуются, пока камера не отъехала, чтобы показать длинные пальцы Стива, разбирающиеся с завязками форменных штанов брюнета. Быстрым движением Стив стянул их вниз, высвободив впечатляющий, но не идущий ни в какое сравнение с его собственным, член. Смешок, неразборчивый комментарий, и пальцы Стива медленно обернулись вокруг члена брюнета, поглаживая осторожно и игриво. Баки радовался, что сидит, потому что он чувствовал слабость в ногах, сильнее сжимая себя и подражая движениям Стива. Они снова целовались, пока Стив ласкал брюнета, а потом широкоплечий блондин развернул своего партнёра и поставил на колени на широкую скамью возле шкафчиков. Баки замер, не двигаясь, глядя, как руки Стива скользят по ногам брюнета, как он отводит руку, прежде чем шлёпнуть по заднице, зарабатывая удовлетворенное шипение и стон в ответ. Пальцы на ногах поджались, Баки медленно потёр член большим пальцем, позволяя левой руке расслабиться в спутанных простынях. Стив шлёпнул стоящего на коленях мужчину ещё несколько раз, окрашивая бледную кожу в розовый, вырывая по довольному стону на каждый шлепок. Одно долгое мгновение Стив просто заглаживал следы собственных ударов и покрывал поцелуями спину брюнета. Но Баки жадно смотрел, как поцелуи спускаются ниже и ниже, как Стив игриво покусывает покрытые красными отметками ягодицы, прежде чем уткнуться между ними и лизнуть. Баки почувствовал напряжение в каждой клеточке тела и застонал – громче, чем хотел. Стиснув зубы, он сглотнул, снова медленно лаская себя. Брюнет пошло стонал, Стив вылизывал его, периодически отрываясь и отвешивая ещё несколько шлепков, а потом возвращаясь к своему занятию. В какой-то момент Стив сжал ягодицы брюнета и раздвинул их, обнажая сморщенную розовую дырку, а камера жадно ловила каждое движение, пока он наклонялся и вёл по ней языком. Брюнет выгнулся сильнее, застонал громче, чем стонал до этого. Баки, с ноющим членом в руке, задумался, действительно ли это так приятно, как выглядит.  — Вот так? — спросил Стив, шлёпая брюнета и получив в ответ смесь стона, тяжёлого дыхания и протяжного «да», снова наклонился и прижался к нему языком. Камера переместилась на лицо брюнета, искажённое от наслаждения, с закрытыми глазами и припухшими и покрасневшими от возбуждения губами. Баки сглотнул, лаская себя откровеннее, прикусывая нижнюю губу. Стив снова отстранился, лизнул пальцы, а потом втянул большой в рот. Баки задохнулся, расширившимися глазами глядя, как губы Стива, полные, алые, обхватили большой палец, как закрылись глаза, а ресницы легли на щёки, втянувшиеся, когда Стив медленно потянул палец наружу. О, Господи, он рождён, чтобы сосать член. Стив осторожно прижал большой палец к дырке, а Баки зачарованно следил, как кончик, а потом и костяшка медленно погружаются и исчезают в заднице брюнета. Стив должно быть ухмылялся, хотя его лицо не показывали, но Баки слышал лёгкое веселье в голосе, когда тот произнёс:  — Готов спорить, тебе нравятся мои пальцы в твоей заднице. Я бы не возражал.  — Да… а… Быстро лаская себя, так что пальцы на ногах поджимались, он знал, что не сможет сдержаться и не кончить, как бы ни хотел. Он понятия не имел, насколько хороша техника Стива, но камера впитывала саму его сущность и божественно её передавала, настолько божественно, что Баки не мог сдерживаться. И с каждым движением пальца Стива, он чувствовал, как жар в животе становится всё невыносимее. Брюнет громко стонал, Стив потянулся к ближайшей сумке и достал флакон – очевидно, смазки, хотя этикетки не было. Он отстранился, выдавил немного на пальцы и медленно размазал. Ещё несколько шлепков по заднице и бёдрам, и Баки увидел, как кончики пальцев Стива потирают покрасневшую дырку брюнета.  — Блядь, блядь, да… мм, бля, да… — и правда, бля, да.  — Возьмёшь мои пальцы, как хороший мальчик? — голос Стива упал на октаву, а Баки почувствовал лёгкую дрожь.  — Да…  — Мой член тоже, да? Если он не возьмёт, можно мне?  — Да! Стив ухмыльнулся и прижал кончик пальца к заднице мужчины, позволяя мышцам втянуть его, медленно, чтобы не причинить партнёру боль. Протяжный, хриплый вздох, погрузившиеся внутрь пальцы – от одного вида Баки содрогнулся и кончил.