***
С чувством выполненного долга Тьелкормо вошёл в свои покои и услышал обрывки разговора, происходившего на веранде: Майтимо вновь собирался покорять Древа. Как можно упустить эту возможность? Турко бесшумно спустился на террасу и крадучись проследовал за старшим братом...***
Когда Морьо вышел из усталого забытья, его встретил совсем не тот прохладный серебристый свет, к которому он привык ранним утром. Тёплое золотисто-зелёное сияние, совсем как дома… Юный нолдо распахнул глаза: неужели это он вчера смог создать такое? Лесные заросли, утопающие в тумане, а над ними - два ярких, как звёзды, огня, а ещё выше - чёрный шатер неба. Скорее всего, новые лампы были даром от Светлого, и Карнистир, расплывшись в улыбке, вскочил на ноги. А чья это фигурка заплутала среди исполинских елей? Ай да Турко! Увековечил художника на его же полотне. Тряхнув волосами, Морьо, пребывая в чистом восторге, наскоро оделся и отправился в покои старшего. Да, Тьелко строго-настрого запретил касаться стен спальни, такие запреты шутя не нарушишь, но можно заранее помечтать, как отблагодарить брата невообразимым рисунком… — Явился не запылился, — встретил Морьо насмешливый голос Тьелкормо. Тот успел проследить, куда отправились Майтимо с Кано и Курьо, и, вернувшись во дворец, теперь сидел на подоконнике в спальне. Он обернулся к младшему, как только Карнистир открыл двери. — Конечно, не запылился, — Морьо гордо прошёлся перед старшим в чистой тунике, надетой взамен той, что была заляпана краской. — Решай скорее, что будем рисовать, а то есть у меня пара идей… — он многозначительно окинул взглядом пустующие стены. — Конечно, леса Оромэ, торонья! — пожал плечами Турко, спрыгивая с окна на мраморный пол спальни. — А ещё я хочу, чтоб по этой стене мчался табун лошадей. Пусть тут и в почете олени, но мне по душе видеть бег скакунов, — Светлый широким жестом обвёл стены своей спальни. Карнистир удержался от по-детски восторженного вопля «Лошадки!» и примолк, представляя себе размах работы. — На целый табун меня, наверное, не хватит… — с огромным сожалением признался он. — Вот если бы ты помог, а не сидел в сторонке… — Да как я могу остаться в стороне? — Светлый приобнял братишку и шепнул на ухо: — Но, кажется, наш табун подождёт. Там Курьо уговорил Майтимо вновь забраться на Древо… — Так побежали! — Морьо чуть не подпрыгнул от такой вести. Тьелкормо схватил его за руку и увлёк к окну. Братья спрыгнули на террасу и спустились в парк, окружавший дворец Ингвэ. Едва оказавшись за оградой, во весь дух помчались к холму.***
— Я их вижу! Уже спускаются... — раздосадованно выдохнул Карнистир, когда они с Турко, вихрем промчавшись по тихим улочкам, заметили фигуры братьев на изумрудном склоне Эзеллохара. За ними разливалось море света… Как ни обидно, но новое восхождение прошло без него. — Тс-с, прячемся, — Светлый утянул Тёмного в кусты. Они легли на землю, старательно изображая мышей. Братья прошли мимо, на ходу бросив верёвки обратно в кусты. — Пусть думают, что они одни такие хитрые, — Морьо зажал рот ладонью, чтобы не рассмеяться, отправив Тьелко осанвэ. — Идём? — Тихо, пусть уйдут подальше... — Турко выразительно взглянул на младшего. Морьо в ответ набычился, недовольно покосившись на брата, мнящего себя на охоте, но признал, что план Тьелкормо хорош. Едва дождавшись, когда Нельо, нёсший на плечах Атаринкэ, и Кано спустятся с холма, Турко извлёк из кустов спрятанные мотки верёвки и решительно отправился к Древам. Морьо не отставал ни на шаг, вслед за старшим попросив у исполинов разрешения немного погостить. Склонил голову перед Телперионом, желая доброй ночи, и потянулся к верёвкам, чтобы первым начать подготовку. Тьелкормо споро обвязался верёвкой, проверил крепления на младшем и начал восхождение. Оно было уже привычным - по извилистым корням к коре Древа, которое само показывало кратчайшую дорогу наверх. Путь их стал одновременно знакомым и неизведанным: другим оказался прихотливый рисунок изломов коры, не колыхалось над головой жаркое марево, не наворачивались на глаза слёзы от немилосердно яркого света… И совсем другим было чувство, расцветающее внутри Морьо, когда юный нолдо касался прохладного серебристого ствола: словно Древо делилось с ним тем спокойствием, которого так часто не хватало Тёмному. Потому-то Карнистиру и хотелось задержаться на ветвях Телпериона подольше, а лучше - до самого утра… Тьелкормо посматривал на младшего, но верёвки не напрягались, Морьо шёл вслед за ним спокойно и уверенно, поэтому фэанариони быстро достигли нижней ветви. Немного передохнув, продолжили подъём. И вот они добрались до цели - одной из верхних ветвей, тонкого прутика в сравнении с самим Телперионом. У отчаянного Карнистира всё же захватило дух от головокружительной высоты и красоты открывшегося вида. Он оседлал ветвь, лишь бы чувствовать под собой надёжную опору. Вниз Морьо не смотрел, его взгляд покорили искусные формы соцветий Древа, источавшего мягкое, призрачное сияние. Старшего оно очень красило: озаренное Телперионом лицо Светлого стало возвышенным и волшебным, как у майа. — Представь, что атто сотворил устройство, похожее на крылья, — Тьелкормо раскинул руки в стороны, нисколько не страшась огромной высоты. — И мы бы сейчас отправились в полёт до Валмара. А ещё лучше - до самого Тириона! — Пролетели бы мимо башни деда Финвэ, он бы оторвался от дел, глянул в окно - а мы ему машем, — широко улыбнулся младший, мечтательно прикрыв глаза. Небылицы брата там, где было невероятно далеко от земли, звучали так правдиво, что в них верилось с первого слова.***
Время света Телпериона неумолимо подходило к концу. Турко заметил, что с ветвей начинает струиться роса, а Древо, с радостью принявшее эльдар, засыпает. — Морьо, нам пора спускаться. — Как, уже? — Морьо сначала упрямо набычился, но потом со светлой грустью попрощался с серебряным Древом, желая ему добрых снов. Поддерживаемый Тьелкормо, спустился наземь - словно побывал в другом мире и вернулся домой. Такие совсем недавно близкие звёзды вновь стали далеки - начинался час смешения света. Светлый вновь поблагодарил Телперион, но уже за то, что Древо дало им возможность увидеть такое великолепие. Затем обернулся к младшему: — Возвращаемся во дворец? Заметив утвердительный кивок притихшего Морьо, спрятал мотки верёвки на прежнее место и с хитрой улыбкой произнёс: — Кто последний, тот девчонка... — Хуже: кто последний - тот ты! — выпалил Карнистир, сорвавшись с места и во что бы то ни стало стремясь первым добраться до дворца. — Какие угрозы! — Тьелкормо знал, что, каким бы уставшим не был младший, эти слова магическим образом вернут ему силы. Забудь он про эту фразу, сейчас Морьо еле-еле тащился бы с холма до дворца Ингвэ, ещё и заунывно жалуясь, что устал, а так впереди мелькали пятки братишки. — Расплата будет жестокой! Даже понимая, что кара будет не самой страшной из возможных, Морьо всё равно ойкнул на бегу. Как на крыльях домчавшись первым до дворца, одним махом перебрался в спасительные покои через окно, затворил его, а заодно, задыхаясь от смеха, закрыл двери. — Догоню, догоню! — прокричал вслед младшему Тьелкормо, сам во весь дух припустив с холма вниз. А над ним с братом серебристыми вихрями взвивалась ввысь роса Телпериона и призрачным водопадом струилась на Валмар и его окрестности… Умытый росой Телпериона, Морьо весь серебрился, как драгоценная статуэтка. Когда Тьелко настиг младшего в собственных покоях, то обнаружил, что Карнистир, позабыв про погоню, завороженно вновь и вновь проводит ладонью по стене спальни. В серебряных линиях уже угадывался скачущий во весь опор конь с развевающейся волнами гривой… — Ты до сих пор спать не хочешь? — для вида удивился Тьелкормо, приставляя стремянку к стене и поднимая туда ведёрко с краской. — Не стряхивай с себя росу, торонья! Сейчас найдём ей применение! Морьо усмехнулся в ответ: — И не подумаю заснуть! Ты без меня или краску смешаешь не в той пропорции, или стряхнешь всю росу, а у меня есть с ней одна идея… Без его чуткого руководства не остался ни один этап рисунка: Морьо очень переживал за красоту картины, волновался за правильность каждой детали и временами даже одёргивал себя, чтобы не прикрикнуть на старшего… Тем временем Турко разошёлся не на шутку, словно недавнее восхождение на Телперион придало ему сил. Час смешения света миновал, давно светил Лаурелин, но благодаря отцовской системе вентиляции покои оставались по-прежнему прохладными. Вскоре с противоположных стен Два Древа тянулись навстречу друг другу. И там, где их ветви переплетались в сложный узор, Тьелкормо изобразил сияние, которое возникало в час смешения света исполинов. Цветы серебряного Древа Морьо выписывал с особенной любовью, не скупясь на росу: его тоже вдохновило ночное восхождение. Правда, изображая понизу зелёный шелк травы, он задумался, не прикорнуть ли на постели Светлого, пока сохнет слой краски… — Спорим, даже у короля Ингвэ нет такой роскошной спальни? — Карнистир в тысячный раз отошёл к противоположной стене, чтобы окинуть взглядом монументальное полотно: белых коней на склонах холмов, неудержимых скакунов, обласканных тёплым сиянием… — Погоди, не спи! И не ходи мыться, на тебе ещё роса есть! — Тьелкормо чистой кисточкой снял с младшего мерцающий порошок, в который превратилось сияние Телпериона, и нанёс его на свежую краску. На тёмных волосах Карнистира роса светилась особенно ярко. — Не уйду, никуда не уйду, — как мог успокаивал новоявленного художника Морьо. — Тьелко, да будь ты осторожнее, щекотно!.. Опыты Турко закончились тем, что младший затеял бой на кисточках, не давая брату вернуться к работе до полного поражения… Тем временем роса исчезла с обоих фэанариони: какая-то часть её попала на стены, а какая-то - опустилась на пол, растворившись в воздухе. Терпение у братьев закончилось, и Турко, сграбастав младшего в охапку, отнёс в купальню. Правда, в этот раз в воде оказались оба одновременно. Сон как рукой сняло, и громко хохочущие фэанариони стали в шутку притапливать друг дружку. Самому Ирмо теперь бы не удалось уложить Морьо в постель… В последнее время, когда все старшие были заняты проектами храма и даже маленький Атаринкэ всегда оказывался при каком-нибудь серьёзном деле, фэанариони очень редко удавалось от души подурачиться и выпустить пар. Турко чаще одерживал верх, так как был и сильнее, и изрядно тяжелее, однако Карнистиру нравилось подолгу пропадать под водой... Задыхавшиеся от смеха братья вылезли из бассейна и улеглись прямо на узорные плитки купальни, сквозь прищуренные глаза наблюдая, как за распахнутыми настежь окнами колышется нагретый Лаурелин воздух. Полдень, самое пекло. Турко протянул руку младшему, первым поднявшись и накидывая на братишку полотенце: — Перебираемся обратно. Закрываем окна, иначе сейчас в спальне будет так же жарко, как и тут. — И никакая вентиляция не спасёт, — согласно кивнул Морьо, спешно закрывая окна. — Выполнишь ли мою просьбу, о прекрасная нис, или я тебя совсем загонял? — Хочешь, чтоб я побыл твоей лошадкой? Моя сладкая, на новый набег на дворцовую кухню Ингверона я сейчас не способен, — проверив, что все окна и двери плотно прикрыты, и в покои дует живительная прохлада из трубы под потолком, Тьелкормо развернулся к младшему. — В отличие от принцессы, я не голоден. Я люблю спать, а спать любит меня... — Ну и спи, — глубоко разочаровался Карнистир. — Правда, мы и так много успели… А хочешь перейти в мои покои? Там воздух посвежее будет. — Морьо, на сказку меня точно не хватит, — Тьелкормо с наслаждением растянулся на широкой постели. — Иди под бок, я тебе колыбельную спою. Брат в два счета разгадал намерения младшего, и Тёмный с тяжёлым вздохом устроился рядом с ним на постели. Недовольно завозился: — От тебя жар, как от печки, ещё и сказок не дождаться… — Не выдумывай, я давно охладился! — Тьелко дунул на младшего. — Зачаровываю тебя туманами Лориэна, моя прекрасная принцесса! И будешь ты спать до тех пор, пока не поцелует тебя телерийский принц!.. — Почему это телерийский?! Обыкновенный нолдо, наглый и белобрысый…— Морьо сонно захлопал ресницами. То ли заклятие старшего оказалось на редкость крепким, то ли сделала своё гнусное дело полуденная жара, но Карнистир уснул мгновенно, даже в сновидениях не расставаясь с кистью и бессчетными ведёрками краски… — Почему-почему, потому… Потому что он будет холодный, мокрый и скользкий, как чешуя вялой телерийской рыбы, — сквозь сон пробормотал Турко, против воли ощущая, как и его затягивает во владения Ирмо. Сам себе Светлый поклялся, что скоро встанет, но, видимо, владыка Лориэна рассудил иначе. Пробуждение было лёгким - едва разгоряченного Морьо коснулась вечерняя прохлада, он поднялся на постели, тряхнув спутанными в тяжёлом сне волосами. Но даже от такого резкого движения вольно раскинувшийся рядом брат не проснулся. Тёмный нежно улыбнулся спящему, мгновенно вспомнив славную полуденную сказку, и отправился умываться. После жары, давившей на юного нолдо, как неподъёмное пуховое одеяло, остывшая вода в купальне стала величайшим благословением. Не удосужившись высушить мокрые вихры, Морьо вновь прошлёпал в чужую спальню. Навис над братом и холодной влажной прядью провёл по его лицу. Но и того Карнистиру показалось мало! — Очнись, моя прекрасная принцесса, пришёл твой спаситель, телерийский принц… — злорадно прошептал он на ухо спящему. — МОРЬО! Я тебя в лягушонка превращу! — пробуждение было не из приятных - Тьелкормо снился танец с ваниэ, лёгкой и воздушной, словно сама Несса. И мокрая тряпка, вдруг опустившаяся на лицо (именно так сквозь тенеты сна показалось Светлому) превратила деву из сна в одну из мерзких майар Ниэнны… Турко вскочил на ноги, но схватить младшего не успел. Задыхаясь от страха, смеха и сознания собственного коварства, Морьо стрелой вылетел из покоев старшего, ища спасения там, где и всегда, - у Майтимо. — Не-ельо! Спрячь меня!