Иной дозор.

С незапамятных времен рыцари, называющие себя воинами Света, ловят ведьм и колдунов, истязающих род человеческий. Но однажды на пути воинов Света встали воины Тьмы. И никто не хотел уступить. И начался бой. Кровавый и беспощадный. И когда битва дошла до небес, Великий увидел, что силы равны. И если не остановить бой, погибнут все. И он остановил бой. И заключили Силы Света и Силы Тьмы Договор о перемирии. И было сказано – отныне ни добро, ни зло нельзя творить без согласия. И было сказано, что будет Дневной Дозор, чтобы следить за Силами Света. И было сказано, что будет Ночной Дозор, чтобы следить за Силами Тьмы. Но через тысячу лет придет Великий Иной, который встанет на сторону зла, и мир погрузится во тьму. *** Он падал. Падал и падал. Но по-прежнему видел только бездну внизу. Мимо пролетали звезды, зажигались сверхновые, и росли галактики, а он все летел вниз, рассекая собой пространство и время. Вокруг был только холод и мрак. И ветер, тот, что резал кожу острыми когтями и рвал одежду. Он захлебывался им, и слезы невольно текли по лицу, срываясь в бескрайнее мировое небытие. Если это была смерть, он готов был умереть так. Уилл с криком вскочил на кровати, взмахивая руками в тщетной попытке остановить падение. Однажды этот сон доконает его. Однажды, но не сегодня. Он скосил глаза и увидел знакомую картину — косматые уши, мокрый нос, любящие ореховые глаза и вывалившийся из пасти язык, который немедленно омыл его лицо, прогоняя ночной туман. — Уинстон! Мальчик… Ну не надо, не надо. Живы и ладно. Везет нам с тобой, уже пару недель никто не заходил. Кряхтя, Уилл поднялся с кровати. Белье опять было всмятку. Во сне он умудрился выпутать одеяло из пододеяльника, раскидать подушки и пропотеть белье до самого матраса, так что сейчас подстилка Уинстона выглядела лучше, чем его кровать. Грэм всерьез подумал о том, чтобы спать одетым и без одеял. Он и так был в шаге от того, чтобы окончательно утратить человеческий облик, стоило ли цепляться за остатки цивилизованности? Стоило. Как минимум ради него. Уилл посмотрел на последнего оставшегося в живых пса и потрепал его между ушами, прежде чем насыпать в миску корм. Да… Когда-то у него была целая стая. Тогда предрассветные часы еще не казались такими длинными и безрадостными, а дома его ждало целых семь собачьих хвостов. Под утро он ложился на свою убогую постель, и они облепляли его своими теплыми телами, покрывая не только шерстью и слюной, но и любовью, выступая живым щитом против его дара. Собаки блокировали его способность «видеть», и Уилл мог спокойно спать. Но Темные нашли его убежище и лишили его последней защиты — собак. Уилл находил псов одного за другим, убитых с извращенным удовольствием, и оплакивал каждого, как собственное дитя. Из всей стаи остался только Уинстон, которого он берег теперь, как зеницу ока. Грэм так и не смог выяснить, кто виновен в смерти его собак. Ведь если бы он выяснил, то убил бы всех до единого, невзирая на Инквизиторский суд. Он посмотрел на беззаботно хрустящего кормом Уинстона. Вот он, последний страж его ночей. Последняя верная душа, способная учуять Темного Иного с достаточного расстояния, чтобы хозяин успел проснуться, схватить оружие и защитить себя. Если бы не пес, сам Грэм давно бы попрощался с жизнью, а пока… Пока его живое и голодное тело тоже требовало завтрака. Стараясь не поддаваться унынию, Уилл открыл холодильник и заглянул внутрь. К счастью, никто не посмотрел на него в ответ, хотя сыр и остатки сосисок уже выглядели так, словно в них готова была зародиться новая жизнь. Печально взглянув в картонный контейнер, Уилл обнаружил там одно куриное яйцо, но решил не рисковать. По утрам его и без того сильно мутило, не хватало еще добавлять к рвотным позывам стимул в виде аромата тухлятины. Грэм попытался найти кофе, но открыв банку, увидел только собственное кривое отражение в жестяном дне. Не везет так не везет… Он налил воды из-под крана в мутный стакан и уселся на кухонный стол, меланхолично болтая ногами. Уинстон хрустел. Телефон жужжал. Телефон? Встряхнувшись, Уилл сообразил, что надо ответить. Утром он всегда туго соображал, а это было не просто недопустимо, а иногда смертельно. Причем, чаще всего не для него самого, а для других. Кое-как нашарив на поверхности стола дешевый мобильник, Уилл поднес его к уху. — Живой? Вера шефа в Грэма порой искренне изумляла. — Как видишь, Джек, Уинстон еще не отрастил большой палец. — Ты мне не остри, остряк. Дело есть. Информация поступила, что вечером поработать надо. — Голос Джека стал глуше, похоже он перебирал бумаги, выискивая ориентировку. Агент Кроуфорд был человеком старой школы и презирал электронные носители, предпочитая бумагу. Впрочем, в его возрасте это можно было понять. — Ага, нашел. По нашим расчетам это район Пойнт Бриз, знаю, что он большой, поэтому ты нам и нужен. Человек известный, мы не можем его потерять… — В этом все дело? — Вода, которую пил Уилл, медленно наливалась кислотой. — Ты знаешь, что нет. Мы засекли зов, и человек уже пропал, вампир действует без лицензии, да еще и хочет сделать все эффектно, показать себя. Если бы это был только голод, где-то уже всплыл бы труп. Психованных Темных я в своем городе не потерплю! — Джек сорвался на глухое рычание, напоминая бульдога. Повезло же Грэму, что он психованный Светлый. — Я понял, Джек. Принял вызов, буду в нужное время, раньше заката он не начнет. Кем бы он ни был. — Уилл в раздражении выплеснул воду в раковину и на секунду ему показалось, что это кровь. Он ненавидел кровь. — Зи и Пи подстрахуют? — Как всегда, Уилл. — Голос Джека смягчился, он был доволен. Не удивительно. — Свет есть? — Да… — Лекарство? — Ты думаешь, у меня тут личная аптека? — Грэм осекся и посмотрел на руку, пальцы мелко дрожали, как у запойного алкоголика во время абстинентного синдрома. Плохо. Очень плохо. — Прости, Джек, не надо, я сам найду. До связи, мне нужно работать. Повесив трубку, Уилл посмотрел на Уинстона. Что ж… Его все равно нужно выгулять.

***

Дом Хоббсов располагался совсем недалеко, километра три, не больше, и то, если по дороге. А если прямо через лес, то всего полтора. Уилл знал дорогу, как свои пять пальцев, он смог бы найти ее даже ночью с завязанными глазами, поэтому сейчас шел на автопилоте, передвигая ноги с автоматизмом сломанного робота. Но Уинстона это не смущало, он с гавканьем носился среди деревьев, пугая птиц и белок. Когда-то Грэм выбрал этот дом из-за его уединенности и близости к лесу. Идеальное место, чтобы поселиться с молодой женой и завести детей, вокруг только природа, свежий воздух, обширный палисадник и два этажа просторного светлого дома, выкрашенного бледно-голубой краской. Весенним утром, когда он впервые приехал посмотреть дом с риэлтором, он казался клочком неба, упавшим на мерзлую землю. Тогда Уилл еще был так юн и счастлив, так полон надежд… Сейчас счастлив был только Уинстон, он носился вокруг Уилла кругами, разминая лапы, стараясь набегаться досыта. И еще чуть-чуть, про запас. Кто знает, когда его хмурый хозяин еще раз решится на такую продолжительную вылазку. Солнце пронзало ажурные кроны деревьев, рассыпаясь на тропинке солнечными зайчиками, листья с шуршанием трепетали на ветру, словно нашептывая небу свои секреты, щебетали птицы — мир жил, он дышал полной грудью, не замечая на своем теле такую мелочь, как человечество. Мир был незыблем, он жил по своим вечным и неизменным законам. И Уилл знал, что еще долгие годы после его смерти кроны будут все так же шелестеть на ветру. Он заметил, что пришел, только когда налетел животом на почтовый ящик. Пошарив рукой внутри, Грэм извлек пухлый конверт и посмотрел на него, читая адрес. Университет? Что ж… Это объяснимо, дочка Гаррета была в том возрасте, когда уже пора начинать думать о будущем. Как будто у таких как она оно могло быть. Решив принести хоть какую-то пользу, Уилл прихватил почту с собой и взошел на крыльцо. Не успел он поднять руку, чтобы стукнуть в косяк костяшками пальцев, как дверь открылась. — Привет, Уилл! Девчушка, стоящая на пороге, пленяла с первого взгляда. В ней было все то, что мужчины ценили в женщинах — ненавязчивая, но чистая красота — россыпь веснушек, открытый взгляд васильковых глаз и смешливые ямочки на щеках. Она была красивой, но не слишком, недостаточно, чтобы стать холодной и отстраненной. Типичная американка, соседская девчонка, та, которую был бы рад пригласить на выпускной любой парень, сумевший накопить на собственный автомобиль. Если бы не одно "но"… Девочка была вампиршей. — Здравствуй, Эбигейл, — промямлил Уилл, пытаясь сглотнуть, чтобы хоть немного смочить сухое горло. Но Эбигейл не слушала его, она трепала лохматые уши Уинстона, зарывшись лицом в мех между ушами, а пес сладострастно повизгивал, порываясь упасть на спину, чтобы подставить еще и живот. Очарование Эби было так велико, что не смог устоять даже пес, много лет назад решивший сделать для нее исключение и принять ее своим другом, несмотря на Темную сторону. — Какой он у тебя красавчик! Правда, Уинстон? Кто тут хороший мальчик? Кто? — Эбигейл заливисто смеялась, увлеченная псом, все еще не замечая состояния Уилла. — Па не разрешает мне заводить собак, даже пробовать. Говорит, никакая дрессура не поможет. А я ему говорю, что раз смог ты, смогу и я. Она подняла глаза на Грэма, ища поддержки и согласия, но напоролась на стеклянный взгляд, испарину на лбу и дрожащие губы. А еще на конверт. — Это мне, да? Па с ума сойдет, если окажется, что меня приняли. — Эби посерьезнела и встала на ноги, подхватывая Уилла под руку, предварительно забрав письмо. — Хочешь войти? Не то, чтобы я хотела быть грубой, но выглядишь ты как свежий зомби. — Нет, спасибо. Я лучше на воздухе. — Уилл облизал губы и покосился на кресло, в которое его немедленно усадила Эби. Она была такой сильной. Слишком сильной для девушки ее возраста и комплекции, это моментально отрезвило Грэма, заставляя вспомнить о том, что она не человек. Его соседи не люди, ему нечего делать в их доме, он просто пришел кое-что попросить. Обычно он просил это у ее отца, но Гаррета не было дома. Скорее всего он опять охотился, он был единственным кормильцем в семье, и лицензии не хватало. Да и денег тоже, для того, чтобы покупать донорскую, он был удивительно беден для вампира. И он поступал проще — брал то, что давал лес. Но Гаррет Джейкоб Хоббс был не просто вегетарианцем, он не убивал тех оленей, которыми они питались, он просто ловил их, усыплял и брал кровь, помечая животное, чтобы следить за временем, через которое оно снова восстановится и будет пригодно для кормления. Закономерно, что Уилл очень уважал позицию Хоббса. — Мне нужно мое… лекарство. — А, ты имеешь в виду кровь, — догадалась Эби, крутя в руках конверт. — Па ушел за свежей, но у меня есть остатки. Они подойдут? Во рту пересохло так, что Уилл смог только кивнуть, и Эби понятливо исчезла за дверью. Уинстон, улегся у ног и сладко зевнул, вываливая розовый язык. Ему всегда было хорошо, собаки умели ценить простые радости. Когда Эбигейл вернулась с маленьким термосом, на спине у Уилла уже промокла футболка, а волосы облепили лоб, но виной этому была не жара. — Будешь здесь? — Нет, дома. Спасибо, Эбигейл. — Уилл с трудом поднялся на ноги, забирая тару. — Я верну термос. Потом. Он шел домой, перебирая ногами с размеренным автоматизмом, а в спину ему еще долго смотрели васильковые глаза, словно боясь, что он пошатнется и упадет. Хорошая девочка, добрая и чистая, жаль, что уже ничего не вернуть назад. Но чем больше Грэм общался с Эбигейл Хоббс, тем больше понимал ее отца, он бы тоже не дал ей умереть. Никогда. Лучше такая жизнь, чем никакой вовсе. И, само собой, Уилл не мог позволить Эби видеть то, что делает с ним кровь, он не хотел пасть в ее глазах еще ниже. Когда Уилл добрался до дома, тени от деревьев стали длиннее, они тянулись к крыльцу, как длинные крючковатые пальцы, словно норовя схватить нерасторопного путника. Грэм чувствовал, что его время истекает, но все равно торопливо обошел периметр, проверяя ловушки. На жаре соль таяла на глазах, и он с сожалением понял, что скоро придется ехать за новой порцией, чтобы обновить защиту от низшей нечисти. В охотничьем магазине он всегда врал, что кормит лосей и оленей, в изобилии водящихся в Вулф Трап. Пока ему верили. Закрыв за собой дверь, Уилл пошел прямиком на кухню. Он открыл термос, стараясь не пролить ни капли, хотя руки уже не просто подрагивали, а крупно тряслись. От запаха крови его одновременно пробил озноб и бросило в жар, желудок скрутился тугим комком, отказываясь принимать то, что он наливал в тот самый стакан, из которого пил воду. Тугая вязкая масса уже начала застывать и больше походила на кисель, чем на кровь, от этого было еще противнее. Выдохнув, Уилл залпом принял свое «лекарство». Допив все до капли, Грэм сморщился и уперся руками в стол, ловя ртом воздух. Рвотные позывы сжимали желудок и гортань, но он знал, что его не стошнит. Тело жадно впитывало желанное питание, и энергия разбегалась по мышцам, неся тепло и сладостную дрожь. Ноги подогнулись, и он все же упал на пол, обнимая себя руками и скуля от мучительного удовольствия. Он ненавидел то, как хотел этого, то, как ему было хорошо. Уилл корчился на полу, царапая его ногтями, жмурясь до рези в глазах, но все равно не мог избавиться от навязчивых видений. Калейдоскоп эмоций мерцал в его мозгу, а на обратной стороне век вспыхивали обрывки событий. Прошедших, грядущих и нынешних. Они проносились перед его взором, словно кто-то переключал каналы телевизора, так быстро, что Уилла опять стало мутить. Он стонал и метался, проклиная свой дар, свою жизнь и самого себя, а Уинстон просто сидел рядом, грустно следя за ним ореховым взглядом. Ожидая, когда хозяин, наконец-то, замрет, и он сможет положить на него свою мохнатую голову, чтобы показать, что он рядом. Что Уилл не один. Через полчаса Уилл был уже на ногах. Вялость исчезла, уступая место кипучей энергии, щеки зажглись румянцем, а глаза, обычно болотисто-зеленые, обрели оттенок красного дерева. Он был собран и готов, звуки мира гудели в нем растревоженным ульем, он чувствовал каждое живое существо в радиусе пятидесяти километров, ощущал их эмоции, знал мысли. Он был частью этого мира, мир пульсировал в нем, а Грэм мог играючи перебирать нити бытия, уходя в события прошлого и вторгаясь в перспективы все еще неопределенного, вариативного будущего. Он был …ВЕЛИК И МОГУЧ… А ведь это была всего лишь звериная кровь. Вытряхнув непрошенные мысли из головы, Грэм плюхнулся на разворошенную кровать и сунул руку вниз, чтобы достать обычную коробку из-под старых кроссовок. Его сейф. Его арсенал. Поворошив рукой россыпь предметов, Уилл достал новый кристалл со светом и вкрутил его в свой фонарик. Подумав, сунул в карман обойму серебряных пуль и, для верности, прихватил два кола, размером с обычный карандаш. Издалека и не отличишь, разве что вместо грифеля внутри серебряный стержень. Не густо… Но Бюро давно испытывало финансовый и кадровый голод, работая больше на энтузиазме и верности, чем на зарплате. Когда солнечный диск наполовину закатился за горизонт, обагряя небо закатом, Уилл накинул потертый пиджак, сунул в карман удостоверение агента ФБР, последний раз потрепал по голове Уинстона и вышел в теплую летнюю ночь, вдыхая ее полной грудью. У него было одно незаконченное дело на сегодня, и что бы не случилось, он его завершит.