Blob

Описание работы: Жили-были две принцессы... Маленькая простая сказка, не претендующая ни на что. Метки: Аристократия, Сказка, Драббл, Фемслэш Посвящения и благодарности - Саше

Некогда данным давно большой континент был исчерчен маленькими странами. Многие из них были связаны в большие альянсы, другие прятались от всего мира за своими границам. Где-то правили советы из графья, союзы племен. А где-то тысячелетиями вились королевские рода и престол передавался по наследству. О таких двух и пойдет речь. Страны β и λ расположены были вплотную друг другу, крепко связанные между собой торговым путем, рекой-ремнем. Их история, языки, даже люди сплетались в клубок из судеб. И хотя различий между ними практически не было, как и твердой границы на стыке, в каждой властвовали свои правители, крепкой хваткой держа вожди управления. Две старинные семьи. Две истории. Но однажды им суждено было пересечься. Семья β редко вспоминала о существовании λ, в прочем те отвечали им взаимностью. Когда же речь все же заходила о соседях, то обе стороны нарочиты подчеркивали свои различия, говоря, что совсем не похожи, что им не о чем говорить, что лишнее сотрудничество не нужно. На самом деле же, просто пытались оставить себе лакомый кусочек власти, желая отсрочить соединение в единую территорию двух кусков земли. Простой народ же плотно перемешался между собой браками, но короли блюли свою кровь. Однако, казалось, сама судьба же смеялась над ними: не родилось в королевских семьях сына-наследника, только принцессы. Кровь уже было не спасти Принцессы обреченные быть заложниками в договорном браке, где приз даже не они, а полцарства в придачу. С рождения, заточенные в замках, девочки росли как полагается истинным королевам — молчание и покорность. Первая леди государства улыбчива и нестроптива, умна, но не говорит без разращения, блюдет традиции своей семьи, готова простить ради страны измену, убийство и собственную смерть, готова терпеть, не лицемерить, но всегда быть радостной, когда король снизойдёт до нее. Соблюдать этике, писать каллиграфично, танцевать и мило кланяться, глядя в пол. Одно лишь отличие в β королева вышивала гладью, в λ читала наизусть стихи. Как и полагается, маленькое различие, лишь бы никак у соседей. Девушки росли, ограничены своим титулом, обязанностями, семьей и традициями. Чем старше они становились, тем больше эти порядки походили на оковы по рукам и ногам. Скованные своим положением, они бились как бабочки за стеклом: их трепыхания крыльями на грани сил, казались людям по другую сторону прекрасным представлением, где можно рассмотреть все узоры на юных телах. Никто не думал их спасать, никто не мог кроме них самих, но имеет ли королева право на спасение? Вопрос за вопрос туманил разум, сил не хватало, тело просто следовало указаниям, а сердце отказывалось биться в этом инсектариуме. Все изменилось в один день. Случайно, как и принято случаться судьбоносными моментам. Правительство β рассылало приглашения молоденьким принцам, знатным родам, пытаясь выбрать достойного кандидата, которому можно было доверить власть. А если точнее, каким можно было управлять безболезненно, нашептывать из-за спины свои советы, но и ударить в грязь лицо тоже нельзя, мешая голубую кровь с красной. Все текста приглашений подписывались принцессой, так принято, какая-то традиционная вежливость требовала согласия невесты на сватовство. Устаревшая формальность. Но вместе с письмами кандидатам на престол приглашение на бал дебютантов отправили в страну λ. Казалось бы, обычная бюрократичная проволочка, кто бы стал отвечать на ошибочное письмо. Но юная принцесса, мучимая бесполезным каллиграфическим талантом, выводит извинения о невозможности приезда, сокрушается, что не может составить компанию юной деве и развеять ее грусть. И ее письмо будет доставлено адресату. Будет прочтено. Это точка поворота, когда забытым людям дают говорить, когда одинокие в толпе находят свое пристанище. Искренность порождает искренность. Взаимность стирает границы сознания, и вот уже сложно отделить образ в голове, от аккуратно выведенных букв. Все обязательно изменить. Все уже изменилось. Их письма курсировали между ними день ото дня. Нет ничего подозрительно в разговорах юных дам. У каждой леди есть своя пачка писем, должны они занимать чем-то свои дни между угождением и покорностью. Так правильно и одновременно против устоев. Разве в письма пишут искренно? Разве письма должны быть наполнены мыслями? Женщинами не положено думать, так было всегда. Но все меняется, они сами все меняют. Сначала наполненные страхом разоблачения, потом все больше и большее опьянёнными чувством свободы, они упиваются чтением на ночь. Разговоры о погоде, этике и вышивании сменялись толикой откровений и откровенности: хрупкой, практически невесомой. Стихи, книги, признания чужими устами, намеки, зацепки, кружева слов, чтобы потерять правду для посторонних глаз и от самих себя. Лишь бы не разрушить эту, сказку, что придумали их неспокойные головы. За тем уже искренние признания, чистые слезы, и отпечаток помады на бумаги. Только горячее сердце не запечатлеть на листе. Здесь и случилось не поправимое — осознание своей ценности. Нет, их взаимная поддержка не делала их лучше или хуже, их стоить не поднимала за счет друг друга, хотя горячая молодая голова так и норовила принести себя в жертву, во имя другого. Теперь они точно знали, что они цены сами по себе, сам факт жизни делает их такими. Голос, мысли, взгляд, выбор, решение, жизнь — вот цена каждой из них. Ее нельзя измерить не в одной валюте, нельзя сравнить, и этой цены нет инфляции, только они сами устанавливают планку. И с осознанием этого пришло и бесстрашие менять мир вокруг себя. Сорви платье. Надень черное. Возьми шпагу и нож. Люби. Живи. Твори. Когда если не сейчас! Только вот мир вокруг них устойчиво стоял на ногах, он привык к существующим порядкам, инертный, тяжёлый, он не принимал изменений, только сильнее затягивал узлы по рукам и ногам. Но и эти оковы достигни своего придела прочности. Ничто не вечно. Трещина на стене замка, раскол в цепи бесконечного повиновения, огромная пропасть между семьей. Сбросив короны две девушки сбежали, оставим груз позади. Пусть это бремя несет от, кто его выбрал: король пусть выходит за молодого принца, молчит, повинуется и вышивает крестом. Однако на смену оковам вежливости и традициями, приходят куда более пугающие: бедность, отсутствие крыши над головой, голод. Но в чем различие, почему они не бегут от этого? Почему не пытаются спрятаться от трудности? Они сами выбрали этот путь. Одна вышивала платки на продажу, другая работала служанкой при господине, а когда из денег хватило на маленькую комнату на чердаке, они открыли свой крошечный нотариальный офис. Обученные с рождения грамоте, теперь они составляли правовые акты, обращения в суд, писали официальные письма. Сложно начать такой путь с нуля. Господа не готовы поднимать по лестнице до чердака за бумажкой — много не заработаешь. Так сначала они брались за все, что подвернется. Одна помогала свои господам в доме с бумагами, а другая составила жалобы крестьянам, писала торговые бумаги на площади, там же где сама продавала расшитые скатерти и салфетки. Крестьяне, прежде обделенные взглядами деловых адвокатов, сначала с насторожённостью относились к таким услугам, но когда одному за другим удавалось выиграть суд, дождаться посланий из другой деревни, добиться от герцога приезда надсмотрщика доверие пришло и к ним в маленькую комнатушку. За крестьянами приходили помещики, слуги, за слугами графья. Работа находилась всегда, а дома ждала теплая кровать, чашка кофе и дешевые круассаны, с любовью надломленные пополам. Вот он их путь.