Капитан Аххх!-мерика

— Так какие ещё стили танцев ты знаешь? — спросил Стив, вытирая лицо полотенцем, в то время как Баки нажал кнопку на стереосистеме, останавливая музыку. Пот выступил у него на лбу, за ушами и на шее. Волосы были стянуты в хвост, и влажные кончики липли к коже. На рубашке с длинными рукавами виднелись пятна пота в подмышках, на ключицах и шее, а по линии спины образовал сплошную мокрую полосу. Поднеся бутылку воды к губам, Баки сделал глоток, закрыл крышку, и только потом повернулся к Стиву. — Несколько бальных. Мы начали со свинга, но ещё я знаю вальс, ча-ча-ча, квикстеп и основные движения из кое-каких других. Но любимое — аргентинское танго. Сидевший рядом с ним Стив улыбнулся, перекинув полотенце через плечо: — И почему же? — Очень страстно: интимная и физическая близость к партнеру, движения, химия взглядов, это просто… Черт, танцуя с подходящим партнёром, я задыхаюсь — что это как заглянуть в его или ее душу, а мой партнер видит мою, и это просто… — Баки замолчал, прикусив губу, выдохнул и на мгновение прислонился к зеркалу. В последний раз он танцевал танго в колледже: ему посчастливилось работать с ассистенткой своего преподавателя танцев — красивой румынской танцовщицей — и она возбуждала Баки не только физически. Сделав еще один глоток воды, Баки снова закрыл бутылку и поставил ее на стол рядом со стереосистемой. Стив все еще лениво потягивал из своей, не отводя взгляда от лица Баки. Приподняв уголок рта, Баки пригладил выбившиеся пряди волос. — Что надумал? Стив моргнул и улыбнулся, убирая бутылку с водой. — Наверное, просто представил. Ты удивительно описываешь танцы. Я бы тоже хотел когда-нибудь научиться танцевать с тобой танго. Баки тихо рассмеялся. — Ну, это можно. Но, чувствую, будет немного сложнее, чем свинг. Движения не такие быстрые — во всяком случае, обычно, — так что в этом преимущество, но при этом сложная работа ног, постоянная близость и ритм… это может быть что-то еще. Думаю, прежде чем учить тебя, я хотел бы станцевать с кем-нибудь ещё, чтобы снова прочувствовать. Потому что для меня танцевать — все равно что ездить на велосипеде или брать в руки инструмент спустя некоторое время без практики. Ты помнишь, как это делается, но важно именно чувствовать. Стив медленно кивнул, на мгновение задумавшись, а потом улыбнулся. Выхватив телефон, он ловко постучал по экрану. Баки внимательно наблюдал, как он поднес устройство к уху. Подняв бровь, Баки уже открыл рот, чтобы спросить Стива, что он задумал, когда тот улыбнулся и сказал: — Мы с Баком в танцевальной студии рядом с домом Гвен. Ты умеешь танцевать танго? *** Час спустя, неуклюже шаркая, спотыкаясь и смущенно смеясь, Баки выпрямился и шагнул к Наташе. Гвен говорила, что Наташа училась танцам, но не упомянула, насколько обширными были ее знания. Баки изучал танцы для развлечения, находя в них удовольствие и эйфорию для личного просветления; Наташа возвела технику до науки, и каждое её движение было совершенно. Для Наташи танцы были её жизнью. С момента её приезда прошло совсем немного времени, но Наташа уже прогнала некоторую скованность Баки, крепко сжав руками его податливые бедра и плечи; она поправила его позицию, напомнила, что нужно следить за дыханием, и объяснила, как избавиться от напряжения в ногах, посоветовав использовать не только пальцы ног, но и всю стопу, когда необходимо. Возможно, Баки когда-то считал себя строгим учителем для Стива, но Наташа за холодной улыбкой была безжалостна; за это, и за каждый миг после, он был благодарен. Стив, боже его благослови, не ржал над его неудачами, внимательно, почти не моргая (насколько видел Баки) наблюдая за ними; Наташа вела, прорабатывая вместе с Баки основные движения, чтобы освежить его память. Возможно, пару раз Баки чувствовал досаду, но когда он хмурил брови или злобно кусал губу, Наташа тянулась к его затылку, большим и указательным пальцами надавливая на болевые точки, и он расслаблялся. «Боже, она может буквально всё», — подумал Баки, когда Наташа снова заставила его расслабиться и проработать шаги. Кажется, они занимались этим уже несколько часов, но когда Баки глянул на окна студии и увидел тёплый дневной свет, то понял, что это не так. День ещё только начинался, и Стив не сводил глаз с фигуры Баки, с того, как он держался за Наташу, как они двигались. Наконец, как только Баки отстранился глотнуть воды и смог провести полотенцем по лицу и шее, Наташа повернулась и улыбнулась. — Думаю, стоит включить музыку и показать Стиву, на что мы действительно способны. Баки эта идея понравилась, но, медленно сглотнув, он вынужден был сказать: — Мы с тобой никогда раньше не танцевали. Понятия не имеем, как будем себя вести. По-моему, зрелище будет точно такое же, разве нет? Наташа, сидевшая напротив, ухмыльнулась и воткнула провод в разъём стереосистемы, подключая к ней свой iPod, и начала просматривать музыку. — Ты никогда не слушал музыку и не позволял ей захватить тебя? Никогда не закрывал глаза и не отдавался ритму? Баки внимательно смотрел на неё, и Наташа подняла глаза, встречаясь с ним взглядом, и наконец выбрала песню. Баки медленно моргнул, позволив себе слегка улыбнуться, и отвернулся. Раньше он позволял музыке течь сквозь тело и двигать себя по залу, да; но никогда с бальными танцами, и никогда с кем-то ещё. Возможно, потому что никогда не позволял кому-то другому просто довериться музыке; у него никогда не было партнера, с которым была бы тесная связь, с которым можно было бы слиться воедино. Из стереосистемы послышалось тихое ритмичное бренчание гитары, и краем глаза Баки увидел, как Стив достал телефон и нацелил камеру на них. Снимаешь, Роджерс? Серьёзно? Но такие размышления не могли продолжаться долго, потому что Наташа начала двигаться, легко ступая и покачивая бедрами. Традиционно танец требовал от неё туфли на каблуках, но Наташа танцевала босиком, иногда, когда нужно, приподнимаясь на носках. Баки с восхищением наблюдал за ней: её движениями будто руководила невидимая волшебная палочка, а воздух плавно обтекал фигуру. «Пусть музыка движет тобой», — подумал Баки и медленно задышал, чувствуя, как ритм гитары проникает в кости, пульсируя под кожей, нагревая кровь. Он шагнул вперед, поднимая руки, встречая Наташу. Прижавшись своей грудью к её, он нежно притягивал ее к себе; Наташа накрыла рукой его ладонь, а второй обняла за плечи. Позволь ритму захватить себя; глубоко вдохнув, Баки расслабил плечи, и Наташа скользнула ближе. Он двинулся по залу, а она бесшумно следовала за ним. На каждый его шаг Наташа делала два, обхватывая его лодыжки, вращая бедрами и сгибая ногу, просовывая между ног Баки или обхватывая ею его бедро. Она и так была достаточно легкой, но в танце превращалась в перышко, а Баки был всего лишь ветром, направляющим её вперёд. Когда звуки гитары стали громче, он развернул её, и Наташа медленно оттолкнулась от пола, вращаясь вместе с ним, а потом легко встала на ноги. Он запрокинул голову, чтобы видеть её лицо; будто зная, что он наблюдает, Наташа открыла глаза и посмотрела на него. Они снова оказались вплотную друг к другу. Он обвил рукой ее талию, положив ладонь на ребра и в повороте соскользнув к животу. Нога Наташи заскользила по полу, когда Баки откинул ее назад, а потом снова притянул к себе. Она развернулась, медленно отводя бедро в сторону, и снова прижалась к Баки. Баки вздохнул, погрузившись в нежное звучание гитары и близость губ Наташи к его. Наташа была огненной вспышкой и нежной душой, а ещё очаровательной танцовщицей, и сердце Баки билось чуть быстрее, когда она, ловко двигая ногами, крутанулась вокруг, а потом заскользила мимо него, мазнув кончиком носа по его щеке. Их губы были всего в дюйме друг от друга. Наблюдая за выражением её лица, Баки вздрогнул, поймав её пристальный взгляд. А потом они снова пришли в движение. Мир казался алым от пылающих в ярком свете волос Наташи и её отражения в зеркалах. Звуки гитары стали громче, их движения — быстрее, и Баки одновременно вёл и позволял Наташе вести себя, сжимая её руку своей. Наташа крепко обнимала его за плечи, пока они скользили по паркету. Сердце Баки колотилось в такт, и когда Наташа обвилась вокруг его тела, прижавшись грудью к груди, а бёдрами к бедрам, Баки чуть не застонал. Как странно было испытывать в такой момент возбуждение; Баки не испытывал никаких угрызений совести относительно своей сексуальности и никогда не отказывал себе в удовольствии пообщаться с кем-то привлекательным. Его любовь и сердце принадлежали Стиву, как и сексуальное желание; но сейчас, танцуя с Наташей, вдыхая её запах и сливаясь с ней воедино каждым движением, он не мог отрицать тепло в животе, жар на лице или твердость в штанах. Когда бренчание замедлилось, Баки скользнул рукой от спины Наташи вверх по ее боку, положив на щеку ладонь в перчатке. Прижавшись друг к другу лбами, они замерли. В глубине его существа трепетала боль, возникло зудящее желание наклониться и нежно поцеловать её. Но как только он собрался наклонить голову, Наташа чмокнула его в шёку и отвернулась. — Стиви, — её голос был мягким, даже нежным, но в словах слышалось нечто змеиное, и Баки покраснел, — можешь подойти и позаботиться о своем парне. Он тычется стояком мне в бедро. Раздался тихий писк, затем что-то упало на стол, и Баки услышал приближающиеся шаги Стива. Он чувствовал себя невесомо-лёгким и едва успел заметить, как отстранилась Наташа, прежде чем теплая, большая рука Стива обхватила его плечо, медленно поворачивая. Он обхватил ладонями лицо Баки, касаясь его губ своими, мягкими и опьяняющими. И тогда, только тогда, Баки издал отчаянный стон, который сдерживал всё это время.