***
Деревня клана Курама расположилась в речной долине в окружении покрытых густыми лесами холмов. В обычные дни, вероятно, здесь было тихо и даже приятно жить. Деревянные домики с садами и огородами, хаотично разбросанные вдоль реки, выглядели уютно. Редко что намекало, что деревня принадлежала одному из самых сильных кланов страны Огня. Однако теперь над долиной повисла зловещая тишина. Не было семьи, в которой кто-то бы не заразился или не умер. Сакура находилась в клане Курама уже вторую неделю, когда неожиданно умерла хозяйка её дома. Старая женщина сгорела меньше чем за сутки. Ночевавшая в госпитале Сакура пропустила начало болезни, а вернувшись на утро, обнаружила бездыханный труп старушки в постели. И потому, сидя на террасе и наблюдая за удалявшейся на кладбище похоронной процессией, медленно запивала уже третью таблетку успокоительного за утро. Всё это время она отлично справлялась, не поддаваясь волнению достаточно, чтобы это не мешало работе, и иногда даже забываясь вовсе. Но в это утро не справилась. Чувство вины внезапно и неожиданно захватило сознание, перехватывая дыхание и забирая возможность дышать. Горло болело. Первые две таблетки ушли на то, чтобы прийти в себя, третья — чтобы успокоиться. Сакура искренне подумывала над четвёртой, когда из-за изгороди внезапно возник знакомый мужской силуэт. Только в этот раз он был без маски, и оттого узнавался с трудом. Так странно было смотреть в лицо человека, которого привык видеть исключительно в обмундировании АНБУ. — Хидео-сан, — пробормотала Сакура и коротко улыбнулась. В каком-то смысле она даже была рада его видеть. Несмотря на их натянутые отношения, он принадлежал её жизни там, в Конохе. Где не было череды жутких смертей и этого могильного запаха в носу. Где её реальность была чище. Хидео Курама сразу заметил бутылёк с таблетками у неё в руках. — Шестой не одобрит, — коротко заметил он. Сакура усмехнулась и повела плечом. Конечно, он знал. Ближний круг АНБУ прекрасно был осведомлён о её проблеме. Стыдно ей теперь уже не было — не перед АНБУ. Посттравматическое расстройство, если задуматься, было почти профессиональной болезнью. — Шестого здесь нет. — Вы удивитесь, — произнёс Хидео. Им не о чем было болтать, и потому Сакура замолчала, продолжив думать о своём. О том, сколько ещё женщин умрёт? Как, чёрт возьми, они вообще заразились? — Я здесь по приказу Пятой. Со мной команда из десяти ирьёнинов под руководством Шизуне-сан. Она уже введена в курс дела и просила передать, что на сегодня вы можете отдыхать. Сакура кивнула. Будто бы не было видно, что едва ли она собиралась идти в госпиталь. Паскудно, но после третьей таблетки нервная система сильно притормозила, замедлив реакции — в том числе и эмоциональные. Стоило принять четвёртую, чтобы встать, но Сакура знала, что откат будет сильнее. И потому медлила. Хидео Курама не сводил с неё взгляда: — Шестой тоже здесь, — сказал он. — Мы встретились на пути сюда. Сейчас его принимает отец. Сакура бросила взгляд исподлобья на мужчину. Суровый, даже грозный. Совсем непохожий ни на отца, ни на старшего брата и уж тем более лишённый избалованности и бесчестности покойного младшего братца. Верный Хокаге до мозга костей. На данный момент он был лучшим бойцом АНБУ. Интересно, знал ли Хидео Курама, что тот, кому он служил, убил его младшего брата и собирался убить старшего? И если бы узнал, что бы сделал? Вот отцу его, кажется, было плевать. Тэтсуйя Курама казался человеком прагматичным, если не сказать бесчувственным. — Что? — не выдержав пристального взгляда, спросил Хидео. — Я вас не понимаю, — сказала Сакура. — Ваше счастье. Сакура быстро потеряла интерес. В конце концов, Курама, — все, до единого, — не её дело. Дрожь в руки возвращалась. Не обращая внимания на Хидео, Сакура достала из банки ещё две таблетки и быстро проглотила. Чёртов Хидео Курама почему-то не уходил, и это немного нервировало. Словно она делала что-то неправильное. Залпом выпив стакан, Сакура встала, опираясь на поддерживающую крышу колонну. Она бы с удовольствием просидела на террасе весь день, но смысла в этом было мало. В одиночестве мысли нагоняли быстрее. Обойдя застывшего истуканом Хидео, Сакура уверенным шагом двинулась в сторону главного дома. Он даже не обернулся ей вслед. Типичная привычка АНБУ — прикидываться безмолвной мебелью.***
Какаши сидел в столовой главного дома и рассматривал старика, лишь отдалённо напоминавшего того пышущего здоровьем мужчину, который посетил Коноху после экзамена на чунина. Под глазами пролегли синяки от недосыпа, щёки заметно впали, а в движениях тела не чувствовалось былой уверенности. Тэтсуйя Курама потух и не реагировал даже на щебечущую рядом племянницу — красавицу Айю Курама. Понять было можно: клан уже похоронил семьдесят восемь женщин, и примерно столько же лежали в лихорадке. В этот самый момент хоронили его старшую сестру. — Прибывшие из Конохи ирьёнины уже приступили к работе, — сказал Какаши. — Вашу супругу будет лечить лично Шизуне-сан. — Её лечила Сакура Харуно, — ответил безэмоционально Тэтсуйя и поднёс к губам пиалу с чаем. — Сомневаюсь, что Шизуне-сан может сделать что-то большее. Новость о том, что Сакура здесь, застала Какаши врасплох. Какаши нахмурился. Черт возьми, как она здесь оказалась раньше, чем прибыла официальная делегация из Конохи? Не успел он сформулировать вопрос, как дверь со скрипом отъехала, и в столовую вошла одетая в простые чёрные одежды клана Курама Сакура. На ней не было лица, и выглядела она так, словно не спала несколько суток. И Ками ведает, что пережила. Он приказал ей вернуться в деревню, чёрт возьми. Какаши едва справлялся с захватившим его недовольством, отдавая себе отчёт в том, что не имел на него права. Сакура — ирьёнин. Отличный ирьёнин. Даже если она ослушалась приказа, она на своём месте. И даже к лучшему, что Сакура прибыла раньше. Со всех точек зрения — человеческой, политической. Поклонившись при входе, Сакура села напротив, рядом с Тэтсуйей Курама и спросила: — Как вы себя чувствуете? И она была первой, на кого тот обратил внимание. — Жив. Мигрень прошла, — коротко ответил он. — Благодарю за отвар. Сакура коротко, но тепло улыбнулась. — Я сварю ещё, только проверю, как дела в госпитале. Какаши много раз видел такое. В светлой столовой на фоне полной жизни Айи эти двое выглядели как пережившие битву враги — когда делить уже нечего, и оба похоронили под обломками поровну от своих душ. Тэтсуйя хотел было ответить, но его перебила Айя, протянув Сакуре руку: — Я много о вас слышала, но никогда не видела. Безумно приятно познакомиться, хоть обстоятельства и ужасные! Айя Курама. — Вы куноичи? — спросила Сакура, автоматически принимая рукопожатие. Айя тряхнула чёрными гладкими волосами и кивнула. Сакура выдохнула, не проявив при этом и толики эмоции: — Вам повезло. И если Айя удивилась такой отстранённой реакции, то Какаши внезапно осознал, что произошло. И потому, сложив руки на груди, пристально наблюдал за Сакурой, реакции которой были слишком очевидно замедлены и затруднены. — Мы с Какаши-саном познакомились на горячих источниках и выдвинулись сюда, как только мне пришло письмо, — сказала Айя, присаживаясь бедром на стол. Жест, который в исполнении любой другой женщины мог бы сойти за намёк или намерение. Для Айи же это была органичная часть её лёгкой натуры. Взгляд зелёных глаз оценил их — его и Айю — слишком надолго остановившись, чтобы не заметить. Тряхнув головой, Сакура зажмурилась. Ей, чёрт возьми, эта информация была совсем ни к чему. Какаши был недоволен болтливостью Айи. Он видел состояние Сакуры, но не хотел разговора при свидетелях. Чуть позже он обязательно выяснит, как она здесь оказалась и как долго уже принимала успокоительные. А пока стоило обсудить более важные дела. Повернув голову к Тэтсуйе Курама, Какаши сказал: — Я считаю, что после того, как разберёмся с эпидемией, клану необходимо переселиться в Коноху.***
Сакура ушла с собрания раньше, чем оно закончилось. В госпиталь-амбар она зайти себя буквально заставила. Мрачное здание на окраине деревни приковывало и гипнотизировало взгляд, заставляя нервничать и без того уставший разум. Пройдя мимо собравшихся на улице у ворот группы мужчин, Сакура направилась к Шизуне. Костюм хим.защиты она надевать не стала. На себя в тот момент ей было всё равно, а в доме беречь было уже некого. Старушка умерла. Заметив её, обмундированная с ног до головы Шизуне только выпучила глаза, но ничего не сказала. По долгу старшей имела право, но по навыкам — нет. Да и Сакура уже официально не числилась штатным ирьёнином, так что госпиталю Конохи не подчинялась. — Мы оценили твой способ борьбы с лихорадкой, — сказала Шизуне. — Вода в реке почти ледяная, высокая температура сбивается мгновенно. Только чакры у ребят больше тратится больше. Что было всегда логично — чем лучше контроль, тем меньше чакры требовали техники. — Как дела в Конохе? — спросила Сакура. — Цунаде-сама в бешенстве от твоего побега, — лаконично ответила Шизуне. — В целом, всё в порядке. Когда она узнает, что ты была здесь, точно простит. А как ты вообще здесь оказалась? Сакура задумчиво потёрла бровь и пригладила волосы. Побежала спасать любовь? Хотела помочь другу? Последовала за долгом служить Хокаге? Или всё сразу? И как объяснить, каким образом она оказалась именно здесь, а не пришла в деревню сегодня вместе с Какаши? Вопросы на миллион. — Да как-то… сама не очень понимаю, как, — промямлила Сакура. Шизуне разумно промолчала и, смерив её внимательным взглядом посоветовала неловко: — Иди-ка ты выспись хорошенько. Кивнув, Сакура проморгалась. Перед глазами на какое-то мгновение резко поплыло, но на её счастье Шизуне в этот самый момент отвернулась. Спрятавшись за ширму, Сакура несколько минут просидела на табурете, повесив голову и приложив светящуюся зелёной чакрой ладонь ко лбу. Самолечением в таком состоянии заниматься было опасно, но опозориться и рухнуть в обморок в госпитале, поставив под сомнение свою профессиональную пригодность, пройдя уже такой долгий путь, она не могла. Она обязательно справится со своей проблемой. Проверив перед уходом Тори Курама, — Сакура наказала одному из молоденьких аспирантов, прибывших из Конохи, пристально следить за её состоянием и в случае чего доложить лично ей, — она вернулась в пустой дом сестры Тэтсуйи. Открыв дверь, Сакура сразу поняла, что в доме кто-то есть. А включив свет, обнаружила, кто. Но ей было настолько невыносимо плохо, что сил на эмоции не оставалось. Щёлкнув замком и прислонившись затылком к двери, Сакура закрыла глаза и выдохнула: — Говори сразу всё, что думаешь о моей безответственности и глупости, а то я не уверена, что не отключусь через несколько минут. Какаши расположился на диване закинув ногу на ногу и откинув голову на спинку. Когда она зашла, он даже не пошевелился. — Курама-сан рассказал, что встретил тебя в столице, — сказал он и замолчал. Хотел, чтобы она сама рассказала. Но последнее, что Сакура хотела — это оправдываться. С чего бы? Расстались они на неприятной ноте, и Сакура до сих пор немного злилась. — Я не в рабстве, — пробормотала она и, оттолкнувшись от двери, прошла в кухню. — Куда хочу, туда и иду. На столе ещё стоял оставленный накануне старушкой ужин. Для неё. Отвернувшись, Сакура налила стакан воды и опёрлась о кухонную столешницу. Голова раскалывались, а реальность плыла. Тело двигалось неправильно. Как в отрыве. Ей просто нужно было поспать. Боковым зрением Сакура заметила прислонившегося к косяку дверного проёма Какаши. — Сколько дней ты в таком состоянии? — спросил он спокойно. — Сколько надо, — ощетинившись, буркнула Сакура. Пусть её поведение было детским, но ей было плохо, а Какаши был груб и прогнал её. И видеть его Сакура не хотела, а уж тем более принимать наставления о вреде таблеток. Опять. — Не поверю, что ты не пил успокоительных. — Пил. И на болеутоляющих на миссии ходил. Минусы профессии. Допив, Сакура вышла их кухни, потеснив Какаши: — Я собиралась лечь спать. Так что если дело исключительно в вашем, Хокаге-сама, любопытстве, предлагаю отложить разговор примерно на никогда. Кое-как добравшись до спальни, Сакура привалилась к раздвижным дверям, но любые попытки были безуспешны. Они не поддавались. Сил не осталось. В какой-то момент затуманенным взглядом Сакура уловила опустившуюся на дверь ладонь в перчатке, а почувствовав обернувшуюся вокруг талии руку, поняла, что теряет сознание. Какаши сам едва не упал, когда колени Сакуры подогнулись, и вес её тела перенёсся на него. Она была настолько настроена против него, что не ожидал такой реакции. Думал, она до конца будет бухтеть, и просто хотел поддержать на всякий случай. Перехватив Сакуру поудобнее, Какаши застыл, когда её затылок опустился на его плечо. Взгляд опустился вниз, на профиль тонкого носа, аккуратных губ. Розовые ресницы были темнее волос. Грудь едва заметно поднималась. Эта женщина доверяла ему всецело. В их мире такая редкость. Вес и тепло чужого тела взрывали сознание. Он не сосчитать сколько раз подхватывал и носил напарников на миссиях, и женщин за свою жизнь держал в руках не раз. Какаши не мог найти названия охватившему его ощущению. Он просто грудью чувствовал её дыхание. Которое зависело от него. Нет, не так. Оно было отдано ему на откуп. Сглотнув, Какаши донёс Сакуру до кровати и не оборачиваясь вышел.***
Какаши проснулся резко. — А мне точно не надо будет подписывать никаких бумаг о том, что я спала с Шестым Хокаге? — склонившись над ним, спросила Айя. Чёрные волосы упали ему на лицо. Айя засмеялась тихим, грудным смехом. — Только если тебе не понравилось, — пробормотал Какаши, жмурясь от слепящих рассветных лучей. Ему нужна была чашка кофе или ещё лучше — лишних пару часов сна. Накануне он слишком много времени провёл на совещании с Хидео и лёг позже обычного из-за появившейся на его пороге Айе. Женщина за предложением в карман не лезла и не стеснялась просить желаемого. Какаши не видел смысла сопротивляться тому, что предлагают. — Мне понравилось, — муркнула Айя. — Очень. Скользнув ладошкой под одеяло, она погладила его напрягшийся член и лизнула уголок губ: — Хочешь, покажу, насколько? Айя ответа не ждала и, проворно опустившись вниз, обхватила губами головку. Ловко и с чувством, работая головой, она не удовлетворилась, пока он с глухим стоном не кончил ей в рот. Довольно улыбнувшись, Айя облизнула губы и прошептала Какаши: — Хорошего вам настроения, Хокаге-сама, — и, соскользнув с постели, упорхнула из комнаты. Губы Какаши на мгновение искривились в ухмылке. Эффектный способ у Айи был будить. Валяясь на кровати и с ленным удовлетворением слушая шелест воды в душе, Какаши жалел о раннем пробуждении уже чуть меньше.***
На следующий день Сакура разлепила ресницы с трудом. Голова раскалывалась, а на глаза давило изнутри. Во рту было сухо. Она не помнила, как ложилась спать, но в кровати она определённо лежала. Под лёгким одеялом, в тёмной зашторенной комнате. В одежде. Сакура флегматично размышляла. Мысли ворочались нехотя, эмоций не было и вовсе. Её попытки жить жизнь как-то иначе, стать кем-то другой обернулись ничем. Стоило признать их бесполезность — ни одна не оправдалась. Собой Сакура быть не перестала. Разве что научилась быть честнее с людьми. Возможно, не с собой, но с другими точно. В комнате было темно и душно, и, вероятно, Сакуре стоило встать. Чёрт знает, сколько было времени. Её внутренние часы за время пребывания в деревне Курама сбились, а будильника никто не поставил. И никто за ней не пришёл. Зачем? Теперь есть Шизуне с командой ирьёнинов. А других поводов искать её не было. Подумав о поводах, Сакура поморщилась. Она совсем забыла про отвар для Тэтсуйи Курама! Бедный старик едва держался на ногах. Болезнь жены и бедственное положение клана уничтожали его. Придерживая голову, Сакура села на кровати. Отвратительное самочувствие было ей наказанием за глупость — с игрой с таблетками пора заканчивать. Удивительно, что она просто отрубилась, а не провела ночь в обнимку с унитазом. Видимо, сказывалось переутомление. Холодный душ и чашка кофе помогли кое-как собраться. Натянув темные, безликие шмотки клана, Сакура знакомой дорогой прошла до госпиталя. Не таясь, но и не привлекая внимания проскользнув в отсек с разбросанным по рабочим столам медикаментами, она заколола волосы, надела перчатки и взялась за работу. Монотонность приготовления лекарств всегда успокаивала ее. Когда отвар был почти закончен, в отсек заскочила Шизуне и почему-то не поспешила уйти. — Ты же знаешь, да, что Цунаде захочет развёрнутого отчёта о том, как ты здесь оказалась? — спросила она. Вопрос, который можно было не озвучивать — настолько очевидным он был. Но Шизуне имела привычку слишком сильно переживать и заранее продумывать жизнь на несколько шагов вперёд. И в её искренности не приходилось сомневаться. — Даже если Шестой заберёт управление сразу же, как вернётся… Она же всё равно спросит. Сакура отложила высыпала из ступки порошок, размешала кипящий на горелке отвар. — Мне всё равно, — ответила она внезапно честно и спокойно. Шизуне удивилась, было видно по её лицу. — Мне правда всё равно, — повторила Сакура и пожала плечами, слив отвар в литровую стеклянную бутыль. — Пусть хоть уволят. Что она, другую работу себе не найдёт что ли? Да, будет сложно, ведь её друзья — это вся её жизнь!.. Рука с пробкой зависла над бутылкой. — Я такая эгоистка, — пробормотала Сакура, не в силах держать это открытие в себе. Что она сделала для друзей в последнее время? Интересовали ли её дела Ино? Писала ли она Хинате? Как часто думала о том, по каким миссиям носит Наруто? Или насколько тяжело Цунаде-шишо в одиночку тянуть весь госпиталь? Каково ей было после экзаменов на чунина, когда госпиталь заполнился отравленными передозировкой шиноби? Утопившись в попытках разобраться в себе, Сакура абсолютно забыла про остальных. Улыбка тронула уголок губ. Она не умела что-то делать в пол силы. Даже обнаружив в себе влюблённость в Шестого, Сакура слишком быстро и с головой ей отдалась. Утонула в своём счастье и своих желаниях. Как всегда. — Сакура? — окликнула её Шизуне. Чересчур громко для человека с больной головой. Зато раскат боли подействовал не хуже ушата ледяной воды, вернув из мыслей в реальность. А реальность заставляла жить. — Я в порядке, — ответила Сакура и помахала бутылью с отваром: — Отнесу Курама-сама и вернусь помочь вам. И так и сделала. Весь остаток дня она провела в госпитале, работая с остальными ирьёнинами. А ближе к десяти Шизуне предложила ей присоединиться к встрече с главой клана по итогам двух дней работы. Сакура согласилась, разумеется.***
В столовой главного дома уже шло собрание. Во главе стола сидел Тэтсуйя Курама, по правую руку от него — Хидео, а по левую Какаши. Также в комнате присутствовали люди из охраны и племянница главы, имя которой Сакура не запомнила. Стоило им с Шизуне войти, как разговоры стихли. — Мы опоздали, извини, Тэтсуйя-сама, — сказала Шизуне, чуть поклонившись. Во взглядах, обращённых на них, не было ни раздражения, ни злости — одно ожидание. Для Шизуне было оставлено свободное место в начале стола, в то время как Сакуре пришлось ютиться в конце, рядом с охраной. Какой-то преисполнившийся мальчишка пытался было с ней поменяться, но успокоился, стоило ей тихо шикнуть на него. Сакура привыкла находиться в тени. — Есть какие-нибудь новости? — спросил Тэтсуйя-сама. И они были, ведь за прошедшие несколько суток в деревне больше никто не умер. Шизуне склонилась в поклоне главе и отчиталась: — Выбранная Сакурой-сан методика успешно поддерживала жизни женщин, а после того, как мы привезли медикаменты, состояние всех было успешно стабилизировано. И мы надеемся, что опасная стадия миновала. — Хвала Ками, — выдохнул глава Курама, не сдерживаясь. Сакура чувствовала, как напряжение покинуло комнату. Даже среди окружавших её шиноби охраны на лицах появилось облегчение. Что говорить о Тэтсуйе Курама, с плеч которого словно упал груз? — Мы продолжим лечение и будем верить в скорейшее выздоровление женщин, — закончила Шизуне. В разговоры Сакура не вслушивалась, лишь скользила взглядом по присутствующим, ненадолго остановившись на племяннице Тэтсуйи, сидевшей рядом с Хидео. Женщиной она была красивой и интересной: открытая мимика не скрывала и не имитировала эмоции, жесты не были наигранными. Когда она говорила, то легко привлекала внимание. Айя Курама была олицетворением всего, чем Сакура Харуно никогда не смогла бы стать. Чем-то она напоминала Ино, но та привлекала внимание намеренно. В Айе это было частью натуры. Когда собрание закончилось, Сакура намеренно отстала от Шизуне и, подождав, пока весь конец стола выйдет, подсела ближе к главе. Проследив, как закрылась дверь, Сакура обернулась на оставшихся и спросила: — Курама-сан, можно с вами поговорить?.. Старик ответил, даже не посмотрев на сына с племянницей или Какаши: — Говори. Сакура знала, что её появление было неожиданным для всех. И, если Курама просто удивились, то Какаши напрягся. Вспоминая её вчерашнее состояние, предположить, что она что-нибудь учудит, было легко. Шестой следил на ней взглядом цепким и внимательным. От такого взгляда Сакура нервничала. Собравшись с мыслями, она кивнула и произнесла: — Шизуне не стала вам говорить, но уже у нескольких девушек, которые почти поправились, выявили отклонения в работе репродуктивной функции, — реакции на сообщение никакой не последовало, поэтому Сакура продолжила: — Отклонения такого характера, что, скорее всего, девушки не смогут иметь детей. Вообще. Некоторые препараты для куноичи имеют такие, ммм… теоретически возможные последствия. Но нужны большие дозировки на протяжении длительного периода времени. Исследований, как эти препараты действуют на гражданских, не проводилось. В столовой стало тихо, внимание было приковано к ней. — И… вы думаете, что таких девушек будет больше? — спросил Хидео за отца, который так красноречиво и ошарашенно молчал, что становилось жалко. Сакура повела плечом: — Я не страдаю оптимизмом. Я склонна думать, что проверить надо даже тех женщин, которые не болели. Если речь идёт о том препарате, который я подозреваю, всё может быть очень плохо. Айя прикусила губу и откинулась на стуле: — Как он попал в деревню? Рецептурные лекарства на деревьях не растут. — Лекари даймё из столицы, — ответил Какаши, встретившись с Сакурой взглядом и кивнув. — У вас нет собственных медиков, единственные, кто это мог быть — это наёмные лекари. — Зачем даймё так с нами поступать? — спросила Айя. — Мы сотрудничаем со столицей. — Вы сотрудничаете, — ответила Сакура. — Столица с вами, видимо, нет. Люди иногда делают не совпадающие выводы. Просто не забывайте, что сын даймё не слишком высокого мнения о шиноби. Хидео аккуратно поднялся из-за стола. — Отец, те два лекаря, что пришли с вами из столицы, ещё не отбыли? — Не должны были, — прокашлявшись ответит Тэтсуйя. — С утра были ещё в гостевом доме. Те два бесполезных лекаря, не посчитавших необходимым замечать существование Сакуры в течение двух недель. Не то чтобы их усилия хоть как-то помогали — при простуде припарки и могли помочь, но уж никак не при отравлении. А если предположить, что причины лихорадки им были известны, действия лекарей и вовсе можно было расценивать как преступные. Сакура переглянулась с Какаши. — Может быть, одолжите Паккуна? — спросила она, остановившись рядом. Обида обидой, злость злостью, а личные отношения не должны мешать работе. Слишком много от их профессионализма зависит. Размышлял Какаши недолго: кивнув, он присел на корточки, прикусил палец и сложил печати. Пёс появился по обыкновению мгновенно. Правда, они не учли, что… — Малышка! — выдал тот, заприметив Сакуру, чем немало удивил всех присутствовавших за исключением Хидео. Ближний круг АНБУ был осведомлённее многих. Сакура в такие моменты предпочитала делать вид, что ничего странного не происходит, и потому опустилась на колени и, улыбнувшись, сказала: — Привет. Есть настроение поработать? Паккун чихнул, недовольно покосился на грязный натоптанный пол и, подняв на Сакуру глаза, буркнул: — Будто бы у меня есть выбор, — и, покосившись на Шестого, продолжил: — Что делать, Какаши? А Какаши, почесав затылок, исподлобья глянул на Сакуру и произнёс: — Пойдёшь с Сакурой. Сегодня её приказы — считай, что мои. Скрыть охватившее волнение было сложно. Сакура знала, что на них смотрят, знала, что каждый думает своё. Отношения Шестого Хокаге с кем-либо — даже с бывшей ученицей — рассматривали под лупой, просто потому что он был Хокаге. А зная, чувствуя, что у кого-то — у какой-то конкретно женщины с красивыми чёрными волосами — мог быть личный интерес?.. Какаши точно заметил. По глазам было видно — заметил. И ей было всё равно. Будь они одни, она бы даже скорее всего расплылась в улыбке, расчувствовалась и бросилась на шею с обнимашками. Ей и сейчас до ужаса хотелось так поступить. Потому что Сакура знала, что это — его способ сказать «прости». Несмотря на их разногласия, Какаши Хатаке продолжал видеть в ней достойную доверия куноичи. Сакура с трудом взяла себя в руки. Только мысли о требуемом от неё профессионализме, привели в чувство. Сосредоточившись, Сакура решительно кивнула. Приказ для неё остался не озвученным, но зачем, если они и без того друг друга поняли? Оторвав от неё взгляд, Какаши повернулся к Хидео: — Отправишься с Сакурой и Паккуном. Если не обнаружите лекарей в гостевом доме, берите след и действуйте по обстоятельствам. Нельзя дать им уйти. — Есть, — ответил Хидео Курама.***
В гостевом доме лекарей ожидаемо не оказалось и, несмотря на поздний вечер, было решено незамедлительно выдвигаться. Сообщение в главный дом было отправлено с пробегавшим мимо мальчишкой, а Хидео и Сакура бросились за Паккуном. Бег спасал от остывшего воздуха, прохладного ветра и роящихся мыслей. Накопившаяся за день усталость сказывалась на точности движений. Несколько раз Сакура поскальзывалась, но успешно сохраняла равновесие. Губы упрямо сжимались. Не хватало ещё рухнуть на радость Пантере Курама-сану. Они бежали час, когда Паккун замедлился и, остановившись, показал лапкой вперёд, где на земле, спрятавшись под срезанными ветками, лежали два человека. Глупость полная, но что взять с гражданских? Ни ловушек, ни предупредительных оповещений. Сакура по привычке подцепила из кармана сумки кунай и подошла к сладко спящим мужчинам. Хидео держался поодаль. Он в принципе держался на несколько шагов позади, словно отдавал ей право лидерства. Что было вполне в духе человека из АНБУ по отношению к приближённому Шестому Хокаге лицу. Обернувшись к Хидео, Сакура подняла обе руки и, кивнув на лежащих, жестом показала, мол, давай свяжем? У мужчин, когда те проснулись, не было и шанса. И, если Сакура ещё была аккуратна, то Хидео не церемонился: игнорируя вопли, прижал коленом к земле, выкрутил руки и с силой затянул верёвку на запястьях. Увидев, как обращаются с товарищем, второй беглец мгновенно затих, в ужасе глядя на Кураму. Дрожь прошла и по коже Сакуры. Эти люди, может быть, и заслужили наказания, но уж точно не такого. По крайней мере, пока не дали показания — точно нет. — Судя по тому, что нашли мы вас в тридцати километрах от деревни, вы точно знаете, что мы хотим, — сказала Сакура. Мужчина истошно орал от боли. — У меня сломаны руки!!! Сакура не проверяя видела: действительно, сломаны. Бросив недовольный взгляд на Хидео, она присела рядом с пострадавшим мужчиной и сказала Паккуну: — Передай Какаши, что мы их нашли. Пусть Курама пришлют людей, чтобы вернуть их в деревню. И можешь быть свободен. Спасибо, ты очень помог, — Сакура кисло улыбнулась и сложив печати, перенесла ладони с зелёной чакрой на задыхавшегося лекаря: — А теперь придётся поработать мне. У неё не было ни сил, ни желания, но оставить человека вот так вот страдать Сакура тоже не была способна. — Не переусердствуй, малышка, — напутствовал её Паккун и исчез в клубке дыма. Боль стихала, и нервирующие крики — вместе с ней. Напряжение отпустило плечи. Сакура выдохнула. Хидео никак не прокомментировал её действия. Безосновательной жестокости за Пантерой-саном Сакура никогда не замечала, его считали одним из самых справедливых и уравновешенных капитанов АНБУ. И потому она не сделала и замечания. Ответственность за смерти десятков женщин его клана, вероятно, лежала на плечах этих мужчин. Он имел право на эмоциональную жестокость. А Сакура имела право на сострадание.***
Сон не шёл, несмотря на то, что часы показывали глубокую ночь. Сакура вернулась в дом, сходила в госпиталь — проверить пациентов и Тори Курама в частности, заварила кофе и теперь сидела ждала, сама не зная чего. Всё, что окружало её — это тишина и жужжащая лампочка под потолком. Когда входная дверь отворилась, и в проходе появился Какаши, Сакура даже не удивилась. Скорее обрадовалась. Она надеялась, что он придёт. Раньше бы точно пришёл, а раз пришёл и сейчас… значит, не так уж сильна их ссора. Значит, не всё так плохо. Скинув на сундук у входа жилет и оставив у порога ботинки, он протопал к дивану, на котором, укрывшись пледом, сидела Сакура, и устало упал рядом. — Сыну даймё стало известно о том, что в ближайшем будущем Курама при любом раскладе переселились бы в Коноху, — сказал Какаши. — После гибели младшего наследника не оставалось никакого шанса, что клан останется лоялен исключительно столице. — Так не доставайся же ты никому?.. — грустно хмыкнула Сакура. Пальцы медленно перебирали ткань пледа. Жестокость мира шиноби с недавнего времени не вызывала ничего, кроме смирения. Наруто мог продолжать бороться, а Сакура была реалисткой. Какаши вообще прожжённым циником и пессимистом. — Ирьёнины ещё не всех не заболевших женщин проверили, но из тех, кого проверили, процентов восемьдесят бесплодны, — сказал Какаши и откинул голову на спинку дивана. — Полагаю, это катастрофа сродни уничтожению клана Учиха? — Очень близко. — Может быть, даже хуже, ведь этим людям теперь как-то с этим жить, — закончила мысль Сакура. — Они сказали, что это был за препарат? — Нет. На лекарях печать запрета. — М-м. Что значит, что если бы я не успела извлечь продукты распада, мы бы даже не узнали о том, что это было отравление, — произнесла задумчиво Сакура и запнулась. Мысль медленно развивалась. Какаши сидел рядом, уставший и спокойный и даже не думал её перебивать. — Если отравление проходит бесследно для действующих куноичи, может выйти так, что отравленные есть и в Конохе, и их количество ещё только предстоит выяснить, — закончила Сакура почти шёпотом. Масштабам проблемы в таком случае едва ли можно было дать оценку. Шиноби и без того стало в разы меньше после войны, а так им бы грозило почти полное вымирание в пределах нескольких поколений. Тошнота накатила волной. Одна только мысль о возможном бесплодии вызывала панику и ужас. Сакура, будучи ирьёнином, всегда отдавала себе отчёт, чем её игры с лекарственными препаратами могли обернуться, но то было бы следствием её действий. А не чьих-то ещё. Осознание того, как легко, оказывается, тело могло лишиться субъектности, Сакуру пугало. — Не думай об этом, Сакура, — посмотрев на неё, сказал Какаши. Взгляд серых глаз скользил по лицу: — Будем разбираться. Сакура не выдержала его взгляда — слишком близко находились их лица, — и, облизав пересохшие губы и сглотнув, осторожно, словно опасаясь реакции, положила голову ему на плечо. От жара упругих мышц под виском по телу разлилось удовлетворение. Близость Какаши приносила ощущение умиротворения и правильности происходящего. И у него, судя по отсутствию реакции, ничего не вызывало диссонанса. Подумаешь, голову на плечо положила. Просто сидеть вот так вот в тишине рядом с ним было счастью подобно. В целом, действительно ничего такого, если бы не их странные и непонятные взаимоотношения. Не до конца друзья, не до конца коллеги, уже не учитель и ученица. — Прости, что сорвалась на тебя, — тихо произнесла Сакура и закрыла глаза, наслаждаясь текущими мгновениями. — Я чувствовала себя обиженной, да и две недели в борьбе с лихорадкой прошлись по мне катком. Я не должна была грубить. — Я тоже перегнул, — ответил Какаши. — Но мне не нравится, что мой лучший ирьёнин мотивируется исключительно эмоциями. Это смертельно опасно, сама знаешь. Сакура поморщилась. Она пропустила мимо ушей комплимент про лучшего ирьёнина. Пока была жива Цунаде-шишо, лучшей ей, конечно, не стать. — А ты знаешь, что я всегда такой была и вряд ли исправлюсь. Иногда бывает, что на глаза падает пелена… и вот я уже хочу кого-нибудь убить, — заключила Сакура и, улыбнувшись, хихикнула. — Не поверишь, но со мной тоже случается, — сказал Какаши, и в голосе его отчётливо читался смешок. — Ты так хорошо маскируешься! — Особенно, когда от меня все чего-то хотят. — Бедный, — хмыкнула Сакура. Подняв голову, она размяла мышцы плеч и со стоном рухнула на диван. Подушка была жёсткой и не слишком удобной, но Сакура устала и сидеть больше была не в состоянии. — Завидую, — прокомментировал её действия Какаши. И Сакура не нашла ничего лучше, чем подвинуться и протянуть ладонь. И самой на одну долгую секунду ужаснуться, — пока Какаши не принял ладонь и не завалился на диван. Места на двоих было катастрофически мало. Настолько, что, если задуматься, это было просто неприлично. И непонятно, о чём они оба думали. Но Сакура уже перешла все мыслимые запреты этой ночью, поэтому отбросила все сомнения и, прижавшись к Какаши, запустила руку ему на спину и уткнулась носом к грудь. И улыбнулась мурашкам на коже от его выдоха в макушку. Приятно. Она не знала, сколько они так провалялись. Очевидно, долго, ведь Какаши успел заснуть. Сама Сакура не смогла — ей было тесно, мышцы от одной позы затекли. — Мне неудобно, — пробормотала Сакура. — Какаши? — М-м, — протянул он сонно. — Я не встану. Аккуратно сев, Сакура размяла мышцы, зевнула и обернулась на Какаши. Тот даже не пошевелился. Можно было бы, конечно, его оставить на диване… но он был мал даже для одного человека. Осторожно потрепав Какаши за плечо, Сакура произнесла: — Пойдём со мной, — и, стоило ему нехотя, даже не открывая глаз, сесть, потянула за руку в спальню. Достаточно усталая, чтобы нервничать, Сакура завалилась на кровать с другой стороны от Какаши и, натянув одеяло, пробормотала: — Предлагаю не анализировать, а просто поспать. — Мне подходит, — ответил Какаши. Кровать была достаточно велика, чтобы вместить трёх человек, но они всё равно почему-то проснулись на следующее утро рядом. Сакура залилась краской и ждала шуточек, но их не последовало. Выспавшийся Какаши выглядел по-домашнему уютным и довольным жизнью. И Сакура действительно решила не анализировать — в конце концов, взрослые люди что хотели, то и делали.***
— Вы должны забрать обещание, которое взяли с Шестого, — сказала Сакура, по привычке присаживаясь напротив Тэтсуйи Курама на открытой террасе его особняка. Разлив по чашкам свежий травный отвар, Сакура слегка поклонилась и опустила глаза на сжатые на коленях кулаки: — Пожалуйста. Старик молча отпил и причмокнул губами. Выражение лица никак не изменилось, хотя он не мог не понять, что имела в виду Сакура. — Дело не в моей прихоти, Сакура, — сказал он, подумав. — Это необходимость. — Тогда сделайте это сами. — Я жесток, но не настолько. Сакура чуть нахмурилась и посмотрела на Тэтсуйю. — Вы всегда перекладываете на других исправление собственных ошибок?.. Ей не было страшно. Что он мог ей сделать? Что могло быть хуже гибели Какаши? А Кагуро Курама — соперник страшный и небезопасный, и возможные расклады исхода битвы пугали. Тэтсуйя не оскорбился, лишь искривил губы в ухмылке. — Главы кланов всегда так поступают, если быть до конца честным. — Вероятно, поэтому главы кланов так редко становятся Хокаге. Сакуре навсегда запомнилась фраза Какаши после убийства мальчишки Коджи Курама — о том, что не в его принципах вешать убийство из-за собственных моральных убеждений на чужие плечи. — Я не могу сделать того, что ты просишь, — серьёзно ответил Курама. — Не потому что не хочу, а потому что не способен. Мой старший сын по-настоящему талантливый шиноби. Не просто натренированный, а именно одарённый. Победить такого по силам только такому же богом поцелованному. — Какаши-сан без шарингана… — По-прежнему сын своего отца, — оборвал её Тэтсуйя. — Ты не знаешь, кто такие Хатаке. На моём веку их уже почти не осталось, но это старый и верный долгу шиноби клан. Когда-то был, разумеется. Семья — это уже не клан. Сакура замолчала, почти заинтересовавшись. История с самоубийством Сакумо Хатаке была тёмным и нелицеприятным пятном, о котором никто не любил вспоминать. А лезть в архивы и рыться в чужой жизни, несмотря на любопытство, Сакуре казалось низким и недостойным. Тэтсуйя Курама явно знал отца Какаши лично. Они жили в одно время. — Я склоняюсь к тому, что шаринган сыграл с Какаши Хатаке злую шутку. Он мог бы добиться большего, не будь у него проклятого глаза. Немало он ему здоровья потрепал, — сказал Тэтсуйя и, задумавшись, улыбнулся своим мыслям. — Хатаке никогда не обладали никакими особенными техниками, но их феноменальное чутьё и интуиция наводили ужас на шиноби. Изворотливые дьяволы. Победить их в бою один на один было практически невозможно. — Если это так — как же так получилось, что клана больше нет? Пожав плечами, Тэтсуйя ответил: — Это не вопрос одного-двух поколений, а нескольких столетий. Кланы появляются и исчезают, в этом нет ничего удивительного. — М-м, — протянула Сакура, не зная, что ответить. Всё это было хорошо, но ничуть не помогало. Сакура не верила в сказки. Она видела, что иллюзии Кагуро Курама сделали с Какаши во мгновение ока. Может быть, Хатаке и были отличными шиноби, но уж точно не бессмертными. Тэтсуйя смотрел на неё с лёгкой понимающей ухмылкой. — Думаю, Шестой достаточно мотивирован, чтобы пока не умирать, — заметил он. Сакура едва сдержалась, чтобы не фыркнуть. Как же. Мотивированности, чтобы жить, у Какаши Хатаке всегда было критически мало. Спасало его исключительно чудо. Умереть он был готов уже давно. Добиться желаемого от старика Сакура не смогла, но ушла в глубоких раздумьях. Она поняла, что даже если бы Тэтсуйя отозвал просьбу, Какаши бы не согласился. Он для себя всё решил ещё в Конохе. А Сакура просто была не способна думать о предстоящем сражении и не переживать. И что с этим делать, решительно не представляла. Даже слепое доверие не помогало. В госпитале было тихо: лихорадка у большинства пациентов спала, и команда из ирьёнинов справлялась. Сакура праздно шаталась по деревне, пытаясь найти решение своей проблемы. В раздумьях она забрела к речке, где начинались тренировочные полигоны. Видимо, привело её туда шестое чувство: вдалеке, на берегу взгляд зацепился за схватившихся в спарринге двух шиноби. Даже не присматриваясь, Сакура знала, что одним точно был Какаши. Видела по движениям. По стилю тайдзютсу, так же, как и по походе, отличить человека было очень легко. Сакура, не скрываясь, медленно подошла ближе. Какаши с Хидео даже не обратили на неё внимания. Заприметив на другом берегу свисающее со скалы дерево, Сакура неторопливо поднялась наверх и, свесив ноги над рекой, посмотрела вниз. Вода быстро бежала вниз по течению, и из-за высоты волны были почти неразличимы. Вид открывался волшебный. Деревня Курама была, как на ладони. Сакура откинулась на ствол. Взгляд остановился на Какаши и Хидео. Было заметно, что схватка не приносила неудобств ни одному, ни второму. Так, тренировка для разминки, не более того. Радовало, что Какаши находился в хорошей форме. После того, как он закончил приём назначенных витаминов, его состояние визуально улучшилось. В какой-то момент Сакура отвлеклась на садящееся на горизонте солнце, а когда вновь посмотрела вниз, с интересом отметила, что Какаши складывал печати. Печати-то складывал, но ничего не происходило. Сакура прищурилась, но разглядеть, что именно за технику он безуспешно пытался использовать, не могла. В один момент Какаши исчез и переместился на пять метров в сторону. Не поверив собственным глазам, Сакура моргнула. Это то, о чем она подумала?.. — Пока пять метров — его предел, — раздался рядом флегматично-меланхоличное замечание Паккуна. — Получается через раз. Уже несколько недель мучается. Зря ты с него обещание взяла. Сакура поражённо наблюдала за тем, что и не надеялась увидеть в своей жизни. Хирайшин был вершиной возможной скорости среди шиноби. Техника, способная предрешить великое множество сражений. Дарующая своим обладателям огромную силу и бесконечные возможности. — Это поразительно, — пробормотала Сакура. Паккун её восторга не разделял. — Он не продвинется дальше, — сказал он. — Такие техники одним трудолюбием не постигаются. Наблюдая, как Какаши отошёл к берегу и, склонившись, зачерпнул воды и вылил себе на голову, Сакура нахмурилась. — Несмотря на то, что Хирайшин проявил себя в бою как исключительная сила, помогающая убивать, изначально Тобирама Сенджу разрабатывал эту технику, чтобы всегда быть способным прийти на помощь брату, — продолжил Паккун. — Четвёртый Хокаге выучил её ради Кушины. С Кьюби тогда шутки никто не шутил, и его джинчурики всегда находился в опасности. Какаши наполнил бутылку водой, встал, откинул голову, сделал несколько глотков, посмотрел на неё. Сакура улыбнулась и помахала рукой, хотя на душе скреблись кошки. Паккун говорил, о чём она и сама догадывалась. Сакура смотрела на мужчину, которого глубоко уважала, которого считала одним из самых важных людей в своей жизни, близость которого дарила ощущение того, что всё обязательно будет хорошо. Которого любила, наверное, всем сердцем. Странной любовью, совсем не такой, какой представляла себе любовь когда-то давным давно. Какаши не отрывал от неё взгляда, чёрт знает о чём думая. Их разделяли десятки метров, но объединяла целая жизнь. Целая жизнь, в которой он всегда оказывался рядом, когда был по-настоящему нужен. И в этом была его главная путеводная звезда по жизни — служить тем, кого он ценил и о ком заботился. Кагуро Курама предостерёг её, посмеявшись, что легенды умирали красиво, и Сакура это запомнила. И до сих пор не понимала, что сама готова была пойти буквально на всё, чтобы защитить Какаши. Не разрывая зрительного контакта, Сакура встала на ноги и, сглотнув и закрыв глаза, сделала шаг вниз. Свист ветра в ушах не заглушил последней скользнувшей в разум мысли. Тяжела судьба путеводной звезды для того, кто привык плутать.***
Пальцы Какаши впились в её кожу с такой силой, что от последующего следом рывка, точно появятся синяки. Сердце от выброса адреналина вырывалось из груди. Вскинув руки, Сакура обхватила его за шею. Они висели на пол пути к речке, удерживаемые на скале исключительно чакрой Какаши. Сакура шокировано смотрела ему в глаза, цепляясь за Какаши и не веря, что только что сделала. Реальность накрыла с головой. Всё, что она видела: исключительно ярость и страх в его серых глазах. Сакура редко становилась объектом настолько насыщенной злости Какаши. Он поймал её! Несмотря ни на что, поймал! Сакуру разрывало от эмоций. Какаши находился в не меньшем замешательстве, чем она. Быстро спустив их вниз, он неаккуратно бросил её на землю и, метнувшись в сторону, запустил руку в волосы. Сакура, ошарашенная, не успела сгруппироваться, и оттого от удара спиной из лёгких вышибло весь воздух. В глазах на секунды помутнело. Закашлявшись, она перевернулась на живот и осторожно села на колени. Проморгавшись, Сакура кинула взгляд в сторону, где, уперевшись ладонями в колени, согнулся и тяжело дышал Какаши. Как ирьёнин она диагностировала состояние шока. Как девушка — грядущую по её душу расправу. Вероятно, долгую и мучительную. Хидео рядом не наблюдалось. Вероятно, предпочёл от греха подальше скрыться. Тем лучше для Сакуры. Лишние свидетели ей не нужны. Но Какаши в очередной раз ее удивил. Когда он обернулся, в глазах не было и толики ярости или злости, только бездонное удивление. Походка его была неуверенной, и, перед тем, как опуститься рядом с ней на колени, он пошатнулся. А, опустившись, упал лбом на её плечо. Дышал Какаши тяжело и рвано, и это настолько выбивалось из его обычной уравновешенности, что пугало. Сакура даже хотела было проверить — не случилось ли с ним чего от внезапного стресса, как он процедил сквозь зубы: — Ты такая идиотка. Их взгляды, оба задыхавшиеся в хаосе чувств, встретились. Ободрённая отсутствием суровой, удушающей ярости, Сакура накрыла его руку ладонью и, обняв, тихо произнесла: — Когда будешь сражаться с Кагуро, вспоминай, что без тебя я долго не проживу. Кадык Какаши дёрнулся. Взгляд его был прикован к ней. А Сакура не могла найти в себе сил от него оторваться. И не хотела.