Что съел - то не отнимут!

— Вставай, пацан, на дело пойдёшь! — Данте проснулся на холодном полу той самой палатки, куда его отвели ещё днём. Голос неожиданного гостя звучал задорно, пришёл Смитти, недорослик-весельчак. Парень лежал на животе, руки его были связаны с ногами за спиной. При желании можно было взять верёвку, что соединяла руки и ноги, и перенести убийцу в другое место. — Я бы с радостью, — начал он, — только избавь от пут. Тогда и покажу тебе все чудеса своего скороходства, — он подул на прилипшие к лицу волосы, но они остались на месте. — Стреножили, как зверя какого-то. Гнусавый карлик пошёл к нему переваливаясь с ноги на ногу. В руке он держал маленький охотничий нож. — Извини уж, я только так умею, но зато удобно. Другим, кстати, пришлось по нраву твоё нынешнее положение, хехе! — Спасибо, утешил. Коротышка ловко срезал узлы и смотал оставшуюся верёвку в замысловатый клубок. Данте отлепил от лица раздражающую прядь, отряхнулся и стал чесаться как никогда до этого — за несколько часов каждый сантиметр тела имел заковарную подлость затечь и сейчас ему казалось, что по крайней мере тысяча муравьёв кусала его прямо под кожей — удовольствие ниже среднего. На улице уже смеркалось. Люди из коммуны разожгли костёр. В нём сжигались вещи не только Маржа, но и самого Донте — так было принято, огонь очищал от трупных миазмов. — Плохой знак, — тихо произнёс он и стал глазами искать своего верного, мохнатого компаньона. — Ещё бы, — сказал Смитти и присоединился к остальным. Данте стоял перед костром с одной стороны, собравшиеся — с другой и чуть поодаль. Они все смотрели на виновника похоронного обряда. Вперёд вышла розоволосая девушка: — Данте, ты обвиняешься в убийстве и согласно обычаям дикой пустоши должен умереть. Жизнь за жизнь! — произнесла она. — Жизнь за жизнь! — повторили другие. Он задрожал, несмотря на жар пламени ему вдруг сделалось невыносимо холодно. — Однако, мы не собираемся тебя убивать быстро, — сурово произнесла она и едва заметно улыбнулась. — Марж, мужчина, по твоей вине лишившийся сегодня жизни, умирал в мучениях, задыхаясь, захлёбываясь. Поэтому закон пустошей обязывает нас наградить тебя такой же ужасной участью. Ракель никогда не отличалась особой добротой, но тут молодому Донте подумалось, что, возможно, не стоило ему тогда заканчивать отношения с ней на плохой ноте. Она зачитывала приговор с особой жестокостью в голосе, упиваясь и будто получая удовольствие от каждого слова. — Ты возьмёшь свой неисправный костюм и отправишься в нём на тот свет. Мы будем слушать твои предсмертные стоны по рации, а потом пойдём дальше на восток. И никогда, слышишь? Никогда не забудем о твоём предательстве. — И пус-сть духи примут тебя в с-свой обитель, — закончил безгубый великан. Он с бесконечной грустью смотрел на мальчика. — И пусть духи примут тебя в свой обитель, — произнесли остальные. Ракель сплюнула. Подумать только, кто бы знал, что любовь к отдыху и праздному образу жизни сведут Данте в могилу? Вообще, много кто, но, по крайней мере, до этого дня ему везло. — Погодите, а как же Блад? Вы же не собираетесь отправлять со мной пса?! — опомнился Данте. — Животное ни в чём не виновато. Он пойдёт с нами и уж точно никуда не пропадёт, — объявила Ракель, поправляя прядь своих розовых волос. Парня такой ответ совсем не обнадёжил, но он был рад, что его пёс по крайней мере останется жив. Ему принесли экранированный защитный костюм. Он был старым и потрёпанным, сменил немало владельцев, но при этом всё ещё был в строю. Такие штуки раньше были очень популярны у военных и ликвидаторов различного рода аварий — защита от биологического, химического оружия, терморегуляция и даже некоторая стойкость перед радиацией — вот это технология! Данте предположил, что скорее всего остальным попросту жалко было сжигать такую ценность и они планировали забрать его позже, когда на обратном пути всё-таки опустились бы в расщелину. А сейчас у них не было времени. Им каждые два дня нужно было двигаться дальше, пока угроза не минует… — Ты похож на большую ящерицу! — сказала весёлая малышка, у которой за ушами была ещё одна пара ушей. Тяжелый грязно-зелёный костюм Данте действительно был покрыт чем-то наподобие чешуек, но сам парень считал, что они больше похожи на пчелиные соты. Хотя откуда этим дикарям вообще было знать о пчёлах? На диких пустошах ведь их не водилось. Каждый что-то на прощание сказал парню. По большей части, в силу последних событий, это были не очень хорошие слова, и лишь темнокожий великан посочувствовал парню, похлопал по плечу и, подмигнув своим здоровым глазом, пожелал удачи. Смертникам она, как правило, нужна. Данте покрутил в руках маленькую шайбу от шлема своего костюма. В спину ему угрожающе ткнулось дуло ружья, из которого он буквально сегодня беззаботно стрелял по трупным птицам. Оружие в своих руках сейчас держала Ракель. Она была одета в такой же костюм, разве что исправный. Расстояние до расселины было относительно небольшим — всего около километра. Но чем ближе, они к подходили, тем холоднее становилось. Так давал о себе знать страх, коий Данте старался скрыть. — Спускайся смелее и о рации не переживай. Ты её даже при всём желании не сможешь выключить. — Неужто ты решила насладиться моим голосом напоследок? — съехидничал он. — Просто хочу точно знать, что тебе максимально паршиво придётся перед смертью. Сам понимаешь, такое радиопредставление пропустить нельзя, — она улыбнулась и угрожающе взвела курок. — Чего ждёшь? Их обдало ледяным ветром, исходившим из самой темноты этой огромной трещины. Данте удивился. Можно было подумать, что это место вздохнуло, но Ракель уже была в полном обмундировании, а значит не могла по достоинству оценить всю жуть этого места. Данте прислонил шайбочку шлема ко рту и прикусил торчащий из него фитиль. Прозрачная субстанция запузырилась возле его рта и вскоре покрыла всю его голову. Шлем герметично прилип к телу костюма. Он сделал вдох и стабилизировал фильтры, они на удивление поддались. Он понял одну приятную вещь и улыбнулся. — Ракель, — начал он. — Что? — Я рад, что мы не сделали парные шрамы или что-то вроде того, пока были вместе. Твои идеи всегда казались мне невероятно бредовыми. А ещё ты скорее всего даже никогда не осознаешь всю глубину своей безграничной глупости. Прощай! Данте зацепился карабинами за оставленную здесь Маржем верёвку и начал было спускаться, но оскорблённая дева точным ударом ноги в грудь столкнула Данте вниз. — Крепкого тебе сна, паршивец. Он с криком летел вниз, попытался схватиться за верёвку руками, но лишь неуклюже махнул ими в воздухе — верёвка над ним извивалась, словно змея. Хоть какой-то свет удалялся, он быстро погружался во тьму. Резкий рывок заставил всё вокруг перевернуться. Трос закончился узлом, который остановил падение. Данте закашлялся и бессмысленно повис над пропастью, которая и не думала заканчиваться. — Ох, дерьмо! — выругался он и зашёлся кашлем. Позвоночник пульсирующей болью отвечал на сталь резкое падение, конечности будто онемели, голова закружилась. Ему потребовалось несколько минут, чтобы прийти в норму. Пространство вокруг зеленело от обилия ядовитого газа, видимость была никакая. Отцепиться и упасть вниз, в надежде, что земля на самом деле близко, Данте счёл самоубийственной идеей. Он знал, что такие полости могут быть очень глубокими или, например, они могли заканчиваться подземными реками, что, учитывая вес костюма, также было верной смертью. Неужели умникам прошлого трудно было сделать эти штуки плавучими и противоударными? Ему некуда было податься. — Дьявол! Но Марж же наверное как-то двигался дальше! — Начал рассуждать он. — Эй, рация, приём! Куда мне? Но рация молчала. Если бы Марж не нашёл пути дальше, то так и остался бы умирать здесь, на конце этой верёвки или по крайней мере вернулся бы на подъёмном механизме обратно. Прыгать бы он тоже однозначно не стал. Тогда парень включил нагрудный фонарик и закрутился, вглядываясь во всё. Поблизости оказались лишь камни, мусор и какая-то арматура, торчащая из камней. Повезло же не нашампуриться на неё! Он присмотрелся к отвесному выступу, что был примерно в метре над ним и понял, что там сверху есть что-то наподобие тропинки или даже целой лестницы. — Неужели эта верёвка не могла быть чуть покороче? — стал возмущаться он и, неожиданно для самого себя, снова закашлялся. Парень никогда не отличался выносливостью или здоровьем, так что удивился не сильно. Он попытался с помощью рук подняться вверх по верёвке, но почти полное отсутствие мышц горячей, ноющей болью отозвалось о том, что это невозможно. Тогда он подумал и стал раскачиваться. Словно на качелях, он стал размахивать своими ногами и руками, перенося центр тяжести то вперёд, то назад. Он стал перемещаться по кругу, пока наконец не ударился плечом о самый низ той выступающей части скалы. Ещё немного усилий и он сумел за неё ухватиться. Мелкие камешки и песок посыпались вниз. Данте было сложно удержаться на месте, нагрузка была слишком велика. Ему оставалось лишь забраться. Он отчаянно карапкался, но камни, то выскальзывали из его рук и падали где-то далеко внизу, то выбоины оказывались слишком неудобными и за них невозможно было держаться. Он соскользнул и вернулся к тому с чего начал. — Проклятье! — неудача нагоняла отчаяние, а та в свою очередь вела к панике. Плохой плацдарм для разумных и рассудительних действий. Парень решил раскачаться ещё раз. Большая амплитуда движения помогла бы ему подняться выше. Тропа уходила вдаль, это могло бы стать хорошим шансом для него. Шансом выбраться и спастись. Он начал воплощать свой план в жизнь, когда крепление не выдержало. Верёвка не была рассчитана на такие нагрузки. Оба крепления расшатались ещё в момент падения и сейчас в какой-то момент окончательно не выдержали — они одновременно освободились от каменной породы, трос в миг оказался свободным и парень в тяжеленном костюме провалился дальше вниз, в туманную, холодную пропасть, навстречу неизвестности или даже своей смерти.