Что съел - то не отнимут!

На удивление холодные порывы ветра обдавали мелкую группу людей в этот поистине жаркий день. Солнце было высоко и невооружённым взглядом можно было видеть как закипает воздух на горизонте, показывая всем страждущим то, чего они хотели больше всего — воду. Насекомые, скорпионы, мелкие грызуны — все сидели в норах или под камнями, ждали в своих укрытиях спасительной ночи. Ведь именно после захода солнца, каждую ночь начинается настоящая жизнь в огромной Единой пустыне, которую сейчас было принято называлась просто — мир. Кучка почти безпёрых, очень морщинистых птиц, что были известны своей жароустойчивостью, терзали распухшую тушу какого-то несчастного бродяги. Страшилы довольно курлыкали, лакомясь подтухшими кусочками человеческой плоти. Время от времени они щелкали клювами, чтобы припугнуть и отогнать своих слишком наглых собратьев — каждый хотел съесть больше других. Наблюдать за круговоротом жизни можно было бы бесконечно долго… БА-БАХ! Одиночный выстрел раскатом грома пронёсся по пустошам. Щуплый парень, лежащий животом на песке, пытался подстрелить одну из этих уродливых птиц, но сонливость помешала ему прицелиться — он промазал и своим выстрелом взорвал покойнику плечо. Его рука оторвалась от полусъеденного тела, подлетела в воздух и приземлилась в нескольких метрах подле него. Ошмётки кожи, мышц, капельки свернувшейся крови стали падать на землю: Шмяк-шмяк-шмяк. Пёс парня, что лежал рядом, — улыбчивый малый надо заметить — завилял хвостом, подполз на пузе ближе к хозяину и лизнул его прямо в недовольное лицо. Парень улыбнулся, но отодвинул животное подальше от себя. — А ну прекращай, Блад, иначе у меня ничего не выйдет, — он вытер лицо рукавом и начал перезаряжать ружьё. Откуда-то позади, за песчаными холмами стали слышаться голоса: — Да, он здесь! — заключила девушка. И вскоре лежащего на земле парня окружила группа из семерых человек. Все они были вооружены, переполошены и явно очень злы. — Данте! Чертов ты ублюдок, — начала плачущая девушка лет двадцати, — ты должен был заниматься экранками! — Ты опасен для общества, молодой человек. Ты опасен для всех нас, — продолжил морщинистый карлик. — Ты больше не будешь путешествовать с нами, — вмешалась женщина, завораживающая собой ребёнка. — Ты скорее всего больше не будешь путешествовать вообще. — Ребята, да вы чего? — удивился темноголовый парень, отложил оружие в сторону и медленно поднялся. Он не знал к кому стоять лицом и потому бессмысленно крутился на месте. Пёс, с намерением защитить, мельтешил перед ним. Каждый из собравшихся был по-своему мрачен. — Да я как раз собирался продолжить. У меня опто-продув перегрелся и этот… инвитро-штука… разболталась совсем, я просто решил отойти на перерыв. И прямо сейчас продолжу. Я пойду? — Прекрати это, Дан, — сказала тощая девушка с короткими розовыми волосамми. — Я разбирала фильтры и, судя по всему, ты даже не начинал работать. Паршиво только, что сделала я это уже после того как Марж ушел на вылазку. — После того как Марж сделал что?! — побелел от ужаса осознания парень. — погодите, он УЖЕ пошёл?! — Данте действительно толком ничего и не начинал. Закончил чистить один, приступил к другому, а потом решил отдохнуть часок-другой. Да и зачем было торопиться, если вылазка планировалась только к полудню? Время было. — Доброе утро, Дан! Ну ты и олух, господи, мы должны были уже час как выйти. Только сейчас он понял, что, вероятно, они с Дружком уснули здесь, пока ждали хоть кого-нибудь, кто этот труп наконец решит пожевать. Теперь ему не казалась утренняя жара слишком сильной — это была обычная полуденная погода. — Марж хотел найти хороший спуск, и пошёл пораньше… — Да? — поинтересовался виновник. — И как, он нашёл? — И как? Нашёл ли?! — разозлилась женщина. — Ты сейчас издеваешься, Дан? — Вот су-ука! — плакавшая до этого девушка набросилась на Данте с кулаками. Пёс зарычал и хотел было накинуться в ответ, но его прижал к земле стоявший рядом карлик. — Не трогай его! — только и успел выкрикнуть парень перед тем как по его лицу и рёбрам стали наносится неуклюжие, но довольно сильные удары. На поясе у девушки висел нож, но она им так и не воспользовалась. Она избивала Данте несколько минут, а он старался не оказывать сопротивление, только защищался — в окружении злой и вооружённой толпы людей такое решение показалось ему наиболее разумным, хоть и весьма болезненным. Довольно быстро девица выбилась из сил и стала тише драться, но всё ещё всхлипывала и пиналась, даже когда её оттаскивали от лежащего на земле парня в сторону. Лицо её было красным, влажным и злым. — Да камнями его забить нужно и всё тут! — выкрикнул щуплый старичок с одной рукой. — Нарж задохнулся токсичныни газани несколько часоф назад, — объявил мужчина средних лет. Его темная кожа была испещрена шрамами и татуировками, левый глаз не закрывался и не открывался полностью, а губы ему согласно обычаю отрезали ныне покойные соплеменники ещё в далёком детстве, ввиду чего он не мог разговаривать так же ясно и чётко, как другие. Он был невероятно высок и мускулист, но при этом выглядел спокойнее, чем остальные собравшиеся. — Данте, фошли со н-ной. Ситуация яфно трефует офъяснений. Какая, однако, разношёрстная компания — подумал парень и, отряхиваясь, встал. Он вытер кровь с разбитой губы и посмотрел на Блада: — Смитти, отпусти собаку. — Чтобы он нас тут всех сейчас искусал? Ага, счаз! — пёс извивался, рычал и пытался освободиться. — С ним-то всё будет хорошо, — заверила розоволосая. — Иди. Данте сомневался в правильности этого решения, но выбора не было. Темнокожий великан кивнул и они пошли. Мужчина не был их лидером, но его все уважали и к нему прислушивались. У этой шайки отчепенцев вообще никогда лидера не было — они считали себя семьёй. Они вдвоём молча дошли до лагеря. Данте думал убежать, но был уверен, что в многочисленных складках боевой юбки его спутника определённо найдётся оружие, способное догнать даже самого большого труса на пустошах. Кроме того Данте не мог так просто бросить своего приятеля. — Данте, мальчик мой, с-скажи мне ты когда-нибудь терял близ-зких для тебя людей? — спросил темнокожий. Парень всегда старался быть максимально внимательным, когда общался с аборигеном. Откровенно говоря, мало кто понимал всё, что говорил этот человек и почти никто не знал как его зовут. И без того сложное племенное имя было трудно произнести из-за обилия гласных, потому все к нему обращались коротко и лаконично — Вы. — Я никогда особо о себе не рассказывал, но думаю, что сейчас темнить смысла уже никакого нет, — вздохнул парень, — чуть меньше года назад я… Я потерял всех и всё, что у меня было. Тяжело вспоминать об этом, — уверенно врал он. — Соболез-зную, — прозвучало в ответ. — Такие с-события вс-сегда оставляют ш-шрамы на душе человека, — шипел, будто пустынная змея, он. — Но скажи мне, доводилос-сь ли тебе лично лиш-шать кого-нибуть жизни? Подул холодный ветер и парень полностью сконцентрировался на своих навыках актёрского мастерства. — Рамти-Мрорун… — как можно разборчивее произнёс парень и, заглянув изуродованному чернокожему человеку в глаза, изобразил самую горькую и печальную эмоцию, какую только мог. — Нет, но… но мне доводилось видеть как один близкий для меня человек, лишает жизни другого. Это было ужасно, и мне действительно жаль, что сегодня из-за меня погиб Марж. Я ведь не убийца, и я на самом деле не хотел ничего такого… я просто хотел отдохнуть и забыл о времени, — он очень старался выйти из ситуации живым и здоровым, а потому старался говорить именно то, что хотел слышать собеседник. За смерть платят смертью — закон пустошей. Они разговаривали ещё какое-то время. Данте делал вид, что ему тяжело переживать выдуманные события, он даже в какой-то момент прикусил язык, чтобы на глазах выступили слёзы. Не говорить же правду о том, что он скитается только из-за того, что его обеспеченного папашу арестовали за коррупцию, а самого выставили вон из богатейшего на пустошах города как бесполезного полу-образованого нахлебника? Мужчина положил свои руки на плечи Данте: — С-скажи мне, ты ос-сознаешь, что они хотят сделать с тобой пос-сле сегодняшних с-событий? Данте сглотнул и выдохнул: — Убить? — Каз-знить. Они стояли у того самого места, где парень должен был чистить фильтры и проверять пригодность старых экранок для спуска в токсичную расселину. Немногочисленные люди, оставшиеся в лагере, смотрели на Данте не скрывая своей неприязни, но никто к этим двоим не подходил — все по большей части просто занимались своими делами. — Пос-слушай, я этого не хочу, я не раз-зделяю эти ус-стои и традиции. Если вс-сех за вс-сё убивать, то вообще никого не ос-станется. Ты ещё юн, мальчик мой. Данте, я обсужу это с другими, — он вздохнул и посмотрел на горизонт. — Надеюс-сь, что они прис-слушаются и не рас-стерзают нас. На многие километры вблизи не было поселений, в которые можно было бы бежать. Данте отвели в крайнюю палатку, что была без всякого освещения внутри. Шансов было крайне мало и ему осталось просто ждать.