***
Шесть лет назад (город Тэгу)
Облокотившись спиной в угол постепенно заполняющегося лифта, юноша, нешироко расставив ноги по сторонам, нежно берёт Чонгука за тонкое запястье и, повернув его спиной, аккуратно прижимает к себе ещё ближе. Может быть, так хватит места для ещё одного человека. А, может быть, он просто хочет ощутить, как одна сочная задница прижимается к его паховой области, слегка надавливая. Почувствовав чужое возбуждение, глаза Чонгука округляются и он взволнованно начинает оглядываться по сторонам, думая, что за ними кто-то презренно наблюдает. Убедившись, что никто даже и не обращает на них внимания, он поворачивает голову к своему возлюбленному и возмущённо шипит: — Что ты делаешь, идиот? — Спускаюсь на первый этаж, как и ты, — глупая улыбка на лице. — Ты что меня за придурка держишь? — продолжает возмущаться шёпотом, что только ещё больше забавляет второго, — Хватит прикалываться. Ты же знаешь, что..., — поджав губы, резко замолкает. Вскинув брови кверху, молодой человек наглядно даёт знак о том, что ждёт продолжения от Чонгука. — Ну..., — и вторая попытка тоже оказывается провальной, когда юноша вновь замолкает и отводит взгляд на стену. — Что ты хочешь, чтобы я трахнул тебя? — ведёт кончиком носа по нежной щеке, заканчивая за него недосказанное предложение, и слегка отстранившись, наблюдает за реакцией. Вновь округлив глаза за последние пару минут, Чонгук чувствует резкий прилив крови к голове и его щёки покрываются ярким румянцем. Пихнув юношу, что заставляет его стыдиться в общественных местах, в бок, Чонгук, растерявшись от услышанного, бегает глазами по тесному помещению. Ведь их разговор мог услышать кто угодно. Громкий смешок заставляет повернуться назад всех рядом стоящих людей, в том числе и смущённого парня. Чонгук смотрит на широкую улыбку любимого человека и постепенно расслабляется, когда сталкивается с его нежным взглядом, в котором может утонуть любой человек. Наклонившись вперёд, Тэхён нежно мажет влажными губами по нежной и тёплой коже на щеке своего любимого человека. Добравшись до входной двери дома, Ким ждёт, когда Чонгук откроет дверь и проходит внутрь следом за ним. Развернувшись по середине коридора, он молча наблюдает за молодым человеком, который стоит к нему спиной и закрывает за ними дверь, попутно запирая её. Опустив взгляд ниже, Тэхён шумно вбирает в лёгкие побольше воздуха и на выдохе протягивает свои руки к сочным ягодицам напротив, стискивая зубы. Слегка вздрогнув от неожиданности, Чонгук тут же поддаётся и упирается грудью в дверь, нагибаясь и представляя улучшенный вид для сзади стоящего молодого человека. Тэхён, прикусив нижнюю губу, сжимает ягодицы в своих ладонях ещё сильнее и с огоньком в глазах наблюдает за тем, как мягкая плоть впивается ему в руки. Не удержавшись, Чонгук издаёт тихий стон, от чего у Тэхёна мгновенно перехватывает дыхание и он застывает на месте, переставая массировать округлые ягодицы любимого человека. Усмехнувшись с реакции Тэхёна, Чонгук медленно выпрямляется и так же медленно разворачивается, облокачиваясь спиной на дверь. Они уже три года вместе, а Тэхён до сих пор млеет от каждого звука, что вылетает из уст Чонгука, возбуждаясь ещё сильнее. Не стесняясь, Чон опускает свой взгляд на штаны возлюбленного. У него уже стоит. — Скоро придёт Юнги, — поднимая взгляд, встречается с тёмными глазами напротив, — Нужно приготовить закуски, — договаривает, улыбаясь. Тэхён делает два шага вперёд и, встав вплотную, наклоняет голову вбок, спокойно проговаривая: — Хочешь сказать, что я не успею урвать сладкое до его прихода? — Да, — улыбка не спадает с лица. Выпрямив голову и слегка наклонившись вперёд, Ким дышит прямо на ухо, вызывая стаю мурашек, что табуном пробегаются по спине юноши, вызывая приятную тяжесть внизу живота. — Подумай ещё раз, малыш, — и, проведя языком по мочке уха, обхватывает губами висящую серёжку, немного оттягивая её вниз. Ноги Чонгука начинают подкашиваться от наслаждения, а глаза непроизвольно закатываться назад. Одно из слабых и самых чувствительных мест. Тэхён знает о каждом. Открыв глаза, Чонгук облизывает губы и, уже переходя на шепот, отвечает: — Может быть.... — Это твой окончательный ответ? — тёмноволосый задаёт вопрос и, выпрямившись, встаёт так, что его губы находятся в паре миллиметров от манящих напротив. Не дождавшись ответа, Ким отталкивается руками от двери, на которую всё это время опирался руками, чтобы не упасть, и, развернувшись, уходит в сторону гостинной. Сделав пару шагов, он чувствует прикосновение нежных рук к своей ладони. Улыбнувшись, Тэхён разворачивается и видит перед собой покрасневшего юношу, который держит его за руку, переминаясь с ноги на ногу. — Успеешь, — прикусив нижнюю губу, даёт окончательный ответ и склоняет голову книзу, чувствуя сильный прилив крови к щекам. Усмешка слетает с губ тёмноволосого и, не в силах себя больше сдерживать, выпускает свою ладонь из нежных рук. Чонгук поднимает на него взгляд и тут же охает, когда его неожиданно, но аккуратно, обхватывают за ягодицы и поднимают кверху. Ухватившись за крепкую шею Тэхёна, Чон скрещивает ноги за его спиной для полной безопасности. — Думаешь, что я уроню тебя? — улыбаясь, произносит Ким и оставляет лёгкий поцелуй на щеке любимого человека. — Ни в коем случае..., - опаляя губы напротив, тихо шепчет и в следующее мгновение накрывает их, утопая в глубоком и чувственном поцелуе.***
Два года назад (город Ульсан)
Кубики льда с глухим звуком ударяются об стенки прозрачного стакана, когда Господин слегка прокручивает кистью руки, закручивая обжигающую горло жидкость. Глухой звук от маленького каблука чёрных мужских туфель врезается в холодные стены и крепкие ноги равномерно вышагивают по такому же тёмному мрамору, который ничего не отражал на своей поверхности из-за тусклого освещения в помещении. Звуки рёва, плача, криков, мольбы о помощи или пощаде и беспрерывных ударов доносились из разных камер, что находились противоположно друг другу вдоль стен. Мужчина не отвлекается ни на одну из них и, смотря прямо перед собой, продолжает свой путь дальше. У него лишь одна цель — камера, которая находится в глубине этого тусклого коридора. Камера, в которой находится его любимый и непослушный мальчик. Остановившись около двери, мужчина, слегка наклонившись вперёд, начинает прислушивается. А за дверью, как обычно, тишина. Усмехнувшись, Господин выпрямляется и медленно отворяет тяжёлую, железную и потрёпанную временем дверь. Двое мужчин отвлекаются на неприятный скрип и делают низкий поклон, когда замечают вошедшего внутрь Господина. Встав в ровный ряд, мужчины выпрямляют спины и устраняют свой взгляд куда-то сквозь стену, ожидая дальнейшего приказа. Всё должно быть идеально. Оплошность наказуема. Господин неторопясь обходит стул, на котором сидит его объект обожания, и, развернувшись, останавливается напротив сидящего. Бросив взгляд на запястья рук и ступни ног, что были крепко прикованы железными цепями, мужчина замечает кровавые подтёки и содранную кожу. — Я, вроде, предупреждал, чтобы для него использовались только верёвки, — холодным тоном произносит Господин, обратившись к подчинённым. — Да, Господин, — проглотив ком в горле, отвечает один из них. Сделав шаг к сидящему на стуле человеку, мужчина проводит пальцем по кровавым пятнам на цепи в области кистей рук. — Разве это верёвка? — задаёт риторический вопрос, рассматривая палец, по которому стекает капля чужой и алой крови. — Господин, мы были вынуждены принять данные меры, — вновь подаёт голос первый подчинённый. — Выбравшись из вязки узлов, он оглушил два предыдущих дуэта экзекутеров*. Чтобы этого не повторилось с нами, мы использовали цепи, — продолжает второй. — Оглушил, значит.... — с лёгкой улыбкой на лице, Господин вновь поворачивается к привязанному человеку. Протянув руку к израненному лицу, мужчина вытаскивает из чужого рта кляп, надеясь на взаимовыгодный разговор, и лично задаёт ему вопрос, который он до этого слышал несколько тысяч раз: — Где министр обороны хранит ядерный чемоданчик*? Продолжая смотреть с опущенной головой в пол, молодой человек дарит в ответ лишь тишину. Господин, разозлившись, сжимает свою челюсть до скрежета зубов и хватает волосы сидячего человека напротив в охапку, сильно натягивая отросшие волосы. Прошло уже три года, когда он лишил Южную Корею своего надрессированного и самого лучшего бойца. Прошло уже три года, а он так и не вытащил из него хотя бы малейшую информацию, которая сможет подтолкнуть его к своей цели немного ближе. Как же ему это всё осточертело. — Геенна, перестань действовать мне на нервы и отвечай на заданные тебе вопросы, — цедит сквозь сжатые зубы, пытаясь удержать в себе рвущийся на ружу приказ для рядом стоящих подчинённых, — Ответь хотя бы на один вопрос и я оставлю тебя на время, чтобы твоё тело затянуло раны. Усмехнувшись, молодой человек откидывает голову назад и оголяет окровавленные зубы, проговаривая: — Мне тут стало интересно. Ты отпустишь своего сына и сегодня ночью, чтобы он смачно отсосал мне? В глазах Господина мгновенно вспыхивает огонь, который сожжёт всё и всех на своём пути. Резко выпустив чужие волосы из крепкой хватки, мужчина, замахнувшись, бьёт чётко в челюсть и, кажется, был слышен хруст. Видимо, сломал кость. Или это оторвалась с громким щелчком ещё одна нервная нить в его голове. Мужчина уже не понимает этого. Геенна, сплюнув на пол кровавую слюну, приоткрывает рот, чтобы слизать сочившуюся кровь из разбитой губы, но резко возникшая боль в челюсти заставила его болезненно простонать и закрыть рот, чтобы минимизировать неприятное чувство. Мужчина, шумно вбирая носом больше воздуха, быстрым и громким шагом достигает выхода и, остановившись у двери, грубо спрашивает: — Сколько времени вы здесь? — Два года, Господин, — отвечают в один голос подчинённые. — Значит, вы уже давно должны знать анатомию человека. — Да, Господин. — Ампутировать Геенне ногу до бедра, — оглашает жестокий приказ. Не удержался.... Но пытался изо всех сил. Переглянувшись между собой, два подчинённых проглатывают вставший ком по середине горла от услышанного приказа и, сделав низкий поклон, разворачиваются. Геенна же в свою очередь наблюдает за тем, как двое мужчин безоговорочно начинают подготавливаться к отданному приказу. Видимо, такое не в первый раз, так как все подходящие инструменты лежат в небольшой сумке, которую только что достал один подчинённый, выкладывая все на испачканный кровью стол. Второй подчинённый в этот момент крутит механизм, который постепенно приподнимает стул с заключённым кверху и, принимая расположение параллельно полу, начинает выпрямляться и, таким образом, принимать форму стола. Раньше заключённых развязывали и, заломив руки, доводили до стола или стула. Всё исходило от вида предстоящей пытки. Но с появлением Геенны подчинённые стали умирать, когда им стоило хотя бы слегка ослабить вязку, что сдерживала его. Благодаря его действиям, Господину пришло на ум создать этот уникальный механизм, который не даёт заключённым попыток сбежать или нанести урон своим подчинённым. Прокручивая колесо, механизм приобретает форму стула или стола. Зависит от того, в какую сторону будет крутиться колесо. По истине уникально и очень удобно. Особенно против таких, как Геенна. — Думаешь, лишив меня ноги, я начну говорить? — Геенна задаёт вопрос Господину, который до сих пор не сдвинулся с места, но в ответ лишь тишина, — Мало того, что я тебе ничего не скажу, так ещё и не смогу больше выполнять твои грязные требования, — усмешка слетает с губ, — Твою мать, да это же Рай. Мужчина, что стоит в дверном проёме и не поворачивается назад, крепко сжимает кулаки, подавляя свою ярость, которая не стихает. За спиной слышится разговор двух подчинённых, которые, наконец-то, готовы начать: — Неси Пропофол. — Его нет в этой камере. — Ну так сходи в соседнюю, не заставляй Господина так долго ждать. Шумно выдохнув, мужчина поворачивает голову в их сторону, строго проговаривая: — Отрезай без анестезии, — и, повернув голову прямо, делает первый шаг в коридор. За спиной Господина закрывается дверь и через тридцать секунд до его ушей впервые за три года из этой камеры доносится крик. Замерев на месте, мужчина ощущает внутри себя неожиданное и разрастающееся чувство удовлетворения. Прикрыв глаза, он медленно запрокидывает голову кверху и, улыбнувшись, продолжает слушать, утопая в наслаждении от долгожданных нечеловеческих и душераздирающих криков его несокрушимого заключённого. Господин впервые удовлетворён.