Переломы

      Дазай устал от осколочных образов перед глазами, что проскальзывают ежедневно, стоит лишь уловить напарника периферийным зрением. Осаму не понимает почему так происходит, почему он видит кого угодно, но не самого Куникиду. Он видит блеск очков Анго, что тот устало подправляет, взбешенную дерганность Чуи, или же спокойствие и доброту Одасаку. Все это сводит с ума. Внушает страх, что проходит мелкой, холодной дрожь за доли секунды. Причиняет боль, но Дазай этого не покажет, лишь улыбнется еще ехидне и будет бесить Куникиду дальше с содроганием и паникой боясь взглянуть на блондина лишний раз. Хочется пошутить. Рассмеяться. Отмахнуться Но обманывать самого себя Дазаю еще не разу не удавалось, вот и приходится мириться с этими злыми шутками собственного подсознания и мелко вздрагивать, каждый раз, когда золото начинает отливать медью, а за тонкими стёклами очков на мгновение проскальзывает до боли знакомая синева, вместо привычной зелени стального оттенка.       Лучи заходящего солнца мелькают бликами на краю крышки ноутбука и Дазай в какой-то момент теряет ощущения времени, так не кстати уйдя глубоко в собственные безрадостные мысли, что стали одолевать его все чаще, не смотря на все попытки заглушить мерзкое ощущение пустоты за грудиной. В офисе в первые за день спокойно, лишь мерно гудит кондиционер и тихо-тихо стучат клавиши совсем рядом. Они с Доппо остались в офисе одни. Куникида как обычно перерабатывает, а Дазай оставлен доделать злосчастный рапорт. Хотя с радостью бы прогулялся бы по осеннему парку или кинулся с моста. Дазай еще не выбрал Взгляд замыливается и офис теряет чёткость. Дазай не фокусируя взгляд, смотрит куда-то в сторону, мимо плеча напарника и в какой-то момент блондинистые пряди, лежащие на этом плече отдают яркой, почти огненной рыжиной. Осаму напрягается, ему страшно поднимать взгляд на лицо. Не надо… Не так… Не снова… Не сейчас, когда ему так хреново морально. Ода, Анго, Чуя Кто на этот раз? Кто привидится? Дазай знает, что это плохо, что это однажды добьет его. Разорвет. Уничтожит. Почему? Почему он видит эти образы. Он же отпустил их всех. Разом в ту ночь когда сбегал из мафии, когда сжигали плащ, когда понимал, что ничего не будет как прежде. Осознал. Принял. Отпустил. Так почему? Хочется зажмурится и помотать головой пока парень на против не примет свой истинный облик. Но внутреннюю панику прерывает резкий и довольно громкий щелчок прямо перед глазами — Ты уже двадцать минут сидишь и пялишься на меня, хватит отлынивать, Дазай дописывай и пойдешь на все четыре стороны.       Осаму опустил взгляд на экран ноутбука, где был уже почти готовый документ и вдруг понимает, что ничего не помнит об вчерашнее миссии… В голове абсолютный вакуум. Молча щёлкает по кнопке сохранить и с усталым почти вымученным вздохом расплывается в кресле. Апатия накрывает резко и беспощадно, ничего не хочется, ну может поговорить с Одой. А что дальше? Приползти домой и вскрыться? Сил нет, да и не получится. Руки еще ноют от недавних порезов. Таблеток нет, в прошлый раз это двухметровое, белобрысое конфисковал все препараты, что нашел. Так что, идти домой не вариант.       Поднявшись из кресла Дазай потянулся до хруста позвоночных дисков, может кофе отвлечёт? Хорошо, что на третьем этаже стоит кофе-аппарат, конечно со свежей сваренным, фирменным рецептом хозяина кафе не сравнится, но все же лучше, чем ничего. И тут же желудок отзывается резкой, колючей болью. Наверное все же стоит выровнять режим питания, неделя на чёрном сладком кофе и батончиках, в лучшем случае, не прошли бесследно, и насколько знает Осаму умирать от рака желудка очень долго и мучительно, так что эта перспектива еще более безрадостная, чем зачахнуть от депрессии.       Вернувшись в офис шатен вдохнул аромат амаретто, стараясь сконцентрироваться, лишь на запахе, а не на грызущих изнутри мыслях. Поставил на стаканчик на свой стол и зашел за спину блондина, заглядывая в открытую таблицу Excel. Поставив перед монитором картонный стакан с дымящимся макиато, Дазай снова погрузился в размышления и неосознанно потянутся к стягивающей светлые пряди резинке, ловко стаскивая ее с волос. — Не трогай мои волосы. — Устало вздохнул Доппо, даже не оборачиваясь, сил орать не было. Дазай не слушал, он думал как же его настолько угораздило привязаться к определённым людям, что являлись обрывочными образами и сходились с привычках, жестах, движениях, интонациях с нынешним напарником, при этом методично перебирая золотистые пряди, подмечая, что так, даже думать легче. Может стоит взять это в привычку? — Дазай… — Знаешь почему я вступил в портовую мафию? — неожиданно для Доппо спросил Осаму, так тихо, что у блондина возникло желание переспросить. Тихий стук по клавишам прекратился, заместитель замер, не смея даже вздохнуть лишний раз, боясь спугнуть это откровение. Осаму почти никогда не рассказывал что-либо личное. — Я надеялся найти в ней для себя что-то. Думал если попаду в мир чистых эмоций, инстинктов и желаний убивать и калечить мне станет понятна истинная людская природа. Подобные заявления были ожидаемы и одновременно пугали под неприятные мурашек, вдоль позвоночника, а может им виной были холодные, словно у мертвеца, пальцы Дазая. — Думал найду то, ради чего можно жить. Повисла тяжёлая вязкая тишина. Дазай надеялся, что Куникида вспылит, отчитает, отвесит подзатыльник и велит продолжить писать осточертелую нудятину, которая никому не сдалась. Любое действие, что было бы предсказуемо, ожидаемо, что вернет его в прежнее русло. Что вытащит, хоть на мгновение из вязкого болота отчаяния. Но Доппо молчал. И в этот момент Дазай пожалел, что позволил себе сказать подобное. Куникида опустил руки с клавиатуры и неторопливо повернулся к напарнику. Длинные шелковистые пряди выскользнули из пальцев Дазая. Суицидник не смел смотреть в глаза напротив, боясь увидеть там, не то лазурный призрак прошлого, не то страх на пополам с презрением или разочарованием. Но и обманывать себя он тоже не может, нельзя сделать вид, что забыл или что, эти слова не были сказаны. Он ведь даже не пьян, чтобы играть ничего не помнящего дурачка. Нет.       Молчание затягивалось, давило. От отчаянья хотелось рассмеяться, неуместно, громко, закинув голову назад до смешливых(ли?) слез повторить заезженное «Купился!» и получить такой необходимый, желанный сеанс пиздюлей. Который приведёт в относительную норму, хоть не надолго. — И как? Нашёл? Вопрос выбивает все: Панику, мысли об ошибочности действий, острое желание сбежать. И в первые секунды до бывшего исполнителя не доходит смысл слов. Дазай поднимает глаза, смотря на Доппо сверху вниз. Нет больше дерганности Чуи, блеска очков Анго и глаза у напарника как и положено зеленые, без тени оттенка глубокого сапфира. Осаму выдыхает, расслабляясь, позволяет себе надеяться, что однажды его перестанет преследовать образ сотканный из лоскутов памяти. — Нет