***
Атаринкэ поравнялся с родителями. Эти истории ему были в новинку. — И что было дальше? — Помнится, ваша аммэ решила обследовать пещеру. Ей откликнулись кристаллы самоцветов, которые там росли. Вверх по отвесной скале она забралась, держась за неприметные уступы, а вот вниз… — Фэанаро бросил взгляд на жену: они ехали рядом, стремя в стремя. Сады Йаванны сменились бесконечными полями с густыми перелесками, и всё чаще на глаза стали попадаться оливковые рощи, среди которых выделялись тёмной зеленью тисы и самшиты. Нэрданель кивнула, с улыбкой припоминая ту историю: — Но всё же закончилось благополучно, аранья? — Да, танкавэ. Я нашёл обходной путь и спустил страховочные верёвки, вбив между камней скобы, — Мастер улыбнулся в ответ, припомнив жене случай, когда она ни в какую не хотела расставаться с глыбой, как ей показалось, какого-то особенного оттенка. И Фэанаро пришлось оставить Истарнэ в карьере по добыче мрамора, а самому вернуться в Тирион за повозкой для перевозки камня.***
Тьелкормо помнил, что поблизости есть одно уютное место для отдыха, где густая поросль ивняка надежно укрывает стоянку от лишних глаз, а ровное песчаное дно озера несомненно понравится младшим. Турко спешился и снял со спины Рингвэ тяжёлую поклажу. Расседлав, обтёр сорванным пучком травы и отпустил жеребца попастись на тенистой поляне у озера, а между делом насобирал перьев, в изобилии валявшихся на песке и плавающих на мелководье возле зарослей камышей. Разведя огонь на прежнем кострище, со всех сторон обложенном крупными камнями, неспешно ощипал добычу. Натёр её солью и, щедро приправив травами, воткнул в тушку вертел. По краям нанизал спелые плоды, собранные с ближайших яблонь и груш. За этим занятием застал его самый младший, первым добравшийся до привала. Сыновья уехали вперёд, когда родители вновь поехали молча, прекратив развлекать их дорожными историями, но если Карнистир свернул к дальнему берегу озера, то Атаринкэ не терпелось покинуть седло и растянуться на мягкой траве где-нибудь в прохладной тени. — Курьо, будешь пробовать? — Тьелкормо помог младшему спешиться рядом с костром, перед этим незаметно подкинув на траву ворох розовых перьев. Дремота от целого дня в седле сменилась предвкушением ужина, едва Атаринкэ вновь оказался на земле. Похлопав кобылу по шее, шагнул было к костру, но по мере продвижения вперёд радость на его лице сменилась сначала искренним недоумением, потом страхом и даже жалостью. Первым делом Курьо оценил удобные места на поляне, ярко освещённой начавшим угасать светом Лаурелина, с наслаждением вдохнул дымок костра и аромат жарившейся дичи, и… И его взгляд наткнулся на дивного кораллового оттенка перья. — Это… Это что, фламинго? У Атаринкэ чуть ли не слезы навернулись на глаза. Нет, он понимал, что им с семьёй надо что-то есть, но лишать жизни одно из этих удивительных созданий! Он не знал, как сдержать жалость. — Как можно, Курьо! Чтоб я – да предложил тебе на ужин фламинго! — возмутился Тьелкормо, весьма довольный удавшейся шуткой. Подошёл к младшему и обнял, шепча на ухо: — Мясо у них невкусное, торонья, по вкусу такое же, как мясо цапли, насквозь пропитанное запахом тины и лягушек. — Ох, — выдохнул Атаринкэ. — А кто же это? — По дороге сюда я подстрелил индейку. Они тут в полях вольготно себя чувствуют, — Тьелкормо хитро подмигнул Курьо. И как он сам не догадался? Атаринкэ благодарно взглянул на брата, обняв в ответ.***
Впереди показались точеные силуэты, застывшие над водой, и Морьо спрыгнул с коня. Крадучись подобрался к зарослям рогоза у самой воды и, стараясь не хрустнуть ни веточкой, затаился - среди птиц в алых, закатных одеяниях начиналось какое-то движение. Неведомые музыканты подали им знак начинать и заиграли дивный мотив - царственные птицы встрепенулись, раскланялись. Раскинув крылья веером огненных искр, церемонно пошли по кругу, а в следующем па переплели гибкие шеи так, что партнеры превратились в единое целое, начав чудный танец над гладью озера, зеркалом отразившей угасание Лаурелина. Морьо не глядя выхватил из недр сумки стопку листов, стилом метя в самую середину. Рука начала бешеный полет над бумагой – нужно было успеть поймать эту сказку, это мимолетное чудо!.. Изгибы длинных шей, зыбкое отражение в воде, плавные взмахи огненно-алых крыл. Морьо не покидало чувство, что это видение кто-то решил показать ему одному - единственному счастливцу во всем Благом краю, потому что раньше о таких танцах юному нолдо слышать не доводилось. И где ещё, кроме родного Амана, живут столь редкие чудеса? — Хочешь нарисовать само время, торон? У тебя получилось. Бесшумное появление Макалаурэ заставило его вздрогнуть. Брат заглядывал в рассеченные тонкими линиями листы, а Морьо вдруг обнаружил, что потерял счет времени, дышит тяжело, а рука дрожит от напряжения, с силой сжимая стило. А ещё он понял, что боится взглянуть на рисунки и увидеть, что не смог передать изящество и величие гордых птиц. Карнистир судорожно сглотнул, вновь бросив взгляд на озеро-зеркало и трепещущее алое облако, и мысленно обратился к Кано, в душе негодуя, что его так легко удалось выследить. Но гнев быстро сменился радостью встречи. — Ты – один? А где Нельо? — К сожалению, его задержал дядя, и я решил ехать один, — вздохнул менестрель. Впрочем, он совершенно не жалел о проделанном в одиночку путешествии, вдоволь налюбовавшись родными просторами и славя благой край наравне с птицами. Старший ободряюще похлопал побагровевшего Карнистира по плечу, заметив его праведный гнев. — Прости, торонья, что отвлёк тебя, но пора вернуться к семье...***
— Турко, сколько перьев в хвост ни вставляй, фламинго всё равно не станешь, — Морьо сперва недоуменно шёл вдоль дорожки из перьев, потом понял, что слишком уж она красноречива, и усмехнулся. Страшно подумать, какими байками тут потчевали Курьо - может, о том, что фламинго лысеют от незваных гостей, или ещё чем-то подобным. Карнистир кинул сумку на траву и уселся у костра, довольно щурясь на яркое пламя. — Морьо, мне хвост ни к чему, — Тьелкормо задорно расхохотался. — Хочешь, забирай. Павлином будешь в Валмаре. Словно в ответ на слова Светлого, Темный подобрал несколько перьев и убрал к себе в сумку. Атаринкэ, до этого радостно повисший на шее у Кано, отпустил старшего и рассмеялся, садясь рядом с братом: — А правда, Морьо, зачем они тебе? Подточишь и будешь писать поэмы? — Можно подвеску, можно - тиару… — задумчиво откликнулся Карнистир. Он действительно в последнее время увлёкся стихами. И как только об этом прознал Атаринкэ? Но сейчас он отчётливо видел ту вэндэ, с которой танцевал на недавнем празднике во дворце, с украшениями из розовых перьев… Поняв, что пауза затянулась, поспешил добавить: — Аммэ будет очень к лицу. — Да, они красивые – розовые с рыжеватым, — Атаринкэ бережно поднял одно из перьев, разглядывая на просвет: так оно казалось оранжевым, под цвет волос его аммэ. — Но уж очень хрупкие и лёгкие. Курьо залюбовался тем, как ветер треплет перо. Да, перья лёгкие, но серьги можно украсить и камнями, особенно если их подобрать под цвет и огранить - этот процесс ему нравился, хоть его пальцы и не всегда ловко справлялись с этой тонкой и трудной работой. — Аммэ и атто задерживаются. Они не могут заблудиться? Произнося это, он тут же понял, что сказал глупость. Быть такого не может, недаром родители обошли весь Благой край. — Заблудиться? — Тьелкормо фыркнул. — В двух шагах от нас? Это надо очень хорошо постараться, торон. — Ладно, ладно, я пошутил, — проворчал Атаринкэ. На самом деле, чего бояться рядом со старшими братьями? Он, Курьо, уже не малыш, чтобы верить в сказки о том, как некто черный приходит и утаскивает эльдар… — Пока они там гуляют, мы успеем и поужинать, и сыграть во что-нибудь, — аромат жареной дичи заставил Морьо нетерпеливо взглянуть в сторону костра. Игр в слова с тех времён, когда Карнистир был маленьким, изобрели ещё больше и на любой вкус – что может быть лучше для усталых путников? — Да, чуть не забыл! — Кано открыл сумку, и братья мгновенно узнали запах бабушкиной выпечки, а Атаринкэ на правах младшего первым начал трапезу.