Как НЕ устраивать свидания

– Они даже не пытаются, – застонал Изуку, пряча лицо в ладони. – Серьезно, каждый из этих людей – будущий герой, обученный быть скрытным и незаметным, если понадобится, как они умудряются быть таким громкими?! Он поёжился, чувствуя на своей спине один конкретный злобный взгляд, хозяина которого он мог определить даже не оборачиваясь: Каччан явно пытался прожечь в нем дыру одними глазами. Кроме того из-за соседних столиков, за которыми явно сидела половина его одноклассников, доносилась ругань, взволнованные шепотки и даже звуки борьбы. Изуку благодарил бога за то, что сидит ко всем ребятам спиной, и Шото за то, что он, судя по всему, имеет железную выдержку. За всё время, пока они изображали свидание, Тодороки ни разу не вышел из роли, хотя Изуку отчетливо видел, как уголки его губ дергаются вверх, а кулак то и дело прижимается ко рту, чтобы успокоиться. – На самом деле, – произнес Шото, наклоняясь близко, почти интимно к Изуку, – я даже немного поражен, что Бакуго еще не взорвался. Словно в подтверждение его слов позади послышались негромкие хлопки причуды Каччана и взволнованные мольбы Киришимы. Изуку искренне было жаль этого святого мальчика. – Я рад, что хотя бы кому-то сейчас весело, – проворчал Изуку. Улыбка Шото потускнела и он встревожено склонил голову. – Если это станет слишком сложным для тебя, мы можем немедленно прекратить и уйти домой. Или можем просто махнуть рукой на всю эту попытку изобразить свидание и просто провести время вместе. Друзья ведь так делают, правда? Изуку задумался. Но сказать по правде, он никогда в жизни не был на свиданиях с кем бы то ни было. К тому моменту, когда он достиг возраста полового созревания, когда сама концепция романтических отношений стала ему любопытна, он уже был одиноким изгоем без друзей и особых шансов найти себе парня или девушку. После поступления в старшую школу ему постепенно стали уделять внимание его одногодки или даже некоторые семпаи, но поначалу Изуку был слишком занят своей учебой и развитием, а потом они с Кацуки начали эту странную вещь "друзей с привилегиями", и, не понимая до конца в каких отношениях они находятся, Изуку так никогда и не решился принять чужое признание. К тому же, он уже осознавал, что глубоко влюблен в Кацуки и никакое иное внимание ему и не нужно. Но он бы соврал, если бы не признал, что ему хотелось по крайней мере попробовать те глупые обычные вещи, которые делают парочки. Узнать, каково это быть на свидании, держаться за руки, целоваться украдкой на улицах и многое другое. Все те вещи, которые не были нужны и интересны Кацуки. Когда Изуку еще получит возможность сделать что-то подобное? Если его отношения с Каччаном действительно закончатся здесь, то пройдет какое-то время, прежде чем он сможет двигаться дальше, если он вообще сможет это сделать. Зато тут, с Шото, он мог по крайней мере притвориться, что они встречаются как нормальные среднестатистические подростки и попробовать эту обыденность хотя бы немного на вкус. – Неа, – покачал он головой, азартно улыбаясь. – Я, возможно, не хочу изображать свидание для кого-то другого. Но я хочу притвориться, что я на свидании для самого себя. Это звучит странно? Шото покачал головой. – Это совершенно нормально, Изуку. Тот просиял в ответ, вскакивая на ноги. – Отлично! Тогда в какое банальное и клишейное место для свиданий ты собирался отвести меня после этого? Шото жестом фокусника достал из кармана многострадальную кредитную карточку своего отца и его глаза мстительно блеснули. – О, бедный наивный Изуку. Ты же не думаешь, что я собирался отвести тебя только в одно банальное и клишейное место? – Этот ублюдок теперь еще и в открытую хвастается своей кредиткой?! – возмутился Кацуки. – В следующий раз нужно будет пойти с ними на двойное свидание, – заметила Очако, обращаясь к Тенье. – Не будет, блять, никакого следующего раза! – рявкнул на неё Кацуки. Девушка только показала ему язык, выглядя при этом как очень коварный торжествующий бурундук. Кацуки досадливо прикусил губу и отвернулся. Ревность была ему в новинку. Но сидя в окружении друзей, с Киришимой, практически приклеившимся к его боку, чтобы помешать ему рвануть к сидящей парочке и отцепить проклятого Двумордого от Изуку, Кацуки чувствовал кое-что еще. Зависть, с удивлением осознал он. Это была зависть, к Тодороки. Они с Изуку выглядели так расслабленно и спокойно вместе. Он не особо присматривался к их общению раньше, Кацуки просто не приходило в голову, что Тодороки может представлять для него угрозу, но Деку явно чувствовал себя комфортно в его компании. И Изуку явно не испытывал ничего подобного рядом с ним. Даже когда они занимались по вечерам в одной из их комнат, в теле задрота сохранялась эта едва уловимая нотка напряжения – готовность в любую секунду вступить в бой или отразить удар. "Это… это я его к этому приучил?" – подумал Кацуки вдруг с упавшим сердцем. Глупый вопрос, конечно же он. Было бы наивно полагать, что десять лет дерьмовых отношений, в которых он превратился в хулигана, травящего бывшего друга детства, просто так возьмут и уйдут в течении нескольких месяцев. Конечно, Кацуки со временем начал исправляться, он был спокойнее и, как он надеялся, Изуку должен был знать, что Бакуго больше никогда не нападет на него так, как раньше. Но у Шото было нечто особенное, чего не было даже у Кацуки – доверие Изуку. Наверное потому что Тодороки мог и всегда открыто проявлял свою симпатию к Деку. И, конечно, Шото не приходил к нему среди ночи, чтобы стыдливо сбегать по утру. Не требовал скрываться и прятать их отношения от других из опасений, что одноклассники могут криво на них посмотреть или, как любил объяснять это сам Кацуки, "про-герои геи обычно гораздо медленнее добираются до вершины рейтингов, так что открывать свою ориентацию сейчас было бы всё равно что выстрелить себе в ногу в будущем". Боже, ему так хотелось ударить себя сейчас. Вот он сидит в окружении почти половины своих одноклассников, для которых явно не является секретом его чувства к Изуку, и никому из них явно даже не приходило в голову указать на него пальцем или осудить. Единственный, кто мог бы уронить бестактный комментарий в его или Изуку адрес был Минета, да и то скорее по глупости, чем из-за злого умысла. Да и к тому же, с каких пор мнением Минеты значило что-то для Кацуки? С каких пор мнение Минеты вообще что-то значило?! Или нет, с каких пор мнение каких-то статистов, которые не знали ни черта о нем или Деку имели для него больше значения, чем его отношения с задротом?! Значит ли это, что он променял Изуку и его комфорт, пытаясь подстроиться под мнение кучки предвзятых гомофобных недоумков? Это было почти унизительно. В какой-то момент он смирился с тем, что для того, чтобы набрать популярность в качестве восходящего героя, ему придется наступать себе на горло, но когда это превратилось в готовность потакать шовинистической аудитории и изображать из себя того, кем он не являлся? Более того, он пытался заставить сделать это Изуку. Изуку, который добрую половину своей жизни имел дело с давлением окружающих, предубеждением и преследованием со стороны недоумков, которые не могли осознать, что беспричудность – это не то, на что может повлиять человек. Черт, он сам был в числе таких придурков! Неужели он до сих пор ничему не научился?! Странно, что Деку вообще терпел столько времени. Кроме того, терзающая Кацуки зависть лишь разрасталась, потому что он отчетливо осознал, что он, черт возьми, хотел бы быть сейчас на месте Тодороки. Хотел бы сделать с Изуку все эти глупые штуки, над которыми всегда смеялся. Если он правильно понимает, то это свидание могло бы быть для Изуку таким же первым, как и для него самого – оба они были слишком сосредоточены на учебе или достижении своей цели, чтобы сближаться с другими людьми, не говоря уже о свиданиях. И теперь он так бестолково упустил свой шанс. Первое свидание Изуку теперь навсегда останется за Тодороки, в то время как это должен был быть он! Кацуки! Насколько бы жадно и капризно это ни звучало, он хотел каждый первый раз задрота, который только способен был урвать! Ну и что, что ему уже принадлежал первый поцелуй Изуку – как совсем детский, невинный, который он забрал у него, когда им обоим было по три года, так и вполне себе взрослый, конкретный, когда он закончил очередную их громкую ссору тем, что прижал ботаника к ближайшей стене и яростно впился в его губы, пытаясь доказать бог знает что. Ну и что, если он забрал девственность "жалкого Деку", в тот раз, когда их затянувшаяся сессия поцелуев, которая стала почти привычной с того первого раза, быстро переросла в нечто большее и вылилась в торопливый, неряшливый и неуклюжий секс? Кацуки этого было недостаточно! Он хотел Каждый. Чертов. Первый Раз. Изуку. Должен ли он… просто сдаться? Изуку явно было хорошо с Тодороки. Они хорошо смотрелись вместе. Изуку выглядел расслабленным и счастливым. Они легко могут начать встречаться. А что потом? Кацуки попытался представить себе это. Тодороки явно не будет настроен встречаться тайком. Кацуки придется натыкаться на них по всему общежитию. Каждая собака будет говорить о том, что Двумордый является первым парнем Изуку. Первым. Блять, "первым"! Когда это был Кацуки! Это всегда был Кацуки, какого черта! Черта с два он сдастся! В словаре Бакуго такого слова не должно существовать в принципе! Изуку доверяет Тодороки? Кацуки докажет задроту, что он может доверять ему не меньше, чем какому-то Двумордому! Изуку хочет свиданий?! Кацуки устроит ему столько грандиозных свиданий, что задрот не забудет их никогда в жизни! Изуку хочет публичности? Каждая собака в городе будет знать, что они встречаются! Кацуки удостоверится в этом лично! Однако прежде чем он успел вскочить и что-то сделать, внешняя стена здания взорвалась кучей осколков и в здание влетели несколько человек, вопя нечто о том, что это, мол, ограбление. Кацуки сжал кулаки и маниакально ухмыльнулся. – Ну, ублюдки, вы появились как раз вовремя. Мне как раз нужен был кто-то, на ком я мог бы выпустить пар! – ухмыльнулся он кровожадно. Несчастные злодеи даже представить не могли, что их ожидает.

***

Это должны были быть самые неудачливые грабители на свете рассеянно думал Изуку, сидя позже в классе и слушая Айзаву-сенсея. Мало того, что они вломились в кафе, добрая половина посетителей которого состояла из студентов героического курса с лицензиями, так внутри их еще поджидал доведенный до точки кипения Кацуки. Каччан в таком состоянии порой представлял угрозу даже для своих друзей и одноклассников, что уж говорить о "каких-то хромых злодеях", благополучие которых должно было волновать его только до той степени, чтобы они в конце концов оставались в живых? Не стоило и удивляться, что под конец сражения несчастные чуть ли не сами кинулись в объятия подъехавшей полиции с требованиями арестовать их, в то время как разъяренный Каччан требовал, чтобы они "вернулись и сражались, как мужчины". Словом возмущению Кацуки не было предела, когда в ответ последовал лишь закономерный отказ, подкрепленный уверениями, что даже будучи злодеями, они против гендерных стереотипов. Тем временем в классной комнате поиск виноватых вновь набирал силу, пока упомянутый Кацуки не решил сказать своё веское слово – Еще раз для особо одаренных! Ничего бы этого не случилось, если бы Половинчатый не пытался украсть чужого парня! – громко и отчетливо произнес Кацуки на весь класс. Даже не прокричал, как можно было бы от него ожидать, а продекларировал с таким видом, будто не обронил только что бомбу на всех своих одноклассников. Изуку замер, думая, что ослышался, но судя по звенящей тишине, Каччан действительно сказал то, что сказал. А затем Изуку пришел в ярость. – Так ты говоришь это ТЕПЕРЬ?! – закричал он раньше, чем успел подумать, что тем самым только подтверждает заявление Кацуки. – Как будто не ты месяцами твердил мне, что мы "просто друзья", но стоило мне пойти на свидание, как ты заявляешь это?! – Ну так я был идиотом, – почти с гордостью парировал Кацуки, оборачиваясь на своём стуле, – я понятия не имею, как работает вся эта хрень с чувствами! Но факт остается фактом: я никогда не соглашался на то, что мы расставались! Изуку чуть не задохнулся от возмущения. – Как… Как… Как мы могли расстаться, если мы даже не встречались?! – Это ты так думаешь! А вот я… – Так, замолчите, оба! – перебил их голос Айзавы-сенсея, и Изуку с опозданием вспомнил, где они находятся. – Конечно, я должен был догадаться, что замешаны вы двое! Мало того, что вы постоянно деретесь, теперь вы еще и устраиваете любовные драмы за пределами общежития? Изуку услышал, как Кацуки перед ним ворчит что-то о том, что чертов Половинчатый всё равно виноват больше всех, и закатил глаза. На лице Айзавы-сенсея тем временем отчетливо читалось, что-то вроде "Мне недостаточно платят за эту работу". Изуку готов был поклясться, что сразу же после этого урока их классный руководитель отправится к директору требовать прибавку. – Ладно. Вы двое, – Айзава сенсей указал на Изуку и Кацуки, а затем на дверь, – свободны и чтобы к концу дня разобрались со своими проблемами. По крайней мере, сделайте так, чтобы они не влияли на вашу учебу и одноклассников! – Но, Айзава-сенсей… – попытался вмешаться Изуку. – Вон! – сверкнул им глазами учитель, и Изуку покорно собрал вещи и направился к выходу из класса, пока Кацуки шумно топал позади, едва не дыша ему в затылок. Уже у самого выхода он услышал, как голос Шинсо произносит что-то: – Нечестно, сенсей. Вы просто хотите, чтобы ваша ставка выиграла! Он понятия не имел, о какой ставке идет речь, но судя по тому, как Кацуки стиснул зубы и выругался и по последовавшему за этим шуму, остальные похоже имели об этом неплохое представление. Итак, вскоре Изуку упрямо шел по коридору, а Кацуки следовал за ним попятам. – Деку? – послышалось сзади. Изуку даже не подумал обернуться. Айзава-сенсей не может требовать от него, чтобы он говорил с Кацуки. Или вернее, требовать-то он может, но Изуку не обязан подчиняться. – Деееееку! – капризно тянул Каччан, продолжая идти за ним по пятам. Изуку ускорился. – Изуку? – попробовал Кацуки. Нет реакции. – Зуку? Изуку споткнулся и обернулся, просто затем, чтобы увидеть его лицо. Ладно, стоило того, чтобы увидеть как Кацуки стал практически малиновым от смущения. – Что ты хочешь? – спросил он наконец. – Я только что признался перед всем классом, – напомнил ему Кацуки, ожидая от него реакции, как будто это должно было что-то значить. – Поздравляю! Возьми медаль с полки, при чем тут я? – решил побыть вредным для разнообразия Изуку. Кацуки досадливо прикусил губу. Его лицо сморщилось. – Я… черт. Ты сам сказал, что я плох со словами. Но я хотел показать… черт, я не знаю. Я был не прав. Я хочу, чтобы другие знали! Хочу большего, чем быть приятелями по сексу. И я хочу заниматься с тобой всей этой глупой чушью со свиданиями, держаться за ручки и прочая такая хрень. Он притворился, что задумался. – Даже не знаю, Каччан, хочу ли я этого. Я слышал, открытые геи намного дольше добираются до вершины, не говоря уже о том, что ни один из них пока не вошел в топ-10. – Тем больше причин сделать это первыми! – яростно заявил Кацуки, делая шаг в его сторону. – Послушай, я знаю, что я облажался. И я хочу всё исправить. Я хочу двигаться дальше с тобой. Но для этого мне нужно, чтобы и ты говорил о том, что тебе нужно. Я понятия не имел, насколько тебе было некомфортно, Изуку. – Ч-что? – Изуку смутился. – Я думал, что веду себя достаточно очевидно… – Ради всего святого, я десять лет считал, что ты смотришь на меня сверху вниз, Деку! Если ты не заметил, я не особо хорошо разбираюсь в том, как читать других людей! Изуку пожевал губу, отводя взгляд. Оглядываясь назад, возможно, он действительно не всегда ясно озвучивал свои желания и слишком легко поддавался мнению Кацуки, беспокоясь больше о чужом, нежели о своём комфорте. Слегка шершавая ладонь коснулась его щеки, привлекая внимание, и Изуку обнаружил, что Кацуки стоит к нему почти вплотную. Он был так захвачен эмоциями, что ему даже в голову не пришло то, что они стоят посреди оживленного школьного коридора на виду у всех и он дернулся в сторону от Кацуки. – Каччан… – Плевать, пусть смотрят, – отмахнулся Кацуки. – Плюс, если бы знал, что это будет смущать тебя настолько, то решился бы намного раньше, – ухмыльнулся он, явно наслаждаясь румянцем Изуку. – Кацуки… – теперь голос Изуку звучал предупреждающе. В глазах Каччана плясали маленькие черти. – Изуку Мидория! – торжественно начал он. – Если ты сейчас встанешь на одно колено, – опасным низким голосом предупредил его Изуку, – то я выброшу тебя в ближайшее окно. – Принято. Изуку Мидория, согласишься ли ты встречаться со мной? – Кацуки быстро порылся в кармане и торопливо сунул ему в руки слегка помятое письмо. Глаза Изуку расширились при виде белого конверта с ярко красным (очень) кривым сердечком посередине. Его руки уже чесались от желания заглянуть внутрь и узнать о содержании послания: если Кацуки записал там то, что не мог выразить словами, то оно определенно стоило внимания. – И если ты согласен, я бы хотел отвести тебя на лучшее в твоей жизни свидание, – со слегка самодовольной улыбкой добавил Бакуго, вновь возвращая себе его внимание. – Ты уверен? – спросил Изуку, чтобы убедиться. – Я не собирался заставлять тебя делать то, что тебе не нравится. – О, поверь мне, я целиком и полностью за. В конце концов, мне предстоит как минимум сделать так, чтобы это глупое бездарное свидание, – Кацуки выплюнул последнее слово, – с Половинчатым Ублюдком, который засматривается на чужих парней, полностью выветрилось из твоей памяти! "О мой бог, – подумал Изуку, – он нашел в этом очередной вызов и придумал себе соревнование! Должен ли я прямо сейчас сказать, что оно было ненастоящим или лучше подождать?". Однако кто Изуку был такой, чтобы жаловаться? Оставалось только надеяться, что по крайней мере Кацуки не учился проводить свидания из седзе-манги. P.s. Как выяснилось позже, Кацуки определенно учился именно оттуда. Это было ужасно и прекрасно одновременно.